saccade

Дом был погружен во тьму, когда Сукуна открыл дверь. Он слепо пошарил рукой по стене в поисках выключателя, но все тщетно. Когда же пальцы наконец нашли кнопку, парень щёлкнул ею, но ничего не произошло. Прекрасно. Еще одно дерьмовое дельце, с которым придется разбираться в этот дерьмовый день. Ему вообще очень интересно, с какого хера старейшины решили, будто бы именно он идеально вписывается в рамки тренера для первогодок-молокососов. Они вообще, кажется, про отрицательную энергию ничего никогда не слышали. Он прошел на кухню, бурча что-то под нос, скинув куртку по пути на диван. Она задела спинку и соскользнула на пол. Сукуна внимание на это не обратил, вместо этого он открыл дверцу в мини-бар и достал бутылку виски. Щедро плеснул себе в стакан на несколько пальцев, опрокинул в себя и вновь наполнил стакан. Теперь-то уж все напряжение спало с плеч. Мини-бар он закрывать не стал, а бутылку оставил на стойке, чтобы захватить на обратном пути. В углу аккуратной стопкой лежала почта — должно быть, Юджи уже давно дома, — и Сукуна просмотрел несколько писем. Счета, реклама, счета, снова счета. Ничего интересного: просто ебаные письма с "оплатите". Сукуна допил то, что было в стакане, и плеснул еще. А хотя, хуй с этим стаканом. Ремен захватил с собой всю бутылку и поплелся в спальню. Он чувствовал, как кровь буквально бурлит под кожей, его шаги звучали тяжелее. Наверное, ему стоило все же закинуть хоть что-то в рот, перед тем как столько пить. ...Нет. Ведь Юджи дома, и он всегда готовит еду, если Сукуна хорошо попросит (а иногда даже слишком хорошо), потому что Итадори самый лучший парень на свете, и Ремен очень любит его. Юджи заботится о нем, заботится о доме, да еще и красив, как Иисус. Вау. Чем же Сукуна заслужил все это? — Юджи, — пропел Сукуна, открыв дверь их спальни. Там было так же темно, как и во всем доме, лишь через окно пробивался свет с улиц. От него на полу было яркое пятно, а остальная комната так и была в тени. Несмотря на поздний час, шторы не были задернуты. — Привет, Сукуна, — поздоровался Юджи с кровати. Он наклонился вперед и, загнув уголок книжки, отложил ее на тумбочку. Вот, что еще Ремену нравилось в своем парне — он мог прекрасно видеть в темноте! Зрение у Итадори было лучше, чем у среднестатистического человека, и даже лучше, чем у некоторых шаманов. Его Юджи так талантлив. — Где ты был? — спросил он, нахмурив нос. — Ты пьешь? Сукуна упал на кровать рядом с ним, голова отпружинила от матраца, и он предложил бутылку парню. — Мне надо было расслабиться после того, что сегодня было, — ответил он. — Ты не поверишь, как же сегодня было дерьмово... — Сукуна, — перебил его Юджи. Его янтарные глаза холодно блеснули в темноте комнаты. — Мне все равно. Ох. Юджи был зол. У него тоже сегодня не все так радужно? Сукуна замолчал, хватка на бутылке заметно ослабла. Она грозилась опрокинуться на кровать, но Итадори перехватил ее, вытащив из ослабших пальцев. — ...Юджи? — позвал Сукуна. Парень вздохнул, барабаня пальцами по стеклу. — Сукуна, — вновь сказал он. Его голос звучал уверенно и грубо, хотя обычно был ярким и звенящим. — Ты не поверишь, как же сегодня было дерьмово. Сукуна попытался наклониться к нему, протянуть руку, чтобы похлопать Юджи по ноге, но комната внезапно покачнулась в глазах от этих движений, и ему пришлось остановиться, чтоб не блевануть. — Прости, малыш, — ответил он. — И затем, — продолжил Юджи, наседая, — я вернулся домой и увидел, что ты не сделал ни единой чертовой вещи, о которой я просил прошлой ночью. Счета не оплачены. Мусор не вынесен. Твое грязное белье так, блять, и валяется. Уверен, что если я сейчас спущусь в гостиную, то увижу твою куртку на полу, потому что ты даже не удосужился ее повесить. Я прав? — Я, эм... — заикнулся Сукуна. — Я. Прав? — по словам произнес Юджи. Каждое его слово так и сочилось ядом. — ...Да, — ответил парень. — Повтори. — ...