***
— Налево или направо? — спрашивает Дин. Солнце садится, окрашивая пейзаж в красный цвет, отчего лицо Каса кажется румяным. — Я не знаю, притормози, мне нужно... — Я же сказал тебе убрать телефон. — Но нам нужно... «Поверните налево», — говорит голос в телефоне Каса. Дин поворачивает направо. — Дин! — Разве цель этой поездки не состояла в том, чтобы сделать тебя более спонтанным? Ты не добьёшься этого, если будешь использовать GPS. — Но уже поздно, что, если там нет мотеля, и нам придется ехать несколько часов, чтобы найти его. Дин поворачивается к нему и смотрит ему прямо в глаза. — Это было бы катастрофой. Кас фыркает, выключает телефон и бросает его на заднее сиденье. — Хорошо, — он скрещивает руки на груди. — Съезжай на обочину. — Зачем? Тебе нужно пописать? — Мне нужно сделать тебе минет. Дин усмехается. — Видишь? Так гораздо лучше!***
— Мы, вероятно, получим ИППП от того, что будем спать здесь, — ворчит Кас, тащась за Дином к стойке регистрации мотеля. Дин закатывает глаза. — Я бы никогда не согласился на эту поездку, если бы знал, что ты такая принцесса. Он взвизгивает, когда Кас шлепает его по заднице. Он входит в здание, смеясь. Мальчик за столом странно смотрит на него, когда они получают комнату с двуспальной кроватью, но им все равно. — Всё не так уж плохо, — произносит Дин, оглядывая комнату. Кас морщит нос и роняет сумку на пол. — Пойдёт. Дин смеется над ним. — Боже мой, это ужасно, ты такой избалованный. Ты бы не пережил такое детство, как у меня. — Мне не нравится, что ты такой дерзкий, — рычит Кас, снимая пальто. Его тон и выражение лица заставляют внутренности Дина сжиматься от возбуждения. Он судорожно сглатывает. — Сначала тебе следует принять душ, горячая вода, как правило, быстро заканчивается в таких местах, как это, — он делает глубокий вдох и заставляет себя злорадно улыбнуться. — И я не могу представить, какую истерику ты бы устроил, если бы тебе пришлось принять холодный душ. Глаза Каса впиваются в него. Они тёмные, его челюсти сжаты. Член Дина шевелится у него в штанах. — Раздевайся и тащи свою задницу в ванную, или я отшлепаю ее до крови, — с этими словами он стягивает рубашку через голову, бросает её на пол и идёт в ванную. Дин чуть не спотыкается о свои джинсы, пытаясь раздеться как можно быстрее, чтобы последовать за ним. Он хватает сумку с туалетными принадлежностями и, наконец, спотыкаясь, идёт в ванную. Воздух уже горячий и туманный. Вид Каса с запрокинутой головой, вода падает ему на лицо, заставляет сердце Дина биться быстрее. Кас выжидающе смотрит на него, Дин дает ему бутылку геля для тела и заходит в душ. Он шипит, когда горячая вода касается его озябшей кожи. Кас немедленно хватает его за плечо и поворачивает лицом к стене. — Руки на стену, — приказывает он, его голос все еще жёсткий и рычащий. Дин повинуется, не обращая внимания на дрожь, которая пробегает по всему его телу. Кастиэль выдавливает немного средства для мытья тела на ладонь и начинает мыть Дина. От шеи и плеч вниз по рукам. Он заставляет его подать руки, по одной за раз, чтобы он мог потереть ладони и пальцы Дина. Он и раньше мыл Дина, но такого никогда не было. Это не чувственно, не плохо замаскированная прелюдия. Это почти небрежно, совершенно другой уровень близости. И это заставляет Дина чувствовать себя немного неловко из-за того, что он научился признавать это приятным. — Не ёрзай. Кас продолжает подниматься по рукам и опускаться под мышки. Резкий шлепок по заднице. Дин ахает и оглядывается через плечо. — Я сказал, не ёрзай, — говорит Кастиэль, даже не глядя Дину в глаза, занятый тем, что намыливает его спину. Дин поворачивается к плитке и делает глубокий вдох. Его никогда не шлепали. Не совсем. Случайный шлепок в шутку, но ничего подобного. От этого жар бежит по всему телу. Прежде, чем Кас спускается вниз, Дин зарабатывает себе еще несколько шлепков. С каждым разом становится всё труднее оставаться на месте. Хуже всего, когда Кас опускается на колени, чтобы вымыть ноги Дина, убедившись, что он вымыл каждый палец. Это было бы приятно, если бы не заставляло Дина так остро ощущать свое тело. Он получает по меньшей мере три шлепка, прежде чем Кас заканчивает с ногами. Он становится твердым ещё до того, как Кас начинает мыть его член и яйца, хотя ни одно прикосновение Кастиэля не было эротичным. Он прислоняется лбом к холодным плиткам и пытается дышать медленно, чтобы не упасть. Мыльная рука Каса разминает раскрасневшиеся ягодицы Дина. Дин шипит и отшатывается. Шлепок заставляет его вскрикнуть. Он знает, что не переживет эту ночь.***
