Дин выходит из ванной в халате. Ошейник плотно облегает его шею, тёмная кожа приятно контрастирует с голой кожей. Он чувствует себя хорошо, он готов играть.
Кас, с другой стороны, даже не отрывается от своего документального фильма.
Дин прочищает горло, чтобы показать своё присутствие, но Кас просто хмуро смотрит на него, прежде чем вернуться к горбатым китам на экране.
Дин плюхается на диван рядом с ним, халат распахивается. Он перекидывает ногу через Каса, но получает только ещё один недовольный взгляд.
— Давай, Кас, давай поиграем.
— Я смотрю телевизор, Дин.
— Да, я заметил, — ворчит Дин. — Обещаю, я буду более интересным, — говорит он, подмигивая и поглаживая плечо Каса.
Кас мягко отталкивает его.
— Не будь негодником. Мы поиграем, когда закончится фильм.
С драматическим вздохом Дин откидывается назад, его ноги вызывающе раздвигаются, грудь и ошейник выставлены напоказ, но это бесполезно. Он снова вздыхает и трётся ногой о внутреннюю сторону бедра Каса.
Кас рычит и отталкивает его еще резче.
— Дин, ты ведешь себя невыносимо.
— Это не моя вина, что я возбужден. Брось, Кас, не говори мне, что киты для тебя важнее, чем ублажать своего парня, — говорит он, надув губы.
Кас закатывает глаза, но лезет в ящик журнального столика и достает тюбик смазки. Он бросает его Дину.
— Приготовься, я трахну тебя, когда серия закончится.
— Боже, так романтично, — ворчит Дин.
— Прими это или оставь, — говорит Кас таким тоном, что Дин дрожит от необходимости подчиниться. Однако он не собирается облегчать Касу задачу, и, возможно, он чувствует себя негодником.
Он сбрасывает халат и устраивается поудобнее. Не сводя глаз с Каса, он проводит рукой по своему торсу. Он играет со своим соском правой рукой, левой потирая живот и внутреннюю поверхность бедра. Он чувствует, как наполняется его член, и издает довольный звук.
Кас бросает на него быстрый взгляд, но ничего не говорит. Дин улыбается, хотя Кас больше не смотрит на него. Он проводит рукой по своей коже в качестве поддразнивания, игнорируя свой член, но становится нетерпеливым, когда Кас продолжает игнорировать его. Он обхватывает пальцами основание своего члена и начинает лениво поглаживать, решив, в свою очередь, игнорировать Каса, если он ничего не замышляет.
У Дина большой опыт в том, как заставить себя чувствовать себя хорошо. Он закрывает глаза и сосредотачивается на медленном скольжении руки по твердеющему члену и двигает бедрами вверх, чтобы протолкнуть член в теплое пространство ладони.
Он даже не осознает, что стонет, прежде чем слышит голос Каса.
— Дин, я хотел бы услышать пояснения, — рычит он. Дин открывает глаза и одаривает его фальшивой застенчивой улыбкой.
— Извини, увлекся. Чувствую себя так хорошо. Было бы ещё лучше, если бы это был ты.
— Тебе нужно подождать, — холодно отвечает Кас и снова переключает своё внимание на телевизор. Дин, с другой стороны, не возвращается к своей деятельности и вместо этого наблюдает за ним. Он не упускает из виду, как тот сглатывает, он замечает легкий румянец на его щеках и с тёплым чувством, растущим в животе, понимает, что Кас затронут, независимо от того, как сильно он притворяется, что это не так.
Это побуждает его продвигать свое шоу дальше. Он выжимает каплю смазки на ладонь и дает ей согреться, прежде чем втереть её в свою дырочку, прежде чем вставить влажный палец. Он прикусывает губу, заглушая свой стон достаточно, чтобы считаться хорошим мальчиком, но всё же это достаточно слышно, чтобы Кас заметил, судя по тому, как кулак Каса сжимается на бедре.
Дин начинает всерьез проникать в себя, сначала одним пальцем, потом двумя. Бёдра приподняты над диваном для лучшего доступа, твёрдый член истекает по его животу. Глаза устремлены на Кастиэля, на то, как учащается его дыхание, хотя он ни на секунду не смотрит на Дина.
