Обрушить горы к твоим ногам, усыпать их лепестками цветов

      У Цинцю было на удивление прескверное настроение, начиная со вчерашнего вечера. Система, которую, он надеялся, заткнул на долго, оповестила о надвигающемся квесте, который, по ее словам, ну очень важный, и если Шень не обратит внимание и не подсуетится, всё пойдёт не в лучшую для него и его жизни сторону.       Этот квест она никак не обозвала, сказав, что для этого ещё не время. И ладно, мало что ли за все время было важных квестов? Юань уже хотел было забить и ждать того самого подходящего времени, как система юрко упомянула, что для наилучшего прохождения без сложных для жизни последствий, ему не хватает уровня дружбы. С Лю Цингэ и, к удивлению, Шан Цинхуа.       И если со вторым можно было понять отсутствие братской любви, то вот с Цингэ они вроде как дружили, да и, по его мнению, очень даже неплохо. Однако система не унималась, говоря о том, что уровня не достаточно, а значит, либо повышай, пока сроки не сгорели, либо трать кучу очков на заполнение шкалы автоматом. Конечно же, он выбрал первый вариант. Кто знает, будет ли потом нужно ещё больше очков для чего-то, так что заклинатель решил лишний раз не рисковать. Ведь ну уж поднять уровень дружбы он и сам в состоянии. Всего-то поубивать с шиди Лю пару демонов и готово. Вы — восхитительны.       Правда, чуть позже к нему пришла идея получше, такая, из-за которой он не спал пол ночи, а утром сразу же поспешил сообщить Циньюаню о своей выдумке. Нет, это не была совместная миссия или тренировочная вылазка с Цингэ, которую следовало бы утвердить. Это был праздник. Простой праздник, который Цинцю легко мог организовать на радость всем остальным. На него пришла бы вся школа, может, и Цинхуа перестал бы трусливо прятаться на пике ко всему прочему. Да и… это на самом деле было хорошей идеей. Он знал, прекрасно знал, что за этот год успели намучаться почти все, включая глав и адептов, так что увеселительное событие могло немного привести всех в норму. Так он думал. — Я отказываюсь! Зачем тебе это? — Цингэ, оперевшись на стол, удрученно смотрел на товарища, что, пряча за веером потухшую улыбку, уже с час донимал его своими затеями.       Цинцю потерпел полный провал в кабинете Юэ Циньюаня, который хоть и согласился по итогу, но с таким лицом, будто ребёнку конфету отдавал, чтобы тот только перестал мешать. А теперь… теперь и Цингэ включил серьезного воина, который не приемлет и слова о чём-то, кроме тренировок для адептов. — Ну почему мой шиди такой педант? Детям нужны праздники. Это влияет на развитие в обществе, помогает сблизиться со сверстниками, поднимает моральный дух, наконец. Вот ты явно без празднеств в детстве воспитывался, что у тебя нет никакой социализации! — Шень захлопнул новый веер, что доблестно был подарен этим самым шиди, как и пару новых одежд. В уплату долга ещё несколько месяцев назад. — Я не понимаю твои словечки, сколько можно? И что значит у меня нет соци…социа… Цинцю! — Цингэ взмахнул руками, выходя из-за стола, грозной тучей надвигаясь на заклинателя, который вновь трусливо прикрылся веером. — Это значит — не умеешь правильно выстраивать общение с окружающими и открыто выражать свои мысли. Ну шиди, перестань так смотреть, я не со зла. — Юань увернулся от колкого взгляда, отворачиваясь и скрещивая руки у себя за спиной. Он всегда так делал, когда не добивался желаемого. Разрывал зрительный контакт и отворачивался. Ему совсем не нравилось, что Цингэ всегда был таким… долгим. Цинцю вечно старался минимизировать время принятия решения и совершенно не понимал такую позицию друга. — Ты же своих адептов в тоску загонишь скоро. Они и так ко мне сбегают в последнее время. Был такой сложный год, всем нужен отдых. Даже вечно серьезному «Богу войны». — Хватит произносить это звание так… небрежно. — Цингэ вздохнул, поворачивая Цинцю обратно к себе лицом за плечо. — И что это будет? Танцы, песни, выступления? Абсурд полный. Я слышал, глава Юэ тоже не очень уверен в правильности сего… мероприятия. Так не принято. — Танцы, песни выступления, да. Давно ты решения принимаешь, полагаясь на слова остальных? — Небрежно кинул Шень, все ещё не смотря на Лю Цингэ, держал лицо и некую зарождающуюся обиду. Ну правда, зачем он каждый раз сначала категорично отказывается, а потом через неделю соглашается с ним? Это явно какой-то новый уровень моральных пыток. Хотя сейчас Юань даже не надеялся на