К тому времени, как они выходят из ванной, Дин уже наполовину сошёл с ума. Его дырка распахнута, ягодицы горят. Его толкают на кровать, одеяло грубое и холодное. Он мокрый, а воздух холодный, но Кас забирается на него сверху, подтягивая его колени к плечам, и всё, на чем Дин может сосредоточиться, это сильное тело, прижимающееся к нему. Кас безжалостно толкается, прижимаясь бедрами к чувствительной коже ягодиц. Крик Дина прерывается рукой Кастиэля, обвивающей его шею. Хватка крепкая, но недостаточно для того, чтобы было трудно дышать. Дин почти кончает от этого. Прижатый к матрасу, во власти Кастиэля, берущий всё, что Кас захочет ему дать. И Кас даёт ему всё это хорошо и усердно. Бедра шлёпают с механической точностью. Разум Дина плавает в облаке удовольствия-боли, единственным якорем остаются глаза Каса, тёмные и сосредоточенные на лице Дина. — Кончи, — рычит Кас, — Кончи сейчас! У Дина перехватывает дыхание. Он близок, но... Сильный шлепок по задней части бедра. Он кончает так сильно, что видит звезды. Он всё ещё дрожит от толчков, когда Кас вырывается из него. Дин зачарованно наблюдает, как Кас несколькими сильными взмахами кончает на грудь и живот Дина. Несколько случайных капель падают на подбородок Дина. Дин крепко зажмуривает глаза и стонет, когда последняя волна удовольствия проходит через него. Кас наклоняется и крепко целует его. Дин открывает глаза и хватает его за шею, не давая отстраниться. Он дрожит и чувствует, что если потеряет контакт с твёрдостью тела Каса, то рассыплется. Кас безжалостно улыбается и проводит подушечкой большого пальца по пятнышку на подбородке Дина. — Позволь мне вымыть тебя, чтобы ты мог забраться под одеяло, пока не простудился. Дин кивает, не доверяя своему голосу. Он хочет сказать что-то о том, что Кас так тщательно моет его, просто чтобы испортить ему настроение, но у него нет сил. Кас спешит смыть сперму, затем помогает Дину забраться под одеяло и обнимает его, делая из него маленькую ложечку. — Ты правда злишься на меня? — спрашивает Дин через несколько минут, когда дрожь наконец утихает. Кас притягивает его ближе, бедро прижимается к всё ещё чувствительной заднице Дина. — Ты бы правда отменил поездку, если бы знал, что я буду жаловаться? — Нет. — У тебя есть ответ. Дин фыркает и закрывает глаза. Рука Каса скользит по груди Дина и обхватывает его за горло. Мягче, чем раньше, но так, будто там её место. — Ты собираешься снова быть дерзким? — Ещё бы. Кас целует его в затылок.***
— Я действительно не вижу в этом ничего хорошего, — ворчит Кас и пинает баллончик с краской. — Это американская культура, — Дин указывает на ряд кадиллаков, наполовину зарытых в землю. — Это абсурд. — Вот именно! — усмехается Дин, когда Кас качает головой. — Давай сделаем селфи, — предлагает Дин, уже поднимая телефон и обнимая Каса за плечи. Кас смотрит на экран. Небо серое, а машины разноцветные. Лицо Дина немного раскраснелось от ветра. — Сколько тебе? Шестнадцать? — ворчит Кас. Дин отрывается от просмотра сделанных им фотографий. — Сколько тебе? Шестьдесят? Кас хмурится. Дин отворачивается, прикрывая лицо ладонью. — Не делай этого. — Делать что? — Бровь Дома. — Что? Дин показывает на лицо Кастиэля. — Эта штука, которую ты делаешь со своей бровью, когда ты весь... доминируешь. Кас поднимает бровь. Дин отталкивает его лицо. — Остановись! — Почему? — У меня от этого встает, — бормочет Дин, и его лицо сразу же краснеет. — О, правда? — Кас бросает на него такой грязный взгляд, что Дину кажется, будто его только что раздели догола и вот-вот сожрут. Это не помогает ситуации в его штанах. — Да, теперь я это вижу, — отмечает Кас, как будто наблюдая