***
Офицер допивал третий стакан янтарного напитка, как ему померещился надрывный детский плач. Сначала он не обратил на это никакого внимания, но рёв только усиливался. К тому же к нему прибавился грубый мужской голос, который орал на ребёнка. У Эрика внутри что-то перемкнуло. Хуже женских слёз он переносил только детские. Причина тому – детдом, в котором им с братом «посчастливилось» какое-то время находиться. Воспитатели, с молчаливого согласия директора, не стеснялись в выборе методов развития и образования своих воспитанников, позволяя себе поднимать на детей руку. Плач доносился из узкого, разделяющего пустые каюты отдыха, коридора, в котором царила непроглядная тьма. Здесь почему-то не было даже камер наблюдения. Эрик остановился, не решая шагнуть в неизвестность, и несколько раз щёлкнул выключателем. Свет не зажигался. Детский рёв усилился, прерываясь на горькие всхлипывания. Мужчина, нервы которого были уже на пределе, включил фонарик на браслете-коммуникаторе и решительно ступил в темноту, навстречу пугающим звукам. Плач прекратился так же внезапно, как начался: ни всхлипываний, ни мольбы – ничего. Эрик скользнул светом фонарика по стенам коридора, по дверям с иллюминаторами и кодовыми замками, по узкой дорожке каменного пола – ничего. Сделав еще один осторожный шаг, мужчина замер. Где-то позади него раздавался сдавленный приглушённый смех. Эрик резко обернулся. Луч света выхватил из тьмы перекошенное от злобы лицо, которое выглядело чересчур знакомым, а в следующее мгновение капитан неожиданно получил под дых. Он резко сложился пополам и закашлялся, в попытках восстановить дыхание. «Ловушка», – понял офицер, мельком увидев в руках незнакомца тонкую пластину переносного динамика. Плач был ничем иным, как просто аудиозаписью. Но сам факт, что кому-то вообще пришло в голову записывать детские всхлипывания, привёл его в бешенство. – Вот мы и встретились, капитан, – вкрадчиво проговорил чей-то знакомый голос. – Где камень, сволочь? Эрик выпрямился, отдышавшись, и направил луч прямо в лицо противнику, чтобы разглядеть его лучше. Да так и замер от неожиданности. Хорошо, что браслет надёжно затянут на запястье – а то он непременно бы выронил фонарик из рук. Его детский кошмар, причина бессонных ночей и глухих рыданий в подушку, стоял прямо перед ним: заместитель директора детдома – Камиль Рутковский, крепкий широкоплечий мужчина, которого природа обидела ростом – сейчас Эрик был на целую голову его выше. Словно и не прошло восьми лет, как они с братом сбежали из этого филиала ада. Тот словно совсем не изменился за это время – всё с такой же мерзкой потной лысиной, красным от частого приёма алкоголя лицом и крупным длинным носом. Офицеру внезапно захотелось разукрасить эту физиономию, чтобы отомстить за себя, за брата, и за каждого обиженного им ребёнка. Руки сами собой сжались в кулаки. До Эрика с запозданием дошло, что это и есть их конкурент по охоте за камнем, о котором его предупреждал Марвин. Была в этом только одна хорошая новость: тот тоже ещё не нашёл искомый предмет, и ошибочно думал, что он у капитана. Вместо ответа Эрик с силой прошёлся кулаком по ненавистному лицу, вложив в удар всю свою детскую обиду. Он теперь не беззащитный ребёнок, который не в силах постоять за себя. Он – взрослый самодостаточный мужчина. И если сама судьба столкнула его со своим детским кошмаром, он встретит его достойно. Жалел мужчина только о том, что у него сейчас другая внешность, и Рутковский не может его узнать. Он мысленно пообещал сам себе, что обязательно повторит это жаркое приветствие в своём обличии. – Предупреждаю: только один из нас уйдет с корабля живым! – злобно прошипел Камиль, сплевывая кровь на пол, и накинулся на капитана с диким рычанием. Тот в долгу не оставался, умело блокируя удары, и резво нанося новые. Эрик был в явном выигрыше – молодой, с натренированными годами мышцами, он был проворнее и сильнее своего оппонента. Даже после трёх стаканов виски офицер не растерял свои боевые навыки и рвался в драку так рьяно, словно от этого зависела судьба всего мира. – Что ж ты сразу не сказал, что не хочешь жить? – театрально удивился запыхавшийся Эрик. Они отошли друг от друга на приличное расстояние, готовясь к новому нападению, словно бойцы на рестлинге. – Просто отдай камень, и твои жёнушка с сыном останутся живы, – расплылся в гадкой улыбке Рутковский и зашёлся диким смехом, от которого у Эрика по спине поползли мурашки. На какой-то миг он действительно испугался за свою девушку и брата. Но через несколько секунд до него дошло. Блефует. Иначе ловил бы его уже не на детский плач, а на кое-что посерьёзнее. Это радовало. Как и то, что он оказался неузнанным, а его легенда – нераскрытой. К тому же, ни Мари, ни Эмиль, не позволили бы себя одурачить и причинить себе вред: она – арахнид, а он – метаморф. Рутковскому пришлось бы самому от них спасаться. – Капитан! – внезапно раздался из темноты уже знакомый голос «психотерапевта». – Капитан, держитесь! Я вас спасу! Эрик отвлёкся на голос и пропустил удар в солнечное сплетение. Тело прожгло острой болью, и капитан согнулся, пытаясь прийти в себя. Только чудика ему еще здесь не хватало. Спасёт он, как же. Да его самого нужно спасать, с такой-то мускулатурой! На него только стоит дунуть – и тот тут же улетит в противоположную стену. – Уймись, щенок! – прошипел Камиль, и Эрик ошалело проследил за тем, как между рук у Марвина внезапно рассекла темноту зелёная молния с характерным треском электрического разряда. Чудик шумно выдохнул, сгибаясь пополам, точно от боли, и с диким рычанием набросился на посмевшего напасть на капитана Рутковского. Всё происходящее напоминало дешёвое фэнтэзи с низким бюджетом: словно маг огня