согласие и через неделю. Его настроение прогрессировало вниз со скоростью, которую он даже не мог охарактеризовать. — И что ты от меня хочешь? Я не понимаю, как это организовывать. Я не понимаю зачем это, я даже не знаю, умеют ли мои ученики танцевать в принципе. Умеют? — Цинге чуть потряс Шеня за плечо, пытаясь обратить на себя внимание, потому что его начали упорно игнорировать. Ему до жути не нравилось, когда тот так поступал. Цинцю всегда был гордым, но сейчас он пользовался этим с большим усердием, понимая, что Цингэ быстро сдаётся. А Лю Цингэ просто не мог терпеть такое состояние. Ему в такие моменты казалось, что они возвращаются во время, когда были врагами. А он хотел бы это время уже окончательно забыть. — Умеют. Я учил. И играть на музыкальных инструментах учил. Потому что у тебя они растут дикарями. А все, что нужно, просто поговорить с главой, оповестить своих адептов и послать ко мне… несколько. Помогут украсить мой пик. Ци Цинци напрочь отказалась освобождать своих девочек от занятий. А мои… ну не такие сильные, как твои. В этом молодец… развил. — Он развёл руками, наконец заглядывая шиди в глаза. Но мимолетно. Сразу же вывернулся из-под чужой руки и кивнул в знак благодарности за молчаливое согласие. Да, Цингэ никогда не признаёт, но Цинцю за последний год он не отказывал, как бы ни сопротивлялся и ни высказывал недовольство. — Хорошо… ладно, парочку отправлю. Но раз это твоя затея, то с главой о нарушении правил говори сам. — Он устало потёр переносицу, все ещё не понимая, зачем все это нужно. — В чём-то, помимо этого, я должен помогать? — Цингэ отошел обратно к столу, небрежно облокачиваясь на него бедром, уткнувшись взглядом куда-то в пол. Он был крайне недоволен. Цинцю показалось даже, что тот расстроился из-за чего-то. — А ты не занят? Ты меня весь час убеждал в обратном. — Да, Цинцю прекрасно знал о занятости друга, но он не просил же ничего сверхсложного и времязатратного… — Хах, не издевайся. Если это правда тебе так нужно, то что мне остаётся? — Тот лениво помотал головой, будто смиряясь со своим положением, но оба так и оставались на своих местах и упорно не смотрели друг на друга. Шень, по правде, просто вредничал из-за ситуации не в его пользу и ужасного настроения. А вот Цингэ начал вдруг задумываться, что что-то он быстро сдаётся под гнетом Цинцю в последние время. Но пока пытался отложить эти мысли, хотя бы пока они говорят. — Как что? Прыгнешь на меч, полетишь в какую нибудь дыру рубить головы демонам. Вернёшься весь грязный и злобный, принесёшь мне чей-то хвост и пойдёшь донимать Му Цинфана переломом спины, который не болит. — Юань нахмурился, понимая, что по сути Цингэ правда чаще всего занимался чем-то подобным, хоть он сейчас и шутил от части, но по заданию ли, либо просто для досуга, тот правда всегда просто кого-то убивал. Шень даже не знал, а есть ли у воина досуг в принципе. — Тебя же это успокаивает, а не музыка с танцами. Я ещё в начале сказал, ты не обязан присутствовать, раз не хочешь. Как и другие главы. Мне нужно согласие на отсутствие учеников во время приготовлений и самого праздника. Я делаю это для них в первую очередь. Заставлять кого-то явиться насильно, чтобы светить там своими хмурыми лицами — я не намерен. Спасибо за милость.       Цинцю раскрыл веер с громким хлопком, театрально разворачиваясь, оставляя Цингэ смотреть, как одежды цвета Цин развеваются от спешных шагов, и молча закипать. Цинцю правда захотел праздника, ведь за все время, что он тут провёл, ничего подобного не происходило, а его душа так хотела по-настоящему непринуждённо повеселиться. По идее, да, в школе не проводилось никаких празднеств, даже обычных фестивалей, когда все города их древнего Китая отмечали праздники. Потому что дисциплина. Потому что негоже детей баловать. Но… Цинцю слишком надоедлив и упёрт, когда ему что-то очень нужно. Да и как раз близился праздник Богини луны*, чем не повод начинать что-то менять?       Он с детства помнил, как они с семьей всегда ходили на крупные фестивали и отмечали значимые даты, помнит, как, будучи ребёнком, всегда ждал этой праздничной атмосферы, чего хотел и передать адептам. Тем более это касалось его пика больше всех остальных, и просвещать ребят в таком ему казалось уместным. Он правда считал это важным. И для себя тоже. Не только из-за возможности улучшить отношения, но и просто для души.       