действительно интересное природное явление. Дин фыркает и отворачивается от него. — Ты ужасен, и я ненавижу тебя, — бормочет он и направляется к машине. — Нет, не ненавидишь, — настаивает Кас, следуя за ним. — Ненавижу. Тебя и твои дурацкие брови Дома. — Нет, не ненавидишь, — это острее, серьезнее. Это заставляет Дина остановиться, что является ошибкой, потому что, прежде чем он успевает прийти в себя, он оказывается прижатым к твердому металлу Импалы. Он задыхается и закрывает глаза, когда чувствует горячее дыхание Каса на своей щеке. Тело Каса кажется тяжёлым и твердым, как камень, рядом с ним, неподвижным. Дин чувствует, как его разум переключается в другой режим. Всё сопротивление исчезло, и он готов повиноваться, угождать. — Скажи, что ты не ненавидишь меня, — голос Каса грубый, как гравий, и Дину становится жарко, как будто он глотает виски. — Пожалуйста, не заставляй меня кончать на публике, — шепчет Дин, его последняя функционирующая клетка мозга пытается заставить его взять себя в руки. Кастиэль прижимается к нему сильнее, выдавливая из Дина сдавленный звук. — Скажи, что ты не ненавидишь меня. Дин кусает губы. Он слышит крик вдалеке и вспоминает группу студентов колледжа, восхищающихся ранчо «Кадиллак» всего в нескольких метрах от них. Он ненадолго задумывается о стоп-слове. Он знает, что Кас отпустил бы его в мгновение ока, и не злился бы из-за этого. Но сердце Дина сильно колотится в груди, кровь бежит по венам, и он чувствует себя живым. Он не ненавидит это, ему это нравится, он получает удовольствие от этого, и Кас это знает, что только заставляет Дина любить это еще больше. — Я не ненавижу тебя, — говорит он немного дрожащим, но сильным голосом. — Я не ненавижу это. Кас испускает вздох, который ерошит волосы Дина. Он целует Дина в щеку и отпускает его. — Хороший мальчик. Дин поворачивается и прислоняется спиной к машине, лицом к Касу. — Я надеюсь, мы пойдём куда-нибудь, где ты сможешь трахнуть меня, или я действительно начну ненавидеть тебя. Кас хихикает и притягивает его к себе для поцелуя.***
Они трахаются в кабинке туалета на заправке. Это грязно, быстро, и лучше, чем в любой другой раз, когда Дин трахался в кабинке туалета. Улыбка Каса похожа на кошачью, когда они покидают заправочную станцию, и у Дина кружится голова, когда он вручает ему ключи. — Теперь твоя очередь. Кас удивленно смотрит на ключи. — Правда? — Да, — он доверяет ему своё тело, свой разум, почему бы ему не доверить ему свою машину?***
Кас отрывает взгляд от меню и видит, что Дин смотрит на экран своего телефона с мягкой улыбкой на губах. — Чему ты улыбаешься? — Я отправил селфи Сэму. Кас чувствует нервное напряжение между ребрами. — Что он сказал? — Что ты, похоже, не очень любишь придорожные достопримечательности, что говорит о твоём уме и хорошем вкусе. Кас издает смешок. — Что, конечно, чушь собачья, — добавляет Дин, — но он также сказал, что мы хорошо смотримся вместе, и это правда. Кас вздыхает. — Покажи мне фотографии. Дин делает это с торжествующим выражением лица. Есть две фотографии. На первой Дин оглядывается через плечо на ранчо «Кадиллак» позади него, и Кас выглядит определённо раздражённым. Это довольно забавно. Кас переходит к другому, и его сердце останавливается. Это действительно хорошая фотография. Дин улыбается так, словно он проводит лучшее время в своей жизни. Кас смотрит не в камеру, а на Дина. Выражение его лица говорит, что Дин — самая удивительная вещь, которую он когда-либо видел. Кас судорожно сглатывает. — Мне нравится эта. Мы должны напечатать её и повесить на стену, — он тщательно контролирует свой тон, чтобы в нем не было и намёка на сарказм. Он хочет, чтобы Дин знал, что он говорит серьезно. Глаза Дина расширяются от удивления. Затем он улыбается. И от этой улыбки у Каса слабеют колени.***