со вздыбленными волосами, Марвин накинул со спины сверкающую между запястьями молнию на шею Камиля и «стянул» ею горло. Мужчину затрясло так, словно у того был эпилептический припадок, лицо покраснело сильнее обычного, и он бессильно осел на пол, точно тряпичная кукла. Марвин облегчённо выдохнул и подал руку капитану, но тот не спешил принимать помощь. Мало ли, у того еще запас тока не иссяк! Что это только что было, если не чёртова магия? – Жить будет, – заверил Эрика чудик, и постарался пригладить торчащие во все стороны волосы. Офицер мысленно поклялся сам себе больше никогда не пожимать ладонь этому «экстрасенсу». И вообще, лучше с ним не разговаривать и не садиться рядом – такой и убить случайно может, потом сам будешь виноват, что полез «под горячую руку». – Эрик! – послышались взволнованные знакомые голоса. Дружный топот двух пар ног раздавался эхом по всему коридору. Иссякающий луч фонарика выхватил из темноты испуганные лица Мари и Эмиля. Девушка бросилась в его объятия и крепко прижалась к его груди. Сердце забилось быстрее. С ними всё хорошо, как он и думал. И он был несказанно этому рад. – С тобой всё в порядке? Марвин сказал, что ты в опасности… – она ласково провела подушечками пальцев по его щеке и Эрик перехватил ее руку, чтобы сжать своей ладонью. От него не укрылось, что она назвала его не «этот псих» и даже не «чертов психотерапевт», как они называли его между собой, а по имени. Неужели успели подружиться? Как бы то ни было, а находиться в компании, пусть и бессознательного заместителя директора детдома, ему не хотелось. Всё, чего он сейчас жаждал – побыть рядом с самыми близкими ему людьми.***
– Значит, это не магия? – недоверчиво переспросил Эрик, скептически оглядывая тонкие запястья психотерапевта. Те были окольцованы пятимиллиметровой непрерывной зелёной линией, похожей на татуировку. Марвин мрачно огладил рисунок подушечкой пальца и тоскливо кивнул. Худые руки с выступающими суставами осторожно легли на стеклянную поверхность круглого столика, прямо под свисающий светильник в виде большого жёлтого колокольчика. Под этим освещением полоска казалась изумрудной, с фисташковым отливом. В каюте имелись всего две одноместных койки и столик посередине. Никакого шкафчика или ниши для вещей не наблюдалось, отчего помещение напоминало скорее палату в больнице, а не аэролёт. Выкрашенные в белый стены и резкий запах антисептика только усугубляли это ощущение. Компания уселась друг напротив друга: на одну койку – Эмиль и Марвин, на другую – Эрик и Мари. «Кровать» была достаточно высокой, что позволяло девушке оживлённо болтать ногами, в силу своего роста. Это очень раздражало Элисона – он то и дело пинал её под столом, чем заслуживал суровый и долгий взгляд офицера. Сидеть в зале ожидания теперь было небезопасно. Да, полиция заключила Рутковского под стражу до конца полёта за драку (Эрик чудом избежал этой участи – благо, подоспевшие «свидетели» подтвердили, как всё было «на самом деле»). Но в аэролёте ещё оставалась служба безопасности. Наткнуться на одного из её сотрудников не хотелось. – Это наручники, – тяжело вздохнул Марвин и смущённо опустил по привычке рукава водолазки до самых костяшек, – в случае непослушания – хозяин пускает по ним разряд тока. Эрик никогда не видел таких технологий. О них не упоминалось ни в учебном материале, ни в научных журналах, ни в литературе. Всё это выглядело так, как если бы парень с обычной татуировкой просто был бы психом. Но офицер собственными глазами видел то, что не поддаётся обычной логике. Поэтому уже был готов поверить во всё, что угодно. – И как ты попал в рабство? – вкрадчиво поинтересовался Эрик, не спуская глаз с тонких рук. – Вы всё равно не поверите, – скептически произнёс Вундер, и поморщился, – я и так вас напугал в начале нашего знакомства… И я прошу прощения: это всё эмоции. Он смущённо поправил ворот водолазки и спрятал в нём подбородок, словно хотел залезть в предмет одежды целиком. Эрик осторожно накрыл его руки своими ладонями, желая выказать таким образом своё расположение. Последнее время он постоянно сталкивается с чем-то странным – было бы глупо отрицать, что в мире существует что-либо за гранью его понимания. Но существует же! – Ты говори, а мы сами решим, верить тебе или нет, – подала голос Мари, нервно накручивая каштановый локон на указательный палец. Марвин неуверенно кивнул. В каюте повисла неловкая пауза. Вундер словно тянул время, то драматически вздыхая, то хватаясь за голову, то закусывая костяшки пальцев. Но никто не желал прерывать его внутренние муки: каждый сгорал от любопытства и тактично молчал, уставившись куда угодно, только не на психотерапевта. – Я консультировал Эрика Петерса, – наконец нарушил молчание Марвин и прокашлялся. – Того самого, революционера, капитана корабля «Lost». Он взял меня к себе на борт… еще когда мы были в будущем, и я прослужил у него довольно долгое время. Но вы знаете… тогда мне казалось, что вся эта пиратская романтика – не для меня. Я искал новую работу. И наткнулся на интереснейшее объявление: требовался биопрограммист по приживанию органов при пересадке. В итоге, это оказалось ловушкой: нигде не было указано, что для работы нужно перемещаться в прошлое! Оказалось, что клиникой владеет Рутковский – так я и попал в рабство. У Эрика было слишком много вопросов, и он даже не представлял, с какого начать. Нервно выдохнул и откинулся назад, уперевшись спиной в холодную стену. Прикрыл глаза и вдумчиво произнес: – Значит, слухи о том, что «Lost» – это современный «Летучий Голландец», который перемещается во времени – правда? Марвин утвердительно кивнул. – А должность капитана – это твое будущее. Точнее, прошлое… точнее, из настоящего ты полетишь в