Быть простым цветочком

Она лежит передо мною Руки и ноги раскинуты Словно бы дерево, срубленное Годное теперь разве что Быть брошенным в огонь Я смотрю на кровь, растекающуюся из ее раны Кровь - это красиво, особенно на снегу Похожа ли она на мою мать? Ничуть. Я улыбаюсь. - Теперь ты скажешь мне, зачем пришла? Мой голос все такой же нежный. В нем звучит то, что люди, не знающие жизни, принимают за искреннюю доброту. Только тот, кто видел бы, как этим самым голосом я обращаюсь к той, которую сам только что убил, понял бы, какое это заблуждение. Она хрипит и кашляет кровью, затем слегка приподнимается. Сил говорить у нее мало - ха, а чего ты ожидала, девочка? Смерть - дело трудное. Жестом она подманивает меня ближе. Не боясь от нее удара (я в любом случае успею увернуться), я наклоняюсь к ней. - Он... он, - произносит она - Твой очаровательный брат? Субару-кун? Она кивает. - Он... единственный кто мог бы убить тебя. Я усмехаюсь. Да ну - убить меня? Кто сравнится со мной в магическом искусстве? Да, если бы он пожил еще и возмужал - может быть, но разве я дам ему этот шанс? - А ты.... единственный... кто может убить его. - К чему ты клонишь? У тебя мало времени, милая Хокуто-тян, и если это что-то важное... - Поэтому... Я сплела это заклятье. Если ты убьешь... его... попробуешь... смерть обратится на тебя! Она улыбается с такой детской наивностью и радостью, что я поражен. Боже мой... Да в себе ли она? Чему ей радоваться? - Зачем же ты меня предупредила? - усмехаюсь я. - Иначе... это было бы... бесполезно, понимаешь? Если ты... если... но... теперь, ты... не убьешь его... возможно, а он - тебя. - Зачем тебе все это? - я искренне недоумеваю. - Он... он верит, что ты... - она закрывает глаза. Ей трудно оставаться в сознании - Что ты - особенный. Я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Вместо этого я спрашиваю: - А ты? - А это... неважно, - она открывает глаза и в ее голосе словно звучит сталь, - Он - верит. И этого - достаточно. Я хочу дать шанс ему... вам... обоим... - Нам? Уж не поддалась ли и ты на мой спектакль? На любовь-фальшивую, на мой плевел, который я так тщательно поливал ядом? - Мне.... нет дела до тебя, - ее взгляд равнодушно скользит по мне и смотрит куда-то в небо, и, признаться, меня слегка задевает это равнодушие. - Но он... он мой любимый брат. Ты... пока не представляешь, что значит любить. И как многим... можно... пожертвовать. "Пока"? Боги, она правда наивна. Наверное, так же была наивна моя мать. "Я тоже думала, что не полюблю никого... Я ошибалась. Ошибаешься и ты...". Ее взгляд вновь сосредотачивается на мне - Иногда, чтобы спасти... хорошего человека... надо дать шанс и плохому. Иначе... иначе магия не работает. Для моего брата это шанс... остаться в живых. А для тебя, это... это шанс... - На что же? Она не отвечает. Вместо этого она говорит - Я просто хотела верить в тебя. Позволишь девушке ее каприз? - О, конечно, - усмехаюсь я. - Но это ты зря. Я не тот человек, которому стоило бы верить. - Я знаю, - лукаво говорит она. - Но я... хотела. Да - есть грехи, которые можно лишь смыть кровью. Их невозможно простить... Но нет.., - она закашливается, а затем продолжает так тихо, что я вынужден наклониться еще ближе. - но нет человека, которому не было бы позволено любить Если бы в этот момент кто-то видел мое лицо - он увидел бы на нем изумление. Увидел бы кого-то, глубоко пораженного тем, что он услышал. Увидел кого-то... с которого снято могучее заклинание? Возможно. Но я тогда не видел себя. - Как скажешь - усмехнулся я и положил ладонь на ее глаза. - Прощай. Затем я встал и отряхнул с себя снег. - Какая же наивная, - сказал я, не обращаясь ни к кому. Я не знал тогда, что происходит в самом сердце моей души. Откуда я мог знать?