К сожалению, его идею практически никто не воспринял достаточно гладко и всерьёз. Все почему-то думали, что это сильно отвлечёт и разбалует детей, даже глава Юэ долго сомневался, хотя обычно Шеню хватало моргнуть глазами для одобрения с его стороны. Да и все ссылались на правила, якобы, так не заведено, не придумывай. Так что Цингэ не был первым за сегодняшнее удручающее утро. Но был последним, а ещё он был… он был тем, кто на настроение Цинцю влиял с большей долей, нежели остальные.       И если отказ помогать от дамы Ци или сомнительное одобрение главы его и удручало, то вот этот утренний разговор с Цингэ почти напрочь отбил все желание делать что-то. Хоть тот по итогу и согласился отправить «парочку» учеников. Но сам явно помогать не хотел. Важный какой. Занятой. И Цинцю подумал даже, что система, видимо, была права насчёт их взаимоотношений. Видимо, это все же не такая сильная дружба, как тому ранее казалось.       И на фоне этого Шень не очень понимал, из-за чего тогда слова его так сильно на него влияли, впрочем, как в это же время тоже самое не понимал и сам Цингэ , но это просто было так, оставалось лишь мириться и пытаться абстрагироваться. Что Шень уверенно и делал далее, притаив обиду, по-тихому раздавая в течение дня поручения своим ученикам. Те, к слову, восприняли праздник очень серьезно и со всей ответственностью брали обязанности по приготовлениям. И Шень понемногу начал успокаиваться, видя всеобщую заинтересованность и ажиотаж.       Цингэ же в своей излюбленной манере пол дня пытался отвлечься в разборах документации, а после, проходя по тренировочным полям, наконец стал обдумывать всю ситуацию. Ему несомненно казалось, что это нецелесообразно. Казалось, что Цинцю слишком засиделся на пике и ему попросту скучно, что он таким образом решил всех подоставать. Потом он пришёл к тому, что раз Цинцю раньше уже учил его учеников танцам и музыке, а они все ещё не теряют сноровки в боях, то это не так уж и много на что повлияет. Успел вновь поймать себя на мысли, что Шень водит его за нос с особым умением, но к вечеру все же отдал приказ адептам о помощи пику Цинцзин.       У них часто бывали разногласия. Если точнее, то в любом деле, что было между ними. На удивление решение сторонних проблем у них всегда происходило обоюдно, от чего даже пошло, что если кто-то из глав хотел совета от всех остальных, из них двоих спрашивали первого, кого найдут. Потому что все равно почти одно и тоже услышат в ответ. Но вот в личностных вопросах… в общем, ни Цингэ, ни Шень, не любили выяснять друг с другом отношения.       Но им приходилось. Так что оба научились иногда чувствовать, кто в том или ином вопросе может пойти на попятную. Цингэ с лёгкостью мог утверждать, что за все время, Шень уступил лишь единожды, когда дело коснулось его бывшего ученика и огласки о нем. В остальном шиди Лю хоть и высказывал недовольство, но сдавался. Это, кстати, было причиной множества слухов и разговоров, потому как Цингэ обычно стоял на своём до упора. Со всеми. Всегда. За одним зеленоглазым исключением.       Так что спустя пару дней мужчина доблестно спустился на пик товарища, готовый если не к радушному приему, то хотя бы к приветственному. Да, он в очередной раз сдался, решая помочь и устроить этот праздник, даже писал Цинцю о своих намерениях в свободные минуты. Даже поговорил сегодня утром с главой Юэ. И идя по украшенным цветами и фонариками тропинкам, смотря, как ученики обоих пиков слаженно готовятся, он даже счёл, что правда мог быть не прав. Даже подумывал извиниться за свою резкость тогда. Правда, это было до той поры, пока он не увидел Шень Цинцю, что лишь поверхностно обвёл его взглядом длиной меньше секунды и продолжил показывать парочке девушек какие-то танцевальные движения, будто ничего и не было.       Тогда Лю напрочь забыл зачем собственно пришёл. Нет, ну надо же? Вот так в открытую игнорировать его, аж спустя столько времени. И все это из-за чего, лишь из-за неприятного разговора? Вот так, взрослый и многоуважаемый глава Шень Цинцю будет попросту обижаться? Но ведь Цингэ ничего плохого не сделал, он лишь высказал, что предложение о празднике противоречит правилам школы. Он ведь и учеников позвал и сейчас сам пришёл, когда получилось, что тогда Шеня не устроило по итогу? — Цинцю, нужно поговорить. — Цингэ не стал церемониться, подходя к троице танцующих, на что юные девушки резко остановились, боязливо кланяясь ему, думая уходить. Однако Цинцю отрицательно качнул им головой, продолжая показывать элемент какого-то неизвестного Богу войны танца, а те, ещё более боязливо, стали его повторять.       