— Фу. Я не знаю, Кас. — Что случилось, Дин? — Просто... Я никогда не был в подобном месте. — И как это может быть причиной, чтобы не идти туда? Кас делает глубокий вдох и медленно выдыхает, затем хватает Дина за руку. — Послушай, Дин, я не собираюсь давить на тебя. Ты правда можешь продолжать жить своей жизнью, никогда не побывав в гей-баре, но тебе действительно следует подумать о причинах, по которым ты так не хочешь это делать. Ты уже преодолел множество предубеждений, унаследованных от своего отца, и я горжусь тобой за это. Поэтому, пожалуйста, потрать минутку, чтобы выяснить, вызывает ли у тебя дискомфорт мысль о поездке туда из-за самого места или из-за того, что, по твоему мнению, отец подумал бы об этом. Дин прикусывает губу и отводит взгляд. — Я не думал, что ты из тех, кто любит бары. — Я — нет, но эта поездка состоит в том, чтобы выйти из нашей зоны комфорта, не так ли?***
Это была плохая идея, но Кастиэль понимает это слишком поздно. Поначалу это хорошо. Музыка неплохая, немного тяжелее, чем он предпочитает, но это больше рок, чем просто пульсирующий шум, который ассоциируется с подобными местами. Дин берёт пиво, и они сидят в баре, просто разговаривая и наблюдая за незнакомцами. Некоторые из них оценивающе смотрят на Дина, и сердце Каса сжимается, когда Дин позволяет ему положить руку себе на бедро в собственническом жесте. Они оба наслаждаются атмосферой, чувством принадлежности, тем, что находятся среди таких же людей, как они. Это возбуждает. Может быть, даже слишком. Они потеют от танцев и задыхаются от смеха, когда Кас берёт бутылку Дина и делает глоток. Дин приподнимает бровь, но не комментирует, что Кас идёт против своих правил. Ему нравится, что никто не возражает против того, чтобы они тёрлись друг о друга, ему нравится, что ему позволено прикасаться к Дину, целовать его. Он сам берёт себе пиво. В помещении становится жарче, музыка громче, в голове у Каса становится легче. Какой-то придурок трогает Дина за задницу. Кас отталкивает его, и он бы ударил его, если бы Дин не оттащил его, смеясь. Дин перешёл на виски. У Каса есть ещё одно пиво. Дин в основном сидит у него на коленях, напевая на ухо Касу слова песни, которую он не признался бы, что знает. Через плечо Дина Кас видит парня, который вкидывает несколько таблеток. Он видит расширенные зрачки и слишком широкие улыбки его спутников. Холодная дрожь пробегает по его телу. — Ты в порядке? — голос Дина звучит где-то далеко. — Да, — но это не так. Гул в его голове превращается в оглушительный рёв. Он чувствует, как зияющая дыра внутри него, та, которую ему удалось зашить счастливыми моментами и тщательным самоконтролем, снова открывается, и она поглощает все вокруг. — Кас? Тебе плохо? Ты побледнел. Лицо Дина — единственное, что имеет смысл. Все остальное — красочный громкий хаос, он ошеломляет. — Я думаю, мне нужно подышать свежим воздухом. — Хорошо, пойдем, — Дин спрыгивает со стула и помогает Касу встать на ноги. Земля качается. Дин вытаскивает его наружу. Кас делает глубокий вдох, но все, что он чувствует, это запах того, что кто-то курит травку. Он сгибается пополам, уперев руки в колени. Теплая ладонь на его спине немного успокаивает его. — Кас? Что не так? Я могу что-нибудь сделать? — Дин звучит обеспокоенно, и Кас чувствует укол вины за то, что испортил ему ночь. Он не отвечает, просто пытается успокоиться, взять себя в руки, но чувствует, что падает по спирали. В поле его зрения появляется лицо Дина, и Касу требуется мгновение, чтобы понять, что он присел перед ним на корточки. Он накрывает руки Каса своими. — Кас, позволь мне забрать тебя отсюда. Я обещаю, что все будет хорошо. Кас чувствует себя глупо, злится на себя. Он не должен заставлять Дина проходить через это, он не должен... Дин хватает одну из рук Каса и кладет её себе на горло. Пальцы Каса инстинктивно двигаются при соприкосновении с теплой кожей, и он обхватывает ими шею Дина. Он чувствует сердцебиение Дина, немного учащенное, но ровное, и его ровное дыхание. На него накатывает волна спокойствия. Голодная чёрная дыра всё ещё там, ждёт в его груди, но он уже может сосредоточиться. — Хорошо, — это все, что он заставляет себя сказать. Для Дина этого достаточно. Он встает, увлекая за собой Каса. По дороге в их гостиничный номер Кас трезвеет. Жажда тоже немного утихает. Он почти снова чувствует себя самим собой. Его совершенно идиотское «Я». Дин заставляет