ТОЧКА КИПЕНИЯ

      Инк тяжело прикрыл глазницы, ярко ощущая на нижней челюсти вплотную голубую кость, из-за которой не мог пошевелить ни одной конечностью. Голубая атака самая подлая вещь, что нельзя избежать при встрече с теми, кто мог свободно управлять ею. И как художник не старался понять механику призыва хотя бы обычных костей, ничего путного не выходило.       У него не оставалось достаточного здоровья, чтобы идти на риск урона новых костей для внезапной атаки, что могла бы выбить почву из-под ног врага, хоть немного отвлекая для полноценного нападения. Наверняка еще этими манипуляциями привлечет больше ненужного внимания. К тому же мало того, что поврежденные стволы сосен издали не слабый шум, на который обязательно кто-то сбежится, так и Киллер очевидно не совсем понимал, что последует, если это обнаружится жителями снежной части подземелья. Сам не хотел подставлять Эррора, но делал это так по-глупому. Инк хотел всего лишь загнать в ловушки безысходности, чтобы найти в нем союзника чуть поразговорчивее и активнее, однако дело меняло обстоятельства слишком быстро, чтобы найти ответ, что делать с медленно приближающимися костями. Жители Сноудина вряд ли настолько глухие, хотя и находились сейчас они на самом краю, дальше от чужих глаз. Если творец что-то не предпримет — есть шанс проникновения отрицательных эмоций особо впечатлительных персон. И как уже бывало — это сильная цепочка до чувствительного к негативным флюидам Найтмера. Он обязательно разберется, что здесь произошло, а значит, поймет, что Инк настраивает его приспешника против него.       Проникнуть просто так шайка плохих никогда не сможет, однако вся мультивселенная трещала по швам из-за дисбаланса. Лазеек здесь чуть ли не больше, чем в остальных мирах, обязательно найдет где-то просачивающийся негатив. Разузнать способ залезть в самую позитивную на нынешний период мир — это то, что планирует Кошмар уже давно, несмотря на то, что обещал Эррору даже не смотреть в сторону Андерсвапа. Не верит Инк, что Найтмер просто так отпустит мир из будущих целей, а он ведь питает брата в это нестабильное время, не давая никак победить.       Так что художник не мог допустить бреши в позитиве, однако интерес и счастье превышали волнение в комбинации красок. Инк не подвластен собственным мыслям о страхе и тревоге, если желтая краска значительно сильнее остальных. Чернильный хищно усмехнулся, подначивая Киллера, отчего тот нахмурился, озлобленно хмурясь. В броске ловко схватил рукоять ножа и указал острием на того:       — Думаешь, здесь один умеешь вести переговоры, ха? — он вдруг отстранился, пожал плечами в усмешке и совсем отвернулся, спрятав кисти в карманах, отошел на более безопасную зону, чтобы не поддаться чувствам, что стремительно меняли его душу. Он метался в рассуждениях, никак не мог решиться на что-то одно. Киллер чертыхнулся, замечая, как душа мельтешила, пытаясь на что-то намекнуть. — Самодовольный… Безумец.       — И это говорит мне Убийца?       — Обойдемся без глупых шуток.       — А что, с тобой шутки плохи?       Килл взмахнул рукой, и по аналогичному направлению ряд костей метнулся прямо в ребра, приковывая творца к скале дополнительно, где-то кроша ребра, но в целом, те ловко обходили кости. Не хотел ранить еще сильнее, всего лишь остудить пыл. Верхний слой снега на вершине упал рядом, и Киллер недовольно смахивал его с капюшона, не опуская головы. Инк зажмурился, да все так же смотрел на него, слегка кривя концами улыбки.       — Извини, но твоя кость что-то сильно упирается мне в бок, — похрипел хранитель, отчего приспешник только возмущенно цыкнул. — Боюсь, Эррору это не понравится.       — Что ты, пытаешься перевести тему на него? Хорошо. Понимаешь ли… Все, что я делаю для него, — решился все же противник, откровенно показывая измененную душу врагу, что так не любил из-за последствий, — я делаю для себя.       — Вижу кто-то решил вести Угрозу мультивселенной за нос? — саркастически протягивал Инк, щурясь от сиплого смеха. И не понять: насмехался ли он над титулом разрушителя или все же над стоящим перед ним монстром? Киллер насупился, наклонив череп в бок. — Может, будь у него нос, он бы и повелся. Так… Зачем тебе он нужен?       — Эррор — мой единственный шанс вылезти из дерьма, в котором я по неволе оказался. И ты мешаешь мне. Так-то понятно, почему я не хочу становиться шестеркой такого идиота, как ты. Только подумай: предам Найтмера — значит, предам и его.       — Ох? — в глазницах показался зигзаг и переворачиваемые песочные часы, так и говоря, что он напрочь ушел в раздумья, а после их сменили звездочка и восклицательный знак. — Разве ты не думаешь, что Эррор намного сильнее вашей шайки? Он запросто может уничтожить пару особо негативных миров, чтобы поставить Кошмара на место. Или… О, так вы планируете что-то?       — Думаешь, я собираюсь растрепать тебе все планы? Подумай лучше.       — Тогда, почему бы тебе не помочь мне в моем маленьком плане? — словно не услышав отказа, Инк продолжил стоять на своем. Не был бы он помощником Создателей, если бы не был упертым до конца в идеях, что вбил в черепушку. — Можешь не бояться: я не работаю на два фронта. У меня есть такие же надежды быть в доверии у Эррора, однако остаться при своей репутации.       — Хочешь сделать всю грязную работу моими руками? Ты не первый, кто желает этого…       Киллер задумчиво покосился на него и все же убрал кости, махом втянув обратно туда, откуда их вызвал. И все так же не терял бдительности, когда Инк отряхнул порванную и грязную в бурых следах одежду. Нож блестел в различных движениях ожидания, а смоль все глядела на творца, лишь бы замечать любое неровное движение. Тот выпрямился, оставаясь на месте, ища глазами Бруми.       