Он уже близок к тому, чтобы кончить, когда слышит звук выключающегося фильма. Кас поворачивается к нему с пультом в руке. Его глаза тёмные, лицо освещено телевизором, который всё ещё включен. Но вместо документального фильма о морской жизни идет какая-то яркая реклама.
— Остановись, — приказывает Кас, и Дин немедленно повинуется, убирая пальцы с приглушенным стоном.
— Иди сюда, — говорит Кас, его голос немного мягче, чем раньше, но всё ещё суров. Дин приподнимается, он уже вспотел, и его задница странно скользит от смазки.
Он слабо улыбается, когда Кас расстегивает штаны и спускает их до колен, обнажая свой твёрдый член. Волна облегчения и нежности захлестывает его, когда Кас сажает его к себе на колени.
С мягкой улыбкой Кас проводит рукой по волосам Дина.
— Ты можешь сидеть на моем члене до конца шоу, не двигаясь, не прикасаясь к себе. Но ты можешь взять мой член.
Дин поспешно кивает.
— Да!
Кас придвигается, и Дин медленно опускается на него, постанывая от растяжки. Он фыркает, когда видит веселую улыбку Кастиэля.
— Я думаю, что пристрастил тебя, — говорит он, гладя Дина по щеке.
Дин высовывает язык.
— Заткнись и смотри свой дурацкий документальный фильм.
С усмешкой Кас берёт пульт и включает телевизор.
Дин подвигается, чтобы устроиться поудобнее, и сильный шлепок падает ему на левую ягодицу.
— Ой!
— Я сказал не двигаться.
— Хорошо, хорошо, — бормочет Дин и прислоняется лбом к плечу Каса. Он закрывает глаза и сосредотачивается на ощущении Каса, твёрдого и горячего внутри него. Он делает глубокие вдохи, и каждый из них пахнет Касом, пахнет безопасностью, домом.
Его рука чешется от желания погладить член, но он сопротивляется. Ещё несколько минут, и Кас его трахнет. И он сделает это хорошо, Дин уверен в этом, он всегда так делает после того, как заставляет его ждать.
При мысли о том, что должно произойти, внутренние мышцы Дина непроизвольно сжимаются. Рычание, которое звучит рядом с ухом Дина, заставляет его вздрогнуть.
— Дин.
— Прости, я... это сложнее, чем я думал, — говорит Дин, удивленный тем, как трудно говорить, у него перехватывает дыхание.
Он ожидает выговора, но вместо этого Кас успокаивающе гладит ему спину.
— Ещё несколько минут, — шепчет он и целует Дина в висок. Дин снова закрывает глаза и сосредотачивается на глубоких вдохах. На самом деле после этого все проходит довольно быстро. Он узнает мелодию титров, прежде чем Кас выключает телевизор. Он крепко обнимает Дина за талию и наклоняется вперед, чтобы положить пульт на стол. Смена заставляет Дина вскрикнуть. Он почти засыпал, но теперь он полностью проснулся и полон предвкушения.
— С тобой все в порядке? — спрашивает Кас, вглядываясь в лицо Дина.
— Да, — выдыхает Дин, — пожалуйста... — Кас прерывает его поцелуем, нежным и медленным. Дин дрожит, когда Кас отстраняется. Ему нужно двигаться, иначе он развалится на части.
— Ты был хорошим мальчиком, — говорит Кас, проводя кончиками пальцев по челюсти Дина. — Ты можешь трахнуть себя на моем члене, тебе разрешено кончать, когда ты будешь готов, — говорит он, и Дин едва сдерживается, чтобы не закричать вслух.
Оказывается, в любом случае это было бы преждевременно, так как Кас добавляет:
— Есть только одно условие, — вместо того, чтобы сказать Дину, Кас хватает его руки и крепко заводит их за спину, одной рукой сжимая запястье другой. Дин смотрит на Каса широко раскрытыми глазами. Ему не нужно объяснять, что ему запрещено прикасаться к Касу, он достаточно хорошо знает эти игры.
С самодовольной улыбкой Кас откидывается назад и разводит руки, кладя их на спинку дивана. Когда Дин не двигается, он поднимает бровь.
Дин делает глубокий вдох, прежде чем начать эксперимент. Скольжение члена Каса внутри него — это почти чересчур после столь долгого ожидания, но Дин продолжает двигаться. Ему приходится напрягать все мышцы, чтобы двигать бедрами, поддерживать ритм. Как только у него получается сделать всё правильно, это кажется восхитительным. Но по мере того, как удовольствие растет, его становится недостаточно. Дину нравится медленное скольжение, но ему нужно больше, ему нужно это сильнее, быстрее.
