Обрушить горы к твоим ногам, усыпать их лепестками цветов

      Ученики на пике Байджан тихо шушукались ещё несколько недель после «поединка» своего главы и Шень Цинцю, но в остальном обстановка была спокойная. Цингэ кое-как успокоился, продержав тогда Шеня в своём кабинете до ночи и опустошив весь свой запас чая, так как у Цинцю все во рту пересыхало объяснять и убеждать своего друга в том, что если тот подыграет ему, то все будет хорошо, и никто никого не предаст, и вообще радуга на небе будет двойная.       Цинге после данного разговора заперся у себя на пике и не ходил даже к главе школы, а Цинцю лишь пожимал плечами и убеждал всех, что, возможно, у бедного шиди переутомление. Но как только Лю смирился со своим новым положением, а никак иначе, чем сговором за спиной всей школы, он план Шеня не называл, и вышел в свет, возобновляя деятельность в школе, все окончательно улеглось.       Конечно, дела демонов по всей стране нельзя было спускать с рук, и Бог войны на пару с дамой Ци каждый день теперь летали на разведку, общались с соседними школами и заклинательскими кланами, сообщали о надвигающейся проблеме, делились информацией и разрабатывали свой план ответа, пока Юань под шумок, отстранённый от внешних дел ордена, спокойно продолжал обучение учеников. Даже не только своих.       По личной инициативе, так как двое глав часто отсутствовали на своих постах по вышеперечисленным проблемам, он предложил Главе Юэ устроить что-то вроде обмена опытом среди трёх пиков. Циньюань, озабоченный далеко не обучением адептов, был только рад, что Шень такой сообразительный и инициативный, и сразу же одобрил эту идею.       Поэтому теперь по утрам, выходящего из своих тихих покоев, Цинцю встречала целая орда детей и подростков в разноцветных одеждах, от которых рябило в глазах. И, конечно, дети с соседних пиков поначалу остерегались идти на обучение к злому лорду Цинцзин, но Шень проявил всю сдержанность и миролюбие, что у него только была, пока обучал бедных адептов с пика Байджан играть на цине, а девушек с пика Ци Цинци песням и стихам. Также он успел получше узнать Лю Миньянь, что очень трепетно и с усердием относилась к его урокам.       Девушка была молчалива и скромна, но достаточно воинственна, чем очень напоминала своего брата. Шень часто замечал сходства, не только в поведении или том, как они «держали вид», но и во внешности. У обоих было холодное, но утонченное лицо, они даже носили похожие прически, что его очень забавляло — строгий хвост, выбившиеся из него пряди челки, заколотый простой, но изящной заколкой, без всяких лишних аксессуаров. Впоследствии девушка тоже привыкла к Цинцю, часто заходила в неучебное время, спрашивала советы по литературе или просто рассказывала о впечатлениях от прочтённой книги за чашкой чая. Юань в такие моменты был особо горд собой, как учитель.       И со временем все опасения большинства учеников развеялись по ветру. Конечно, это было сделано далеко не потому, что он лишь пёкся об образовании молодняка, скорее, бонусом, так он мог ослабить слухи про себя, показывая ученикам, что не такой уж он и злой, как все время про него говорили старшие, ну и остальные главы увидят, что он готов помогать своим боевым братьям, если что.       И все было довольно неплохо, конечно, ещё были и не совсем хорошие новости, которые Шень, увы, не мог решить своими силами. Как только Юань начал заниматься всем этим со своего пика пропал и Шан Цинхуа. Он сказал главе Юэ, что тоже полетит налаживать контакты и следить за всякими производственными городами, но Шень понимал куда ветер дует, и куда на самом деле «Самолёт» улетел. Что было довольно напрягающе, учитывая, что Мобей и Хуалинь, сами того не понимая, сейчас собирают армии далеко не для себя, как они могут думать, а для Ло Бинхе. А Цинхуа был тем самым шпионом в рядах заклинателей, что так неудачно сливал информацию Мобею.       Конечно, тот вряд ли пойдет открыто все рассказывать до мелочей, всё же Цинцю не раз обговаривал с ним в прошлом их незавидное положение, но кто знает, насколько демон сможет запугать бедного писаку, а может, и того похуже. Шень мог только надеяться, что, кроме как его потери памяти, тот ничего нового своему господину не сообщит. Это даже по-своему было бы Юаню на руку, ведь если Бинхе прознает про это, возможно, пересмотрит некоторые свои планы. В лучшем исходе, передумает мстить своему учителю, который и не помнит, за что, собственно, должен умереть. Шень грезил об этом каждый день.       Вторая же сложность была в системе. Эта адская машина по сочинению литературы, возомнила себя таким гением, поболее Цинхуа, что Шень готов был лезть на стены, как только слышал ее у себя в голове. Она принялась заново сочинять миссии, накидывала и отнимала ему кучу баллов, следила за обстановкой, иногда даже говорила, что из действий Цинцю влияет на сюжет, а что нет, а что повлияет в будущем. Вроде полезно, а вроде делалось это с таким заметным ехидством, что заклинатель уже и не знал, радоваться ему внезапной помощи или плакать.       