Обрушить горы к твоим ногам, усыпать их лепестками цветов

      Проводя Миньянь, Цингэ начал приводить себя в порядок, ведь работу в «праздничный» день никто не отменял, а сам праздник будет только к ночи. Но тем не менее мужчина все же решил навестить Шень Цинцю перед занятиями, ведь был уверен, что тот первым на контакт не пойдёт ни за что в жизни. А лорд пика Байджан все же хотел прояснить ситуацию до празднества. Он надел обычные одежды, оставив более нарядные для вечера, надеясь, что все наладится после их разговора, и он сможет посетить пик Цинцю в дружественной обстановке и без избегания друг друга на всю ночь. Не хотелось ещё больше все испортить.       И поэтому он был немного напряжён. Волновался, конечно, но одергивал себя от лишних мыслей. И какого же было его удивление, когда в комнату ворвался вышеупомянутый мастер Шень, с небрежно надетым ханьфу и распущенными волосами. Ещё больше удивило, что вид у заклинателя был такой, будто он не спал всю ночь, глаза были красноватые, а под ними залегли темные круги. Шень встал в дверях смотря на Лю Цингэ, а тот смотрел в ответ. Ситуация была чуть более, чем странной. — Цинцю? — Цингэ сделал неуверенный шаг навстречу, обеспокоенно оглядывая мужчину, на что тот задушено выдохнул, почти с разбега налетая на воина. Цингэ ждал удара или толчка, но никак не того, что Шень буквально повиснет на нем, крепко обнимая обеими руками за плечи и шумно дыша у самого уха, как после длительной пробежки. Цинцю начал что-то неразборчиво шептать, а Цингэ так и стоял полностью обезоруженный данным поведением.       В его голове просто не укладывалось, что Шень мог прибежать к нему и вот так пытаться задушить в объятьях, хотя всю неделю строил из себя обиженного ребёнка. Нет, Цингэ тоже хорош, но он то собирался поговорить. А вот Цинцю, напротив, обычно первый на такое не шёл. Особенно таким изощренным способом. Лю стоял в растерянности пока его крепко и отчаянно сжимали, только спустя минуту решив обнять того в ответ, где-то мысленно даже боясь, что ему это все просто снится.       Но Шень все ещё был тут, дышал ему в шею, и его дыхание чувствовалось почти всем телом, как и его тепло, а Цингэ, не моргая, смотрел в пустоту, чувствуя под ладонями чужую спину и прохладный каскад волос. И ощущение нереальности все ещё так и не пропадало. — Прости… Цингэ, я не думал, что делал тогда. — Шень сказал это тихо, так и не отходя от заклинателя, но Лю прекрасно все слышал. И все ещё не мог переварить происходящее. А Цинцю... что ж, он был счастлив чувствовать, что Цингэ стоит и просто дышит, слышать чужое сердцебиение и ни намёка на кровь не видеть было для него наивысшей радостью. — Я наговорил лишнего, но я так не думаю. Я был зол и обижен, но не должен был говорить с тобой так… — Он правда так думал. Пока летел сюда в голове билась только одна мысль — он совсем не хочет заканчивать их начавшуюся дружбу никакими способами. И плевать на гордость. — Я понимаю. — Лю чуть сильнее прижал к себе заклинателя, находясь в каком-то состоянии аффекта. — Я… все хорошо. И ты прости. — Цинцю нервно закивал ему в плечо, а Цингэ все же чуть отстранился, хоть, честно, и не хотелось, перехватывая его за локти и заглядывая в глаза. — Что-то случилось? Ты выглядишь… — Знаю, неподобающе. — Шень хмыкнул, наконец осознавая, что сейчас вытворил, и смущенно отвёл взгляд. Он понимал, как выглядит. Жалко и странно. Но, как и с гордостью, ему было наплевать. — Устало. — Цингэ тоже ощутил на себе всю прелесть дикого смущения от ситуации, но пока все его нутро держалось только на обеспокоенности за друга, игнорируя остальные эмоции. Он оглядел его ещё раз: две длинные пряди у лица, которые тот обычно собирал в прическу, от чего-то слишком ему шли на фоне всей неряшливости вида, все вроде в норме, но Цинцю показался Цингэ совсем другим сейчас. Не гордым и холодным главой, а просто обычным человеком. И ему хотелось бы даже оставить эту деталь хоть ненадолго, чтобы продлить этот странный эффект.       