Да? Юджи стукнул по его лбу донышком бутылки. — Еще раз. — Да, сэр, — ответил он, внутри у него все скрутилось. Значит это одна из тех ночей. — А потом, — продолжил Юджи, — ты вернулся домой и выдрал половину бутылки очень дорогого виски, которое Нобара подарила мне на день рождения. И я ее берег. Глаза Сукуны тут же метнулись к этикетке бутылки, вчитываясь в нее сквозь полумрак. Он не мог разобрать ни единого слова на ней, но по характерному золотому блеску, которого нет на ликере, который они обычно берут, все и так было ясно. — Ох, нет, — пробормотал Сукуна. — Еще как "ох, нет", ты, тупая шлюха, — ответил на это Юджи. — Тебе следовало лишний раз быть внимательнее, чем сейчас бесить меня. Сукуна зарылся лицом в одеяло. — Прст, — пробормотал он неразборчиво. — Я не хотел, — он неуклюже коснулся спортивных штанов Юджи, цепляясь за твердые мышцы, и притянул свое лицо ближе, целуя губами ткань на сгибе колена. — Мг я... Могу я как-нибудь загладить свою вину? Юджи холодно усмехнулся. — Ох, ты еще как загладишь свою вину, малыш, — ответил он. — На колени. Сукуна слез с кровати, неудачно приземлившись на одно колено, и едва успел сориентироваться, чтобы не пропахать носом пол. Юджи сдвинулся к краю, и Сукуна встал между его разведенных ног. Схватился за чужое колено, крепко сжимая, стараясь держать баланс и не упасть. Возвышаясь над ним, Юджи недовольно цыкнул. Лицо его было мрачнее тучи. — Господи, ты просто безнадежен. — Прости, — вновь промямлил Сукуна. Он пододвинулся чуть ближе, прижимаясь лицом ближе к промежности Юджи. — Я могу... я могу тебе отсосать? — его голос в конце надорвался. Он взглянул вверх. Юджи смотрел на него сосредоточенно, глаза сверкали в темноте. — Может, позже, детка, — мягко ответил парень. — Я думаю, пока ты заслужил только угощение, не так ли? Ты согласен? Сердце Сукуны ушло в пятки. "Угощения", когда Юджи рассержен, обычно не несли за собой ничего хорошего. Парень покачал головой. — Нет? — спросил Юджи. — Но тебе же так понравился мой виски. Я думаю, тебе стоит его допить, нет? Он поднял бутылку. Янтарная жидкость блестела. Взгляд Сукуны то фокусировался на ней, то нет, и парень сглотнул. Юджи взял его за подбородок и наклонил голову назад, сжимая щеки, чтобы Ремен открыл рот. Крышку Сукуна не взял — та так и осталась в темноте кухни, — поэтому все, что Юджи оставалось — это наклонить бутылку и вылить струю горько пахнущего виски в рот. Даже несмотря на то, что Сукуна понимал, что сейчас будет, он подавился. Горло сжалось против его воли. Он закашлялся, проливая виски на свой подбородок. Изо рта потекло на его рабочую рубашку, капли попали Юджи на пальцы. Жидкость обжигала стенки горла. На вкус ощущалось, как пожар. — Какой же ты жалкий, — усмехнулся над ним Итадори. — Даже глотать правильно не умеешь, маленькая сука. Сукуна заставил себя проглотить остатки, что были во рту, даже сквозь пылающую боль и опять покорно открыл рот. Юджи хмыкнул — это была первая его улыбка за всю ночь — и вновь наклонил бутылку. В этот раз Сукуна был готов и расслабил горло вовремя. Юджи лил виски медленнее, поэтому Ремену удалось выпить больше, но все же некоторое количество вылилось изо рта. Он не успевал сглатывать быстро, поэтому несколько капель все же ускользнуло от него. Юджи отодвинул бутылку и отпустил его лицо. Сукуна подался вперед, глотая воздух, но не посмел оторваться от колен Итадори. Комната опасно завертелась в его глазах. Он посмотрел на Юджи. Тени выделили острые углы его скул. Шрамы поперек носа и части рта были едва видны, но кусочек в правом уголке его губ был освещен светом уличного фонаря. Эти шрамы были получены давно, когда они ожесточенно накинулись друг на друга, и Сукуна разбил бутылку об его голову. После этого Юджи прижал его к земле и без промедлений вырезал свое имя у того на груди поверх татуировок, толстые шрамы пересекали черные чернила. Сукуне нравилось проводить пальцами по ним. Это тот самый кусочек Юджи, который будет с ним всегда. И у Итадори тоже есть такой кусочек. — Ты прекрасен, — сказал он Юджи, потому что это было чистой воды правда. Итадори ответил, лаская его лицо, проводя пальцами по линии подбородка до уха: — Ох, малыш, — сказал он, — ты правда так думаешь? — Да, конечно, я не видел никого прекраснее тебя, ты... ты самый красивый, я люблю твои волосы, твои глаза, твое тело, — замямлил он. Сукуна смутно осознавал, что невнятно произносит слова, но он слишком отчаянно пытался их произнести, чтобы заботиться о правильном произношении. — Хммм, — задумался Юджи. Он поставил бутылку на пол со звучным стуком. — Думаю, ты слишком пьян для того, чтобы осознавать, что ты говоришь. — Нет, ни в коем случае, то есть, я знаю, что говорю, точно, — ответил Сукуна. Юджи взялся за его лицо другой рукой и сжал его в обеих ладонях. Ремен закрыл глаза. Комната вокруг него колыхалась, пол, кажется, наклонялся в разные стороны, но прикосновение Юджи было теплым, словно якорь в штормовом море. Большие пальцы тыкнули в уголки его глаз. — Открой, — сказал Юджи. — Посмотри на меня. Сукуна повиновался, слепо смотря на трех Итадори перед ним. — Почему тут... — он замолчал, не в силах подобрать слова. — Заткнись, шлюха, — сказал Юджи. Его палец вжался в правый слезной проток Сукуны. В животе у