И если первый месяц он воспринимал это все ещё более-менее терпимо, то после от каждого нового оповещения шугался, нервно пытаясь понять, как простое чаепитие с Му Цинфаном или помощь ученикам с заданием могут кардинально повлиять на основной сюжет, по ее словам. Каждое его слово либо прибавляло, либо отнимало очки отношений, каждый выход в свет сопровождался новым доп.квестом. И Шень опасался, что если система еще может его как-то убить, то она явно только этого и добивается таким способом.       Но если с Шан Цинхуа он ничего сделать не мог по причине отсутствия оного, то вот с дьявольской ИИ решил все же вести открытую войну, запретив ей все оповещения, кроме очень важных. Таких, где вот точно, если она не скажет, Цинцю тут же умрет или разрушит мир своими действиями и наживёт себе целую орду врагов разом. Споры с системой на эту тему длились около недели, были ожесточенными и сопровождались сильной головной болью, но по итогу та сдалась, а измученный Юань наконец стал слышать такую приятную и забытую им тишину.       В таком размеренном темпе и проходило все его время дальше: обучение учеников, налаживание контактов, самосовершенствование. С момента потери памяти минул целый год, который Цинцю по итогу даже не заметил. Общими усилиями заклинательских кланов, демоны все же успокоились, стали прятаться и не делали ничего открытого, многие стычки с ними, даже очень массовые, удавалось повернуть в свою сторону, обращая тварей в бегство. Вечно занятые главы вернулись к своим привычным делам на пике, и все шло, как всегда.       «Память» же, которую Цинцю по тихоньку восстанавливал за этот отрезок времени, заметно облегчила жизнь и Цингэ, делая его повинное во всех грехах лицо чуть менее грузным, который к слову, стал постоянным гостем на пике Шеня, а их отношения и того более — правда можно было считать дружескими. По-настоящему дружескими. И первый, и второй уже успели забыть, а как оно было раньше, когда они из-за любого косого взгляда могли пойти друг на друга с мечом, потому что на смену этому пришло понимание.       Глава Циньюань и Ци Цинци же, когда Шень сам пришёл к ним на порог и коротко рассказал о давних, «вспомнившихся» ему событиях, не поднимали больше вопрос о Бинхе, принимая сторону Цинцю, которого все теперь перестали считать своей личной мишенью для ненависти и недоверия. Циньюань, конечно, был недоволен, что Шень не сказал, что пригрел на шее полукровку, но открыто своё недовольство не высказывал, а дама Ци лишь сказала, что тот мальчишка ей никогда особо и не нравился, сетуя про себя, что тот вечно порочил Лю Миньянь своим наглым взглядом. Возможно, конечно, дело было не только в том, что Бинхе водил дружбу с ее любимой и неприкосновенной ученицей, но и это оставалось невысказанным.       Сам же Юань также начал забывать, что когда-то считал этот мир плоским, а всех его обитателей — своими врагами. Для него такая жизнь стала если не лучшей, то явно очень хорошей, в сравнении с прошлой, которую тот вспоминал все реже и реже. Цинцю за этот год влился в заклинательский мир, зарываясь в него с головой больше, чем за прошедшие пять; ему правда нравилось обучать детей, нравилось изучать заклинания и обучаться самому, нравилось спасать людей и иногда буднично пререкаться с Цингэ. Его братья по оружию наконец стали для него не персонажами книги, а настоящей семьей, не без своих мелочей, но все же. Он наконец понял, что хочет выжить не просто так, а для чего-то большего. И жил он теперь не потому, что ему нужно исправлять сюжет, а потому что просто хотел тут жить.       Возможно, его новое восприятие мира ещё сыграет с ним злую шутку, однако для Цинцю это все было очень далеким, тем, над чем он и не задумывался пока, размеренно совершенствуясь и просто наслаждаясь своей появившейся свободой с надеждой на лучшее будущее. А всего-то нужно было, что включить ООС…

———

— Мой господин? — Девушка в ярких красных одеждах игриво наклонилась над сидящим в раздумьях юноше. Та мало понимала, отчего же ее любимый с каждым днём становится все более хмурым и угрюмым. — Может, вы желаете немного расслабиться? — Она манерно повела пальцем от края плеча до шеи и обратно, но в ответ получила лишь отрицательный кивок.       Юноша, совсем молодой, только достиг девятнадцати лет, но уже считал себя достаточно взрослым, мудрым, а главное — сильным, что, естественно, он не раз доказывал в боях, коих за прошедший год с падения в бездну было очень много. Его лицо только начало приобретать строгий, мужественный вид, но в его распоряжении была большая армия, ее верный ему командир и демоническая принцесса в жёнах. Любой заклинатель такой жизни и силы, наверное, никогда не увидит и не сможет насладиться ей, но юноша отнюдь не был ей всецело доволен.       