Ничего не предвещало опасности, но странная тишина не давала покоя, разрываемая одним завыванием ветра. Как вдруг душа засияла оранжевым светом, и ее обладателя мигом повело назад. Разрезая воздух свистом, врезался в ствол особо крепкого дерева, но и его тут же отпустило, заметив, что урон почти не снес здоровье. Киллер неудачно приземлился на сугроб, осыпанный снегом с веток. Он подскочил на четвереньки и, пытаясь выяснить, чья это магия, метал голову по сторонам в поисках ответа. Рядом с Инком, что только мило лыбился, образовался здешний Папайрус. Тот выглядел не особо заинтересованным новому приспешнику тьмы, словно его ничего на свете и не заботило. Килл поднялся, отпихивая с плеч хлопья снега.       — Вот как?.. Как грубо. Ты планировал это?       — Ни в коем случае! — взволнованно отмахнулся Инк, подобрав Бруми, а потом задумался, делая старательное лицо. — Как по мне: этот шум — твоя вина. Мы могли поговорить и без лишних глазниц, здесь и Найтмер ничего бы не узнал. Однако ты хочешь поговорить на другом языке. И я принимаю его, если твои косточки чешутся в желании битвы.       Киллер показал условный знак, что не желает битвы против двух сильных противников, как только Папайрус зажег глаз, остерегающе образовав пару костей в воздухе. Инк как будто знал о таком разумном варианте, ведь не притронулся к органайзеру, щелкнув пальцами от нахлынувшей бодрости:       — Хороший ответ для такого, как ты! — он хотел сделать шаг навстречу, как на его плечо легла рука, моментально останавливая, отчего творец чуть ли не свалился назад, вовремя удерживаясь на ногах. Инк удивленно обернулся, вздернув голову на Папса, что лишь дымил сигаретой. Без каких-либо слов художник понял его и постарался успокоить, выставив перед собой руки. — Конечно, мы сейчас же уберемся отсюда.       Инк поспешно подбежал к Киллеру, что оперся о дерево, крепко сжимая в руке душу, стараясь преобразовать ее. И как только чернильный дотронулся до него, его вновь затянуло в гадкие чернила, снова неудачно поставив на ноги. Он свалился прямо на Эррора, что от неожиданности залагал и отправился в очередную отключку, покрываясь кучей ошибок и лагов.       Глазницы его опустились на душу-яблоко, что ее обладатель задумчиво держал в руке, мрачно разглядывая. Кросс вобрал воздух, чуть приподнял концы улыбки и все же зашел, тихо опустившись на кровать рядом с ним. Дрим, заметно нервничая, впопыхах спрятал душу под майкой и натянуто улыбнулся незваному собеседнику.       Ему казалось, что муж еще долго будет пропадать на тренировках, поэтому не ждал так рано. Особенно стоило попойкам Дрима стал чуть чаще, чем он обещал в самом начале. Кросс старался не слишком давить на него, поэтому, замечая запах перегара, снимал с того, еле держащегося на ногах, одежду, оставлял валяться на кровати, укрывал одеялом и оставлял на тумбочке стакан с водой, уходя по делам.       Тишина часто лежала между ними с начала видимого разрушения баланса, толком-то и поговорить не о чем. А в последнее время Дрим не успевал даже на секунду прилечь отдохнуть, помогая Инку с делами хранителя или в битвах. Так что неловкостью эти молчаливые моменты нельзя назвать. Это что-то намного хуже. Пропасть, не иначе.       — Эм-м… — начал Дрим, вздернув на того голову, и смутился, стоило взглядам пересечься. Когда они, вообще, нормально разговаривали тет-а-тет? Он почесал усталые шейные позвонки, опустив глазницы на босые ступни, лишь бы не смотреть тому в глаза. Честность становилась неприятной, когда хранитель положительных эмоций стал чаще чувствовать что-то кроме позитива. — Извини за то, что снова пришел выпившим. Наверняка тебе надоело это видеть.       — Что поделать, если время тяжелое, — он нечестно мягок с ним, хотя и у самого проблем по горло. Дрим угрюмо покачал головой, отчего Кросс поджал челюсти. — Я делал вещи и похуже, но ты все равно рад меня видеть.       — Это не так… Поругай меня хотя бы раз для приличия.       Тот робко положил руку на грузное предплечье, заставляя почувствовать стыд. Дрим не только обрекал на неприятности, так и сам являлся ею. Да и в последние недели не мог понять, почему его аура перестала так хорошо работать? И способность спокойно распознавать эмоции забилась запахом курева и спиртного, к которым он пришел слишком внезапно. А теперь не может даже избавиться от вредной привычки ради остальных, кому досталось не меньше. Так что понимать мужа становилось сложнее с каждым разом, что говорить про себя? Запутался ли он? Он ощущал что-то странное в душе. Она менялась. И вряд ли в лучшую сторону.       Пальцы на плече весомее ухватились, выталкивая из тяжелых дум, что так заметны в блеклых зрачках. Кросс приобнял его, притягивая ближе. Дрим безвольно опустил голову ему предплечье, только не могут его покинуть отталкивающие мысли о будущем и состоянии баланса. Однако все же стало теплее, чем когда проснулся от кошмаров.       — У меня для тебя есть подарок, — вдруг прошептал Кросс, словно не хотел, чтобы кто-то узнал об этом, кроме собеседника.       Он чуть рассмеялся, когда Дрим удивленно уставился на кольцо в раскрытой ладони, встрепенувшись. Кросс уверенно надел его на палец, после чего прижал к грудной клетке кисть, давая чувствовать собственную душу, что билась ровно и спокойно. Дриму не нужно чувствовать эмоции мужа с помощью силы хранителя позитивных чувств, ведь тот готов показать их сам. С недавних пор сам.       — Я решил сделать новое кольцо. К сожалению, как бы не искал в том мире, в котором ты его обронил, я не нашел. Думаю, этот камень тебе даже лучше подходит, хах?       — Этого… Кросс, этого не стоило делать, — он жалобно приподнял надбровные кости, разглядывая блеск оранжевого с переливами желтого драгоценного камня, а после глянул на родные глазницы. — Я сам виноват, что забыл снять кольцо перед битвой.       — Не говори глупостей! Если ты что-то потеряешь, я непременно верну снова, — он приблизил тыльную сторону костяшек и прикоснулся зубами, смущенно глядя на него, отчего тот только приподнял уголок улыбки. — Я твой друг, Дрим, и я хочу, чтобы ты не нес бремя баланса только на себе. Я с тобой, несмотря ни на что.       Дрим согласно кивнул и потянулся к нему, заранее схватив за грудки свитера, чтобы на этот раз от волнующего смущения тот не уклонился. Стук — зубы коснулись других, и Кросс взволнованно вспыхнул, так и не привыкший к подобным жестам от его хранителя. Тот небрежно пихнул его, повалив на матрац. Если бы мог, сразу же растаял бы, стоило Дриму нависнуть над ним, подпирая под себя. Хранитель довольно хмыкнул, плавно шевеля пальцами по шейным позвонкам, добираясь до ключиц, ощущая полностью то, что давало ему зардеть. Кросс чувствовался сильнее. Теплый. Вкус его переживаний, как только крайние фаланги добрались до края верхней одежды, залезая внутрь, — заставлял трепетать душу-яблоко, давно забытых отголосков.       Кросс тяжело охнул, когда Дрим уперся локтями в простыни, вытащив блеклый язык, слегка усмехаясь волнению в зрачках. Обнаженная под ребрами душа задрожала — на костях оставались влажные полоски. Кросс невольно улыбнулся, перебирая концами косточки, когда муж подвинулся ближе. Дрим опустился на чужой таз, нечаянно столкнув теплое одеяло на пол со своей тазовой кости, обнажая ее оголенность, совсем не замечая, как невозможно горячие руки, задирали вверх майку. Словно искали что-то. Щекоча кончиком языка, продолжал увлекательный путь, добираясь до любимого лица. Кросс всегда сладок на эмоции в такие моменты, питая его нежными чувствами, что цвели в грудной клетке, как бутоны красивых роз. Ох, Дрим мог вечно поглощать смятение и желание, готов и отдавать, чтобы не играть в одни ворота. Но все же не давал насытиться, хотя отчаянно хотелось больше, только вдруг вздрогнул:       — О! — воскликнул Дрим от неожиданности, взглянув на душу-яблоко, ловко ухваченную, стоило ему ненадолго отвлечься и потерять осторожность. Он чуть недовольно нахмурился, нехотя выпрямившись, давая и Кроссу подняться, задумчиво рассматривающего находку. — Наглец.       Хранитель опустился и махом вернул одеяло на оголенные кости, замечая вернувшийся холод, а после цыкнул, но вовсе и не сердился. Для таких действий есть разумные причины. Кросс взволнованно оглядывал душу, бережно держа ее как самое хрупкое в этом мире. Яблоко стало блеклым, как и зрачки мужа, и темные крапинки на нем не давали покоя. Дрим хотел снова справиться с этим один, потому что чувствовал себя обузой. Нести бремя одному — Кросс всегда замечал за ним это. В особенности после слов Найтмера, какие въелись в эту прекрасную черепушку. Он стал считать себя лжецом, никогда не заслуживающим доброты и доверия окружающих. И ведь ничем не выбьешь: слова брата ранили его. Слишком глубоко. Кросс знал, что это за пигменты на душе.       — Что это за пятна? — однако он хотел, чтобы Дрим сам сказал об этом. — Больно?       — Нет. Совсем нет. Это… Негатив, — спокойно ответил Дрим и потянулся за сигаретами, слегка отсел, чтобы не дымить рядом и закурил. Кросс лишь помрачнел, отчего хранитель натянул улыбку, чтобы не звучать чересчур прискорбно. Однако тот давно знал все выражения мужа, чтобы так просто отпустить его на самотек. — Ох, не смотри так. Не так уж это и страшно.       — Ты заражен из-за разрушенного баланса?       — Не знаю. Скорее всего, да, — он затянулся, стараясь избегать встречи глазами, а потом горько усмехнулся, выдыхая густой дым. — Не беспокойся, я держу все под контролем.       — Но просыпаешься от болей ночью?       Дрим застыл, уставившись на него, что показывал, как сильно небезразличен к ночным подъемам, после которых хранитель часто не мог повторно заснуть. Шпынялся по дому в страхе ощутить все вновь. Он пожал плечами. В оправдание нечего сказать, и как соврать ему? Он достоин совершенно другого отношения. Кросс вернул душу на законное место, когда заметил, как она задрожала после этих слов. Виновато опустил зрачки, ведь давить на любимого он не хотел никогда в жизни. Он хотел только помочь. Но разве можно это сделать, если Дрим не желал его помощи? Он мог наблюдать со стороны — и это самое ужасное.       — Ты показывал Инку? Может, он знает, что делать?       — Ты доверяешь ему?       — А ты нет?.. Несмотря на то, что он делал, он все еще хранитель. И как хранителю, ему важен баланс. Ему важен ты. Но больше всего на свете, Дрим, ты важен мне, — Кросс приблизился к нему, невольно сминая простынь под коленями, протянул руки и обнял скулы, притягивая к себе, прикоснувшись лбом. Дрим поджал челюсти, отводя назад сигарету. — Я люблю тебя, поэтому я доверюсь ему снова. И знай, неважно, что случится, я буду с тобой.       — Возможно, ты прав… Мне стоит послушать Инка. Может, его план действительно лучше, чем то, что я пытаюсь сделать сам? — он прикрыл глазницы, когда Кросс крепче обнял его, поглаживая позвонки. — Мне стоит его выслушать, хах?       — Если тебе не понравится, ты не должен соглашаться.       — Мх… — он уткнулся в его грудь, щекоча дыханием, трясь впадиной по косточкам, заставляя Кросса приятно поежиться. Он замер на пару секунд, словно все обдумывал, а после затушил окурок о пепельницу, в которой находилось несколько свежих бычков. — Не хочу уходить, но… Мне кажется, Инк без меня наделает ошибок. Тот еще ребенок.       — Ох, снова твой возраст проглядывается, — ехидно пошутил, отчего Дрим скептически приподнял надбровную кость, взглянув исподлобья. Кросс подбадривающе шлепнул его по лопаткам, заставив ойкнуть, чуть ли не свалившись с кровати. — Давай, дедуль, не развались по дороге.       — Посмотрим, кто еще из нас развалиться… Этой ночью, — он щелкнул по впадине, заставив того зардеть. Дрим, игриво хихикнул, сполз с кровати и стал одеваться в сложенную на стульчике одежду. Она пахла порошком — Кросс успел ее постирать. Долго же Дрим спал от воздействия спиртного, но только с ним ему не так страшно засыпать. Раньше хватало мужа под боком, что успокаивал каждый раз после очередных кошмаров. Хранитель натянул митенки, натягивая их почти до плечевого сустава, а после перчатки, чтобы не натирать фаланги из-за тетивы лука. Он развернулся боком и ухмыльнулся. — По твоему взгляду я вижу, что ты хочешь продолжить разговор, хм?       Кросс хмыкнул, отвернувшись от голых косточек ключиц и начала ребер, почесывая затылок, а потом встал, когда Дрим натянул накидку. Хранитель чуть вздрогнул, стоило ему аккуратно надеть на него диадему, после чего плавно опустил ладони на плечи.       Дрим нервно смотрел на парадную дверь дома друга, где открыл портал с помощью «ключа», отданного Инком. Конечно, в гости тот не звал, а сам он и не просился. Дрим тот еще домосед, и все же иногда приходилось врываться в обители друга.       Творец доверял только хранителю положительных эмоций, ведь ни у кого больше нет возможности попасть сюда без помощи владельца дуддл-сферы или через призыв чернил. Однако сам Дрим не часто пользовался такой привилегией после случая экспериментов Инка с розовой краской. Домогательства лучшего друга — это последнее, что хотелось повторить. К тому же это знатно подпортило их и так шаткие отношения.       Однако сейчас он вновь воспользовался обычным путем, топчась на коврике, рассматривая просторы, которые Инк дополнял под настроение в свободное время. А смотря на масштаб работы, понятно, что у него почти этого времени не находилось.       Художник, несмотря на то, что часто являлся на свет улыбчивым героем для спасенных существ, любил что-то очевидно тоскливое. Дрим прикрыл глазницы, спустившись со ступенек скрипящего крыльца, чтобы рассмотреть темные затянувшие облака, слыша отдаленный раскатистый гром. С последнего раза, когда хранитель мечт бывал снаружи, появились и звуки, и отдалено напоминающий ветер, хотя и слабо чувствовался, колыхая только нарисованные колосья. Инк определенно страдал от пустоты его настоящего «дома», пытаясь воссоздать то, что давало ему больше спокойствия. Пустые места и правда пугали его.       И Дрим не мог не согласиться, что его странный друг оттачивал мастерство у Создателей, пока помогал им творить. Хотя все место до сих пор пахло красками. Он не мог избавиться от чувства, что это всего лишь живые рисунки, а не настоящий мир. Но с другой стороны, совершенно не понимал погоню за созданием собственного мира. Дрим потерял свой множество столетий назад, и все же душа его не желала искать родное место. Хранитель позитива искренне желал, чтобы его друг обрел «родное место» без подражания на остальных существ. Ему всего лишь необходимо заглянуть в себя, в не в миллион чудных историй, что всегда находились рядом. Инк отличался от остальных, и ему не нужно подражать остальным.       Дрим поднял голову, переставая разглядывать колосья и тропинку, заканчивающуюся ничем, стоило паре капель упасть на череп. Он вытянул руку. Дождь моросил прохладой, но одежда не становилась мокрой. Иллюзия оставляла только наваждение в глубине ребер.       Стук в деревянную дверь раздался отчетливым в тишине фальшивых звуков. Дрим не дождался ответа или шагов, ведь иногда Инк не отрывался от рисования, так что спокойно зашел и тут же замер. Он округлил глаза, смотря на сидящего на столе приспешника брата, что сразу же оскалился прибывшему. Дрим даже не заметил, как достал стрелу, натянув тетиву, однако не выстрелил — Инк быстро метнулся к врагу и взволнованно замахал руками, стоя перед всеми только в комбинезоне. Хранитель эмоций нахмурился, пытаясь понять, что произошло в его отсутствие.       — Инк, — злобно прошел Дрим, не двигаясь с места, а стрела его грозно сверкнула. Художник вытянул в стороны руки, закрывая Киллера всем телом, неловко усмехнувшись, — что ты, мать его, делаешь?       — Дрим, я знаю, у тебя с ним личные счеты, но! — он сделал паузу и нахально улыбнулся, прижав пальцы к подбородку, а после прокрутился на месте и указал двумя руками на врага, словно на удачный приз. — Но он обещает мне помочь.       Дриму показалось, что у него что-то отвалилось от души, отвечающее за здравый смысл, ведь услышать такое он никогда не ожидал. Он невольно опустил лук, метая озадаченный взгляд на друга, которого нагло пихнул ногой под таз Килл:       — Эй-эй, куколка, мы не так договорились, — он повел пальцем, и Инк стыдливо почесал затылок, так и говоря, что совсем забыл. — Ох… Сам предложил, сам и забыл. Тебя же развести легче легкого.       — Я бы не рассчитывал на это, — зазвучал глючный голос, и Дрим только сейчас вспомнил о первом госте, которого не видно с порога. Хранитель чуть прошел вперед, заметив на диване распластавшего разрушителя, качающего бездумно ногой. Инк нарисовал ноги, но рук все еще нет. Эррор лениво приоткрыл глазницу. — Его память хороша только тогда, когда ему выгодно.       — Ай-яй, — смущенно протянул Инк, играючи, махнув рукой, — ты мне льстишь!       — Итак… — обратив внимание троих на себя, Дрим опустился на край дивана, ведь стоять относительно больше не мог, и кукловод брезгливо подпер к себе ноги, явно недовольный отжатыми сантиметрами его удобных владений. Потом перевел отстраненный взгляд на того, кто сделал чересчур много неприятностей за пару встреч, только Киллер непонятно куда уставился, играя с ножом. Дрим раздраженно скрестил руки на груди, оглянувшись на веселого друга. — Инк, тебе лучше сразу же все рассказать, пока я не надрал тебе задницу и не отправил братьям из Рипертейла.       — Убийственная угроза, — одновременно произнесли сидящие на столе монстры, а потом переглянулись, указав друг на друга. — Смертельное чувство умора!       Эррор с Дримом лишь нахмурились, не оценивая надоедливые каламбуры. Инк поежился, пытаясь не принимать во внимание такой настрой, и счастливо заулыбался, прижимая к себе ближе врага, а тот только сильнее навалился, чуть не заставив упасть со стола под весом тяжелых косточек.       — Да ладно тебе, Дрим! Дай мне шанс на план! — он взмахнул руками, чуть ли не задев кистью Киллера, что рефлекторно пригнулся. — Может, он не идеальный, но имеет место быть.       — Я, наверное, не имею право голоса, — вдруг встрял разрушитель, поднимая все, что осталось от руки, смешно шевеля нарисованным рукавом свитера, чтобы привлечь внимание, — но я против их идиотского плана. Тупее в жизни ничего не слышал.       — Эй, зайчик, ты не представляешь, насколько он идиотско-гениальный! — поддакивал Инку Килл, почти что копируя все его быстро меняющиеся выражения и жесты. Эррор фыркнул, удобнее зарывшись плечами в подушки. — Ты все еще в обиде?       Дрим шлепнулся лицом на ладони, обречено готовя себя на дальнейшее, стоило двум врагам начинать выяснять отношения. Это конец… Наверняка это очередной кошмар, призванный добить его изнутри. За имением в душе-яблоке пятна негатива, Найтмер стал способен менять его сны по прихоти. И собственная смерть, полное заражение, бесконечный геноцид — это ничто. Лютый кошмар — происходящие здесь и сейчас.       Инк спрыгнул со стола и уверенно остановился перед другом, вдруг коснулся ладоней, заставляя открыть уставшие глазницы, потянув, чтобы тот встал на ноги. Дрим назвался бы последним дураком, но он все равно отчаянно надеялся, что придуманный план горазд помочь. Не то чтобы спасти потерянные миры для восстановления баланса, а хотя бы не дать другим попасть под порабощение Кошмара.       — Дрим, отойдем на пару минут, и я все тебе расскажу.       Киллер невольно хихикнул, когда Дрим прошел рядом с ним, ведомый Инком подальше в угол, а потом начал шептаться. Значит, многие условия гениального на грани тупости плана не должны знать невольные участники. Килл сполз со стола, куда залез, пытаясь отвоевать свитер, который хотел примерить Инк, не найдя чистую верхнюю одежду в собственном бардаке. Он закинул толстовку на спинку дивана и уселся сам, чувствуя испепеляющий взгляд разрушителя. Киллер невозмутимо оскалился, снимая кроссовки, чтобы скрестить ноги, а потом обнаружил дырку на носке, о которой забыл в прошлый раз.       — Ты еще его не зашил? — озадаченно выдал Эррор, рассматривая, как тот пытался спрятать находку, стиснув между пальцами ткань, а потом и вовсе снял, спрятав носок в кроссовке, удобно усевшись. — Чем ты, вообще, занимаешься, чтобы целых три недели ходить с дырявым носком?       — У меня очень плотный график, — насмешливо протянул Килл, словно и правда имеет пару бизнесов. Кукловод скептически вытянул надбровную кость, когда тот начал загибать пальцы, перечисляя пункты занятости. — Сначала я ем, потом я дерусь с Дастом, потом я пялюсь в потолок и, наконец, сплю. Где по-твоему я найду время на это?       Киллер, к удивлению, зардел, стоило выражению Эррора не измениться.       — Ты… Все еще в обиде на то, что я упал на тебя?       — Не-а, — вяло ответил, лениво прикрыв глазницу. — Просто не могу свыкнуться с тем, что ты так просто согласился на условия проблемной коротышки.       — Ты не согласен со мной?       — Не совсем. Я в любом случае помогу тебе, потому что меня не особо парит этот баланс. Он никак не влияет на оригинал. Так что это твой выбор, и я его поддержу. Хотя и не понимаю, почему ты отказался от первой затеи.       — Хочу увидеть поскорее злобную рожу Найтмера, когда он все поймет.       — Ты и так каждый день ее видишь.       — О-о? Нет. Это разное, — Киллер вдруг озлобленно помрачнел, а после фальшиво отсмеялся, роняя дорожки смоли. — Ты вряд ли поймешь меня.       Эррор поджал челюсти и неожиданно зажмурился, заставляя другого обратить на себя внимание. Ряд глюков прошелся по всему телу, зарябили с новой силой в особенности возле грудной клетки. Полосы под глазницами вдруг становились странно голубыми. Намного ярче, чем привычные синие. Разрушитель замотал головой, часто моргая, словно пытался собраться. Однако это не казалось обычным вылетом, что-то намного неприятнее. Киллер подполз ближе, держа дистанцию, о которой говорил кукловод, в то же время не мог решиться схватить за рукав. Он настойчиво потянул его, пытаясь показать, что он здесь.       — Что с тобой?       — Грх… — Эррор стиснул зубы, а потом хрипло выдохнул. Надписи ошибок все еще находились в глазницах, намекая на то, что сейчас тот совершенно ничего не видел. Киллер растерялся, стоило самому разрушителю подвинуться, коснувшись коленной чашечкой его таза. Кукловод постепенно перестал дрожать, помотал головой и уставился обеспокоенным взором на того, после чего решительно нахмурился. — У меня в кармане плаща кое-что есть.       Килл сразу же потянулся к одежде и полез в карман, найдя открытую упаковку шоколада, непонимающе вскинув надбровной костью:       — Ты хочешь угостить меня шоколадом?.. Это мило.       — Попробуй только съесть его, — злобно процедил сквозь сжатые зубы, а потом отмахнулся, перейдя на шепот. Хотя его постоянные глюки, что все равно иногда повышали тембр, не особо помогали. — Я уверен, он причина, почему моя магия аномальна. Моя душа нестабильна. Выясни у Саенса, что это может быть. Но не слишком отсвечивай, чтобы коротышка не узнал.       — Лады… Твоя душа?.. ¬— Киллер мгновенно замолк, когда Эррор повернулся так, чтобы с ракурса Инка ничего не стало видно, а потом приблизился, давая волю тому. Килл сначала потупился, все же, как только разрушитель отвел разные зрачки в сторону, густо синея, подцепил крайней фалангой край свитера и осторожно задрал. Все алые ребра покрыты нескончаемым потоком глюков и надписей о тотальной ошибке. Души в них совсем незаметно, да вот все равно слышал ее непохожий на себя стук. Кукловод плюхнулся обратно, раздражительно дергая ступней. — Она пытается уничтожить себя?..       Эррор хотел ответить, но оба хранителя вернулись.       Дрим выглядел взбешенным только от мысли, что ему придется сотрудничать с Киллером, что только мерзко хихикал, щурясь. Он скрестил руки и тяжело выдохнул, смиряясь с нынешним положением:       — Мне нужно доказательство, что в неподходящий момент никто не воткнет мне нож в спину, — он пренебрежительно скривился, а после глянул требовательно на Инка, что испугался столь тяжелого взгляда. — А также мне нужно удостовериться, что ты понимаешь все риски, Инк. Спроси у них то, что даст мне ответы на эти вопросы. Ты определенно знаешь, что спросить.       Инк опешил, метая то на одного, то на второго вопросительный взгляд. Киллер напрягся, ведь если спросит про что-то более личное, точнее, про настоящие мотивы, ему придется несладко. Рядом сидел разрушитель, хоть и ослабленный в данный момент, но и гораздый убить за секунду, и стоял хранитель, такой же сильный. Самое главное, перед ним находилось бессмертное существо. И все же это лишнее. Дрим видел их насквозь, ему нет дело до ответов, ведь знал их наперед. Проверял их честность? А ведь здесь находились четыре лжеца, у которых нашлись причины для собственной выгоды, чтобы согласиться на авантюру. Замкнутый круг… Стоило продумать это раньше. Но меняющиеся радужки Инка заставили осечься. Тот широко оскалился, делая озадаченный вид. Эррор недовольно покосился, зная эту рожу лучше, чем кто-либо иной.       — А как вы ебетесь, если у Эррора гаптофобия?       И прежде чем кто-либо успел бы отреагировать на неудачную попытку смягчить обстановку по методу Инка, Дрим покрылся желтым от злости и вдруг схватил друга за таз, заставляя того удивленно охнуть. Эррор и Киллер вздрогнули, как только хранитель запросто перекинул творца через прогиб, особо болезненно шмякнув о пол, заставив его кувыркнуться и удариться о стену, раскрывая глазницы в шоке. Не теряя ни секунды Инк ловко пригнулся, ведь каблук обуви врезался в миллиметре от него, проломив хлипкую доску.       — Дрим, не кипятись! Это ведь шутка! — воскликнул художник, пытаясь увернуться от почти настигающих его ударов.       Прямые приемы ему с трудом удавалось блокировать, а вот круговые удары ногой у Дрима выходили безупречны. Он чересчур быстр и ловок, чтобы с ним совладать. Так что единственный вариант — это старательно избегать любого наступления и уклоняться. В итоге он просто начал слоняться из угла в угол по всему дому, старательно уходя от каждого нового замаха, тем самым утомляя друга.       — Прекрати бегать от меня, несносный мальчишка!       Творец попятился подальше от приехавшего кулака, кое-как остановившись перед мимо пролетевшим стулом, отправленным прямиком в окно, разбив вдребезги стекло.       — Эй! Я рисовал этот стул четыре часа!       Дрим мрачен в ярости и все же смог ухватиться за шарф друга, схватив подушку с кровати на потеху двум зрителям. Он быстро подсек его, выбив одним ударом, и повалил на пол:       — Инк! Я дал тебе шанс! Может, ты еще всех врагов сюда пригласишь, дурья ты башка, а?! — он выбивал из него дух с помощью подушки, не давая и слово вставить в оправдании. Инк, выставив перед лицом предплечья, растерянно глядел на еле-как держащих в себе смех гостей. Издали бы звук, на них бы тоже пал гнев хранителя позитива, что держал в себе неугодные эмоции. — Тебе что, тринадцать? Дружба, мир и жвачка?! Идиот, пустоголовый! Если из-за тебя мы проиграем, я достану тебя из-под земли. Даже бессмертие тебе не поможет, сученыш мелкий! В детстве мало пиздили?       Дрим откинул подушку в сторону и устало осел на кровати, пытаясь перевести дух. Инк осторожно поднялся на локтях, внимательно рассматривая друга, что снял диадему, встряхнув пот.       — Легче? — поинтересовался он. Киллер заливисто засмеялся, вгоняя Дрима в краску. Он напыщенно отвернулся и наткнулся на белую водолазку, что искал ранее художник. Хранитель протянул ее ему, и тот, ужимаясь от полученного урона, натягивал на разрисованные кости. — Так… Мне дать тебе время на ответ?       — Да. Желательно, пока я не протрезвею.       — Ты ведь не пьян.       — Пока что. С тобой не грех и спится, — он вобрал воздуха и все же встал, смотря на того сверху-вниз. Инк неловко ощерился, кривя надбровные кости. — Я не одобряю твоих действий, но это безысходная ситуация.       Когда Дрим открыл портал и исчез в нем, Инк рухнул на пол обратно, спокойно выдохнув. Тень, легшая на него, заставила приоткрыть глазницы и посмотреть на склонившегося перед ним Киллера, что прищурился.       — Куколка, ты же понимаешь, что время относительно? Если Найтмер заметит, что меня нет долго под его боком, меня настигнет кошмарное время.       — Ох, ты прав. Я и забыл, что ты его верная собачка.       