Ремена что-то оборвалось. — Нет, нет, нет, нет, — взмолился он, — прошу, не надо. Кончик ногтя Юджи, которым тот впился в глаз, уже начал приносить боли. — Уже умоляешь? — спросил он, его губы изогнулись в недовольной улыбке. — А я-то думал, что ты выше этого, детка. Сильный шаман, как ты, весь такой из себя крутой, знающий кучу техник, пропитанный проклятой энергией. И все равно вертишься передо мной, как ебаная собака. Тц! Ничтожество. Слезы появились в том месте, куда давил Юджи. — Прсти, — ответил Сукуна и возненавидел то, как сломался его голос. Юджи нравилось, когда он плакал — иногда, не часто, — и ошибочно полагать, что все это просто игра, в которую не хочется играть Ремену. — Я прост хочу быть хорошим для тебя. — У тебя уже не осталось ни единого шанса на это, Сукуна, — ответил Юджи, его голос понизился. — Вопрос в другом — сможешь ли ты как-нибудь это исправить? — Да! — заплакал Сукуна и быстро исправился. — Да, сэр. Улыбка Юджи медленно расползлась по его лицу. Его глаза, все еще прищуренные и жестокие, посмотрели на парня. — Я рад, что ты помнишь свое место. Сукуна мог заплакать от облегчения, что он наконец-то сделал хоть что-то правильно. — Что Вы хотите, чтобы я сделал, сэр? Юджи лениво побарабанил пальцами по подбородку Сукуны. — Я хочу дать тебе кое-что. Он раздвинул колени, затем схватил Сукуну за предплечья и протащил его на несколько дюймов вперед. Его колени болезненно заскользили по деревянному полу. Даже так Ремен отчетливо видел выпуклость в промежности Юджи, его лицо было совсем недалеко от штанов. Если Ремен будет достаточно быстр, то сможет стащить их своим зубами быстрее, чем Юджи станет нетерпеливым. Парень подался вперед, проходясь языком по тонкой ткани штанов. Итадори схватил его за волосы и отвел лицо. Он наклонился, глаза его заполыхали, и парень заставил Сукуну смотреть на него. — Разве я, блять, разрешал тебе делать это? Сукуна сглотнул. — Н-нет... сэр. Я просто подумал... — Мне абсолютно насрать, что творится в твоей пустой, тупой башке, — прорычал Юджи. Его большой палец, который так и не покидал уголок глаза Сукуна, внезапно вжался сильнее, разрывая тонкий мембранный слой. Другой палец надавил на внешний угол, разрезая слои слизистой ткани. Наступил момент невыносимого давления, резкой, пронзительной боли, и что-то разорвалось. Сукуна вздохнул, и тот прерывистый вздох так и не достиг легких. С правой части потемнело, часть комнаты вообще исчезла. Теплая струйка крови стекла по его щеке и пульсирующей впадине на том месте, где раньше был глаз. Паника стала нарастать в нем. Это ведь не... Юджи не мог же... Он всхлипнул и усилил хватку на бедре парня. У него раньше были раны и посерьезнее — оторванные конечности и глубокие раны плевое дело для шаманов, — но ощущение, как пальцы Юджи двигаются внутри раны, делало только хуже. Он позволил своему телу совсем обмякнуть, голову свесил на шею. Кровь закапала на пол. Слезы потекли из здорового глаза, покатились по щеке, капая на рубашку, где уже были разводы от виски. Возможно, из слепого глаза тоже текли слезы, если предположить, что Юджи не полностью разрушил слезный проток, но Сукуна не мог ничего понять из-за непреодолимой боли, которая охватила всю правую сторону его головы. Хватка на бедре Юджи усилилась. — Юджи... с-сэр... Когда он наконец оторвал свой взгляд от пола, Итадори все еще держал его глаз. Рука была в крови, и он перекатывал его между большим и указательным пальцами. Его взгляд встретился с Ременом. — Мне стоит начать их коллекционировать, — лениво произнес он. — Просто представь. В подвале между банкой с консервированными персиками и зеленым горошком стоит эта великолепная банка, наполненная этими роскошными красными глазами. Разве не прекрасно? Сукуну затрясло. Живот скрутило, теплая кровь липла к лицу, и все, о чем он мог думать — это как спустится в их чертов подвал, пройдет среди закруток и консервов, а его глаза, белые и круглые, как перламутровый лук, вращая кроваво-красными зрачками, будут взирать на него, стоит только подступить ближе. — Это... нннн... — он не мог выдавить из себя "нет". Слеза скатилась из здорового глаза. — Может, позже, — согласился Юджи, подаваясь в сторону, делая что-то, что не мог увидеть Ремен. Когда он вернулся в поле зрения, глаза в его руках уже не было. — Пока не восстанавливай его, хорошо, детка? — попросил Итадори, нежно потирая Сукуну за щеку, размазывая кровь. Он пододвинул руку к своему лицу и сунул пальцы в рот, обсасывая с каждого дочиста кровь. — Ты хорошо справился, Сукуна, — сказал он, буквально мурлыча. — Такой хороший