его сесть на кровать, подаёт ему в руку стакан холодной воды и смотрит, как Кас пьет её. — Лучше? Кас кивает. — Я идиот, — говорит он, не в силах посмотреть Дину в лицо. — Тебя тошнит? Кас качает головой. Он чувствует, что его может стошнить, но он знает, что это психика. Дин садится на кровать рядом с Касом и проводит рукой по своим потным волосам. — Я не уверен, что понимаю, что произошло. — Я вел себя как идиот. Твою мать! Дин слегка дергает его за волосы, заставляя повернуть голову и посмотреть ему в глаза. — Нет, ч-ш-ш. Не ругай себя, просто скажи мне, что случилось. Кас закрывает глаза и на мгновение сосредотачивается ни на чем, кроме собственного дыхания и руки Дина, нежно массирующей его кожу головы. — Наверное, я напился. После многих лет воздержания это произошло быстрее, чем я ожидал. Дин вздыхает и прислоняется лбом к плечу Каса. — Я не должен был позволять тебе пить. Кас хмурится. — Это не твоя работа — присматривать за мной. Дин выпрямляется и бросает на Каса строгий взгляд. — Нет, не моя. Но в целом для тебя это вызывающая обстановка, и как твой партнер, я должен был что-то сказать. На минуту Кас теряет дар речи. — Я думаю, мы оба просто расслабились от той атмосферы. — Ты хотел что-то принять? — без колебаний спрашивает Дин. — Да, — чувство вины и стыда почти душат его. — Ты всё ещё хочешь этого? — этот вопрос заставляет Каса открыться. Он хочет солгать. Он не хочет, чтобы Дин волновался. Он хочет вернуться в прошлое и перестать быть глупым. Он не может сделать ничего из этого. Он кивает. — Сейчас лучше, но оно все еще внутри. — Я могу что-нибудь для тебя сделать? — спрашивает Дин. Он не жалеет его, не винит, он просто здесь для него, и Кастиэль ценит это всем своим гнилым сердцем. — Тебе достаточно быть со мной. Дин одаривает его мягкой улыбкой. Он ложится на кровать и тащит Каса за собой. Они обнимают друг друга, не обращая внимания на одежду и обувь. — Почему ты трезв? — спрашивает Кас. Дин смеется. — Я пьян. Но я протрезвел в тот момент, когда подумал, что тебе плохо. — Извини, что испортил тебе вечер. — Заткнись, — рычит Дин и сжимает его крепче.***
Вокруг его туловища обмотана веревка, связывающая его руки к бокам, он дёргает за неё только для того, чтобы обнаружить, что она обвивается вокруг горла. Он голый, и шершавая верёвка касается его кожи, которая местами уже натёрта. Сильный рывок веревки заставляет его упасть на живот. Он перекатывается на бок и смотрит вверх, чтобы увидеть человека, держащего другой конец верёвки. Широкие плечи, короткие светло-каштановые волосы. Это не может быть Дин, не может быть. Дин никогда не причинил бы ему вреда, никогда. — Дин? Мужчина поворачивается с лукавой улыбкой. На мгновение Кас клянётся, что видит блеск зеленых глаз и рыжие веснушки, но затем его зрение проясняется, и он узнает своего обидчика, как только он снова дёргает за верёвку. Кас вскрикивает, когда Бартоломью тащит его по земле. — Кас? — это явно голос Дина, и это смущает Каса. Бартоломью опускается на колени рядом с его грудью и тянется к его лицу. Кас с визгом отшатывается. — Кастиэль! — зовет Бартоломью голосом Дина и трясёт Каса за плечо. Это больно. — Оставь меня в покое, пожалуйста! Бартоломью смеётся. На этот раз это его собственный голос, и какая-то отдаленная часть сознания Каса задаётся вопросом, почему он всё ещё помнит его. Он сжимает подбородок Каса, как в тисках, и заставляет его открыть рот. Кас видит открытую бутылочку с рецептом и ярко-белые таблетки в ней. Он издает отчаянный звук и пытается отпрянуть. — КАС! Ещё одна сильная встряска заставляет его открыть глаза. Дин стоит перед ним с широко раскрытыми от страха глазами. — Ч-ш-ш, Кас, это я, это был просто сон. Кас моргает несколько раз, прежде чем выскочить из кровати и направиться в ванную, где его рвет в унитаз.***