Напрягая бедра, он приподнимается и падает обратно. Он чувствует вспышку удовлетворения, когда слышит стон Каса. Он откинул голову на край дивана, его губы приоткрыты. С новой волной энергии Дин начинает подпрыгивать вверх и вниз на члене Каса. Он слышит влажный звук кожи о кожу, своё хриплое дыхание и скрип дивана, но единственные звуки, которые имеют значение — это тихие вздохи и стоны, которые вырываются из горла Каса. Дин наклоняется и прижимается губами к мягкой коже шеи Каса. Кас хмыкает, и его рука дергается, но он не прикасается к Дину.
Под новым углом брошенный член Дина задевает живот Каса. Ему нравится дополнительное трение, и это заставляет его удовольствие быстро расти. Он близко, и каждое движение приближает его. Он крепко зажмуривается и не обращает внимания на жжение в бедрах, на напряжение в спине. Он близко, невероятно близко, ему нужно совсем немного...
— Дин, — это не возбужденный стон. Это предупреждение. Это заставляет Дина немедленно остановиться.
— Что? — спрашивает Дин, затаив дыхание, его бедра все еще двигаются по собственной воле. Кас хватает их, чтобы удержать на месте.
— Твоя рука, — говорит он. Дин растерянно моргает, глядя на него. Затем он смотрит на грудь Кастиэля и видит свои собственные руки. Он потянулся за поддержкой, даже не подозревая об этом.
— Нет, — хнычет он, уткнувшись лбом в плечо Каса. — Прости, я не...
— Остановись, — голос Каса мягкий, но твёрдый, это заставляет Дина поднять глаза. — Ты нарушил правило, — объясняет он, и Дин подавляет желание снова извиниться.
Он согласился с правилами и нарушил их, теперь ему придется столкнуться с последствиями. Но это нормально, потому что именно Кас примет решение о наказании и вынесет его, каким бы оно ни было.
— Ты потерял свое разрешение кончить, — заявляет он, и Дин кивает. — Я собираюсь кончить, но тебе нельзя, ты понимаешь?
— Да, сэр, — выдыхает Дин. Он вдруг чувствует себя очень усталым, у него кружится голова.
Он не считает наказание очень тяжелым. Нет, пока Кас не схватит его за руки и не заведет их обратно за спину Дина. На этот раз он не отпускает их, а продолжает держать в одной руке. Другая остается на бедре Дина, крепко держась. Затем он начинает двигаться. Он безжалостно врезается в Дина, не заботясь о его удовольствии или комфорте, просто беря то, что хочет, используя тело Дина, чтобы быстро освободиться.
И Дин должен держаться изо всех сил, чтобы не кончить. Он прикусывает нижнюю губу до такой степени, что ощущает вкус крови. Он может плакать, но он не уверен.
Затем, наконец, Кас утыкается лицом в плечо Дина и кончает с низким рычанием, толкая свое горячее освобождение глубоко в Дина.
Только тогда Дин понимает, что у него получилось. Он не кончил. Он чувствует, что вот-вот умрёт от усталости и того, что так долго был возбужден, но он сделал это, он был хорош. Тихий взрыв смеха срывается с его губ.
Теплая рука Кастиэля касается щеки Дина и направляет его, чтобы посмотреть в глаза. На его губах мягкая насмешливая улыбка.
— Счастлив, что сделал это, верно?
Дин кивает, чувствуя, как на его лице расплывается улыбка.
Улыбка Каса тоже становится шире.
— Ты был хорош, очень хорош, — глубокий рокот его голоса напоминает Дину о том, насколько он все ещё твёрд, и что у него в заднице обмякает член.
Он отчаянно стонет, когда Кас целует его. Теперь очередь Каса хихикать.
— Извини, — бормочет он и помогает Дину подняться с колен. Это только заставляет Дина снова застонать, ощущение того, как из его дырочки капает сперма, приводит его в отчаяние. Он стискивает зубы и цепляется за плечи Каса, в то время как Дом использует бумажные салфетки, чтобы убрать её.
