Всё о контроле

      Мягкое позвякивание колокольчиков над дверью — единственный признак того, что парень действительно был здесь. Если бы не это, Дин поверил бы, что это всего лишь сон. Потому что какова вероятность того, что Дом, о котором он не может перестать думать, просто зайдет в его магазин во вторник днём и сделает ему предложение?       Он слегка дрожит, заходит за прилавок и садится на стул, обхватив себя руками. Ему кажется, что он видит предупреждающие огни и слышит сирены. Парень хочет, чтобы он был его Сабом. Что это вообще значит? Всё, что он может себе представить — это чушь, о которой пишут в плохих книгах — подписание сомнительного контракта и превращение в секс-раба. Это то, что он имеет в виду?       Дин заставляет себя сделать глубокий вдох. Дом хотел обсудить, а это значит, что есть больше, чем один вариант, верно? И, возможно, один из них ему понравится. Если нет, то он вежливо откажется.       Часть его желает, чтобы такой вариант был, потому что… потому что он мечтал об этом. Мечтал о человеке, который разобрал его на части, чувствуя к нему нечто большее, чем то, что обычно к другим своим клиентам. Он хотел бы быть особенным, и теперь, когда он знает, что особенный, это пугает его. Это пугает и возбуждает.       Вдобавок ко всему Дин даже в самых смелых мечтах не представлял себе Доминанта — Кастиэля — таким. Он знал о его растрёпанных волосах и щетине, но изображение, которое он создал из того, что смог почувствовать, было бесцветным, поэтому он не представлял его ни блондином, ни брюнетом. Волосы Кастиэля тёмные и резко контрастируют с его глазами. Эти глаза застали Дина врасплох. Он не мог перестать вглядываться в них, не мог ни на чем сосредоточиться, потому что Вселенная вращалась в этих бесконечных голубых озёрах.       Дин качает головой. Ну, парень хорошо его трахнул, но это не значит, что нужно писать оды его глазам, верно?       Ему нужно быть рациональным, поговорить с парнем, убедиться, что он не псих. И, может быть, только может быть, они что-нибудь придумают. Они должны, по крайней мере, ещё раз заняться сексом. Чтобы узнать, так ли это хорошо, как было в прошлый раз. Для науки.       Дин вздыхает и смотрит на часы. У него ещё много времени, прежде чем он сможет закрыть магазин.       Когда время, наконец, приходит, Дин снова и снова прокручивает эту мысль в голове, тысячу раз, рассматривая ее со всех возможных ракурсов. Ему даже удалось убедить себя, что этот парень не был таким уж привлекательным. Он закрывает магазин, и всё ещё не уверен, стоит ли ему идти на встречу или нет. Но закусочная на пути домой, так что у него будет время, чтобы принять решение.       Он останавливается перед ярко освещенной дверью закусочной и через окно видит парня — Кастиэля — поправляет он себя, сидящего в одиночестве за столиком, листающего меню. Он выглядит нервным, и Дин чувствует неожиданную близость к нему. Может быть, он так же не уверен в этом, как и Дин.       Его глубокий голос эхом отдается в голове Дина: «Обычно я так не делаю. Ты другой». Дин хочет, чтобы это было правдой. Он хочет быть особенным для кого-то. И Дом однажды уже заставил его почувствовать себя особенным.       Словно ныряя в воду, Дин делает глубокий вдох и открывает дверь.       Когда к нему подходит симпатичная хозяйка, он указывает на Кастиэля и говорит ей, что он с ним. Она одаривает его понимающей улыбкой и уходит.       Его сердце колотится в груди, будто он только что пробежал марафон, когда он останавливается у столика.       — Привет, — говорит он, надеясь, что его голос не выдаст, как сдавлено его горло.       Глаза Кастиэля устремляются на него, тёмно-синие, как вода на глубине, и расширяются от удивления.       — Ты пришёл, — выдыхает он и моргает, будто боится, что Дин — всего лишь иллюзия.       Это придает Дину немного уверенности, поэтому он улыбается и садится за стол напротив мужчины, который смотрит на него так, словно не может поверить собственным глазам.       — Ты думал, я кину тебя?       Кастиэль нервно потирает затылок, застенчиво улыбаясь.       — Ну, да. Я думал, что ты передумаешь, что найдёшь мое предложение... жутким.       Дин издаёт смешок.       — Честно говоря, я так и сделал. И всё ещё так думаю, но решил, что должен, по крайней мере, попробовать.       Он игнорирует странный взгляд, который бросает на него мужчина, и выхватывает меню из его пальцев.       — Ты уже решил, что будешь есть? — спрашивает он, открывая меню, хотя уже знает, чего хочет.       — Нет, — вздыхает Кастиэль. — Я так нервничал, что не мог сосредоточиться на нём, — признается он, и Дин находит это несколько милым.       — У них есть неплохие чизбургеры с беконом, — предлагает он, на самом деле как бы проверяя парня.       Он кивает с улыбкой.       — Тогда чизбургер с беконом.       Дин не может скрыть ответной улыбки, когда бросает меню на стол.       — Пива?       Кастиэль качает головой.       — Нет, спасибо. Я не пью.       Дин приподнимает бровь.       — Не пьёшь?       Когда Кас снова опускает глаза, Дин проклинает себя за бестактность. Это невежливый вопрос, и ему следовало бы подумать об этом.       — Это... алкоголь заставляет меня терять контроль, и я ненавижу это чувство.       Ответ настолько удивляет Дина, что ему приходится сосредоточиться на том, чтобы держать рот на замке. Это странно, это определённо странно, и это напоминает Дину о том, как он встретил этого парня, и что это не просто свидание.       Официантка спасает их от неловкого молчания, когда подходит, чтобы принять заказ.       — Итак... давай перейдем к делу. Ты собираешься заставить меня подписать какой-то контракт? — выпаливает Дин, как только официантка уходит.       Кастиэль издает тихий смех, от которого у Дина по спине пробегают мурашки.       — Мы не в плохо написанной книге, Дин, — говорит он с улыбкой. — Ты спросил меня, предлагаю ли я тебе отношения или... ну, это всё равно были бы своего рода отношения.       Дин кивает.       — Парень и Саб, или просто Саб.       — Вот именно. И это зависит только от тебя. Если ты решишься на последний вариант, это будет очень похоже на то, что было в клубе, где ты был в качестве клиента. Единственное изменение будет заключаться в том, что ты не будешь платить, и мы будем встречаться в уединенном месте. В моей квартире или мы можем снять номер в отеле, как ты предпочитаешь, — он останавливается, потому что официантка подходит с их напитками. Он отпивает содовую, прежде чем продолжить.       — Мы бы заранее обсудили всё, что хотим сделать во время сцены. Я бы позаботился о тебе после, а потом мы бы расстались. Никаких обязательств, кроме тех, что существуют между Домом и его Сабом.       Дин чувствует, как сердце колотится в горле, и пытается прогнать это ощущение глотком пива. Это не работает.       — Я не уверен, что знаю, что это такое, — начинает он, уставившись на стол между ними. — Ты знаешь, я новичок в этом деле. Это было... на самом деле это был мой первый раз с тобой, — он осмеливается поднять глаза только для того, чтобы увидеть мягкую улыбку на губах Кастиэля, хотя его глаза очень серьезны.       — Я знаю. Я могу научить тебя. Помочь тебе найти то, что нравится, и где твои пределы.       — Хорошо, — кивает Дин и делает еще один глоток. Он надеется, что Кастиэль не осудит его за то, что он успокаивает нервы алкоголем. — Потому что в списке, который я просмотрел для нашей... сцены? Там было много вещей, о которых я даже не знал, не знал что они означают, и я уверен, что о некоторых из них я предпочел бы никогда не знать.       Улыбка Кастиэля озаряется весельем.       — Тот факт, что они там были, не означает, что я их выполняю. Если бы ты выбрал то, чего я не делаю, тебе бы назначили другого Доминанта.       — О, понятно.       — У меня возникло чувство, что мы были бы очень совместимы в том, что нам нравится, но выяснение — часть того, что делает это интересным, — в его глазах появляется почти хищный блеск, но Дин все равно немного расслабляется. Это длится только до тех пор, пока он не задаёт другой вопрос, тот, что заставляет его нервничать больше, чем все эти странные вещи.       — А если я выберу другой вариант? Быть твоим парнем? — слово застревает у него в горле, и оно становится почти неразборчивым, когда он выдыхает его.       На этот раз Кастиэль отводит глаза.       — Ну, тогда я предлагаю сначала узнать друг друга получше. Несколько свиданий? — он поднимает бровь, как будто не уверен, правильно ли он употребил слово. — И тогда, я думаю, это было бы гораздо более... спонтанно. Конечно, мы бы всё равно всё обсудили, но... мы были бы вместе и вне сцены, так что это было бы по-другому.       Его глаза, наконец, снова встречаются с глазами Дина, и они неожиданно мягкие. Дин на мгновение задумывается о том, что никогда не перестанет удивляться тому, какие они синие. Ему кажется, что он мог бы утонуть в них.       — Тебе бы этого хотелось? — слышит он свой вопрос.       — Да, — красивые губы Кастиэля едва шевелятся, когда он выдыхает слова. Затем магическая связь их глаз теряется, потому что Кастиэль отводит взгляд, и Дин с удивлением замечает, что Дом краснеет. — Но я уже много лет ни с кем не встречался. Боюсь, у меня это очень плохо получается.       Облегченный смех искрится на губах Дина, когда он перегибается через стол и похлопывает Кастиэля по руке, на самом деле не осознавая этого.       — Не волнуйся, я, вероятно, не заметил бы. Я сам не очень опытен в этой области.       Кастиэль одаривает его благодарной, но застенчивой улыбкой, и сердце Дина тяжело стучит. Он убирает руку, кончики его пальцев горят от потерянного контакта.       — Но есть некоторые вещи, которые ты должен знать, — говорит он, внезапно снова занервничав.       Кастиэль поощряет его кивком продолжать.       — Я бисексуал, — говорит Дин, стараясь, чтобы это звучало так, будто это не заставляет его желудок скручиваться. — И я... Я вроде как всё ещё в шкафу, — это заставляет его чувствовать себя идиотом, поэтому он объясняет: — Я имею в виду, что я принял это в себе, но я не сказал своей семье и большинству своих друзей.       Часть его ожидает увидеть насмешку в глазах Кастиэля, но там нет ничего, кроме понимания и поддержки.       — Дин, мне все равно, кто тебе нравится, пока я попадаю в эту категорию, — Кастиэль улыбается, и Дин чувствует, как уголки его губ подергиваются в ответной улыбке. Конечно, его влечет к Кастиэлю, черт возьми, он, может быть, один из самых привлекательных людей, которых он когда-либо встречал. Несмотря на уродливый плащ.       — И, как твой парень, я поддержу тебя, когда ты решишь рассказать своей семье, даже если ты решишь этого не делать.       Дин перестал дышать после слов «твой парень», которые сорвались с губ Кастиэля.       — Ну что? — спрашивает Кас, когда Дин продолжает смотреть на него, не говоря ни слова.       — Так это наше первое свидание?       Кастиэль выглядит так, словно пытается сдержать улыбку, но у него ничего не получается.       — Ты решил?       Дин выдыхает, и это звучит немного похоже на смешок. У него немного кружится голова.       — Я не знаю, — признаётся он, проводя рукой по волосам. — Я всё ещё не могу это представить.       — Если у тебя есть какие-либо вопросы, я постараюсь ответить на них так честно, как смогу.       Дин благодарен за то, что его отвлекает появление еды, которая дает ему время подумать.       Кастиэль стонет после первого укуса своего бургера, и Дин ловит себя на мысли, что да, он может представить, как встречается с этим парнем.       — Итак, что ты думаешь? — спрашивает Кас, когда проглатывает половину своего бургера, в то время, как Дин даже не притронулся к своему.       — Да, хм... А как насчет других клиентов? Ты сохранишь свою работу?       Кастиэль наклоняет голову набок.       — Я могу перестать, если ты хочешь.       Дин яростно качает головой.       — Я... я не могу заставить тебя бросить работу!       Кас глубоко усмехается.       — Это не единственная моя работа, Дин. Было бы неплохо, если бы работа в клубе могла оплачивать счета, но это не так.       Дин приподнимает бровь.       — У тебя есть нормальная работа? И какая?       — Я бухгалтер.       Дин давится от смеха.       — Что? Действительно? Разве это не ужасно скучно? Так вот почему ты Дом в свободное время?       Кастиэль хмуро смотрит на жареную картошку, которую вертит в пальцах.       — Мне нравится моя работа. Мне нравятся цифры, они предсказуемы. Я знаю, что от них ожидать, и они всегда делают то, что я хочу.       — Вау, ты действительно помешан на контроле, — говорит Дин, не задумываясь, и ему хочется ударить себя по губам.       Кастиэль смотрит на него снизу вверх, он серьёзен, но не сердит.       — Да, Дин. Ты должен это знать. Возможно, я склонен вести себя доминирующе даже вне спальни. Если тебе это неприятно, ты должен сказать мне.       Дин кивает, понимая, что больше нет никаких «если». Они не обсуждают, будут ли они встречаться, они устанавливают границы. От этого у него кружится голова и колотится сердце, но, к его удивлению, он не чувствует знакомой потребности убежать.       — Всё равно мне кажется неправильным просить тебя перестать делать то, что ты делаешь.       