прошлое, чтобы совершить революцию и бороться за права метаморфов. Эрик коротко фыркнул. Слишком уж торжественно это прозвучало. И слишком много совпадений, чтобы не быть правдой. Сначала профессор Лорентсен, потом история с камнем, сейчас этот «психотерапевт» … даже к его брату заявлялся этот Петерс – похоже, парень действительно не врал! И все они утверждают, что капитан – есть он сам. Но он совершенно точно не собирается устраивать революцию, даже если найдет кристалл времени! Он просто не хочет, чтобы такая вещь попала в чужие руки. А что с этим делать – он еще не придумал. Мари бросила выразительный взгляд сначала на Эрика, потом на Марвина, предварительно пнув под столом ненавистного парня в латексе: – То есть, помимо детдома, у Рутковского ещё и клиника по пересадке органов? И он использует технологию будущего, чтобы быть уникальным в своём роде в прошлом. Но где он берёт эти самые органы? – Боюсь, что это – метаморфы, – подал голос до этого молчащий Эмиль и серьёзно посмотрел на Эрика, – в детдоме большая смертность, помнишь? И тщательный отбор. Эрик был так ошеломлен догадкой, что даже пропустил мимо ушей это беспечное «помнишь?». Конечно, он помнил. Каждую пятницу люди в белых халатах уводили «счастливчиков» в неизвестном направлении. А через некоторое время воспитанники узнавали о их смерти. Ходила страшилка, что на беднягах ставили опыты. Что если Эмиль прав и несчастные были просто метаморфами? Что если их тоже ждала такая участь, не сбеги они из этого злачного места? В каюте повисла тишина, какая бывает при извещении о чьей-то смерти. Каждый молчаливо рассматривал каменную плитку пола, словно она сейчас была гораздо интереснее предмета разговора. – А камень ему нужен, чтобы заметать следы, – подтвердил Марвин, запустив пятерню в свои розовые волосы, точно гребень. – Клиника у него не только в вашем времени. Вот поэтому Петерс и охотится за ним. А Рутковский, в свою очередь, хотел разузнать у меня слабые места капитана… Конечно, я не выдал его! Вот так в этой заварушке они оба потеряли свои камни… Эрик и Мари непонимающе переглянулись. Брови Эмиля удивленно полезли наверх. – Значит, камня два? – уточнила девушка. Марвин коротко кивнул: – Это тоже технология будущего, просочившаяся в ваше время. Камни только условно называются «камнями», на самом деле это искусственно выращенный кристалл, и он на голосовом управлении. Без подключения к специальным приборам, он может перебросить одного человека максимум на несколько часов. Если подключить – переместить возможно целый корабль и заданный период времени может исчисляться годами... Эрик потрясённо покачал головой – они думали, что этот предмет в единственном экземпляре, не считая собственноручно сделанной копии, а тут выясняется, что у камня есть «близнец»! Сказки про «разговоры с камнем» тоже стали понятными: это всего лишь встроенное управление. Выходит, что профессор Лорентсен тоже знал про камень лишь поверхностно. И всё-таки его интересовало совсем другое. Он не мог не задать этот вопрос: – И какие слабые места у капитана Петерса? Марвин Вундер нисколько не колебался, выдавать ли ему тайну капитана или нет. Видимо, считал, что человек имеет право знать о самом себе всё. Присутствующие его тоже не смутили, словно правило «конфиденциальности» на них не распространялось. Он бросил короткий взгляд на Эмиля и серьёзно посмотрел в глаза Эрику, собираясь выдать самый страшный секрет: – Его брат. Короткой фразой и небрежным жестом психотерапевт рассказал офицеру больше, чем мог себе представить. Во-первых, негласно подтвердил, что Эрик и есть капитан Петерс, как бы неправдоподобно это ни звучало. Во-вторых, дал понять, что этот курсант – действительно его брат. Эмиль расплылся в довольной улыбке, словно ему сообщили лучшую на свете новость, и показал язык Мари, стоило только Эрику отвернуться. Та насупилась, и с силой пнула его по ноге в ответ. Парень зашипел от боли, потирая ушибленную голень, и грозно показал девушке кулак. Тогда Легран выразительно провела ладонью по шее, чтобы наглядно продемонстрировать, что ждёт курсанта в этом случае. Эрик закатил глаза, устав от выходок обоих. Он чувствовал себя не разведчиком на важном задании, а воспитателем в детском саду. И это ощущение с каждым новым часом всё усиливалось. Он не мог понять причину, почему они невзлюбили друг друга с первого взгляда, и не представлял, каким вообще образом их можно помирить между собой. – Это всё, конечно, здорово, – задумчиво протянула Мари, словно невзначай схватив своего возлюбленного под руку так, чтобы этот жест обязательно увидел Элисон – мол, этот чудик с розовыми волосами может говорить что угодно, но Эрик все еще мой, – но есть ли у тебя доказательства всего этого? Три любопытных взгляда жадно вперились в Марвина Вундера в ожидании ответа. Тот тяжело вздохнул и отрешённо почесал розовый затылок. – Все сведения обо мне в паспортном чипе, а он не считывается вашими устройствами, пропуск на «Lost» тоже электронный… и для телефонного чипа здесь нет сети… – неторопливо перечислял психотерапевт, коснувшись кончиками пальцев виска на последней фразе. Эрик удивился: неужели в будущем будут вживлять телефоны прямо в череп?! Такой судьбы ему не хотелось. – Похоже, что доказательств у меня нет, – уныло заключил Марвин и буквально в следующую секунду оживился: – постойте, зато у меня есть вот что! Длинные худые пальцы с увеличенными суставами ловко вынули из заднего кармана брюк небольшую помятую фотокарточку и победно выложили её на стол. Троица незамедлительно склонилась над цветным квадратом, чтобы тщательно изучить. Бумага была потускневшей, с причудливо вырезанными краями. Такая мода на фотографии была в сороковых. – Ни хрена