— Я думаю, я мог бы позволить тебе кончить, — размышляет Кас, как будто он говорит о том, что они закажут на ужин. — Я впечатлен тем, как тебе удалось сдержаться, но я не могу позволить тебе остаться без наказания, не так ли? К чему бы это привело? — говоря это, он проводит пальцем по ошейнику Дина. Часть Дина хочет умолять, хочет пообещать, что он сделает все, что угодно, пока Кас позволяет ему кончить. Другая часть хочет забиться в темный угол и остаться одна.
К счастью, Дину не нужно решать, какая часть сильнее, потому что Кас целует его в висок и щелкает пальцами, как будто ему только что пришла отличная идея.
— У меня есть для тебя сделка, но ты можешь отказаться, понимаешь?
— Да, сэр, — говорит Дин, хотя он уверен, что согласится на что угодно. Не только потому, что действительно в отчаянии, но и потому, что доверяет Касу.
— Ты нарушил правила, поэтому тебя нужно наказать. Так что я собираюсь отшлепать тебя. Скажем, десять шлепков открытой ладонью по твоей заднице. А потом ты сможешь кончить.
Дин замирает. Он был готов согласиться, не моргнув глазом, но это заставляет его остановиться. Ему вдруг становится холодно.
Кас и раньше упоминал о порке, но Дину всегда удавалось выкрутиться, не сталкиваясь лицом к лицу с тем фактом, что он боится. Он не знает почему, это, конечно, не боль, и когда он думает об этом, он находит мысль о том, чтобы Кас так прикасался к нему, довольно заманчивой. Он даже не уверен, боится ли он, или что ему это не понравится, или что ему это понравится слишком сильно.
Прикусив и без того больную губу, он смотрит Касу в глаза и понимает, что ублюдок точно знает, что происходит в голове Дина, и именно по этой причине он сделал предложение. Дин задается вопросом, имел ли Кас в виду порку с самого начала или он действительно придумал это только сейчас.
— Сделка, — слышит Дин свой голос, и улыбка, которую Кас дарит ему, совершенно порочна.
— Хорошо. Десять шлепков. Ты будешь считать каждый из них вслух. Ты должен поблагодарить меня за каждый, потому что я делаю это для тебя, понятно?
— Понятно.
Кас кивает.
— Если ты ошибёшься, это будет лишний удар. Как только это будет сделано, ты можешь кончить.
Сердце Дина бьется быстрее, невероятно даже быстрее, чем когда его трахали всего несколько мгновений назад. В животе у него странное чувство, он не может сказать, чего больше — опасения или предвкушения.
— Тебе удобно лежать у меня на коленях или мы должны подумать о чем-то другом? — спрашивает Кас, и Дин не упускает возбужденную искорку в его глазах. Это приводит метафорическую шкалу к предвкушению. Дину и в голову не приходило, что Касу это может действительно понравиться.
— Я могу лечь к тебе на колени, — говорит он и начинает устраиваться поудобнее. Кас застёгивает штаны.
Когда Дин находит удобную позу, Кас проводит рукой по его заднице с одобрительным гудением.
— Не буду врать, я уже давно думал об этом. Может быть, с тех пор, как встретил тебя.
Дин судорожно сглатывает. Его член, который слабел от недостатка внимания, начинает возвращаться к жизни. Он становится полностью твердым, когда Кас трёт подушечкой пальца по использованному отверстию Дина.
Дин слышит, как Кас глубоко вздыхает, прежде чем заговорить, как будто возвращается из сна наяву.
— Хорошо, давай начнём. Не забудь посчитать и поблагодарить меня. Готов?
Дин кивает. Когда ничего не происходит, он выражает свое согласие вслух.
— Готов, сэр.
Первый шлепок удивляет его. Кас и раньше шлёпал его, но в шутку. Это другое, это должно причинять боль, и это причиняет её. Не сильно, просто жалит, но все равно заставляет Дина немного взвизгнуть.
— Дин, — это рычание, глубокое и опасное, это значит, что он облажался. — Что ты должен был сделать?
— О черт, мне жаль...
— Не говори, что тебе жаль, и сделай лучше в следующий раз.
— Да, сэр, — щёки Дина горят от стыда. Он, должно быть, самый худший Саб на свете, если ему удалось облажаться при первом же шлепке. Он оторван от этих мыслей еще одним ударом, более сильным, по другой ягодице.