Кастиэль улыбается, но как-то невесело.       — Тебе следует усвоить, что ты можешь попросить меня сделать или прекратить что-либо делать. Но давай пока договоримся, что я продолжу работать с другими сабами, но не буду заниматься с ними сексом. Это звучит нормально?       — Ты можешь отказаться от секса с ними? — спрашивает Дин, не совсем уверенный, как бы выглядел сеанс без секса.       Он получает ещё один кивок головы.       — Конечно. На самом деле я не часто занимаюсь сексом со своими клиентами, — его щеки приобретают красивый розовый оттенок, когда он это говорит. — Есть и другие способы удовлетворить их.       Дин чувствует, как его собственные щеки горят при упоминании о том, что он действительно был своего рода исключением.       — А как насчет нас? Будем ли мы... мы всегда будем делать вещи типа Дом/Саб?       — Тебе нужно это, чтобы кончить? — спрашивает Кас, заставляя Дина покраснеть еще больше и покачать головой.       — Я не знаю. Меня вполне устраивает ванильный секс, — он засовывает в рот жареную картошку и запивает её содовой.       — Ты должен понять, Дин, что доминирование для меня имеет не только физическое значение. И это определенно не о боли, хотя я мог бы иногда поиграть с этим, — Дин чувствует странный трепет в животе, и не уверен, хороший он или плохой. — Для меня это больше связано с контролем. О том, чтобы взять его... нет, — он качает головой и поправляет себя, — о том, чтобы получить его от кого-то, кто отказывается от него ради меня.       Дин видит, как у Кастиэля расширяются зрачки и учащается дыхание, когда он думает об этом. Это заставляет его член дергаться, и это определенно хорошо.       Дин допивает свой напиток, затем делает вдох, но прежде чем он что-то говорит, Кастиэль опережает его.       — Потрать какое-то время, чтобы подумать об этом. По крайней мере, поспи с этими мыслями. Я не хочу, чтобы ты принимал поспешное решение. Конечно, ты можешь отступить в любое время, но я... Я бы предпочел изначально не возлагать слишком больших надежд.       Дин прикусывает губу, понимая, что парень боится, чтобы ему не разбили сердце. Это очаровательно и пугающе одновременно.       — Кастиэль? — говорит он после минуты тяжелого молчания. Голубые глаза сразу находят его. — Почему ты уверен, что я тебе понравлюсь?       Кастиэль улыбается, и его глаза на мгновение закрываются, как будто он вспоминает приятный вкус.       — Я встречал много людей, Дин, и ни один из них не был похож на тебя. Никто никогда не реагировал так... так сильно и в то же время так правильно, как ты, — его взгляд такой пристальный, что Дину кажется, будто он обжигает его кожу. — Я чувствовал, что могу заглянуть внутрь тебя, и мне понравилось то, что я увидел.       Он опускает взгляд, и Дин замечает его длинные темные ресницы.       — Но, конечно, я могу ошибаться. Может быть, из нас получится ужасная пара, — говорит он с улыбкой. Дин издает слабый смешок, пытаясь не обращать внимания на бабочек, наполняющих его желудок.       Он хочет в это верить, хочет, чтобы Кастиэль был прав насчет них.       Они доедают свои гамбургеры и заказывают пирог. Они больше не обсуждают своё возможное будущее. Это похоже на неплохое неофициальное первое свидание. Дин рассказывает о своей работе, не вдаваясь в подробности того, как он оказался здесь, но говорит о своей любви к книгам и пластинкам и о том, как он боится, что магазины, подобные его, исчезнут, потому что все предпочитают пользоваться электронными версиями. Кастиэль уверяет его, что он всегда предпочтет купить бумажную копию, и они говорят о своих любимых книгах, обмениваясь рекомендациями. Каким-то образом они заканчивают разговор на религии, и Кастиэль говорит, что вырос в очень религиозной семье, но нашел свою собственную веру. Дин чувствует, что, как и раньше, Кастиэль скрывает некоторые детали, которыми не готов поделиться. Он не лезет с расспросами, но это заставляет его чувствовать себя немного ближе к этому человеку.       Однако Кастиэль остается загадкой. Он так отличается от того, чего ожидал Дин. Он нежный, почти застенчивый. Когда Дин открыто флиртует с ним, то, кажется, искренне удивлен и не знает, как реагировать. Это настолько же очаровывает, как завораживает искра в его глазах, когда он говорит о чем-то, чем увлечен.       