Он мимолетно провёл по одной прядке, поддаваясь своим мыслям, на что Цинцю слабо качнул головой, но ничего не сказал. Он не вырывался и не отходил. Не строил из себя неприступную крепость и, видимо, хотел продолжить говорить, чтобы убрать эту тихую паузу. А как начать — не знал. — Садись, я заплету тебя, и поговорим. А то ты не отвертишься от лишних вопросов на улице с таким видом. — Бог Войны, все ещё в прострации, указал на кушетку у стены, а Шень лишь кивнул, покорно устраиваясь, ещё больше вводя воина в удивление. — Бессонная ночь?       Цингэ взял гребень и одну из своих более менее подходящих для Цинцю заколок, присаживаясь к заклинателю, и с осторожностью, будто прощупывая почву, начал расчесывать длинные чёрные волосы. Он до сих пор не понимал, как до этого вообще дошло и почему, но не сказать, что был сильно против. Как там Миньянь говорила? Искать общие точки соприкосновения? Что ж… — Нет, я спал. Просто сложная неделя. — Шень не понимал инициативу Цингэ с прической до конца, но, может, это такой способ для сближения? Удивляло конечно, что воин выбрал именно этот путь, а не спарринг, но всяко лучше, чем ничего. — Я хотел сказать… я не считаю тебя бесполезным. — Но это так. — Цингэ говорил спокойно, ведь успел уже обдумать для себя этот момент. Это была правда, как и говорила Миньянь. — Я совсем не знаю тебя на самом деле, как и ты меня. Ты не доверяешь мне. Я думаю, рано или поздно это бы помешало. И лучше сейчас. — Он перебирал чужие волосы, что даже успокаивало, все же оставив те пряди у лица, с молчаливого согласия, начиная заплетать остальное. — Но… это же не так. Мы знаем друг друга. — Шень не понимал почему Цингэ так говорит. Ему казалось, они давно решили вопрос недопонимания, и вроде все шло хорошо до этой их нелепой ссоры на эмоциях. — С чего ты взял, что я тебе не доверяю. — Что такого случилось ночью, что на утро ты прибежал сюда еле одетый? — Цингэ учтиво опустил часть с обьятьями, но Юань все равно все понял и стушевался, не зная, что сказать. — Видишь. Ты не скажешь мне правды. А ложь или отговорки мне не нужны. Но и заставлять я тебя не хочу, понимаешь? — Цинцю чувствовал, как чужие руки возятся у него на голове, что-то заплетая, но это волновало его куда меньше, чем слова воина. Он на удивление был прав. И крайне спокоен, в отличие от самого Шеня. — Возможно, понимаю. Тебя это беспокоит? — А не должно? — Цингэ наконец закрепил все заколкой и заглянул Шеню в глаза, когда тот повернулся. — Мне недавно сказали, что дружба, это не только хорошее общение и доверие в бою. Я сам мало что в этом понимаю, конечно, но я всегда хотел понимать тебя. И я надеюсь, что смогу. Смогу быть тем другом, к которому ты сможешь прийти с проблемой, с любой, а не только когда мне нужно кого-то убить для ее решения. — Мужчина улыбнулся, а Шень, подумав, что как раз с его одной и единственной демонической проблемой в конце концов и придется, видимо, разбираться мечом, а не иначе, лишь улыбнулся в ответ. — Хорошо. — Юань поежился, не зная куда дальше вести диалог. Нервы за все утро резко дали о себе знать, однако, чуть подумав и собравшись, тот продолжил. — Ты уже закончил? — Он аккуратно потрогал длинные пряди у лица с сомнением, переходя дальше, наверх. — Косы? — Именно, что