себе! – удивлённо присвистнул Эмиль, отреагировав первым, – да это же… Он запнулся по полуслове, поспешно закрыв себе рот ладонью и прикусив язык. Ему не хотелось выдавать себя – он всё ещё был жутко обижен. Эрик окинул его подозрительным взглядом, но так ничего и не сказал, продолжив пялиться на карточку. Ему и так было ясно, что этим хотел сказать близнец. Оттуда на компанию смотрели трое: капитан Петерс с кудрявыми рыжими волосами и в серебристом военном комбинезоне, которые были по уставу пятьдесят лет назад, сам Марвин Вундер, облачённый в белый халат врача, и брат Эрика, собственной персоной. У последнего лицо было точной копией своего близнеца, и отличались они только волосами. У Эмиля – светлые пшеничные волосы, пряди которых доходили до линии подбородка. Одет парень был в точно такой же комбинезон, как и его брат. «Да это же мы» – непроизнесённая фраза Эмиля так и зависла в воздухе лезвием гильотины, которое готово было опуститься в любую секунду, чтобы разделить время на «до» и «после». Мари помрачнела, не увидев на фото себя, и скрипнула зубами от злости. Каким бы не было будущее – своего она не уступит никому. И если за Эрика нужно будет бороться, она ухватится за него зубами. Если понадобится – и в прямом смысле. Но не отдаст его ни тупому курсанту-выскочке, ни странному «психотерапевту». – Как к капитану попал камень? – поинтересовался Эрик, задав вопрос, который мучил его вот уже целую минуту. – Не мог же он просто свалиться из ниоткуда? Марвин задумчиво потёр подбородок двумя пальцами. – Честно говоря, я не знаю точно, – извиняющимся тоном произнёс он, – Эрик говорил, что ему его подарил профессор Хольгер Лорентсен, а тому, в свою очередь, его передала будущая версия капитана… Но я не знаю, насколько это является правдой. Эрик мысленно присвистнул. Он точно знал, что это – правда. Потому что в его случае это так и произошло. Что за чёртова петля времени? И значит ли это, что ему и самому нужно будет передать «артефакт» прошлому себе? – Так вы снимите с меня наручники? – с мольбой спросил Марвин, приподняв рукава водолазки вверх, – нужно просто произнести шифр… мой собственный голос – в черном списке. Вундер уже успел рассказать компании о наручниках: они действительно «вживались» в запястья по принципу нанесения татуировки и были на голосовом управлении. При непослушании раба владелец пускал по ним разряд тока, который сопровождался короткой зеленоватой вспышкой – побочный эффект новейшей технологии. Шифр для снятия позорного клейма знал только хозяин, и даже если бедняга его узнает, от этого все равно никакого толку – его голос вносится в чёрный список. К счастью, браслеты не настраивались только на один голос, а это значит, что снять наручники мог любой человек. К несчастью – никто на это обычно не соглашался, потому что не желал потом иметь дела с хозяином. – Дай-ка подумать, – Эрик театрально потёр подбородок и задумчиво произнёс, – ты утверждаешь, что ты из будущего и путешествовал в прошлое, ты причастен к нелегальной пересадке органов и долгое время находился на пиратском борту известного революционера, и сам можешь оказаться преступником… Доказательств у тебя нет, и мы почему-то должны поверить тебе на слово… Троица напряжённо переглянулась, словно тянула с ответом. В конце концов это могло оказаться и ловушкой Рутковского – всё-таки странный мужчина являлся его рабом. Но Камиль сейчас находился в изоляторе и не мог им командовать. К тому же, психотерапевт помог вылечить порезанные руки, ничего не потребовав взамен. Эрик отрешённо постучал по поверхности стола подушечками пальцев и тяжело вздохнул: – Конечно, я сниму с тебя наручники. Марвин просиял, и, задрав рукава водолазки до самых локтей, опустил на столик худющие руки, брякнув о стекло выступающими косточками запястий. Тонкие зеленоватые браслеты чуть блеснули.***
– Ну что, идём на охоту за кристаллом? – скорее утвердил, чем вопросил заметно оживившийся психотерапевт, в предвкушении потирая руки. Оказалось, что после голосовой команды наручники просто обнуляются, и хозяин вычёркивается из списка владельцев. А для того, чтобы действительно снять злосчастные браслеты, требуется специальный аппарат, которого в этом времени еще не изобрели. Но Марвин был рад и такому результату. А вот компания заметно напряглась после его заявлении о камне. Что если наручники были только предлогом, и ему самому зачем-то требуется кристалл? Что если он решил найти его с их помощью, а потом отобрать, легко манипулируя биопрограммированием? Никто из них не знал, какие у него возможности, и это немного пугало. Мари уже была готова скрутить путешественника во времени, чтобы клацнуть на его запястьях обычными, металлическими наручниками. Во-первых, чтобы не сбежал. А во-вторых, не мешал. Где гарантии, что он действительно добровольно не работает на Рутковского? – Это бесполезно, – обречённо вздохнул Эрик, вставая с койки. – Мы обыскали всё. Выше головы не прыгнешь. Марвин хитро прищурился и достал из кармана брюк тонкую пластину, сложенную в несколько раз. Развернул ее, разложив на столике, и торжественно произнёс: – Это всё потому, что у вас нет системы поиска и слежения. Компания впилась жадными взглядами в тонкий квадрат, на котором к внешним краям от центра расходились голубоватые круги, словно кто-то бросил камушек в воду. Вундер прикрыл глаза и застыл, дотронувшись кончиком пальца до виска, будто у него внезапно заболела голова. – Готово, подключился, – радостно известил он недоумённую троицу. Всё-таки Эрик верно догадался: в будущем в череп действительно будут вживлять чип. На пластине в разных местах появились две мигающие точки – красная и синяя. – Это – я, – пояснил Марвин, ткнув в маленький красный