Иногда Дин ловит себя на том, что на самом деле не слушает, что говорит Кастиэль, а просто смотрит на него, наблюдая, как его губы изгибаются, произнося слова, особенно имя Дина, глядя на его широкие руки, вспоминая, как они прикасались к нему, задаваясь вопросом, оставил ли он царапины на спине этого человека. Он даже на мгновение закрывает глаза, просто наслаждаясь грохотом голоса Кастиэля, не отвлекаясь на другие чувства.       Вот тогда нежные пальцы касаются тыльной стороны его руки. Он отдергивает руку и открывает глаза, чтобы увидеть виноватого Кастиэля.       — Мне так жаль, я не...       Дин качает головой, чтобы оборвать его. Он оглядывается по сторонам. Там нет никого из знакомых, он должен быть в порядке, держа другого парня за руку, но его желудок все равно скручивается в узлы.       — Нет, просто, — вздыхает он. — Может быть, в следующий раз? — он говорит, и осознает намек на обещание.       Губы Кастиэля подергиваются в улыбке, но она не достигает его глаз.       — Хочешь, я провожу тебя домой? — внезапно спрашивает он, и Дин понимает, что они оба допили свои напитки и уже довольно поздно.       — Хм, нет, спасибо. Моя машина припаркована за углом. Но я могу тебя подвезти?       Кастиэль улыбается.       — Спасибо, я живу неподалеку, и предпочел бы прогуляться.       — Хорошо, — кивает Дин и улыбается проходящей мимо официантке, чтобы привлечь ее внимание. Они делят счет и выходят из закусочной.       — Я отлично провел время, — говорит Дин в тяжелом молчании, когда они идут к его машине.       — Я рад это слышать, Дин. Мне очень понравилось твоё общество.       Дин останавливается рядом со своей машиной и прислоняется к ней, пока выуживает ключи.       — Это твоя машина? — спрашивает Кастиэль, приподняв бровь.       Дин гордо улыбается.       — Это моя Детка. Она хорошенькая, не правда ли?       — Да, это очень хорошая машина, — говорит Кастиэль, сдерживая смех.       — Что тут смешного? — спрашивает Дин, улыбаясь, лицо Кастиэля не очень часто выражает эмоции, но когда это происходит, это заразительно.       — Ничего, просто. — он откидывает голову назад, издает смешок, затем делает глубокий вдох. — Импала. Твоя машина и твоё...       — Мое стоп-слово, да, — Дин потирает затылок, краснея.       — Прости, я не должен смеяться, — Кастиэль качает головой. — Но я думал, ты просто так любишь это животное, — он снова хихикает, и Дин понимает, что тоже смеется. — Честно говоря, мне это показалось немного странным, — добавляет он, сверкая глазами, и они оба смеются.       Когда они успокаиваются, то стоят очень близко, Дин все еще прижимается к машине, а Кас рядом с ним, лицом к лицу, и они делят личное пространство. Дыхание Каса, всё ещё учащенное от смеха, обжигает лицо Дина. Он пахнет яблоками и корицей, и всё, о чём Дин может думать в этот момент, это о том, имеют ли эти розовые губы вкус яблочного пирога.       — Спокойной ночи, Дин, — рокочет глубокий голос, вырывая Дина из его мечтаний. — Не торопись, подумай о том, о чем мы говорили.       Кастиэль оттолкнулся от машины и направился прочь, оставив Дина смотреть ему вслед с тупой болью в груди.

***

      Дин не может уснуть. Он ворочается в постели, думая о Кастиэле — Касе, как он начал мысленно называть его ещё во время ужина. Он задается вопросом, произнес ли он это прозвище вслух. Понравится ли оно Кастиэлю? Или он предпочитает что-то другое? Что, если он будет настаивать на том, чтобы его всё время называли «сэр»?       Он сбрасывает одеяло, внезапно ставшее слишком горячим, и плюхается на живот.       Это странно, он знает, каково это — встретить кого-то, с кем он хорошо ладит, представляя, каким был бы секс с ними. С Касом все наоборот, он знает, что секс был умопомрачительным, и мечтает о свидании с парнем. Это заставляет его чувствовать себя девочкой-подростком, и он ненавидит это. Он ненавидит, что Кастиэль дал ему время подумать. Если бы он потребовал ответа в закусочной, Дин сказал бы «да». Но Кас не хотел, чтобы он принимал поспешное решение, поэтому Дин слишком много думает об этом. И почему? Это же не значит, что он собирается провести с этим парнем всю оставшуюся жизнь, верно? Они могут расстаться, как и любая другая пара, несмотря на их необычный способ встречи.       