Всего этого было недостаточно. Всю его жизнь ему казалось, что он делает недостаточно. Мало занимается, мало тренируется, мало знает, слишком мало из себя представляет. И каждый день эти мысли возвращались и крутились в голове, не давая ему покоя, но заставляя двигаться вперёд, даже когда он осознал, что они неправильны. Навязанные. И кем же? Учителем, что наверняка попусту завидовал ему и его природной силе. Либо же от скуки повышал свою самооценку.       Но причины уже давно не так важны. Бинхе было плевать, почему его шидзунь так поступал, ему было плевать, почему тот его ненавидел всем сердцем. Просто такое бывает. Главное было то, что он сам теперь вкусил всю прелесть этой ненависти к кому-то и не мог перестать хотеть выразить ее всеми возможными способами. Он соврал бы, если бы сказал, что смерть учителя принесёт ему покой. Он не хотел мести. Он хотел расправы. Он хотел упиваться чувством превосходства и величия, истязать его и видеть в чужих глазах то, что было раньше в его собственных. Ни вину, ни раскаяние, ни обреченность. А принятие. Когда понимаешь все: понимаешь безысходность, понимаешь, что не сделаешь ничего, понимаешь, что виноват и заслужил. И принимаешь это.       Бинхе хотел видеть на его лице лишь молчаливое согласие. Потому что да, Шень Цинцю это заслужил. Все то время, пока Ло Бинхэ выбирался из адской бездны, пока оттачивал свои навыки, укрощал меч, завоевывал статус, все это время он думал лишь об этом одном. Конечно, преданность Мобея или любовь и обожание Хуалинь приносили немалое удовольствие и добавляли ему уверенности, и эти чувства плавно разливались остаточным тёплом в груди, но это были будничные, почти мимолетные моменты в его тяжелой жизни. В итоге он все равно возвращался к нему. К Цинцю и к его ненависти. — Мой господин… может, новые сведения смогут вас обрадовать? — Девушка наклонилась ниже, обхватывая сильные плечи и говоря у самого уха. — Наш верный крот наконец принёс полезные новости. — Она хихикнула, вместе с тем в волосах зазвенели колокольчики, чей звук эхом разносился по укрытому в пещере помещению, а Бинхе наконец посмотрел в ее сторону, внимательно начиная слушать. — Он начал вспоминать, мой господин.       Принцесса расплылась в улыбке, замечая, как задумчивое лицо приобрело краски. Как лёгкая, небрежная ухмылка украсила его, как появился живой блеск в глазах и даже кожа будто стала вмиг теплее. Юноша посмотрел на неё с ожиданием, а та, вильнув всем телом словно кошка, плавно и грациозно забралась к нему на колени. — Говорит, в их школе сейчас все налаживается. Вы были правы, что отослали войска, и наш крот смог без вечного надзора тайно вернуться. — Хуалинь гладила воротник темных одежд, понимая, что принесла своему любимому хорошие вести и смогла угодить, развеивая его угрюмость. — И он правда вспоминает все. Рассказал же всем, ну… о тебе.       Бинхе был рад. По-своему рад, потому что ожидание на самом деле не приносило ничего, кроме потерь среди бойцов и скуки. Конечно, выходи он с ними на бой, потери бы удвоились уже у самих заклинателей, но он держался в тени, следуя своему замыслу. Хотел эффектное появление. Хотя как раз с этой частью его плана были проблемы.       Его милостью, Цинцю разболтал всем заклинателям, что его подлый ученик — полудемон, об этом было известно почти каждому, кто относил себя к заклинателям, а значит, большая часть, если не весь план по завоёвыванию доверия в другом заклинательском клане, можно было смело забывать. Но Бинхе не был бы собой, не будь у него плана про запас. Он хоть и злился, но не был раздосадован данными обстоятельствами, потому что новый план можно было начать гораздо раньше. — А что насчёт подготовки? — Бинхе погладил девушку по коленке, а та только рада была такой милости и прижалась ближе. — Все будет готово к завтрашней ночи, большая часть сделана. — Она хитро улыбнулась, явно довольная собой. — В городе Юньхе ждут только вашего приказа. — Отлично… тогда завтра отдавай приказ к действию, как закончат. Заклинатели должны быстро клюнуть на наживку и прибежать прямиком к нам. — Демон погладил девушку по спине и с лёгкостью поднял ее на руки, вставая. Та громко и заливисто смеялась, словно звенел колокольчик, а сам Бинхе только сдержанно улыбался, чуть кружа ее в воздухе. Такие забавы и игры были не редкостью, все же оба демона были молоды и увлечены друг другом, а в последнии месяцы у них было мало возможности побыть наедине, как и сейчас юношу волновало лишь удачное проведение всего, что он задумал, ведь можно наконец начинать самое главное - исполнение, так что аккуратно опустив Хуалинь, он погладил ее по волосам на прощание. — Мне тоже нужно подготовиться, так что в ближайшие дни пусть никто меня не беспокоит. — Он чуть наклонил голову, оглядывая принцессу, а та лишь немного расстроенно надула губы. — Значит, вы все же наведаетесь к нему? — Это главная часть всего плана. Мой дорогой шидзунь, наверное, будет несказанно рад этой встрече.