кружок, и бодро переместил палец к синему, – а кристалл – в этом секторе. Капитан выдал навигатор каждому члену экипажа, на всякий случай, – прокомментировал он, перехватив удивленные взгляды троицы. Эрик хотел было на него накинуться с претензией, почему он сразу об этом не сказал, когда они потребовали предъявить ему доказательства того, что он из будущего, но промолчал. Очевидно, что Вундер желал подстраховаться на случай, если наручники ему всё-таки не снимут, поэтому и держал козырь в рукаве. Вместо этого он задал другой вопрос: – Так все это время ты мог спокойно найти камень? – удивился он, – и почему тогда не рассказал Рутковскому? – Я хотел быть в вашей команде, – смущённо пробормотал Марвин, по привычке натягивая рукава до самых костяшек. – Раз уж не могу вернуться к будущему капитану Петерсу, почему бы не примкнуть к прошлому? По сути, это одно и то же. – А у вас в будущем все такие? – не выдержал Эмиль, многозначительно повертев всей пятерней возле виска. Вундер добродушно рассмеялся, машинально запустив руку в волосы, и с гордостью пропустил струящиеся пряди между пальцами. – Нет, конечно, нет. Просто сейчас у нас в моде розовый и фиолетовый, – ответил он, явно не поняв вопроса. Видимо, жесты в будущем тоже приобретут иной смысл.***
Владелицей вожделенного камня оказалась немолодая женщина с такими пышными формами, что висящий на шее кристалл, продетый в вощёный шнурок, то и дело терялся между двумя крупными грудями. Не укажи пластина из будущего на искомое – горе-разведчикам никогда бы самим не найти импровизированное украшение. Дама держалась гордо, словно царская особа на пышном приёме в её честь. Близко не подобраться, даже если захотеть – розовая фетровая шляпа жёстко очерчивала границы дозволенного широкими полями. Реши Эмиль подкрасться сзади, чтобы снять шнурок – обязательно встретился бы носом с массивным головным убором. Эрик несколько раз недоуменно сверился со списком: дамы в нём точно не было. Это обескураживало. Скорее всего, она даже не подозревала о ценности кристалла, и потому так беспечно его надела. Весь ее образ говорил о том, что она любит крупные украшения: на пальцах виднелись огромного размера кольца с громоздкими вставками в виде цветных камней, а на запястьях поблескивали увесистые браслеты из драгоценных металлов. Как ни странно, злосчастный камень прекрасно дополнял образ женщины и особо не выделялся из общей картины. Что только подтверждало догадки: она понятия не имеет, что именно носит на шее. – Брать кристалл прямо сейчас слишком опасно, – заключила Мари, собрав компанию в импровизированный круг в зале ожидания. – Она может хватиться пропажи, и полиция задержит посадку, пока всё не обыщет. Сделаем это в аэропорту. Каждый старательно избегал смотреть на поставленную цель в виде крупной дамы, но та словно магнитом то и дело притягивала к себе любопытные взгляды компании. Женщина медленно опустилась на барный стул у неоновой стойки, и каждому почудилось, что он услышал, как жалобно заскрипели ножки, прогнувшись под немаленьким весом. Всем уже не терпелось закончить то, ради чего они, собственно, здесь оказались. Но Мари была права – не стоит рисковать раньше времени. – План такой: Эмиль под видом знакомства… – с жаром продолжила было Мари, но у парня на этот счет были другие соображения, и он возмущённо запротестовал. – Я не собираюсь подкатывать к этой! – несдержанно выпалил он на одном дыхании, и фыркнул, – сама с ней флиртуй, раз такая умная. Раскомандовалась. – Вообще-то мы тебя только ради этого и взяли, – злобно прошипела девушка, еле справляясь с желанием схватить этого выскочку за шкирку и хорошенько встряхнуть. – Думал, разведоперация – это когда тебе приносят нужное на блюдечке с голубой каёмочкой? Я же не говорю тебе с ней спать! – Всё равно нет, – Эмиль был непреклонен. Сложив руки на груди, он стоял с таким видом оскорблённой добродетели, словно ему предложили убить младенца. – Мари, – Эрик осторожно положил свою ладонь на руку девушке, чтобы предупредить очередной конфликт. Ему и самому хотелось, чтобы его братец показал свои навыки на практике, но не заставлять же его силой! – Не хочет – не нужно. Сами справимся. – Я оставлю его в Веберге, вот увидишь, – сердито проворчала Мари, с силой вцепившись в руку мужчины, – пусть потом сам добирается как хочет, и на чём хочет! Балласт! – выплюнула она сквозь зубы в сторону курсанта. – Дура, – не остался в долгу Эмиль, и гордо удалился в сторону бара, показав оставшейся троице средний палец напоследок. У Эрика возникло смутное ощущение déjà vu. Кажется, их полёт начинался точно так же. Не хватало еще, чтобы и закончился он таким же образом. Ему с трудом удалось удержать ринувшуюся было девушку в сторону парня. – Я убью его, клянусь, убью! – шипела Мари, вырываясь из крепких объятий своего мужчины ровно настолько, насколько он в силах ее удержать. – Напомни мне, почему мы его терпим? «Потому что это – мой брат», – хотелось ответить Эрику, но он только виновато промолчал, прижимая к себе девушку.***