Цингэ чувствовал себя до ужаса нелепо, стоя уперевшись руками в бока, над будто ничего не видящими танцорами, которые, к слову, все втроем упорно старались не замечать его присутствия. И эта ситуация начинала плавно перетекать в особо напряженную, в ту, в которой Цингэ явно не будет извиняться и что-то мягко высказывать и предлагать. — Цинцю, что ты делаешь? — Шиди Лю наконец истратил все своё терпение, хватая того за изящную руку, плавно поднятую над головой в каком-то замысловатом движении. Тот в ответ лишь отозвал девочек, обещая подойти чуть позже, и с полным спокойствием посмотрел названному другу в глаза, даже не вырываясь. — Я показываю им танец, разве не понятно? Им ещё твоим потом его объяснять. А ты что делаешь? — Он кивнул на свою зажатую в тиски руку и изобразил на лице полное непонимание в перемешку с удивлением. — Хватит. Ты как ребёнок. — Цингэ отпустил руку, но только чтобы перехватить ее и увести Шеня подальше от глаз ребятни. — Ты не отвечал на письма, и я решил прийти. Ты их хоть видел? — Нет. Боюсь я был слишком занят. Знаешь, организовывать все в одиночку очень хлопотно. — Шень покорно шёл за товарищем, ни одним мускулом лица более не выражая ни единой эмоции, а когда они остановились близ бамбукового леса, спокойно встал, даже не раскрывая веер. — Ты что, обиделся на меня, Цинцю? — Цингэ произнёс это слишком быстро и неуверенно. — Я же писал, что могу помочь сегодня. И я ходил к… — С чего ты взял? Я же говорю, я был занят, как и ты, полагаю. — он не отводил взгляд, говоря, напротив, очень четко и уверенно. — С того, что ты себя вот так ведёшь. — Ты пришёл, чтобы обвинять меня в том, чего нет? — Шень вздохнул, но все ещё держался от лишних высказываний. — Я пришёл, чтобы помочь.       И Шень бы рад обрадоваться данному факту, но на самом деле, он правда был по-детски обижен. Он хоть и знал, что Цингэ обычно категоричен с ним, но в ситуации с праздником не ожидал от него такого ярого сопротивления. Он ждал помощь, но сразу. Так ведь и поступают друзья? Они помогают, несмотря даже на принятые «нормы» и обычаи. А сейчас ему и дружба начинала казаться слишком плоской и надуманной, спасибо системе, что, к слову, не добавляло ему особой радости и спокойствия в последние дни. — Да что ты заладил… Умеешь танцевать? Или играть на Цине? Может петь? Готовить? Шить наряды? — Он скрестил руки, перечисляя всевозможные умения, где Цингэ был полным профаном. — Нет, но… тебе только в этом помочь надо? — Лю вдруг растерялся, не совсем понимая, к чему тот клонит. — Увы, время, где нужна была грубая сила — прошло. Твои ученики отлично справились без тебя, перетаскивая лавочки и декорации. Ты немного опоздал. — Цинцю уже хотел было развернуться и пойти обратно, но его остановили, пресекая путь, да так, что тот врезался в заклинателя сразмаху. — Я тебе что, ничем, кроме силы, не помощник? Ты меня кем считаешь? — И Цингэ это задело. Причем довольно сильно. У него буквально сердце защемило от пары фраз, чего ранее не наблюдалось. И эти противоречивые чувства только ухудшали всю ситуацию. — А разве нет? Знаешь, да, ты мог помочь мне с убеждением всех остальных в том, что это все не просто так. Мог бы заступиться. Мог бы не называть мою идею абсурдом. Но ты решил этого не делать в угоду долга и старых традиций. Ты не думал о том, что мне важно твоё мнение и поддержка как друга, так и я не собираюсь думать, в чем ты мне сейчас полезен. — Замечательно… хорошо. — Цингэ сжал кулаки до хруста в костяшках, бегло мотаясь взглядом из стороны в сторону. Ему казалось, он сейчас с лёгкостью мог растапливать лёд своей злостью, когда быстро уходил с пика Цинцю, готовый свернуть шею кому-либо, кто сунется к нему с расспросами. Конечно, это все напускное, но он правда в первый раз за долгое время, так сильно разозлился на Шеня.       Цинцю же, позже, немного успокоившись и понимая, что теперь уже вряд ли изменит ситуацию, просто вернулся назад, продолжая подготовку, зарываясь в неё с головой, чтобы лишний раз не думать, что он мог бы и промолчать. Тут оба виноваты. Данный диалог может сильно повлиять на развитие отношений в будущем. Старайтесь правильнее выбирать выражения. В вашем положении это неприемлемо. — Издевательски протянула система, которую Юань сразу же послал.