мальчик для меня. Сукуна чуть выпрямился, качнув головой по направлению к Юджи, и улыбнулся. Он хорошо справился! Юджи сказал, что он молодец. — Спсибо, — сглотнул он. — Я хочу убедиться, что ничего не пропустил, ладно? — сказал Итадори. До того, как парень успел осознать, что это значит, Юджи залез указательным пальцем в пустую глазницу. Сукуна выдавил из себя задушенный плач, в то время как Итадори тер стенки открытых тканей, заставляя вытекать больше крови, безжалостно исследуя недавно обнаженную плоть. Сукуна поднес руку к чужому запястью, цепляясь. — О... оста... Юджи добавил к указательному пальцу еще и средний. Он согнул их, толкая и вытаскивая, делая рану на лице парня еще ужаснее. Пальцы глубоко ковырялись там, подходя к месту, где соединялся зрительный нерв, разорвали мышечные волокна на части. Со стороны могло походить на то, как Юджи обычно растягивает Сукуну. Он закричал. — Слишком для тебя, детка? — спросил Юджи, продолжая массировать внутри этого окровавленного месива. — Я просто пытаюсь найти особую точку. Скоро станет легче. Сукуне хотелось заорать во все горло, что нет там никакой особой точки, нет, и никогда не будет, и он ни за что не почувствует себя лучше в скором времени, потому что пальцы Юджи уже, блять, по костяшки в его ебанной глазнице, но Ремен не мог ничего сказать из-за невыносимой боли. Юджи над ним зарычал: — Господи, детка, как же хорошо, когда ты вокруг моих пальцев, — произнес он. — Такой горячий и тугой... вот бы трахнуть тебя так... Глаз Сукуны опустился вниз. Юджи был уже болезненно тверд, член отчетливо вырисовывался через штаны. — Ю-юд... — он не мог подобрать слов. Итадори наконец-то — слава богу — вытащил пальцы. На месте глазницы теперь было ебанное месиво, мышечные соединения разорваны, а связки лопнули. Теплая, липкая кровь стекала по лицу. Его рот был открыт, губы дрожали, жаждал воздуха. — Вот так, — сказал Юджи. — Соси, — он просунул что-то между губ Сукуны. Когда пришло осознание, что же это такое, Ремен поперхнулся. Пальцы Итадори, покрытые кровью и слизью, тяжело опустились на его язык. Сукуна схватил Юджи за запястья и постарался отодвинуть их от своего лица, но парень был сильнее, гораздо сильнее. Его пальцы, пахнущие медью, нажали тверже, ударяясь о заднюю стенку неба. Сукуна задышал сильнее, его горло в конвульсиях сжалось вокруг крупных пальцев Юджи. Юджи цыкнул. — Я знаю, что ты способен на большее, шлюха. Сколько раз ты уже сидел на коленях и молил отсосать мне, а сейчас не можешь выдержать даже мои пальцы? Ты просто жалок, — он схватил Сукуну за язык и грубо дернул. — Не вынуждай вырывать и его тоже. Сукуна застонал и слабо потряс головой. Его пустая глазница дрогнула. — Значит соси их, блять, — зарычал Юджи. Ремен прикрыл свой оставшийся глаз и заставил себя обхватить губами пальцы Итадори. Он обернул вокруг них язык и задвигал головой, словно отсасывал член. Его пальцы были мокрыми и скользкими, наполняющими его рот вкусом крови и еще чего-то соленого. Его слюнные железы работали на пределе, а желудок сводило. Сукуна заставлял себя сглатывать кровавую слюну, чтобы она не капала ему на рубашку. — Умница, — похвалил Юджи. — Видишь, Сукуна? Я знал, что ты можешь следовать правилам, — его другая рука прошлась по волосам Ремена. — Я имею в виду, самым легким. Но я не могу ожидать большего от такой тупорылой дворняжки, как ты. Сукуна открыл рот шире, чтобы не задохнуться от пальцев. Он просто тупая дворняга, правда? Легче просто позволить Юджи делать все, что тот захочет, делать так, как он говорит. Делать все, лишь бы рука Итадори, нежно массирующая скальп, не покидала голову. Этого нежного прикосновения достаточно, чтобы отвлечь Сукуну от отвратной текстуры, что покрывала пальцы Юджи. — Ты уже раскаялся, Сукуна? — спросил он. Парень вытащил на немного пальцы, оставляя их рядом с кончиком языка Ремена. Тот послушно качнул головой. Открыл глаз и посмотрел на Юджи. Он все так же сидел на краю кровати, смотря на Сукуну. На его щеке был мазок крови. Должно быть, в этом месте он прикоснулся к своем лицу. Юджи улыбнулся, когда они встретились взглядами. — Так что, Сукуна? Раскаялся? — Да, — произнес парень с чужими пальцами во рту. — И за что же? Сукуна подался назад и уселся на свои бедра. Он был горд собой, что лишь немного покачнулся. Он коснулся задней стенки горла, на мгновение задумался, а потом наклонился в сторону, оперся одной ладонью и сплюнул на пол полный рот кровавой слюны. Вкус пальцев Юджи, перемешанный с привкусом виски, ощущался просто отвратно. Сукуна был уверен, что блеванет, если продержал бы