— Один. Спасибо, Кастиэль, — говорит Дин напряженным голосом, пытаясь сделать это правильно. Добавление его имени заставляет Каса остановиться, но затем он мычит и потирает кожу Дина. Дин чувствует, как она нагревается от его прикосновения, и задается вопросом, не покраснела ли она уже.
— Два. Спасибо, — выпаливает он в тот момент, когда приходит еще один, и: — Три, спасибо, — всего секунду спустя.
К тому времени, как выполняется шесть, его задница словно горит. Это странный вид боли. Боль настораживает, это способ тела сказать, что что-то не так. Эта боль другая, она успокаивает, в каком-то смысле почти расслабляет. И Дин чувствует, что его это поглощает. Поглощает жаром, который распространяется от его задницы к паху и вверх по животу. Жар только усиливается от нежного трения Каса между шлепками.
— Нет, — говорит Кас после того, как Дин считает до восьми. Ему требуется минута, чтобы осознать, что означает это слово, и у него перехватывает дыхание. Глупо, но сквозь вату, заполнившую его разум, прорезается укол страха.
— Ты дважды сказал «восемь», Дин. Считай, что следующий будет девятым, это даст тебе один лишний.
— Хорошо, — голос Дина хриплый и слабый. Он цепляется руками за штаны Каса.
— Ты в порядке, Дин? — проверяет Кас, и Дин ненавидит обеспокоенный оттенок в его голосе.
— Да. Я в порядке, — Кас просто мычит, прежде чем нанести следующий шлепок. Это немного больнее, может быть, потому, что отшлёпанная плоть отдохнула и потеряла приобретенную нечувствительность. Дин тихо всхлипывает и немного ёрзает. Это заставляет его твёрдый член потереться о ногу Каса. Дина удивляет, что он всё ещё твёрд. Он был так ошеломлен общим чувством, что не понимал, что отчасти это было возбуждение.
— Девять, спасибо, — говорит он с запозданием, но Кас отпускает его. Последний удар вырывает у Дина приглушенный крик. Его последнее «Спасибо» звучит немного невнятно.
— Пожалуйста, Дин, можешь кончить прямо сейчас, — эти слова приветствуются как искупление. Прежде чем он может принять сознательное решение, его тело движется, выбирая самый быстрый способ получить трение. Он трется о ногу Каса, как похотливый пёс, к черту достоинство. Он ожидал, что кончит через несколько секунд, но, может быть, он слишком устал, может быть, он слишком долго был напряжен. Он раздраженно рычит, крепче сжимая колено Каса.
Кас проводит рукой по спине, заставляя его немного расслабиться.
— Давай, детка, ты это заслужил, — говорит он с тёплой любовью, прежде чем просовывает палец в дырочку Дина. Это тот толчок, в котором нуждался Дин. Его кульминация настолько сильна, что он почти задыхается от неё. Смесь удовольствия и боли, которую доставила ему порка, была похожа на разминку перед этим.
Он всё ещё дрожит, когда Кас помогает ему лечь на бок на диване и накрывает его одеялом.
— Я испортил твои штаны, — говорит Дин, когда его зрение наконец проясняется и он может сформировать связную мысль.
Кас фыркает.
— Мне всё равно. Как ты? — спрашивает он, гладя влажные от пота волосы Дина.
— Измучен. Я чувствую себя так, словно меня вывернули наизнанку, — заметив обеспокоенный хмурый взгляд Кастиэля, он добавляет: — Счастлив, доволен, — также немного стыдно, но он этого не говорит. Есть ещё вещи, с которыми ему нужно примириться. Нет необходимости беспокоить этим Каса. Он уже проделал работу по обучению Дина тому, как справляться с этим самостоятельно.
— Хочешь свой свитер? — спрашивает Кас, как будто читает мысли Дина. Это заставляет Дина улыбнуться, и он чувствует, что снова задыхается, на этот раз от жгучего шара любви, растущего в его груди при виде Каса, стоящего на коленях возле дивана и смотрящего на него мягкими глазами.
— Нет, я в порядке, — отвечает Дин. Он ловит руку Каса и сжимает её. Кас улыбается, и шар взрывается. Дину приходится закрыть глаза от удара.
— Я принесу тебе что-нибудь перекусить, хорошо? — говорит Кас и начинает вставать. Дину приходится заставить себя ослабить хватку на руке Каса. Это возможно только потому, что он верит, что Кас скоро вернется.