Только в баре Эмиль вспомнил, что вообще-то он здесь «несовершеннолетний», и спиртное ему просто не продадут. Поэтому с тоской заказал себе апельсинового сока и намеренно сел подальше от грузной дамы, на другой конец стойки. Видеть её совершенно не хотелось. Потому что было тяжело смотреть на висящий на груди камень, которым невозможно завладеть. План девушки был изначально провальным, злобно думал Эмиль. Во-первых, взрослая женщина не ответит на ухаживания «подростка», и он будет выглядеть глупо. Во-вторых, план предложила Мари, а не Эрик, и он просто из вредности не может этого сделать. Эмиль мрачно поболтал соком в стеклянном стакане, отчего кубики льда звонко стукнулись о стенку. И выпил залпом, поморщившись так, словно пил алкоголь. Крупная женщина в шляпе то и дело заинтересованно бросала взгляды в его сторону, а потом и вовсе с трудом слезла со своего барного стула, чтобы пересесть ближе к парню. Тот поёжился, словно от холодного ветра и завертел головой, лихорадочно прикидывая, куда бы ему деться. И тоскливо заломил брови: на нём стойка кончалась. Эмиль оказался заперт между стеной, в которой находилась выемка, отрезавшая путь назад, и грузным телом. Воздух окутал тонкий цветочный аромат. В белой кружке огромной дамы плескался кофе. Она медленно сделала глоток, и аккуратно поставила чашку на блюдце, словно находилась на светском приеме. Каждое ее движение было аккуратным, выверенным, и грациозным, и совершенно не вязалось с общим обликом. Бросив в сторону парня очередной заинтересованный взгляд, она вкрадчиво спросила с нотками волнения в голосе: – Это твоя мачеха? Вопрос был скорее похож на утверждение, а голос был настолько располагающим и понимающим, что Эмилю вдруг захотелось рассказать обо всех своих проблемах разом. – Что?.. – вместо этого непонимающе уставился на женщину парень. Та практически незаметным жестом кивнула в сторону Мари, которая в этот момент как раз покупала кофе у автомата. Эмиль отрешенно проследил за взглядом женщины, и нервно повёл плечом так, словно по нему проползли муравьи. – Ах, эта… – проворчал он, с ненавистью уставившись в свой пустой стакан, словно ожидая, что в нём вот-вот что-то появится само собой. – Мы жили себе спокойно вдвоём, и никто не жаловался. А тут появилась она. И всё испортила. Дама расценила ответ по-своему, понимающе кивнув. Толстые пальцы осторожно взялись за тонкую ручку и поднесли чашку к пухлым губам. Маленький глоток – и белая посудина снова осторожно опустилась на блюдце, не издав ни единого звука. – Она тебя бьёт? – беззастенчиво поинтересовалась женщина, оценивающе оглядев Эмиля снизу вверх, словно выискивая на теле синяки и царапины. Парень почему-то смутился и не сразу ответил, вспомнив свое первое знакомство с Мари. Подушечки пальцев осторожно потрогали нижнюю губу, которая всё еще была немного опухшей. – Нет. – Отрезал он, помотав головой. Этот жест не укрылся от взора женщины. Она недоверчиво побуравила его взглядом, точно желая увидеть насквозь, и тяжело вздохнула. На белую полированную столешницу опустился синий прямоугольник пластиковой карточки. Крупные пальцы придвинули визитку ближе к парню так, словно передавали что-то ценное и тайное. Эмиль опустил взгляд.Эмилия Андерсен, член комитета по борьбе с детским насилием, руководитель социальной службы.
– Если тебе требуется помощь, дай мне знать, и я лишу ее родительских прав, – горячо пообещала ему дама шёпотом, словно Мари могла их подслушать. Эмиль благодарно покачал головой, коротко усмехнувшись. Он был рад, что легенда оказалась рабочей – никто не сомневается, кто они есть друг другу. С другой стороны, ему было даже немножечко жаль, что они с Мари не родственники, иначе он обязательно бы воспользовался предложением госпожи Андерсен. – Моя мама тоже была Эмилией, – вдруг признался он, смущенно повертев визитную карточку между пальцев, словно выдал незнакомке какую-то страшную тайну, – меня в честь неё назвали. – Правда? – благодушно улыбнулась женщина и парень отметил, что улыбка у нее тёплая и искренняя, словно материнская, в противовес ухмылке Мари. – Какой она была? Эмиль глубоко задумался. Какой была мать? Он отрешённо постучал по столешнице краешком визитки, пытаясь привести мысли в порядок. – Строгой, – произнёс наконец парень, поерзав на стуле от нахлынувших воспоминаний. – Из-за ее паранойи мы с братом не ходили в школу. На улицу тоже нельзя выходить – получишь ремня. Она была… потерянной, грустной, измученной. Ей всегда было не до детей. Эмиль тяжело вздохнул и неопределённо пожал плечами, словно не зная, что к этому можно еще добавить. Это было не то, о чем хочется говорить, и что хочется вспоминать. И, скорее всего, не то, что ожидала услышать госпожа Андерсен. Надо было соврать о том, какой любящей и ласковой была мать, чтобы на фоне новоявленной «мачехи» его история казалась более трагичной. Но парень почему-то не хотел врать. – Но мы все равно ее любили, – поспешно добавил он, отстраненно уставившись в пустой стакан. – Уверен, что она нас тоже. Однажды она купила нам телевизор, несмотря на то что всегда опасалась техники. Эмилия слушала его внимательно и серьёзно, и жадно ловила каждое слово, словно все, что говорил парень, было предельно важно. Эмиль внезапно уставился на кристалл, висящий на шее госпожи Андерсен. Мечтательно улыбнувшись, он облизнул кончиком языка пересохшие губы, и тихо произнёс: – Она тоже очень любила камни, – вспомнил он, – у нас дома была целая коллекция, а потом мама погибла и… Эмиль скорбно замолчал, принявшись разглядывать на свет стенки пустого стакана из-под сока. Он сам не знал, на какую реакцию рассчитывал. Даже не предполагал, к чему это может привести. Ему было просто хреново – а выговориться некому. Рассказать правду про внезапно найденного брата он не мог, поэтому и поведал другую правду. Пауза затянулась. А потом Эмиль внезапно ощутил, как ему заботливо что-то надевают на шею. Он недоумённо уставился на болтающийся на груди бурый камень с золотистыми прожилками, и совершенно искренне ахнул: – Что вы, не стоит! Когда он рассказывал женщине про мать, он совсем не надеялся на такой поворот событий. Честно говоря, он вообще ни на что не надеялся, покорно смирившись с тем, что камня им уже не видать. Почему она избавляется от кристалла добровольно? Либо это ловушка, либо он для неё не значит ровным счетом ничего. И Эмиль с паранойей склонялся к первому варианту. Эмилия