их во рту хоть немного дольше. — Мн стыдно, что... что я выпл твой шикарный виски. Пальцы Юджи остались на месте, вытянутые, блестящие от слюны и покрасневшие. Его взгляд стал жестче. Сукуна посмотрел на него. Его взгляд прошелся сначала по лицу Итадори, потом по луже слюны, потом вновь вернулся к Юджи. Ох. Вот дерьмо. — Подожди, нет, мн жль, я не... я не думал... — Как ты верно, блять, подметил, что ты не думал, тупая блядь, — зарычал Юджи, его голос полыхал яростью. — Ты думал, что можешь пускать слюни везде, где, блять, захочешь? А что потом? Решишь пометить территорию, как ебаное животное? — Н-нет, пожалуйста, я... Сукуна собирался сказать, что вылижет все, но у него не было ни единого шанса, прежде чем Юджи впился своими бритвенными ногтями в него. Это последнее, что он увидел, прежде чем возникла жгучая боль, сопровождаемая тошнотворным разрывающим ощущением, которое он, черт возьми, мог слышать. Он совсем ослеп. Кровь заструилась по его левой щеке, огибая след от оставленных слез, и Сукуна закричал. Юджи ударил его. — Завались нахуй, — приказал он. Сукуна прикусил свой язык до крови и замолчал, всхлипнув. Парень не имел ни малейшего понятия, плачет он или нет, может ли он теперь вообще воспроизводить слезы, но его тело старалось изо всех сил. Рука, которая сжимала штаны Юджи, была его единственным проводником в реальный мир. Было неимоверно темно, и в этой отвратительной темноте его чувство баланса испарилось окончательно. Сукуна поднял другую руку и вцепился ею в икру Юджи, как в спасительную соломинку. — Прости... прости... — всхлипнул он. Юджи не ответил, и это было хуже всего. Он двигался, что-то делал, но Сукуна не мог разобрать ни звука из-за собственного скулежа и тяжелого дыхания. Шум крови встал в ушах плотной стеной. Откуда она там вообще, когда она реками стекает по его лицу? Он чувствовал горячие капли, падающие с его линии челюсти и бьющие по бедрам, пачкая ткань. На полу тоже должны быть пятна. Блять, Юджи это точно не понравится. Что-то ткнулось ему в губы. Прохладное, твердое — видимо, стекло. Опять эта бутылка виски. — Пей, — приказал Юджи, и Сукуна поспешил слизать алкоголь языком, так как его рот уже был открыт. Зажгло еще сильнее, чем до этого, все смешалось с кровью во рту. На вкус было кисло и как-то противно. Ремен заскулил. Сфокусироваться на чем-то было просто невозможно — странный на вкус виски оседал гадко во рту, и Сукуна окончательно потерялся в пространстве, когда его губ коснулось что-то твердое и скользкое. Его язык осторожно обернулся вокруг этого: что-то круглое, мягкое с одной стороны и почти безвкусное, за исключением самой задней части, где жесткие, похожие на сухожилия выступы обвивали мягкие полосы ткани. В животе что-то резко ухнуло вниз. Это его глаз. Юджи скармливает ему его ебаный, блять, глаз. Сукуне зажали рот и вновь прислонили к губам холодное стекло, не позволяя ничего выплюнуть. — Глотай, — сказал Юджи. Ремен попытался закричать, но его голос звучал приглушенно из-за чужой ладони. "Нет, нет, нет, нет, нет", пронеслось у него в голове. Он бешено замотал головой, из-за чего глазное яблоко проскользнуло по языку, — за ним тянулась слизистая конъюнктива — и парень сглотнул. Его рот тут же наполнился желчью, состоящей в основном из виски. Юджи зажал Ремену нос. — Глотай, — повторил он. Сукуна не знал, как долго Итадори перекрывал ему кислород, но он уже начинал чувствовать нехватку воздуха. В голове становилось пустее и пустее, мысли рассеивались. Он чувствовал слабость, а хватка на икрах постепенно сходила на нет. Не было никаких точек в глазах, потому что глаз в принципе не было на законном месте. В конце концов ему пришлось все проглотить. Сначала в пищевод попала желчь, и от этого его чуть не вывернуло обратно, но ощущение теплого склизкого глаза, ползущего в желудок, было еще хуже. Он чувствовал, как набухало у него в горле, почти слышал тошнотворный чпок, с которым глаз упал в желудочный сок. Юджи убрал руку. Сукуна тут же жадно вздохнул, внутри живота все напряглось. Он подался вперед, тычась в колено Итадори, пачкая его штаны кровью. Однако парень не препятствовал ему, только лишь поглаживал по волосам, тихо хваля. — Гадость, правда? — спросил он, почесывая Сукуну за ушком, как собаку. Ремен кивнул, не поднимая взгляд, утыкая пустой глазницей в колено. — Я знаю, малыш, знаю, — продолжил он. — Но ты отлично справился. Остался еще один, хорошо? Ремен заскулил, и пронзительный звук застрял в глубине его горла. Горлышко бутылки вновь коснулось его губ, и он вновь позволил вылить алкоголь ему на язык, потому