— Смени штаны, — бормочет Дин в подушку и получает в ответ еще одно хмыканье.
Он отключается, но не засыпает, а возвращается в то пространство в своей голове, где был, когда рука Каса легла ему на зад. Его щеки все еще горят, тело бескостное и теплое, а голова приятно пуста.
Рука Каса на его лице возвращает его обратно.
— Пей, — тихо приказывает он и прижимает стакан холодной воды к губам Дина. Дин выпивает его залпом, контраст холодной воды с его разгоряченным телом заставляет его дрожать. Кас обхватывает его руками. Это немного неловко в их положении, но Дину нравится, как рефлексивно Кас поступил с этим.
— У меня есть кое-что для тебя, — шепчет Кас на ухо Дину, прежде чем отстраняется.
— Что это? — спрашивает Дин, устраиваясь поудобнее на боку. Одеяло натягивается на его чувствительную задницу, но он наслаждается этим ощущением.
Не говоря ни слова, Кас тянется за чем-то, что он, должно быть, уронил на кофейный столик, когда принес напиток Дина. Дин плохо видит, но узнает звук обертки.
Кас отламывает кусочек шоколада и подносит его к губам Дина. Дину не хочется ничего есть, но он на собственном горьком опыте узнал, что значит отказаться от заботы Каса.
Он обхватывает кусочек губами, держит его зубами и тянет, но пальцы Каса не отпускают.
Глаза Дина взлетают к Касу и видят озорную искорку. Принимая вызов, Дин продолжает сосать шоколад, позволяя своим губам и языку также касаться пальцев Каса, потому что в эту игру могут играть двое. Шоколад тёмный, не любимый Дином, но он может оценить параллель его вкуса с ощущением шлепка. Горько-сладкий.
Он слизывает последние остатки шоколада с пальцев Каса и просит ещё воды.
Когда Кас протягивает еще один кусок, предлагая, Дин кивает. На этот раз Кас кладет шоколад между своими губами и наклоняется. Дин ожидает, что всё пойдет так же, как и раньше. Он пытается получить угощение от Каса и сталкивается с сопротивлением зубов Каса с другой стороны куска.
Он пытается пососать его, как делал это раньше, но в тот момент, когда он пытается обхватить шоколад ртом, он исчезает. Дин удивленно моргает, но затем его губы касаются губ Кастиэля. Он не колеблется и нажимает сильнее. Кас открывается для него, и Дин начинает слизывать растаявшее горько-сладкое месиво из его рта.
Это тепло, влажно, грязно и одна из самых интимных вещей, которые они когда-либо делали. Дин затаил дыхание, когда все заканчивается. Его тело приятно гудит от чего-то, что было бы возбуждением, если бы он не был слишком уставшим для этого. Он смотрит на Каса, который, кажется, так же взволнован. Его щеки пылают, в его глазах тот широко раскрытый взгляд, который так любит Дин, особенно потому, что он именно тот, кто это делает. Его губы красные и блестящие, и он тяжело дышит.
Взгляд Дина скользит по телу Кастиэля и обнаруживает, что член Каса недостаточно устал, чтобы не затвердеть.
— Кас, — Дин протягивает руку, но Кастиэль ловит его. Он подносит её к губам и нежно целует костяшки пальцев.
— Ты хочешь лечь в постель или собираешься спать здесь? — выражение его глаз говорит Дину, что бесполезно оказывать какое-либо сопротивление.
— Я останусь здесь, — отвечает Дин, удобно устраиваясь в своем теплом коконе, — Как насчет тебя?
— Я собираюсь посмотреть еще один документальный фильм, если звук тебя не побеспокоит.
Выросший в номерах мотеля, Дин привык спать с включенным телевизором. Он кивает и надувает губы. Кас тихо смеется и целует его.
Кас устраивается на полу, прислонившись спиной к дивану. Дин сдвигается так, чтобы касаться его спины, контакт закрепляет его. Он ожидал разговора о том, что он думает про порку, но его не последовало. Он знает, что это просто откладывается, но он благодарен за это, потому что его мнение всё ещё такое же, как и до того, как он пережил это: совершенно сбит с толку, слегка напуган, чертовски возбужден.