перехватила руки парня, снимающие украшения, и аккуратно опустила их вниз, ласково накрыв кисти своими крупными ладонями. Парень отметил, что руки у нее были сухими и теплыми. – Возьми. Это подарок. Будет напоминать тебе о матери. – Но это, наверное, жуть как дорого! – абсолютно по-настоящему запротестовал Эмиль, упрямо хватаясь за вощённый шнурок, чтобы дёрнуть его вверх. – Ерунда, – возразила госпожа Андерсен, упорно возвращая шнурок на место. – Он достался мне бесплатно, на барахолке. У меня еще куча таких, – кивнула она жестом на свои пальцы, усыпанные кольцами, – а тебе будет память. Эмиль просиял, убедившись, что никакой ловушки нет, и полиция не скручивает ему руки за кражу драгоценного кристалла. Переполняемый чувствами, он совершенно забыл поблагодарить за неожиданный подарок. Вместо этого он воодушевлённо спросил: – Видели, как заместителя начальника детдома арестовали за драку? – неопределенно кивнул он в сторону, где предположительно находился изолятор, и перешёл на устрашающий шёпот: – говорят, что он бьёт своих подопечных. Госпожа Андерсен нахмурилась, и достала из клатча электронную записную книжку, приготовившись записывать. – Ты уверен? – взволнованно переспросила она, активируя прямоугольник планшета. Сенсорные клавиши моментально засияли неоновым зеленым цветом. – Друг рассказывал, – кивнул Эмиль, вывалив на новую знакомую тонну неблаговидных подробностей. Небольшая проверка Рутковскому не помешает. А вот он может и помешать компании, выйдя из изолятора во время посадки: наручники-то они деактивировали, но тонкие кольца все еще обвивают запястье их нового друга из будущего. Что если хозяин снова внедрит в них свою программу подчинения? Нужно подсуетиться и сделать так, чтобы он попал из аэролёта сразу в отделение полиции. Тем более, что подвернулся такой замечательный шанс.***
Рынок оживлённо бурлил с самого утра. Ральф Байер бросил взгляд на браслет, который еле застёгивался на крупной волосатой руке. Голубые неоновые цифры вспыхнули, показывая «12:34». Крупный мужчина вытер с морщинистого лба пот и протёр салфеткой блестящую лысину – лето выдалось жарким, и солнце нещадно палило даже сквозь ткань палатки. Ровно в двенадцать тридцать Рутковский обещал посетить его скромный прилавок с ювелирными украшениями лично. Сделка есть сделка. Просто бизнес. Прознав сколько на рынке готовы отстегнуть за камень, Байер умудрился незаметно его стащить у пани Шулер и заломить Камилю неимоверную цену. Тот только скрипнул зубами в ответ, и пообещал выплатить сразу, как только убедится в подлинности кристалла. Ральф тихо простонал, схватившись за невовремя прихвативший живот. Зря он хрустел маринованными огурчиками с чесноком после холодного молочного коктейля. Хозяин соседней палатки устраивал бесплатную дегустацию – было бы грехом пройти мимо. – Томас! – нетерпеливо пробасил торговец, выискивая глазами в толпе племянника. Где только носит этого мальчишку? Условились же, что в выходные работают вместе! Каштановая макушка моментально показалась из-под прилавка, а за ней – юношеское курносое лицо, обильно покрытое веснушками. – Я отойду, – предупредил его дядюшка и сурово наказал: – сейчас должен подойти кое-кто. Спроси у него сколько времени, и, если он ответит «ровно полдень», дай ему вот этот камень… Что дядя говорил дальше – племянник уже не слышал, потому что именно в этот момент мимо палатки прошла симпатичная девушка в коротком легком комбинезоне. То ли «без оплаты не отпускай», то ли «бесплатно отдавай» … Томас машинально кивнул, решив, что разберется по ходу событий. Чай не в первый раз он остается один за прилавком. До этого момента Байер и Рутковский никогда не видели друг друга, но были хорошо наслышаны: Ральф славился тем, что мог достать что угодно откуда угодно. Потому и условились на простом пароле, который легко запомнить. – Сколько времени? – спросил Томас у грузной женщины в розовой шляпе с широкими полями, едва той стоило подойти к прилавку. Дама бросила взгляд на свой браслет-коммуникатор, который последнее время барахлил и никак не желал работать, пока по нему хорошенько не стукнешь. Ну вот. Снова потухший экран. Толстые пальцы щелкнули по дисплею и неоновые цифры после драматической паузы показали «12:00». – Ровно полдень. – Тогда это вам. Совершенно бесплатно. В широкую крупную женскую ладонь аккуратно опустился увесистый бурый камень с золотистыми прожилками. – Да он еще легко отделался! Подумаешь, пара синяков! После такого вообще лазерный луч в лоб мог получить, – разорялся Рутковский, мечась по кабинету словно раненый зверь. Он с удовольствием бы рвал на себе волосы, если бы таковые имелись. – Отдать мой камень неизвестно кому! Да он даже не знает, как выглядит эта тварь! Где мне ее теперь искать? Марвин молчал. Если хозяин не в духе – жди разряда током ни за что. Но на этот раз Камиль желал не выместить на нем гнев – он это сделал уже на Байере – а услышать совет. Как от бывшего члена команды Петерса. Мужчина задумался. Что бы на его месте сделал капитан? Марвин уже давно проследил местонахождение кристалла. И даже выяснил, кому он теперь принадлежит. Но докладывать об этом хозяину не спешил. Присоединиться к команде Петерса – уже невозможно. А вот найти прошлую версию капитана и сделать так, чтобы он получил свой законный камень, представлялось отличной идеей. Капитан как-то рассказывал, что генерал Шулер из военной академии пару раз нанимал его в качестве разведчика. А также то, что Штефан – из службы безопасности. Марвин был в курсе, что ребята из этой же конторы следят за Рутковским, в надежде перехватить камень первыми. Что если устроить всем вместе взятым «неожиданную» встречу? Сливать домашний адрес госпожи Андерсен было бы подло. Но раз уж она купила билет в Веберг, было бы грешно не воспользоваться ситуацией. – Я вспомнил, – соврал Марвин, театрально потирая переносицу большим и указательными пальцами, – кэп говорил, что двадцать пятого сентября этого года кристалл будет на борту вечернего рейса аэролёта в Веберг. У всех на виду. Проследить за Эмилией Андерсен не составило труда. Узнать о ее привычках – тоже. Дама предпочитала носить все свои украшения сразу и ни разу не расставалась ни с одним из них. Оставалось надеяться, что служба безопасности действительно прослушивает их разговоры, и всё сложится именно так, как планировал Марвин.***