Они снова лежат бок о бок. На этот раз он переоделся и принял душ. — Это был Бартоломью, — говорит Кас. — Я был обмотан веревками, и он тащил меня... — его голос срывается. — Мне жаль, — говорит Дин и целует его в плечо. — Тебе раньше снились кошмары о нём? — Да, но с последнего прошло много времени. Я думаю, что тогда я был в реабилитационном центре, — Дин не отвечает, давая Касу время. — Я думаю, сегодня вечером... в баре я почувствовал себя прежним. И это принесло с собой всё остальное. Наркотики, Барт, потеря контроля. — Ты уже не тот, что раньше. Ни когда ты танцуешь в баре, ни когда ты пьян, ни когда ты не контролируешь себя. — Я надеюсь, что ты прав. — Конечно, я прав. Кас щиплет Дина за бок и начинает смеяться. Это заставляет его забыть о кошмаре хотя бы на мгновение. — Дин? — говорит он, глядя на часы. Сейчас 6 утра. — Да? — Я не хочу никуда ехать сегодня. — Нам и не нужно этого делать. Мы отправились в путешествие, чтобы отдохнуть. Пребывание в постели тоже отдых. — Хорошо. Я немного устал от приключений.***
— Разве ты не говорил, что устал от приключений? — хихикает Дин. — Ты считаешь, что слизывание пищи с твоего тела — это приключение? — Смотря какая еда. — Молотый чеснок? — Кас смеется. — Паста Чили, — они оба хихикают. — Хорошо, должен признать, это было бы рискованно. Я думал о чем-нибудь вроде шоколада или взбитых сливок. — Ты правда ненавидишь персонал отеля? — Ну, простыни в любом случае испачкаются, — пожимает плечами Кас. Дин закатывает глаза, но его улыбка нежна. — Я просто закажу гамбургеры. — Кайфолом. Ты чистоплотный урод и не хочешь этого признавать. — Мне просто не нравится быть липким. Кас ухмыляется. — Мы оба знаем, что это неправда. Дин швыряет в него подушкой. — Заткнись.***
Они едят гамбургеры и пирог в постели, вместе смотрят порно, а затем лениво дрочат друг другу. — Каков был твой первый раз с парнем? — спрашивает Кас, играя рукой Дина. Дин лежит, положив голову на грудь Каса, глаза закрыты. — Ты имеешь в виду первый секс? — Нет, я имею в виду всё, что угодно. Твои действия в первый раз из-за влечения к парням. Дин задумывается об этом. — Старшая школа. Я не помню имени этого парня. Виктор? Да, я думаю, это был Виктор. Он был моим товарищем по команде. Я не знаю, как, но мы оказались одни в раздевалке. Должно быть, он заметил, что я его разглядываю. И это было не в первый раз, — усмехается он. — Итак, он подошел ко мне, и я ожидал, что он ударит меня, но вместо этого он упал на колени, сорвал у меня с талии полотенце и отсосал мне. — Не может быть! — Кас смеется. — Да. Мы никогда не говорили об этом. Папа перевёз нас через несколько недель. — Ты, должно быть, был очевиден, если он осмелился сделать такой шаг. Дин застенчиво улыбается ему. — Наверное, так и было, — хихикает он, — это была та фаза, когда я начал понимать, что парни горячие, и я... не мог перестать пялиться. Кажется, я даже несколько раз пытался флиртовать... — он замолкает, и его лицо темнеет. — Потом мой отец назвал одного из моих друзей педиком и отругал меня за то, что я дружу с ним, и я... — Начал подавлять себя, — подсказывает Кас. — Да, — вздыхает Дин и утыкается лицом в шею Каса. — А что насчёт тебя? — бормочет он. — Меня? — Что было твоим первым... гей-опытом. — Я поцеловал мальчика в детском саду. — Что? — Дин изумленно смотрит на него. — Я думал, ты не понимал, что тебе нравятся парни, вплоть до колледжа. Кас хихикает. — Это так. Но это не значит, что я не был геем до этого. Я поцеловал этого мальчика, потому что он мне нравился, и все взбесились. Но я был такой, ладно, успокойтесь, я не знал, что целоваться с парнями плохо, я не собираюсь делать это снова. И я этого не делал. Хотя я и хотел. На самом деле у меня было не так много времени, чтобы разбираться с отношениями, между учебой, церковью и уроками игры на скрипке. — Ты играешь на скрипке? Кас пренебрежительно машет рукой. — Отвык. Наверное, если бы я попытался сейчас, это прозвучало бы ужасно. — Хм. Хорошо, продолжай. — Итак, когда я вышел из-под влияния родителей, у меня наконец-то появилось время и свобода думать о любви и сексе, и мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мне нравятся парни. — У тебя был секс с девушками? — Да, был. Потребовалось немного поэкспериментировать, чтобы выяснить, что мне нравится. Я думаю, это был пьяный секс втроём, который был с моей одноклассницей и её парнем. В итоге я тёрся