косы. По бокам от свободных прядей они были вплетены в хвост, заколотый изящной шпилькой, но остальная часть волос распущенно лежала ровным полотном на спине. — Где ты научился плести такие сложные прически? Ты же вечно носишь одну и ту же. А заколка такая откуда… — Он бегло встал, ища зеркало, после рассматривая все, что Цингэ сотворил у него на голове за пару минут, а тот лишь усмехнулся. — У меня есть младшая сестра, которую я растил. У меня было много времени научиться. Не нравится? Мне кажется, довольно празднично. — Лю был доволен итогом и тому, что все же оставил прядки у лица, понимая, что хотел бы, чтобы Цинцю ходил так чаще. — Празднично, да… я совсем забыл. Нет, мне нравится, спасибо. — Юань потерянно обернулся, принимаясь поправлять на себе одежду до приемлемого вида, отмечая, что и правда у Цингэ же есть Миньянь, глупо было не подумать об этой детали. Но этим только подтверждались слова Цингэ — они плохо знают друг друга. — Забыл о собственном празднике? А я с таким усилием уговорил Ци Цинци прийти сегодня с девочками. Миньянь даже что-то вроде танца приготовила. — Уговорил? — Теперь Цинцю смутился ещё больше, ведь помнил, что они были как бы в ссоре именно из-за этого. Из-за того что Цингэ не помог и пошёл против него. Но… тот все равно направился с ней разговаривать. Когда только успел? — А ты… сам придешь? — Цинцю честно сомневался в этом. Ему казалось, его шиди хоть и смирился с его затеей, но никакого удовольствия в ней участвовать для себя не видел. — Если не прогонишь. Нужно же посмотреть, не опозорятся ли мои ученики. А если опозорятся, я загоняю их до смерти. — Лю хмыкнул, скрещивая руки на груди, все ещё чувствуя неловкость, которую с каждой минутой все больше и больше выводило на первый план. Он пытался абстрагироваться, немного любуясь непривычным видом друга и проделанной работе, но не слишком явно, чтобы тот не побил его за лишнюю зрительную деятельность. Хоть они и пришли к подобию мира, но с Цинцю станется.       А Шень, наконец, немного расслабился, видя, что все в относительном порядке. Они поговорили, даже поняли в чем проблема, и вроде как оба были настроены ее решать. Это радовало, как и факт того, что дурной сон — лишь дурной сон, каким бы реалистичным он не казался. Возможно, на него так сработал недельный стресс и упадническое настроение, возможно, это закономерность его переживаний насчёт рушившийся с неумолимой скоростью дружбы, и Цинцю нужно было просто попить успокаивающий чай. — Я пойду, а то мои ученики, наверное, сейчас думают, что я сошёл с ума. — Он нервно посмеялся, и хотел было уже прикрыться веером, но тот был беззаботно забыт у кровати в спешке, так что лишь чуть поклонился, поворачиваясь в сторону дверей. — Тогда до вечера? — До вечера, Цинцю. — Цингэ в этот момент даже подумал, что хотел бы обнять того ещё раз, слишком уж беззащитным тот выглядел, но в итоге решил, что это будет уже не так уместно. Как ни крути, сейчас обоим все ещё было не по себе.       Цинцю же в спешке вернулся к себе на пик в довольно хорошем настроении, пугая тем самым своих учеников ещё больше, нежели, когда убегал с него. Инъинь что-то озабоченно верещала, заставляя Шеня раз пять сказать, что все в порядке, и у него просто были срочные дела, о которых он забыл. Та вряд ли до конца поверила, но сдалась, переключая внимание на младших учеников, что Шень любезно на неё скинул ещё месяца два назад.       