Он закрывает глаза и позволяет мягкому вздыманию и опусканию груди Каса и звукам райских птиц на экране телевизора убаюкать его.
***
Дин ждёт подходящего момента. Идеального момента, чтобы произнести эти слова. В последние дни они часто давят ему на горло и ползут к языку, но он всегда проглатывает их обратно.
Кажется неправильным произносить их во время секса или после. Это заставило бы их звучать дешево, это лишило бы их значимости.
Он чувствует, как они бурлят у него в груди, когда он ссорится с Касом из-за глупых вещей, из-за которых ссорятся пары.
Он проводит ими по коже Каса, когда уверен, что Кас спит.
Но он их не произносит. Он ждёт подходящего момента.
И он знает, что если идеальный момент не наступит, он должен это пережить. Отвести Каса в какое-нибудь приятное место, подготовить подходящую атмосферу. Однако он не хочет переусердствовать. В конце концов, это всего лишь три слова. Они даже не так велики для многих людей, некоторые люди говорят их каждый день, некоторые говорят их после первого свидания. Дин им очень сочувствует. И он совершенно уверен, что они такие же тяжёлые для Каса. Так что он ждет идеального момента.
***
Они завтракают. Дин жадно поглощает яичницу, Кас смотрит в телефон, запихивая хлопья в рот. Он слегка фыркает с набитым ртом, затем протягивает свой телефон Дину. Дин наклоняется ближе, чтобы лучше видеть. Это видео с кошкой.
— Это ты, — невозмутимо произносит он. Дин хихикает. Это так точно, так мило, и так глупо со стороны Каса увидеть что-то подобное и почувствовать необходимость показать ему.
— Я люблю тебя.
Они оба замирают. Дин хочет поймать слова, пока они висят в воздухе, и затолкать их обратно в своё горло.
Но уже слишком поздно. Он хочет что-то сделать, преуменьшить, отшутиться, отрицать это. Не потому, что слова не соответствуют действительности, а потому, что это не его идеальный момент. В то же время он ничего не хочет делать, потому что чувствует огромное облегчение, когда слова наконец-то вылетают из его груди. Это делает его неспособным к каким-либо действиям. Он просто смотрит, не разжимая губ, и ждет реакции.
Он ожидает, что Кастиэль будет выглядеть столь же ошеломленным, но он выглядит совершенно нормально. Он вообще слышал? Он слегка улыбается, встает, обходит стол, наклоняется и нежно целует Дина в губы.
Дин задерживает дыхание, чтобы не пропустить, если Кас скажет это в ответ. Кастиэль поворачивается и идет в ванную. Его недоеденные хлопья ждут в миске.
***
— Я облажался! — вскрикивает Дин и бросает книгу в коробку со скидками. Чарли поднимает её, осматривает переплет на предмет повреждений и кладёт обратно на полку.
— Я уверена, что всё не так уж плохо, — говорит она, когда в коробку опускается ещё одна хорошая книга.
Поначалу было не так уж плохо. Кас отправился на встречу с потенциальным деловым партнёром, а Дин отправился в магазин. Ни один из них не признал тот факт, что Дин наконец сказал Касу, что любит его.
Всё было не так уж плохо, пока Дин не остался один в магазине и у него не было достаточно времени и пространства, чтобы подумать об этом, вскипеть в своих чувствах и тревогах, и придумать то, что могло бы быть панической атакой.
— Нет, всё плохо, ты просто не понимаешь, — возражает он сквозь одышку. — Я его знаю. Я знаю, когда что-то не так, и это было не так!
— Почему? Потому что он не ответил? Дин, я уверена, что у него была причина для этого, и причина не в том, что он не чувствует того же.
Дин так сильно качает головой, что у него немного кружится голова. Он садится на коробку с новыми поставками. Чарли присаживается перед ним на корточки.
— Дело не в этом. Мне не нужно, чтобы он отвечал, но... — он не может этого сделать, он даже дышать не может.
Чарли кладет руки ему на колени и просто ждёт, пока он успокоится.
— Все дело в том, как он отдалился. Я это почувствовал. Как будто между нами выросла ледяная стена. Он пытался казаться нормальным, но я слишком хорошо его знаю.
Чарли хмурится.
— Но зачем ему это делать? Зачем ему закрываться?
