С первого взгляда?

Прикрыв глаза, Артем с трепетом коснулся губами рта Паши, ощущая стук сердца в висках, как вдруг в интимность момента врезался чужой голос: — Ваш чай, — оповестила девушка-официантка, певучим голосом. Она мило улыбалась и старательно делала вид, что не видит двух мужчин, склонившихся друг к другу. Паша нехотя отстранился от Артема, обдав при этом официантку таким взглядом, словно намеревался прямо тут высказать ей все, что думает о ней. — Счет, пожалуйста, — ответил он напряженным голосом, поправляя ворот водолазки, что давил на горло, мешая нормально дышать. Словно это проклятая одежда была виновата в том, что он задыхался, судорожно хватал ртом воздух и никак не мог наполнить им лёгкие. В груди клокотала обида и злость, царапая и раздирая нутро, губы горели, по спине струился ледяной пот. Их первый и такой долгожданный поцелуй сорвался, оставляя в душе досаду и ощущение незаконченности. До дома Артема ехали почти молча, перекидываясь лишь редкими фразами. Каждый думал о своем, к тому же время было позднее и Артем после тяжелой рабочей недели практически засыпал, разморенный сытной едой и теплом автомобиля. Да еще и гелевый ароматизатор раскачивался туда-сюда, гипнотизируя, лишая воли и разума, рассеивая сознание. Артем тряхнул головой, пытаясь прогнать сон, что настойчиво и ворчливо пытался укутать его одеялом. Засыпать не хотелось, ведь Артем не знал, когда еще им с Павлом представится возможность побыть вдвоем, вот так… Только они, урчащий двигателем автомобиль, и темная лента дороги. Хотелось продлить это невероятное ощущение правильности происходящего. Поэтому Тукаев то и дело косился в сторону капитана, что был так рядом, только руку протяни. И Артем протянул. Паша вздрогнул, ощутив раскаленную кляксу на своем бедре и туго сглотнул — жест Артема был весьма красноречив. Взглянуть на него он не решился — опасался, что тогда остатки самообладания покинут его. Тем не менее Гранин чувствовал на себе просящий, почти умоляющий взгляд Артема, от которого его кидало то в жар, то в холод, пальцы стиснули руль почти с остервенением. Просто какая-то пытка. Воздух между Артемом и Пашей вибрировал и искрился, нервы, точно натянутые до предела струны гитары грозились лопнуть. К тому же на губах все еще колол несостоявшийся поцелуй… — Приехали, — произнес Павел, глуша мотор. Артем глупо заморгал, пытаясь понять, где они находятся, но расфокусированный, поплывший взгляд никак не желал восстанавливаться. Все тело ныло, в висках пульсировала рваная боль. — Я все-таки уснул, — пробормотал он, потирая глаза. — Прости… Эта неделя меня основательно вымотала. — Когда возвращается Антонова? — спросил Павел, озабоченно глядя на Тукаева. — Через пару дней, — ответил Артем, севшим ото сна голосом. — Надо немного потерпеть. Выйдя из машины, он размял затёкшие мышцы и болезненно поморщился — спать в машине то еще удовольствие. Гранин подошел к нему, напряженным взглядом осмотрелся по сторонам — двор, в котором проживал Артем, был плохо освещен и густая темнота прятала их от любопытных глаз. «Темнота — друг молодежи», — вспомнилось Паше. Затем он перевел горящий взор на Артема, который все еще пытался прийти в себя. Он выглядел в этот момент трогательно, уязвимо и беззащитно. Паша сглотнул ватный ком, облизнул пересохшие губы. Под ребрами полыхал пожар. Желание поцеловать Артема неумолимо затапливало сознание, вытесняя прочие мысли, чувства и желание. Глаза жадно бегали по лицу Артема, все время залипая на желанных губах. — Я пой… — произнес Артем, но Паша не дал ему договорить. Рывком притянув его к себе за талию, он впился в его губы жадным, глубоким поцелуем. «Наконец-то», промелькнуло в голове Артема, прежде чем его подхватил мощный вихрь. Крепко обняв Пашу за шею, он полностью растворился в новых потрясающих ощущениях, что дарили настойчивые, пьянящие губы. Желание кипятком ошпарило сознание, Артема трясло мелкой дрожью, руки беззастенчиво шарили по шее и плечам Гранина, не желая отпускать его от себя. «Хочу», — орал внутренний голос, и Артем был с ним категорически согласен. — Артем, — надсадно, загнанно дыша, произнес Павел, с трудом отстранившись от Тукаева, совершенно размякшего в его руках. Тот смотрел на него мутными, стеклянными глазами, в которых отчетливо читалось все, что Артем держал внутри. Открытая книга, нежно подумал Павел, погладив парня по щеке. — Я хочу, чтобы ты знал… Это не мимолетное влечение или страсть. Я тебя очень хочу, безумно, но… — Но? — обнимая Пашу поперек тела и прижимаясь носом к его шее, повторил Артем. Дрожь в теле не проходила, в паху болезненно пульсировало — отчаянно хотелось продолжения. — Я хочу чтобы все было постепенно… — успокаивающе, ласково ответил Гранин, целуя Артема в мокрый висок. — Хочу, чтобы мы узнавали другу друга неспеша, шаг за шагом… — А как же твои слова про то, что нет времени на раскачку, — не сдавался Тукаев, потираясь носом о грудь Паши, от чего тот млел и плыл на волнах нарастающего желания. — Да и не мальчишки мы уже давно. — Думаю, пара-тройка свиданий нам не помешают, — ответил Гранин, борясь с внутренними демонами. Он не хотел торопиться, несмотря на невозможное, первобытное желание обладать тем, кого выбрало сердце. — А пока мне есть о чем помечтать… Я хочу, чтобы ты понимал — я хочу получить все. Но прежде всего — это… Он положил ладонь на грудь Артема и с удовольствием ощутил громкие, глухие удары сердца. — Я хочу завоевать тебя… — прошептал он, пристально глядя в глаза Артема. Его горящий взгляд молил и обещал, успокаивал и распалял еще сильнее. Артем едва не задохнулся от смеси эмоций. — Пойми, Артём. Я хочу… покорить тебя. А пока… Он положил руку Артему на затылок, огладил нежную кожу пальцами, вызывая дрожь во всем теле, волнение. В этот раз Артем сам потянулся к Павлу, и они вновь слились в упоительном, дурманящем поцелуе. Павел ощущал как рвется с воем из груди признание, но не позволял ему сорваться с губ, понимая, что еще не время для этого. Хотя настойчивый и противный внутренний голос шептал — «Это он, ты ж понимаешь это». Да, Павел понимал. Понимал, что влюбился, но пока не решался признаться в этом, боясь что Артем не готов ответить на это признание. — Тебе нужно выспаться, — проговорил он на ухо Артёму, обжигая его кожу волнами дыхания. — Тогда до завтра? — смирившись с упрямством Гранина и внутренне с ним согласившись, произнес Тукаев. — До завтра, — улыбнулся Гранин, высвобождаясь из его рук. Напоследок легко коснувшись губами раскрасневшейся щеки Артема, он направился к водительской двери. Провожая взглядом уносившийся в ночь серебристый автомобиль, Тукаев мечтал о том, чтобы поскорее наступило завтра.