что больше ничего не мог. Его мир сузился до одного лишь Юджи — точнее, до его руки в волосах, до ног Итадори под пальцами Ремена, до знакомого запах цитрусов и сандалового дерева. Таким мылом пользовался Итадори. Второй глаз ткнулся в губы. Сукуна всхлипнул и открыл рот — было просто отвратно ощущать, как слизистая заскользила по его языку, и он поспешно сглотнул. В этот раз его горло ничему не сопротивлялось. Юджи сжал его челюсть, вынуждая закрыть, и глаз попал прямо между зубов. Они с легкостью раскусили глаз — стекловидная жидкость заструилась по его языку. Вкус едва ли походил на что-то нормальное — просто мясистая текстура и виски. Выделившаяся жидкость практически растворилась на его языке, но внешняя оболочка глаза так и оставалась на месте, жевательная и студенистая. Сукуну скривило от вкуса, щеки его алели от притока крови и по ним текли горькие слезы. Он все глотал и глотал, постоянно напрягая глотку, стараясь ничего не жевать. Юджи подлил побольше виски ему в рот, и это обожгло намного сильнее, однако помогло облегчить путь. Ремену, наконец, удалось проглотить глаз. Он гадко и тяжело осел в животе. Сукуна икнул, убирая руку с колена Юджи, чтобы прикрыть рот, и закачался из стороны в сторону. Было ощущение, что комната вращалась, но парень абсолютно ничего не видел, и это еще больше сбивало с толку. — Умница, — похвалил Итадори, обнимая Сукуну за голову. Ремен последовал за лаской. Руки Юджи такие большие и теплые, дающие комфорт. — Еще совсем немого, ладно? И затем сможешь смыть все с себя. — Совсем... немного? — спросил Сукуна. Его голос звучал хрипло, словно он был лишён возможности говорить на долгое время. Рука Юджи сжалась на чужих волосах, причиняя боль скальпу. — ...сэр? — добавил Ремен, проглатывая слово. Юджи сразу расслабился. — Ты же хотел сделать это раньше, да? — спросил Итадори. Его рука, сжимающие волосы, притянули Сукуну ближе. Ремен потерял баланс и накренился, неспособный удержаться на месте, утыкнувшись прямо в чужой пах. Он почувствовал твердый член, напрягающийся под тонкой тканью окровавленных спортивных штанов Юджи. — Ну же. Я даже достану его тебе, детка, — сказал Итадори. Сукуна откинул голову назад. Теперь виски, которым его поили, ударило в голову, глуша боль, все еще пульсирующую в голове, но притупляя время реакции. Парень пошатнулся. Рука в его волосах — единственное, что удерживалот его на ногах. Член Юджи шлепнул его по щеке, растирая струйки засохшей крови. Он потерся об пустую глазницу Сукуны. От давления головки по всему телу Ремена прошла ноющая боль. — Ммм... сэр, нет, прошу... — заплакал Сукуна. Юджи не мог... он бы не стал... — Ах, ну, если ты правда не хочешь, — заворковал Юджи. Сукуна услышал смешок в его голосе. Он открыл рот настолько широко, насколько мог, высунул язык и качнулся вперед. Юджи мягко, но крепко прижался членом к его рту. На вкус отдавало потом и кровью, было достаточно крепко, чтобы соперничать с послевкусием виски. Итадори качнул бедрами. Конец его члена ударился о заднюю стенку горла Сукуны, и только огромная сила воли удержала его от того, чтобы не выблевать алкоголь и глазные яблоки на колени Юджи. Сукуна застонал от такого движения. — Вот так, хороший мальчик, — сказал Юджи, запустив пальцы в розовые волосы. Он слегка сжал их, удерживая голову и вжимаясь глубоко членом в горло, и медленно задвигал бедрами. Сукуна сомкнул губы вокруг чужого достоинства и начал сосать, стараясь дышать через нос. От него воняло кровью, медной и приторной, а запах Юджи, такой теплый и мускусный, тяжело висел в воздухе. Волосы на лобке щекотали нос, но на это едва ли обращали внимание. В таком случае, головная боль была более значимой в этом случае, а темнота, так и осевшая вокруг, не позволяла нормально сосредоточиться. Тяжелый член Юджи, заполняющий его рот, сильные икры под ладонями Сукуны, запах крови и секса в воздухе — сколько же мелких деталей, на которые Ремен никогда раньше не обращал внимания, внезапно привлекли его. Он неуклюже сглотнул, его слюнные железы работали на пределе. Юджи застонал и толкнулся еще дальше в рот Сукуны. Тот подавился, глотка сжалась, и парень дернулся назад на пару сантиметров. Итадори позволил ему это сделать, но рук с головы не убрал. Ремен открыл рот пошире и попытался вдохнуть как можно больше кислорода, но Юджи вновь толкнулся внутрь, не позволив ему это сделать. Больше шанса отодвинуться Сукуне не дали. Юджи натягивал голову парня, как ему захочется, используя того, как игрушку. Он толкался медленно, почти нежно, соленый вкус преякулята скользил в чужом рту. Итадори