— Потому что я облажался. Мне не следовало этого говорить. Какого чёрта я это сделал, Чарли? Мы были вместе и счастливы даже без этого глупого чувства, а теперь я его спугнул...
— Ты думаешь, что напугал его, сказав, что любишь? Дин, вы вместе почти год, я думаю, он знал, что это серьезно.
Дин вздыхает и опускает голову на ладони.
— Он прошел через кое-что в прошлом, через плохие вещи, — пытается объяснить он, не слишком делясь подробностями истории, которую не ему рассказывать. — И я думаю, произнося эти слова... Мне просто не следовало этого говорить.
Она дает ему минуту, чтобы просто вздохнуть.
— Давай, Дин, — мягко говорит она, нежно ободряюще сжимая его колени. — Даже если ты прав, даже если ты вызвал у него плохие воспоминания или напугал его, я уверена, что вы двое ничего не можете с этим поделать.
Дин смотрит на нее, его глаза горят.
— Но что, если это так? Что, если он бросит меня?
— Потому что ты сказал ему, что любишь? Не говори глупостей.
— Нет, потому что он понимает, что это слишком. Потому что он понимает, чувствует себя в ловушке отношений. Потому что он понимает, что это превратилось в нечто большее, на что он подписался!
Она пристально смотрит на него, не зная, что ответить.
— Что я буду делать, Чарли? Что, если он порвёт со мной? Это тоже обернулось большим, чем я ожидал. И я не уверен, что смогу двигаться дальше, — он издает легкий невеселый смешок. — Я думаю, что я разрушен для любых других отношений. То, что даёт мне Кас... Я не уверен, что возможно найти кого-то, кто смог бы дать мне то же самое. И я не могу представить себя без него.
— Дин... — в ее голосе звучит настойчивость, но он не дает ей заговорить.
— Он
тот самый, для меня, Чарли. Он чертовски хорош, и я даже не знаю, понимал ли я это до сих пор, но он всё, чего я никогда не позволял себе хотеть, он всё, что мне когда-либо было нужно.
— Дин!
— Если я действительно облажаюсь, я знаю, что не смогу двигаться дальше, потому что это он, Чарли, это
он.
— Дин, идиот, повернись! — она толкает его в плечо.
Дин поворачивается. Кас стоит там среди полок, как в тот день, когда Дин впервые увидел его. Как в тот день, когда судьба свела их снова вместе.
Дин медленно поднимается, хотя и не уверен, что ноги смогут его удержать. Если Кас собирается порвать с ним, он примет это стоя.
— Кас.
Кас пересекает магазин несколькими быстрыми шагами. Он хватает Дина за плечи.
— Ты тоже всё для меня, — говорит он.
Сердце Дина разрывается. Он крепко зажмуривает глаза и прерывисто вздыхает. Руки Каса поднимаются, чтобы обхватить его лицо.
— Прости, что я не ответил тебе. Я вёл себя как идиот. Я люблю тебя, Дин.
Дин открывает глаза.
— Тебе не обязательно...
— Я хочу этого. Я люблю тебя, Дин. Я должен был ответить тем же. Мне следовало сказать это давным-давно. Я люблю тебя.
Дин чувствует, как его качает, но Кас держит его. Он прижимает их губы друг к другу. Дин склоняется в поцелуе, делает его глубже, впитывая уверенность изо рта Каса. Он обнимает Каса за талию и чувствует, как тот дрожит. Он отстраняется.
— Ты весь дрожишь, — он берет руки Кастиэля в свои и держит их между ними.
— Да, — это почти смех. — Я чертовски напуган.
— Значит, я был прав?
— Конечно, ты прав. И я был глуп, я...
— Ч-ш-ш, все в порядке, — он жалеет, что на нём нет ошейника. Что-то, что могло бы заземлить Каса. Что-то, что помогло бы Касу сохранить контроль над собой, получив контроль над Дином. Он пытается положить руку Каса себе на горло, но Кас отшатывается.
— Нет, все в порядке, — шепчет он. — Я пытался держать всё под контролем, но это было глупо с моей стороны, — он подносит их переплетённые руки к губам и нежно целует, прежде чем посмотреть Дину в глаза. Он кажется более спокойным, не расслабленным, но и не психует. — Я не могу это контролировать. И всё в порядке. Всё в полном порядке.
— Я люблю тебя, — говорит Дин.
И на этот раз это идеальный момент.