– А я говорю: ее проще убить! – горячо доказывала Мари Эрику. Пара склонилась над развернутым альбомным листом, лежащим на стеклянном столике, и усиленно чертила на нём непонятные схемы, с жаром о чём-то споря. Эмиль спокойно вошёл в узкую каюту, приложив к двери пропуск, и уселся с ногами на свободную пустую койку. Троица умудрилась уместиться на одной, чуть ли не вплотную прижавшись друг к другу. Три отрешённых взгляда проследили за ним, словно он был не более, чем декорацией, и снова уставились на исписанный лист бумаги. В каюте явственно пахло кофе, и на столике ютились шесть одноразовых стаканчиков. – Не будет мы никого убивать, – с жаром возражал ей Эрик, с такой силой тыкнув ручкой в бумагу, что в ней образовалась дыра. – Пусть она лучше «случайно» споткнётся, и тогда мы… У психотерапевта в заднем кармане брюк что-то завибрировало. Он поспешно достал свёрнутую в несколько раз пластину, которая переливалась разными цветами, и, развернув, недоуменно на неё уставился. Затем медленно перевел взгляд на ликующего Эмиля, и его брови удивленно поползли вверх. – Капитан… – осторожно дотронулся он до плеча Эрика. – Тогда пусть Марвин ее запрограммирует на то, чтобы она добровольно отдала нам кристалл! – перебила его Мари, кинув на него уничтожающий взгляд. – Капитан. – Снова окликнул Эрика Марвин, слегка повысив голос. – Он уже сказал, что не владеет боевым биопрограммированием! – с запалом ответил офицер девушке, и повёл плечом, скидывая дотронувшуюся до него руку. – Капитан! – нетерпеливо вскрикнул Марвин, показывая пальцем на Эмиля, и в каюте повисла напряженная тишина. Эмиль издевательским жестом поигрывал на шее честно добытым камнем и вызывающе смотрел на компанию сверху вниз. Уголки его губ медленно разъехались в торжествующей улыбке. Всем своим видом парень словно вопрошал «ну и кто теперь из нас балласт?». – Но… как?.. – изумлённо спросила Мари, жадно уставившись на бурый кристалл. Остальных тоже интересовал этот же вопрос. У Эрика словно пропал дар речи. Он, конечно, догадывался о способностях парня, но даже не предполагал, что камень может оказаться у него настолько быстро. Офицер удивленно раскрывал и закрывал рот, словно вытащенная на берег рыба. И все-таки интуиция не подвела его – взять курсанта на борт оказалось не такой уж и плохой идеей. – Подарили, – похвастался Эмиль, оттягивая камень за шейный шнурок, и поспешно добавил: – за красивые глаза. Компания добродушно рассмеялась, и засыпала парня вопросами. Курсант не упустил свой шанс злорадно рассказать Мари, что в случае чего, обязательно сдаст ее комитету по борьбе с детским насилием. Вопреки ожиданиям, эта новость тоже вызвала шквал хохота.***
В Веберге было тепло и солнечно. Только проснувшееся солнце блеском разливалось по крышам шумного города. Компания из четырех человек остановилась на выходе из аэропорта, чтобы решить, что им делать дальше. Сразу улетать в Шаттон не хотелось, тем более что впереди – целый свободный день. Доложиться Шулеру об успехе операции тоже еще успеют. Рутковского увезли в полицейской машине сразу после посадки аэролёта, поэтому опасаться было нечего. Можно и отдохнуть. – Хочешь познакомиться с моей мамой? – спросила Мари Эрика, собственническим жестом взяв того под руку. – Да, – отозвались все мужчины одновременно, и девушка недоуменно захлопала глазами. Тащить к матери всех троих не входило в ее планы. – Я мог бы ее вылечить, – отозвал ее в сторонку Марвин, чтобы остальные не услышали, – я знаю, что она болеет. Мари смутилась и принялась нервно теребить кончик каштановой косы. Эрик действительно многого не знал о ее семье. То, что психотерапевт так спокойно об этом говорит, означает, что их пути тоже пересекутся. Это успокаивало и давало надежду на то, что у них с капитаном будет совместное будущее. – Честно говоря… – Мари понизила голос до полушёпота, – ей действительно нужна помощь. Все началось после того, как она убила своего мужа… – Я знаю, – мягко перебил ее Марвин, сочувственно положив руку на плечо. Он был рад, что вырвался из плена и нашел капитана Петерса, хоть и прошлую его версию. Да, это не его время, но здесь можно неплохо устроиться – в конце концов, Единая Держава славится своими лучшими психбольницами, и он всегда может стать врачом. Благо, поддельный паспорт и диплом старого образца у него имеется – бывший хозяин позаботился. Мари радовалась первой хорошо выполненной операции и в предвкушении ждала выздоровления мамы при помощи биопрограммирования. Эмиль был доволен тем, что легко заполучил камень и выручил всю команду, и теперь в его зачетке будет стоять «безупречно» по практике. Да, он все еще немного злился на своего найденного брата, но это не мешало ему радоваться тому, что они были рядом. Эрик был удовлетворен успешной находкой кристалла и тем, что он плечом к плечу с двумя самыми близкими людьми. Он больше не один. Конечно, Эмиль все еще злился, и старательно скрывал, кто он есть, но главное, что теперь они вместе. К тому же в полете он нашел еще одного друга, и это не могло не радовать. Каждый из них был счастлив по-своему.