Новая прическа была непривычной, и он весь урок пытался сдерживать себя от поправления прядей у лица, что вечно лезли в глаза и рот от легкого ветра или резких движений, но она ему и правда нравилась. Хоть он и сказал Цингэ, что тот вечно заплетается одинаково, сам был не лучше. Что-что, а Шень за все время тут выучил только две прически, и те — приблизительно одинаковые, и менял их раз на раз, особо не утруждаясь. А тут вот какие изменения разом нагрянули.       В остальном день проходил сумбурно и быстро, все были в предвкушении праздника, и Шень не стал слишком напрягать ребятню, разрешая получше приготовиться, что и сам делал с особым старанием. Он думал остаться в том же ханьфу, но, покрутившись у зеркала, понял, что оно слишком простое, а после рылся в вещах продолжительное время, отбраковывая почти каждый вариант, но в итоге остановился на одном.       Темно-зелёное, почти изумрудное, расшитое золотыми нитями с замысловатыми орнаментами цветов, с пышным и длинным подолом ханьфу. Он купил его ещё давно, почти когда только переселился сюда, по простой прихоти, заплатив тогда слишком много даже за такую тонкую работу, и ни разу не надел, ведь наряд оказался неудобен для повседневности, разбивая все его представления о заклинателях в роскошных нарядах. Всяким дворянам медленно расхаживать по дворцам — да, но не для заклинателя, который ценит удобство в бою в первую очередь. Особенно учитывая, с какой частотой его одежда шла в утиль после миссий, спасибо монстрам и Лю Цингэ.       Чтобы надеть его, пришлось звать Минь Фаня, ибо в одиночку такое количество ткани на теле было обуздать слишком сложно, но какие-то полчаса усердных обоюдных стараний и Цинцю выглядел чуть менее, чем бесподобно. Ему нравилось это чувство. В прошлой жизни своей красотой он восхищаться не мог от слова совсем, но тут — грех не пользоваться. Мужчина давно стал считать это тело своим и знал все свои достоинства. Он даже не для кого-то конкретно старался, скорее, просто для своего собственного удовольствия и атмосферы. Ну и побесить даму Ци, разумеется. Даже глаза подвёл немного. Для общего колорита.       К вечеру же на пике стало куда оживлённее. Первыми прибыли ученики с пика Байджан как по часам, конечно же, по личной инициативе следом шли девушки Ци Цинци и ученики Му Цинфана. После учеников главы Юэ Шень перестал пытаться всех заметить ибо от скопления народа на его пике, что обычно славился спокойствием, уже начинало кружить голову, но это даже радовало. В конце концов все поддержали его инициативу и были довольны.       Когда зажглись первые фонари, всеобщее ликование и восхищенный гул окончательно оживили все действие, адепты начали пробовать угощения, заиграла лёгкая музыка, что казалось, была слышна даже в городе под горой, а Цинцю сказал вступительную речь, знаменуя тем самым начало праздника. Было волнительно, очень, но это все приводило его в детский восторг. — А ты правда подготовился. Не ожидала такого масштаба. Будто в столице празднуем. — Ци Цинци подошла внезапно, но это было ожидаемо. Оглядела лорда Цинцзин прищуренным взглядом и хмыкнула, всем видом показывая, что похвалы тот не услышит. Прямой точно. — Как же ты любишь вычурный пафос. — Рад, что ты оценила, дорогая шимэй. Глава Ци тоже превосходно выглядит, прими мою благодарность за посещение. — Он манерно поклонился, на что та ткнула его локтем в бок, но кивнула, осматривая уже своих учениц, что готовились к танцу. — Вот же разбаловались. Особенно Лю Миньянь. Ты испортил мою самую лучшую ученицу, вечно к тебе захаживает, да книжки читает. Никакой дисциплины. — Ко мне пол школы от вас сбегает, я не виноват, что вы такие строгие. — Цинцю только злорадно улыбнулся, мысленно хваля себя, как лучшего учителя на свете. — Вот же-ш, негодник. А ты то когда таким добрым успел стать? — Она резко обернулась, готовая продолжать возмущаться, но грозный взгляд с Цинцю сменился слишком понимающим куда то ему за спину. — Здравствуй, Цинцю, Ци цзецзе. Отлично выглядите. — Цингэ подошёл к заклинателю со спины, и тому пришлось полностью обернуться, что с его нарядом было весьма проблематично, но тот все же смог, натыкаясь взглядом на друга, что тоже, как и все, был при полном параде.       