Когда Кас говорил о том, как изучал разные религии и во что верил, но не сказал, что, по его мнению, их встреча в магазине имела какое-то отношение к судьбе, хотя Дин смог прочитать это между строк. Он не верит в судьбу, но если бы верил, это выглядело бы так, будто какая-то высшая сила хотела, чтобы они встретились. Эта мысль немного тревожит его, поэтому он прогоняет её и переключается на мысли о жаре тела Кастиэля, когда они стояли так близко, перед тем, как расстаться. Почему он не поцеловал его? Он должен был это сделать. Может быть, он ожидал, что Кас сделает это.       Он облизывает губы и перекатывается на бок, его взгляд падает на телефон, лежащий на прикроватном столике.       Они обменялись номерами телефонов во время ужина, и Дин обнаружил, что смотрит на экран с именем Каса на нем. Уже почти час ночи. Ему не следует звонить так поздно. Ему вообще не следует звонить, он будет казаться отчаявшимся. Но он, вроде как, такой и есть. Он чувствует, что ничто не сможет его успокоить, кроме разговора с Касом.       Он нажимает кнопку набора номера, и его сердце замирает, когда он слышит звуковой сигнал и понимает, что он сделал. Он подумывает о том, чтобы повесить трубку до того, как Кас ответит, но это, вероятно, только ухудшит ситуацию.       — Дин? — голос Кастиэля хриплый, как будто он полоскал горло бритвенными лезвиями. Единственный раз, когда Дин слышал у него такой голос, это когда он был близок к оргазму. От этой мысли у Дина пересыхает в горле, и он хрипло отвечает.       — Привет.       Он чувствует себя идиотом.       — Дин, что-то случилось? — спрашивает Кас. На заднем плане слышно шуршание ткани. Беспокойство в голосе Кастиэля заставляет Дина чувствовать себя еще хуже.       — Нет, нет, я просто... Черт, Кас, прости, что разбудил тебя.       — Всё в порядке, Дин, — говорит он, но звучит так, будто борется с зевотой. — Просто скажи мне, почему звонишь.       В том-то и проблема, что он не знает.       — Я не могу перестать думать о тебе, — это самое близкое к истине, что он может сказать, не звуча совершенно жалко.       Он слышит улыбку в голосе Каса.       — И о чём именно ты думаешь?       Тело Дина, кажется, реагирует на голос Каса, его дыхание и сердцебиение учащаются.       — Эм. Я пытался... представить нас вместе. И это тяжело.       — Хм, — мычит Кас, и Дин представляет, как он перекатывается по кровати. — Тогда, может быть, тебе нужно поработать над своим воображением, — сейчас он говорит тем самым голосом Дома, Дин знает это, и он ненавидит, как хорошо это на него действует.       — Ты хочешь, чтобы я помог тебе с этим? — многозначительно спрашивает Кас, и Дин выдыхает «Да», прежде чем он успевает по-настоящему подумать об этом.       — Ты в своей постели?       Дин утвердительно мычит и дрожит от предвкушения.       — Что на тебе надето?       Дин смотрит на себя и думает о том, чтобы солгать, сказать, что он голый или что на нем красивые трусики. Затем он решает не облегчать задачу другому мужчине и выбирает правду.       — Футболка и боксеры.       Кас делает паузу всего на мгновение, может быть, устраиваясь поудобнее.       — Если бы я был там, я бы дразнил твои соски через мягкую ткань твоей футболки. Это одно из первых, что я заметил в тебе, помимо того, что ты чертовски красив и отлично выглядишь, стоя на коленях — что у тебя чувствительные соски.       Дин сглатывает и молча слушает, комплимент заставляет что-то трепетать в его груди.       — Можешь сделать это для меня, Дин? Проведи большим пальцем по соску, мягко. Сделай это сейчас.       Затаив дыхание, Дин делает именно так. Воображая, что это Кастиэль дразнит его. Он издаёт разочарованный звук, когда понимает, что этого прикосновения недостаточно.       — Хочешь ещё, Дин? — спрашивает Кас без намека на насмешку. На самом деле Дину не нужно отвечать, чтобы Дом продолжил. — Ты можешь потрогать себя под футболкой. Потри сосок между большим и указательным пальцами. Представь, что это я прикасаюсь к тебе.       Дин отодвигает край рубашки и проводит рукой по груди, он знает, что Кастиэль ничего не говорил об этом, но он жаждет прикосновения. Когда он сжимает пальцами твердый бугорок, его дыхание с шипением вырывается сквозь зубы, и Кас, должно быть, слышит это, потому что он реагирует так, как будто действительно видит Дина.       — Тебе это нравится, верно? Как я играю с твоим соском.       — Да, — стонет Дин, проводя подушечкой большого пальца по указанному соску, твердому и чувствительному.       — Ты хочешь продолжить это, Дин? — спрашивает Кас, возвращая Дина к реальности.       — Да, — отвечает он без колебаний.       — Хорошо. У тебя есть одна минута, чтобы раздеться и взять немного смазки. Затем я хочу, чтобы ты лег на спину на кровать, и сказал мне, когда будешь готов.       — Да, сэр, — совершенно естественно слетает с его губ, и Кас удовлетворенно мычит в знак того, что он заметил.       Дин бросает телефон на кровать и спешит сорвать с себя одежду.       Когда он вытаскивает тюбик смазки из ящика, до него доходит, что он собирается заняться сексом по телефону с Касом, и нет ничего в мире, чего бы он хотел больше, кроме, может быть, настоящего секса с Касом.       — Я здесь, — говорит он, когда снова хватает свой телефон, лежа голым на спине. На мгновение он боится, что Кас повесил трубку, затем он слышит его голос, и волна спокойствия разливается по его телу.       — Хороший мальчик. У тебя уже встал? — вопрос немного удивляет его, и он подумывает снова солгать, но, как и в любой другой раз с Кастиэлем, он решает этого не делать.       — Ещё нет.       — Хорошо. Я хочу, чтобы ты положил свободную руку на кровать рядом со своей головой.       — Хорошо, — говорит Дин немного неуверенно, но подчиняется.       — Я не хочу, чтобы ты прикасался к себе, Дин. Просто представь себе всё, что я тебе скажу.       Дин сглатывает, это будет трудно. Он крепко зажмуривает глаза, чтобы сосредоточиться на голосе Кастиэля. Он кивает и понимает, что другой мужчина его не видит.       — Хорошо.       — Если бы я был там, — начинает Кастиэль, — я бы коснулся и поцеловал каждый дюйм твоего идеального тела. Я бы начал с твоих лодыжек и проложил дорожку поцелуев до твоих коленей.       Дин представляет себе прикосновение, ловкие пальцы, обхватывающие его лодыжку, и мягкие губы, прижатые к его коже. Он никогда бы не подумал, что способен на такое воображение, но с голосом Кастиэля, ведущим его, это легко.       — Я бы нежно помассировал твои икры, целуя твои колени. Потом я бы продолжил с внутренней стороны твоих бёдер.       Дин дрожит, инстинктивно раздвигая ноги, освобождая место для любовника, которого там нет.       — Я бы провел там много времени, целуя и покусывая, царапая зубами чувствительную кожу, потираясь щеками о твои бёдра.       Дин издает тихий звук, представляя щетину Кастиэля, и снова дрожит.       — Когда мне будет этого достаточно, я найду точку пульса в твоем паху и почувствую биение твоего сердца под своими губами.       Сердце Дина учащенно бьётся при этих словах, и он почти находит это забавным. Однако он не смеётся, сосредоточившись на словах Кастиэля.       — Я бы проигнорировал твой твердеющий член и вместо этого поцеловал бы твой живот. Я бы погрузил язык в твой пупок. Я бы пересчитал твои ребра губами, мои пальцы обхватили бы твои бёдра, крепко сжимая тебя.       Дин стонет, и его бедра приподнимаются навстречу несуществующему прикосновению.       — Я бы поднялся по твоей груди и снова поиграл с твоими сосками, на этот раз своим ртом.       Свободная рука Дина дергается, он хочет прикоснуться к себе, но в последний момент вспоминает, что ему нельзя.       — Я бы поцеловал тебя в шею, вдыхая твой запах. И, может быть, я бы немного сильнее пососал прямо там, за твоим ухом, делая засос.       Сердце Дина замирает от того, как Кастиэль произносит последнее слово.       — Ты бы хотел, чтобы я пометил тебя, Дин? Кусал и присасывался, оставляя темные синяки на твоей коже, чтобы все видели? Чтобы все знали, что я с тобой делаю, что ты позволяешь мне делать с тобой?       Дин едва слышит его из-за звука собственного бьющегося сердца.       — Да, — выдыхает он.       — Скажи мне, Дин, чего бы ты хотел?       — Пометь меня, — говорит Дин чуть громче шепота. Он не верит собственным словам, но знает, что они правдивы. Он уставился в потолок своей спальни, отчаянно нуждаясь в отметках Каса.       — Я бы так и сделал, — вздыхает Кас. — Я сделаю это, — поправляет он себя. Дин слышит, как с облегчением выдыхает.       — Тебе тяжело от моих слов, Дин?       — Да, — отвечает Дин и ёрзает на кровати. Все его тело кричит о прикосновении.       — Я хочу, чтобы ты прикоснулся к себе для меня, Дин.       — Да, чёрт возьми.       Кас отвечает глубоким смешком, от которого у Дина по спине пробегают мурашки.       — Но я хочу, чтобы ты кончил только от пальцев, не прикасаясь к своему члену. Ты можешь сделать это для меня, милый мальчик?       Дин поворачивает голову и стонет в подушку. Ему стоило ожидать подвох.       — Дин? — Голос Кастиэля глубокий и мягкий, но в то же время полный довления.       — Да! — Дин задыхается. — Да, я могу это сделать. Я думаю, что мог бы кончить только от твоего голоса.       Он может представить улыбку Кастиэля, когда тот отвечает:       — Это было бы слишком жестоко с моей стороны. Пока я хочу, чтобы ты смазал пальцы.       Дин кивает и нащупывает смазку.       — Тебе придется положить свой телефон ближе к голове или включить громкую связь, чтобы убедиться, что ты меня слышишь.       — Да, сэр, — выдыхает Дин и возится с телефоном, его руки дрожат, тело дрожит от предвкушения.       — Ты смазал пальцы?       — Да.       — Хорошо. Я хочу, чтобы ты обвел указательным пальцем свою красивую розовую дырочку, чтобы кожа стала влажной.       Глубоко выдохнув, Дин сгибает колени и дразнит свою дырочку, зажмурив глаза. Он расслабляется на матрасе, сосредоточившись на лёгком прикосновении.       — Протолкни его внутрь, Дин. Медленно. Я не хочу, чтобы ты причинил себе боль.       Дин еще раз обводит свой вход, затем толкается внутрь. До первого сустава, выдыхает, затем глубже.       — Вот так, Дин, потихоньку.       Дин стонет и сжимает свой палец. Он чувствует себя нервным, ему нужно двигаться, ему нужно больше прикосновений.       — Я хочу, чтобы ты трахнул себя этим пальцем. Но медленно, Дин, не торопись.       Дин начинает двигать пальцем внутрь и наружу, мучительно медленно, издавая отчаянный звук.       — Представь, что это я открываю тебя для своего члена, делаю тебя свободным и влажным, чтобы я мог легко проскользнуть внутрь.       Дин вздрагивает и толкает так глубоко, как только может, согнув палец, затем вытаскивает его.       — Ты помнишь, каково это было, когда я был в тебе? Когда я засунул свой член в твою жадную дырочку?       — Да! — вскрикивает Дин. Он хочет этого, хочет, чтобы Кас был здесь, прикасался к нему, наполнял его, больше и лучше, чем его единственный палец.       — Хорошо. Потому что я тоже помню. Я помню всё, помню, каким жарким и тугим ты был, такой податливый подо мной. Я помню твоё лицо, твои приоткрытые губы. Я помню каждый прекрасный звук, который ты издавал.       Бедра Дина приподнимаются, он касается своей простаты и громко скулит, как раненое животное.       — Вот так, Дин. Именно так, — говорит Кас, его голос хриплый и глубокий, заставляя внутренности Дина трепетать. — О боже, Дин, хотел бы я, чтобы ты видел, что ты со мной делаешь, — за словами следует приглушённый стон, и Дин впервые представляет, как Кас лежит на кровати, поглаживая себя одной рукой, сжимая телефон в другой.       — Черт возьми, Дин. Трахни себя, ради меня, я хочу услышать, как ты кончаешь.       Дин снова скулит и добавляет второй палец, шипя от растяжки. Он двигает пальцами внутрь и наружу, раздвигает их ножницами, сгибает, чтобы подразнить простату. Его тело извивается, простыни прилипают к потной коже, и, в отличие от того, когда он делал это один, он не сдерживает грязные звуки, вырывающиеся изо рта. Его разум мечется между образом того, как Кас был бы здесь и трахал его, и тем, как он лежит в своей постели, поглаживая себя, слушая стоны Дина.       — Вот так, Дин. Такой хороший мальчик. Кончи для меня, детка.       Ещё несколько толчков, громкий стон на другом конце провода, и Дин выгибает спину, прижимая кончики пальцев к простате. Его член дергается, и сперма окрашивает его живот белым.       Как раз когда он успокаивается настолько, чтобы слышать что-либо, кроме собственных стонов, он слышит, как Кастиэль выкрикивает его имя. Он прислушивается к резким вдохам, исходящим от мужчины, когда тот спускается со своего пика.       Затем Кастиэль смеется, коротко, хрипло и тепло. Сердце Дина сжимается от этого звука, и на его губах появляется улыбка.       — Это было так хорошо, — шепчет он в трубку.       — Это помогло тебе поупражняться в воображении?       Дин покраснел бы, если бы можно было покраснеть еще больше, чем уже есть.       — Да, помогло, — это не совсем так, он всё ещё сомневается, что может быть в отношениях с этим мужчиной, но теперь он уверен, что хочет попробовать, потому что это определенно того стоит.       — Приведи себя в порядок, Дин, а потом ложись спать. Я позвоню тебе завтра.       — Хорошо, — бормочет Дин, чувствуя себя немного разочарованным. Он не хочет, чтобы он уходил, ему этого недостаточно.       — Сладких снов, милый мальчик.       — Спокойной ночи, Кас.