———

      Ссора двух глав повлияла на всех в школе, начиная с Му Цинфана, который каждый день отправлял обоим успокоительный отвар, заканчивая главой Циньюанем, который не мог скоординировать занятия из-за того, что оба заклинателя наотрез отказывались взаимодействовать друг с другом. И если Цинцю делал это молча, просто не появляясь на собраниях, якобы занятый подготовкой к празднеству, то Цингэ так и заявил на весь зал, что с Цинцю в ближайшее время работать не собирается. Ци Цинци тогда удивлённо охнула, переглядываясь с главой, а после собрания долго разговаривала с шиди Лю, но по итогу особого результата это не принесло. Он ничего не объяснял.       И эта маленькая вражда удивила всех обитателей, возвращая их на несколько лет назад, когда те постоянно себя так вели, ругаясь и портя настроение всем окружающим. Но сейчас это было уже даже непривычно, ведь, как говорят — к хорошему привыкаешь. Даже странно. Однако ни тот, ни другой, видимо, не особо волновались, занимаясь своими делами, будто и забыв про их только начавшуюся дружбу. Цингэ был обижен так же, как и Шень, если не больше, по крайней мере он так считал и не собирался идти на контакт. А Шень… Он просто абстрагировался.       Система каждый день понемногу снижала показатель их дружбы, но он не обращал внимание, хоть в душе было достаточно больно смотреть, как тот тает, словно прогорающая свеча. Он понимал, что переборщил, понимал, что не сдержался, но все сказанное не вернуть, а идти извиняться в его понимании было слишком глупо. Точнее, не глупо, а гордость не позволяла. И небольшой стыд. Да и к тому же в его мыслях Цингэ развернёт его, стоит ему ступить на землю пика Байджан, не успев и слова обронить.       Да и к тому же раз по старым меркам их уровня дружбы не хватало, то сейчас максимум, что он сможет — это пытаться его вернуть, а этого все равно будет недостаточно…       Никто по итогу так и не смог их помирить. Ци Цинци старалась говорить с Цингэ, но тот уходил от темы, Циньюань расспрашивал Цинцю, но тот лишь разводил руками, говоря, что, возможно, им сложно сойтись характерами. Даже ученики старались как-то схитрить, чтобы хотя бы свести двух глав на одной дороге, но заклинатели не велись на эти провокации.       Шень начал скатываться в апатию, Цингэ же зарывался в дела школы с головой, чтобы лишний раз не думать. Шан Цинхуа, этот предатель-писака, скоропостижно свалил, только прознав про ссору двух глав, от чего Юань только больше начинал паниковать, продолжая думать, что уж лучше бы он просто пожертвовал ещё одним нарядом в схватке с монстром на перевес с шиди, чем теперь будет разгребать последствия своей дурной инициативы, на которую уже не хватало никаких моральных сил.       Однако все же была одна деталь, что могла повлиять на все. Точнее, был во всей школе один человек, что сейчас твёрдо шёл в направлении дома главы Лю поздним вечером, с полной уверенностью и упорством к их примирению. И когда двери в комнату Цингэ распахнулись, впуская легкий ветерок и запах лаванды, вот тогда все для обоих и решилось без их прямого вмешательства. — Добрый вечер, дорогой брат, я могу зайти? — Прозвучал нежный женский голос сквозь лёгкую вуаль.