Одежды хоть и были той же расцветки, что и всегда, но серебряной вышивки было в разы больше, рукава верхнего ханьфу тянулись с плеч почти до пола, благо глубокий разрез на них не сковывал движения рук. Прическа тоже была почти обычной, разве что появились такие же две косички, но только на одном боку. Мужчина улыбнулся обоим, но взгляд задержал на Шене, упорно вглядываясь тому в лицо, заставляя даму Ци глубоко вздохнуть, уперев руки в бока. — Ну слава небесам, я уж думала вы опять начали воевать. — Но только договорив, понимая, что вряд ли ее теперь будут слушать, та принялась ворчать вполголоса, кажется, что-то про своих учениц и ушла в их направлении, на что Юань только засмеялся, прикрываясь веером. — Ты действительно искусен во всем. Я приятно удивлён. — Цингэ завороженно осмотрелся, в подтверждение своим словам. — Неправда, я, например, совсем не умею готовить. И шить. И ужасно пою. И рисовать не умею. И ещё много чего, не стоит меня так хвалить. — Шень прикрывался веером чуть больше, чем следовало бы. — Но ты сделал это все в одиночку, я даже представить не могу, как это сложно. — Цингэ почувствовал себя виновато, даже хотел что-то сказать об этом, но Шень пресёк его попытку, так быстро, насколько мог, беря того под руку и ведя к столикам с закусками. Он совсем не хотел таких грустных разговоров и извинений с былой утренней неловкостью. Точно не сейчас. — Скоро официальная часть с представлением, нужно успеть попробовать виноградный сакэ. Я купил его за такую огромную цену, что ты не можешь отказаться.       И Лю не отказал. Цинцю не собирался напиваться, все-таки он — организатор и должен следить за всем, по крайней мере пока, а вот напоить своего шиди стало идеей фикс, которую тот начал усердно выполнять, но даже после пятой пиалы напитка, Лю совсем не изменился ни в лице, ни в поведении. Шень, проигравший сам себе в мысленном пари, был огорчён, что и высказал своему шиди, а тот лишь развёл руками. Тогда Юань узнал, что вся семья Лю очень устойчива к алкоголю. Интересный факт, но очень некстати.       Ещё чуть позже к ним присоединился шиди Му, который, наоборот, уже успел немного захмелеть, и глава Циньюань, что не пил вовсе. Они все обменялись любезностями, заканчивая как раз к началу представлений от учеников. И если кто-то скажет, что все номера были неидеальными и незрелищными, то Цинцю лично выгонит тех из школы, потому что адепты превзошли все его ожидания.       Девушки с пика Цинци начали первыми, танцуя с платками и вуалями, следом были не менее красивые танцы от девушек с Цинцзин. Когда очередь дошла до пика Байджан, Шень в предвкушении смотрел только за реакцией шиди Лю, которая, к слову, была хоть и неяркой, но очень понятной. Он был удивлён не меньше остальных. И, возможно, даже гордился, что его адепты на такое способны, даже учитывая, что танец им Шень выбрал приближённый к боевому стилю.       