бормотал похвалу и втрахивался внутрь, потирая большим пальцем Ремена за ухом. — У тебя такой прелестный рот, детка. Мне так повезло с тобой. Пользуюсь тобой, как секс-игрушкой, — сказал он. Юджи наступил на пах Сукуны, и тот застонал. Не то чтобы он возбужден, совсем нет, но такая симуляция была приятна, и парень чувствовал, как твердеет. Юджи продолжал нежно трахать его в рот, потираясь ступней о растущую эрекцию, и вскоре Ремен начал тереться в ответ. — Ха, какая же шлюха, — пропыхтел парень. — Тебе правда так нравится? Нравится что, хотел спросить Сукуна, твои руки на моей голове, член в глотке или я сам между твоих ног? Все, что ему так надо было, — это внимание Юджи, его любовь. И именно это тот самый момент, когда ему дают все желанное. Юджи начал двигать чужой головой быстрее, тихо постанывая. У Сукуны возникло стойкое ощущение, что его кто-то намеренно кружит, и будь у него зрение, ему бы показалось, что комната покачнулась, и от этого он усилил хватку на ногах Итадори. Конвульсии удовольствия пробежали по телу Ремена, его бедра дернулись вверх, вжимаясь в чужую стопу. Он застонал с членом во рту. — Блять, — зашипел Юджи и наконец отставил в сторону всю нежность. Он крепко сжал волосы Сукуны, чуть ли не вырывая пряди с корнем, и начал остервенело трахать того в глотку. Ремен не мог противиться. Он стал вялым, податливым, даже опустил руки, позволяя использовать себя, как куклу. Честно говоря, все это было просто ужасно — его голова пульсировала при каждом резком движении, желудок опасно скручивало, чувство головокружения никак не покидало, но он никак не мог остановиться. Сукуна старался догнать то секундное блаженство, которое приносила ему чужая нога на его члене. Это был его тот самый свет в конце туннеля кромешной тьмы. — Черт возьми, какой же у тебя охуенный рот, — рыкнул Юджи и кончил без предупреждения внутрь. Он дернул Сукуну за голову, вжимая того носом в паховые волосы. Ремен подавился и попытался уйти от неприятных действий, но Итадори ему не позволил, поэтому бедный парень осел окончательно, ожидая конца. Юджи дернул голову Сукуны назад, запрокинув ее, чтобы посмотреть тому в глаза, и оценивающе хмыкнул. Рот был широко открыт, Ремен тяжело дышал, стараясь урвать как можно больше спасительного кислорода. Парня потрясывало под ладонью Юджи, его руки безвольно свисали по бокам, бедра были широко разведены, а эрекция крепко давила на брюки униформы. — Тебе понравилось угощение? — хладнокровно спросил Юджи. Сначала Сукуна закивал, трясясь, а потом стал отрицательно качать головой. Все же Юджи смог бы определить, лжет парень или нет. — Ах, бедняжка, — хмыкнул Юджи. — Тебе было совсем не весело, да? Сукуна дернул бедрами, заскулив, вместо ответа. Струйка крови потекла по его левой щеке. Даже несмотря на тьму, Ремен мог представить выражение лица Юджи — губы едва приподняты в улыбке, взгляд твердый, а глаза полуприкрыты и взирают на него сверху вниз. — Не можешь говорить? — спросил Итадори. — Ничего страшного, детка. Я был довольно жесток, да? — он вжался ступней в чужую эрекцию, а потом убрал ногу. — Можешь подрочить моей ногой, давай. Как вознаграждение, ладно? Вознаграждения. Они были нормальные, не таким, как угощения. Сукуна поднял руку, прикасаясь к своим брюкам, чтоб расстегнуть их. — Нет-нет-нет, — остановил его Юджи. — Такие шлюхи, как ты, руками не пользуются. Оставь свои штаны. Трись так. Сукуна двинулся вперед, прижавшись к голени Юджи, и задвигал бедрами. Его рот был все еще открыт, и запыхтел: — Ах... ах... ах... Юджи снова начал перебирать его волосы, время от времени хватая и дергая, не давая забыть, что с грубостями не покончено. Он, должно быть, наклонился вперед: Сукуна чувствовал теплое дыхание на своем лице, горячее и влажное на обнаженных мышцах. Мысль о нависающем над ним Юджи заставила его чувствовать себя маленьким и защищенным. — Вот так, — похвалил его Юджи. — Хороший мальчик. Его большой палец прошелся по пустой глазнице, которую он растягивал до этого. Горячая яркая боль вспыхнула в мозгу, и Сукуна кончил с надломленным вскриком. Он рухнул на колено Итадори, не замечая, что новые струйки крови закапали с его лица на пол. Юджи пробормотал что-то нежное, и разум Ремена окончательно помахал ручкой. Итадори легонько похлопал его по руке пару раз. — Эй, — позвал он. Сукуна отклонился, но слишком далеко, поэтому Юджи удержал его за плечи от падения. — Ты все еще пьян, да? — уточнил он, словно это и так было не понятно. Однако Сукуна все равно кивнул. — Иди в ванную и приведи себя в порядок, детка, — продолжил Юджи. — Подлечи