о него и игнорировал её. — Грубо. — О да, она заставила меня пожалеть об этом. Ну, теперь, когда я думаю об этом, она, возможно, действительно помогла мне. Она сказала некоторым нашим общим друзьям, что я гей, надеясь, что они будут избегать меня. Некоторые из них это сделали, но некоторые... — его губы изгибаются в маленькой дикой улыбке. — О боже, — вздыхает Дин и притягивает Каса ближе. — Прекрати, мне не нравится эта тема, я не хочу думать о том, как ты занимаешься сексом с другими людьми. — Хм, правда? — мурлычет Кас, потираясь бедром о напрягшийся член Дина. — Правда, — рычит Дин и забирается на него сверху, оседлав его бёдра и вдавливая запястья в матрас. Кас улыбается ему. Эта позиция никого из них не обманывает, демонстрация доминирования Дином — фальшивка, и они оба это знают. — Хм, не нравится делиться? — говорит Кас насмешливым голосом. — Ты знаешь, что эгоизм — плохая черта? — Ну, тогда я гадкий, — рычит Дин. Кас смеётся, громко и резко. Он быстро переворачивает их и прижимает Дина бедрами к матрасу. Дин хватает его за шею и притягивает к себе в голодном поцелуе.***
Дин перекатывается и ударяется локтем о сиденье. Проведя целый день в постели, каким бы потрясающим это ни было, они чувствовали себя неугомонно и решили на следующий день уехать как можно дальше. В итоге они спят в машине, что, возможно, было не лучшей идеей, судя по тому, как окоченела спина Дина. Он рычит и открывает глаза, чтобы обнаружить, что он один в машине. Нахмурившись, он встаёт и выходит из машины, ругается и тянется за одеялом, которое сбросил на пол. Он закутывается в него и думает, что, должно быть, ещё очень рано, потому что солнце ещё даже не выглянуло. Он поворачивается, и у него перехватывает дыхание. Вот оно, солнце, ползущее над холмами на горизонте, проливая свой кроваво-красный свет на всё, чего оно достигает. Это прекрасно. Но ещё красивее силуэт перед ним. Кас в одних шортах. Он тянется к небу, наклоняется назад, затем сворачивается к земле, где меняет несколько разных положений только для того, чтобы снова встать и начать цикл сначала. Его движения плавны, они кажутся лёгкими, но Дин знает, что они требуют большой силы и точности. Дин очарован, момент идеален и прекрасен, что почти пугает, но Дин позволяет счастью наполнить его до краев. Он почти разочарован, когда Кас поворачивается к нему, но затем он сияет, и сердце Дина почти взрывается. — Доброе утро. Дин не отвечает, его глаза блуждают по цветку, который теперь стоит перед ним, полуголый, потный и совершенно неотразимый. — Ты прекрасен, — говорит он, задыхаясь. Кас прищуривает глаза, затем отводит взгляд. — Ты так невероятно красив, — Дин наклоняется и запечатлевает легкий, как перышко, поцелуй на ключице Каса. — Прекрати, — фыркает Кас. — Почему? Ты все время говоришь мне это. — Это совсем другое. — Почему? Потому что я Саб? Или снизу? Кас смотрит ему в глаза, его глаза темные и сверкающие одновременно. — Мне больше нравилось, когда я был тем, кто открывал тебе разум, а не наоборот. Дин высовывает язык. Кас целует его. Кас пробирается под одеяло Дина, его тело остывает сейчас, когда он не двигается. Дин слегка стонет, когда его прижимают к машине. — Что? — спрашивает Кас. — Ничего. Я просто немного окоченел после сна в машине. — Тебе следует потянуться со мной. Дин закатывает глаза. — Я должен добраться до первого кофейного заведения как можно быстрее, — Кас в свою очередь закатывает глаза. — Хорошо, пойдем. Они молча едут навстречу восходящему солнцу. Дин надеется, что образ Каса из сегодняшнего утра никогда не исчезнет из его памяти.***