И слушая дальше стихи и песни, музыку собственного сочинения от некоторых особо умелых адептов их школы, Юань окончательно забыл о всех проблемах и тревогах, осталось лишь тепло в груди и простая радость. В эту ночь он был определенно счастлив. Когда же с официальной частью было закончено, Цинцю отпустил себя, продолжая мерно попивать сладкое вино, общался и шутил с товарищами, даже успел вытащить шиди Му потанцевать, так как Цингэ и Юэ скромно отказались от такого счастья. Му Цинфан, который не мог и не хотел сопротивляться такой удаче, конечно, уже мало контролировал руки, но на удивление все равно выходило неплохо. — Зря ты отказываешься. Какой пример ты даёшь ученикам? — Шень облокотился плечом на Цингэ и беззастенчиво продолжал пытаться вытащить того танцевать. Многие ученики, что были помладше, уже разошлись, и двор немного опустел, остались лишь старшие ученики и главы, но это не значило, что праздник уже окончен. Это значило, что он для них только начинается. — У них уже есть достойный пример. — Цингэ же энтузиазм с танцами так и не поддерживал, но все равно веселился, заражаясь этим от самого Цинцю, что теперь заметно налегал на виноградный сакэ. — Конечно! Я же глава пика искусств, ты сам сказал, что я искусен во всем. — Шень засмеялся, изображая рукой держащей раскрытый веер пару плавных движений. — А ты уже не отрицаешь. — Лю улыбнулся, ему нравилось, что Шень веселился. От чего-то смотреть, как тот открыто радовался, а не хмурился, приносило ему удовольствие, даже учитывая, что это все было просто действием алкоголя. Как и то, что лорд Цинцзин, как и Шиди Му, уже не совсем контролировал свои действия. — Аккуратнее. — Мужчина поддержал шисюна, когда тот очень неуверенно покачнулся, чуть запутываясь в подолах одежд после своих «искусных» движений. — Ха-хах, шиди Лю, защищаешь меня даже в такой мелочи. Будешь даже от падения меня уберегать? — Юань откровенно издевался на не очень трезвую голову, а все ещё трезвый товарищ вдруг сделался слишком серьезным. — А ты против? — Вовсе нет. Мне спокойнее, когда ты рядом. — Цинцю наконец окончательно вернул себе вертикальное положение, совсем не замечая, как в этот момент изменилось лицо его шиди, и как тот чуть сильнее сжал ладонь на его плече. — А пойдём, попробуешь лунный пирог, его Нин Инъинь делала, ты ничего вкуснее в жизни не пробовал точно! Идём, идём. — Заклинатель потащил Цингэ за руку к столикам с едой, а тот лишь вновь не смог ему отказать. Системное оповещение. Статус отношений с Лю Цингэ изменён. Новый статус — «Зарождение крепкой связи». Разблокированы новые сюжетные пути. Статус отношений с Шан Цинхуа недостаточно высок для разблокирования особых сюжетных путей. Квест начнётся через двадцать минут. С уважением, система.       Шень отмахнулся от системы, даже не дослушивая, наблюдая, как Лю без особого энтузиазма ел ранее предложенный пирог. Ему казалось, что сейчас нет ничего важнее, чем просто развлекаться, а с системой разобраться он успеет всегда. Тем более как ему показалось, там не было ничего особо важного. Очередной лепет про отношения, которые он слышит на протяжении всего года, но ведь он и сам понимал, что эти самые отношения с Цингэ он сегодня удачного подправил, и ничего не должно помешать этой чёртовой шкале вновь развиваться.       И когда Лю, который на самом деле не очень любил выпечку и все её ответвления, отошел, чтобы запить это всё хоть чем-нибудь, а Цинцю немного обиженно стоял и дулся на отсутствие восторга, его кто-то резко потянул за локоть. На пьяную голову он не совсем понимал куда его и кто, собственно, тащит, но покорно шёл, пытаясь не спотыкаться о подол одежд и что-то ворчал себе поднос. — Цинцю, пирог вкусный, правда, но я… — Цингэ же вернулся как раз в тот момент, когда Цинцю утащили с открытой местности. Он начал озираться по сторонам, не видя никого похожего на его пьяного друга, уже начал думать, что того правда нельзя ни на минуту оставлять одного. Особенно пьяного. — Цинцю? Черт… Цинцю!