себя, если есть силы. Если нет, то мы разберемся со всем утром, хорошо? Сукуна кивнул. Ему казалось, что у него в голове одна вата. Итадори двинул коленом из-под него, помогая тому подняться на ноги. Комната словно вновь покачнулась, когда Ремен встал. Он пошатнулся, делая несколько нелепых шагов в сторону, и столкнулся с теплым телом. Юджи. Тот обернул руки вокруг него. И хихикнул. — Умойся, Суку, — сказал он. От прозвища сразу потеплело внутри. — Ты же найдешь дорогу до ванны, да? Я принесу тебе пижаму. Он отошел, и Ремен мгновенно похолодел — отсутствие Юджи было более ощутимо, чем его присутствие. Тем не менее, он повернулся, пытаясь понять, в какой стороне находится их ванная комната. В последний раз Сукуна был лицом к кровати, так что... развернуться на сто восемьдесят градусов, сделать несколько шагов вперед.... Парень несмело заковылял вперед, пока рукой не оперся об что-то твердое. Он споткнулся, не в силах остановиться, и грубо врезался в стену лицом. — Блять! — зашипел он, чувствуя новую порцию крови, хлынувшую из глаза. Хотелось, чтобы пришел Итадори и помог ему, но вряд ли тот слышал столкновение. Парень продолжил слепо шарить по комнате, пока наконец не наткнулся на дверной проем. Он кое-как затащил себя в ванную комнату, ударившись об гранитную раковину, и медленно осел на пол. Сукуна кое-как дополз до туалета, ощущая под пальцами прохладный фарфор, и от души проблевался. Когда Ремен удостоверился, что в желудке нет ни виски, ни глаз, он сложил руки на ободке унитаза и уткнулся в них носом. Все еще казалось, что комната кренится и вращается вокруг него, но ему уже было лучше после прочистки желудка. Знакомое чувство проклятой энергии наполнило его. Она протекала через тело, как тонкие нити. Неважно, сколько бы раз он это ни делал, но восстановление органов казалось чем-то неестественным. Руки, ноги — это все херня, всего-то мускулы и сухожилия. Соединения связок с костью не линейны, однако они вполне естественны. Сукуна мог отрастить руку, даже не моргнув. Но вот органы... к такому привыкнуть сложно. Сначала восстанавливаться начали зрительные пузырьки, нервы растянулись и проскользнули, разветвляясь наружу в сетчатку, образуя сферическую оболочку стекловидного тела и скрываясь под роговицей. Мышцы прикрепились к внешней стороне глаза, растягиваясь назад, пока не достигли орбиты. Фасция снова соединилась вместе, чтобы покрыть кость. Зрачок и хрусталик расширились от центра, так как стекловидное тело скопилось в новообразованной полости. Слезная железа расположилась между глазом и верхней орбитой. Сукуна запрокинул голову. Хоть в помещении было темно, ему все равно было слишком ярко. Он проморгался хорошенько, выдавливая слезы из новообразованных слезных каналов. Он кое-как поднялся с пола, — комната все еще покачивалась перед глазами — и оперся о раковину. Сукуна не хотел смотреть на себя в зеркало, но пришлось. На него уставился кто-то незнакомый. Пока он вглядывался, отражение раздвоилось, а потом и растроилось. Три опустошенных, окровавленных клона уставились на него мертвыми глазами. Ремен моргнул. Это всего лишь он — окровавленное лицо, грязные лохматые волосы, а рубашка превратилась в дерьмо из-за пота, виски и крови. Но это все еще он. Сукуна тяжело вздохнул. Он стянул с себя рубашку и брюки и умылся. Вода в раковине окрасилась в алый и все никак не могла стать вновь прозрачной. Сукуна молча смотрел, как все свидетельства прошедшего часа смываются в канализацию. Чистая футболка и боксеры лежали рядом — видимо, их незаметно принес Юджи. Ремен сбросил липкое нижнее белье, вытерся мокрой мочалкой и натянул принесенную одежду. Парень почистил зубы, что аж десны закровоточили, и раковина вновь окрасилась в алый. Он снова окинул взглядом ванную: на стойке была полоса крови, кровавый отпечаток руки на бортике унитаза, несколько капель рвоты на полу. К черту. Он разберется с этим потом. Когда он вернулся в комнату, Юджи был уже в постели под одеялом. Итадори встретился взглядом с Сукуной. — Эй, детка, — нежно позвал он, — полегче? Сукуна кивнул. Итадори приподнял одеяло, приглашая, и Ремен залез под него, прижимаясь к чужой груди. Сильные руки обвили его, и Юджи чмокнул того в лоб. — Я люблю тебя, Суку, ты ведь знаешь это, правда? — спросил он. — Я бы не сделал такого во вред тебе. — Я знаю, — прошептал в ответ Ремен. — И я тоже тебя люблю. Юджи довольно мурлыкнул, прижимаясь ближе. Вскоре он тихонько засопел, уткнувшись в подушку. Сукуна все еще не спал, лишь смотрел, как тени перебегают по потолку, словно играясь. Его глаза так и были открыты.