Там есть свет, музыка, люди и восхитительные запахи. Глаза Дина сверкают, когда он поворачивается, оглядываясь по сторонам. — Я был здесь раньше! — возбужденно восклицает он. — Я уже бывал в этом городе раньше, я был на этой ярмарке! — Здорово, — Кас улыбается ему, хотя думает, что все осенние ярмарки выглядят одинаково. Там есть колесо обозрения, карусель и различные прилавки с едой, и всё это красочно и громко. Дин выглядит таким взволнованным тем фактом, что это тот же самый город, в котором он однажды побывал, что у Каса не хватает духу выразить свои сомнения. Дин хватает его за руку и ведет по узким проходам между трибунами. — Папа не хотел, чтобы мы ходили в дом с привидениями, но Сэм посмотрел на него своими лучшими щенячьими глазами, так что он наконец разрешил. Сэм был похож... Думаю, ему было восемь, и он был таким храбрым, пока... — он обрывает смех, — пока перед ним не выскочил клоун. Сэм закричал изо всех сил, но в то же время он ударил клоуна в живот! — Дин смеется и качает головой при этом приятном воспоминании. Кас замечает слезы в уголках его глаз, трудно сказать, от смеха ли это или от того, что он скучает по старым временам. — Папа извинился перед клоуном, но на самом деле едва держался, чтобы не рассмеяться. Я думаю, что он немного гордился Сэмом за то, что он сражался, а не бежал. Кас крепче сжимает руку Дина, когда видит, как меланхолия отражается на его лице. Очевидно, он очень скучает по своей семье. Дин тяжело вздыхает, прежде чем поворачивается к Касу. — Куда ты хочешь пойти? Кас оглядывается. — Колесо обозрения. — Хм, — глаза Дина расширяются. — Ты уверен? — Почему нет? — Это... высоко. Кас смеется. — Я думал, ты боишься летать, а не высоты. — Я не боюсь высоты. Я боюсь упасть и умереть. — Ты не упадешь с колеса обозрения. — Несчастные случаи случаются. — Я буду держать тебя за руку, — обещает Кас с улыбкой. В ответ Дин издает страдальческий звук. — Я буду целовать тебя в макушку? Самый лучший девчачий момент? Не притворяйся, что ты их не любишь. — Хорошо, — фыркает Дин, — но если я закричу и поставлю себя в неловкое положение, ты немедленно отвезешь нас в следующий город. — Хорошо. Он не кричит, но в тот момент, когда колесо начинает двигаться, он начинает скандировать «Я ненавижу это, я ненавижу это, о боже, я ненавижу это», и это заканчивается только тогда, когда они находятся на самом верху. Там он успокаивается, по-видимому, запыхавшись. Его хватка на руке Каса подобна тискам, но его глаза блуждают по открывшемуся виду, широко и взволнованно. Кас наклоняется к нему ближе. — Разве это не замечательно? — из-за освещения кажется, что они находятся среди звезд. Все далеко, их только двое. Дин прерывисто вздыхает и поворачивается к Касу. — Ты обещал мне поцелуй. Кас целует его всю дорогу вниз. Когда они прибывают в свой отель, они набиты конфетами и нездоровой пищей. Кас держит огромного плюшевого единорога, которого Дин выиграл для него, и Дин раскачивается в такт мелодии, которую он напевает. Когда Кас тянется к ручке, Дин хватает его за запястье и разворачивает. — Давай потанцуем, — предлагает он тихим голосом и притягивает Каса ближе. — Я не... — начинает протестовать Кас, но Дин уже обнимает его за талию, а другой рукой держит Каса. Теперь, когда они стоят щека к щеке, Кас слышит песню, которую напевает Дин. Касу требуется минута, чтобы расслабиться, но в конце концов позволяет Дину вести. Они медленно раскачиваются в такт, двигаясь воедино. Дин заканчивает свою песню хихиканьем и разворачивает Каса. — Что? — спрашивает он когда замечает пристальный взгляд Каса. — Я хочу заняться с тобой сладкой любовью, — говорит Кас хриплым голосом. Удивительно, как несколько простых слов могут заставить Дина покраснеть. — Э-э, хорошо, — бормочет он и спешит открыть дверь.***
Верный своему обещанию, Кас трахает его медленно. Не мучительно медленно, чтобы раздвинуть границы дозволенного, но достаточно медленно, чтобы он мог провести рукой по волосам, поцеловать его в лоб и переплести их пальцы. Это так нежно, что Дин чувствует себя на грани слез. Он кончает, не спрашивая разрешения, потому что знает, что это не сцена. Они продолжают целоваться и обниматься даже после того, как оба истощены и насытились, пока сон не одолевает их.***
— В чем дело? — спрашивает Кас утром. Дин отрывает взгляд от куска пирога, который он разрезал вилкой. — Хм? — Ты выглядишь так, как будто тебя что-то беспокоит. Дин качает головой и делает глоток кофе. — Я просто задумался. — О чём? Дин смотрит из окна закусочной на улицу города, который хранит редкие теплые воспоминания о его детстве. — Я хочу навестить отца.