Килл скривил оскал, словно слова вызвали отвращение, но все же не успел ничего сказать, как под ногами не оказалось твердой опоры. Стоило чернилам отпустить, как он тяжело рухнул на ужасно твердый диван, что жалобно скрипнул под ним. Конечно, Киллер удачным образом успел заехать кому-то сидящему ногой по черепушке, отчего осколки костей тут же метнулись прямо к его черепу. Хоть он и успел свалиться на пол, атаки следующей не последовало.       Здесь тяжелый воздух, в особенности по сравнению с остальными мирами, что не подвластны Боссу. Он скосил глазницы на кроссовки в пятнах крови, что больше не отстирать, а после поднял взгляд на сгорбившегося Хоррора, который откликался лишь на собственное имя. Пока что. Здесь всякий теряет свое «я», отрекается от имени и становится не более, чем марионеткой в клешнях негатива. Как сделал однажды и Киллер.       Санс воткнул зубчики вилки в кусочки какого-то мяса, украденного в разрушенной вселенной с недавних пор, и плавно поедал, смотря прямо в телевизор. Точнее, в темный экран. Здесь нет электричества или фильтрации воздуха из-за разрушенного ядра на кусочки векторами. Этот факт напоминал всем приспешникам о их некогда покинутых «домах». Там некому поддерживать работу ядра, отчего все подземелье погрузилось в темный хаос. Так или иначе жизнь в их прошлых мирах медленно становилась мучительнее изо дня в день, так что примкнуть Найтмеру — это не выбор. Уж точно не добровольный.       Киллер поднялся на диван между Сансом из Хоррортейла и Мордером. Таким именем Даст стал зваться, когда окончательно свихнулся после стольких убийств родных и друзей, что приходят к нему в виде призраков прошлого. Сделал в погоне избавиться от вечных перезапусков геноцида, о которых память, сложная штука, не давала забыть.       Даст часто находился рядом, хотя и не разговаривал, угрюмо уставившись в пустоту, надвинув капюшон до глазниц. Иногда он кому-то что-то шептал и продолжал шутить как в старые добрые времена неразборчивые каламбуры, связанные теперь с убийствами и происходящим при осаде новых миров, а потом встряхивал кистями в розовых варежках в попытке отшутиться воображаемому «бро».       Хоррор и Киллер давно поняли, что с их третьим компаньоном по несчастью невозможно контактировать. Либо он не обращал на них никакого внимания, либо набрасывался, путая их с человеком. Лишь в редкие случаи он оборачивался на них с обычными белыми зрачками, что убеждали о его стабильности, стоило в разговоре произнести: «Папс» или «Папайрус». В общем и целом, имя брата стало достаточно триггерным для сошедшего с ума Санса. А как известно, каждый Санс привязан к брату, даже если по-своему.       Килл почесал ушибленную черепушку, находя урон слишком надоедливым. Малое здоровье — это не то, что ценилось в мрачных обителях «принца тьмы». Ему нужно восстановить хотя бы половину, так что нагло потянувшись за кусочком мяса в потрепанном мешочке, он вдруг ощутил взгляд красного огромного глаза.       — Хэй, приятель, — остерегающе протянул Хоррор, разворачиваясь к тому, и слегка, не двигая глазницей, прикрыл алую радужку. Его череп до безобразия угловатый и вытянутый, что делало его более ужасным для того, кто вышел из Хоррортейла, — не помню, чтобы я угощал тебя.       Киллер ловко ухватил кусочек и бессовестно поглотил, так вызывающе устремив смольные глазницы. Хоррор до безумия отличался спокойствием. Нет, не тем, что могло успокоить остальных, что-то мрачное и наседающее. Только в период голода он выглядел пугающим и припадочным, но в последнее время такие припадки становились реже, ведь мародерствовать они стали чаще. Однако Килл не мог терпеть столь спокойную натуру, что только отнекивался, предпочитая, как тот говорил, лишний раз не думать. И вот сейчас Хоррор всего-то заострил концы улыбки и отвернулся, принявшись поедать остатки ужина. Он и правда оставался чуть больше Сансом, чем сидящие другие альтернативы.       — Не хочу показаться навязчивым, но из нас троих тебя забрали не из пустого мира. Не скучаешь по Папайрусу?       Мордер вдруг перестал хихикать себе под впадину и заинтересованно оглянул их. Его взгляд вдруг заиграл иными красками, отчего Санс лишь устало вздохнул. Они возвращались к этой теме, несмотря на то, что Хоррор пытался игнорировать их, только бы не совались туда, куда не нужно. Однако эта назойливость заставляла начинать думать, а он уже давно устал от этого.       — Нет, — мрачно ответил он, продолжая есть, так странно для этого открывая пасть, откуда протяжно стягивались полосы слюны. Мордер поежился, словно это он заявил такое прямо в глаза своему «бро», которого видел только сам, а потом начал успокаивать Папайруса, взволнованно взмахивая кистями по воздуху. Хоррор поджал челюсти, рассматривая пантомиму, за которой от скуки постоянно наблюдал Килл. — И он… Всегда такой?       — О, не-а, — Киллер весело отмахнулся и потянул за плечо Мордера к себе, отрывая, кажется, от важного разговора братьев, облокотив его о себя. Тот чуть смутился. Явно «бро» радовался, что у Санса наконец появились друзья. Даст только чуть раскрыл глазницы из-под капюшона, заметно нервничая от давно забытых подобного рода касаний. — Иногда Даст общительнее пыли, знаешь ли. Ни одного разумного слова от не слышал, кроме странного хихиканья и шепота. В целом, можно назвать его на редкость контуженным. Кроме слов Найтмера и имени брата ничего и не воспринимает. Хоть целый день называй сраным уебищем, он и костью не подвигает.       — Ты хорошо знаешь всех, кто был до меня? — достаточно насмотревшись на странного другого «него», он перевел на еще одного «себя» взгляд и почесал пустую глазницу. Как это сложно. — Ты был первым, кого сюда заточили?       — Не знаю, но я точно был один, когда Найтмер вытащил меня из мира. Потом еще одного придурка, только тому удалось сбежать с помощью Дрима. Следующим стал этот чмошник, — Киллер усмехнулся, резво отпихнув от себя Даста, что продолжал разглядывать их, безумно скалясь. — Без тебя мне не с кем поговорить, это сводит с ума похлеще, чем пытки Найтмера. Иногда мне казалось, что я стану таким же, как Мордер. Знал бы ты, как сложно оставаться в здравом рассудке, пока днем и ночью тебя преследуют кошмары, а ты не можешь спросить ни у кого, спишь ты или нет?       — Не думаю, что ты спишь, ведь это мой слишком долго длящийся плохой сон.       — Послушай, я знаю, ты можешь отрицать до конца, что ты попал в ебаную дыру, и думать, что на самом деле где-то храпишь от голодного припадка, однако тебе легче будет, если ты сразу же признаешь это. Просто… Так легче оставить себя, прежде чем он займется этим сам. Ему не особо нужны думающие марионетки, — Киллер натянул улыбку, прищуриваясь, а потом оглянул пропитанного скепсисом Санса. — В любом случае поделись своей историей.       Хоррор ничего не ответил, как обычно делал, если считал, что это слишком утомительно. Однако стоило Киллеру понять, что не смог вытащить из молчаливого соратника ничего путного, как в звонкой и давящей на психику тишине раздался совсем хриплый голос:       — Расскажи… — оба обернулись на Мордера, чьи глаза светились в тени капюшона опасным интересом, которого давно не замечал первый, кто попал в руки Найтмера.       Киллер вытянулся по струнке, наигранно раскрыл глазницы и упер крайнюю фалангу в лоб неожиданного собеседника:       — А-а! Ты разговариваешь?!       Хоррор насмешливо хмыкнул, следя за бурей эмоций того, кто представился бесчувственным в первую их встречу. Тот тряс нерадивого Даста за плечи, не вызывая никакого раздражения последнего, словно он и не замечал ничего. Его зрачки пристально смотрели и не сводили внимание с Санса, что осекся. Не к добру такое внезапное влечение от того, кого ничего не могло заинтересовать в стабильном состоянии.       — Расскажи, — чуть более уверенно потребовал Даст, и тогда Киллер отпустил мученика тряски и плавно опустился на спинку, словно тоже ожидал рассказа. — О Папайрусе…       — Не слушай его, расскажи о всем, — мгновенно перебил другой, да и Мордер не противостоял этому. Наверняка просто не обратил никакого внимания. Хоррор расслабил предплечье и убрал мешочек с мясом в карман толстовки до поры до времени. — Будь уверен: здесь делать нечего, кроме как разговаривать или драться.       — Значит, ты лишь дрался с ним?       — То, что из Даста плохой собеседник, не меняет того факта, что он хороший слушатель, — невозмутимо ответил Киллер, снова притянул того за шею. — Он знает все мои секреты. Даже самые сокровенные. Мы стали настоящими друзьями. Наверное, он этого не особо понимает, но не думаю, что против.       — Как-то некультурно издеваться над слабоумным, — выдал Санс, отчего Килл только расхохотался. Даст только озадаченно опустил взгляд на пол, метая по половицам зрачки. — Не могу поверить… Он такой из-за человека?       Киллер тут же замолк и переместился в угол темной комнаты. Через секунду Мордер метнул разные радужки на Санса, широко оскалился и бросился к тому, замахиваясь осколком кости, получив незамедлительный отпор, как только блеснуло лезвие топора. В ребра впилось холодное оружие, почти достигая цели, однако Даст не дал только испепелял сумасшедшим взглядом.       Душа Хоррора вмиг показалась, стоило зажечься голубым, и владелец магии запросто отбросил его, обрушивая на стену, разнося скопившеюся пыль и грохот от вызванных трещин. Даст вытянул за рукоять топор только с применением небольшой силы и отбросил в телевизор, впиваясь неустойчивым взором в клубы пыли и праха, стараясь рассмотреть обидчика. Стоило завесе улечься, поток заточенных разнообразных костей пронзали деревянный пол, настигнув быстрее, разрывая множество костей пополам. Однако для Мордера атака не стала критичной, отчего Санс только цыкнул, не могший подняться от количества потерянного здоровья.       Килл перестал следить за побоищем, как только целыми ни дивана, ни стола не осталось, а только груда под костями двоих монстров. Стоило свету бластеров чуточку ослепить, он, закрывая рукой глазницы, посмотрел наверх, откуда сильнее сквозило холодом, явно насторожившись. Прямо над ними находился их Босс, что давно обещал разобрать их по косточкам, если они будут мешать его отдыху. Килл скосил на дерущихся глаза, понимая, что ему тоже достанется. И если Найтмер заметит нестабильную душу, а он это обязательно заметит, то Киллеру обеспечен билет в непрекращающийся кошмар, пока не станет снова пустым, погрязшим в каждодневном безумии.       — Не могли бы вы заткнуть ебучие дырки и вести себя тише, сраные уебки?!       Однако его мало кто слышал, ведь убийственная возня продолжилась, пока двоих, разносивших комнату в хаос, не прервали вектора, что так с силой вынесли их в разные стороны. А после сжали, обвив все тело липким ощущением холода. Сдавливали сильнее, если кто-то захотел дернуться, отчего на костях появлялись трещины. Киллер отошел в сторонку, когда из проема с лестницей, ведущей наверх, откуда и появились вектора, стали доноситься гулкие шаги.       — Так… Так… Так… — спокойный голос тянулся будто бы в голове и наяву одновременно, заменяя мысли. Все обернулись, как только показался и обладатель страшного голоса. Из-за преимущества негатива во всей мультивселенной Найтмер стал куда больше, чем обычно, так что он отбрасывал на них огромную тень, забирая страх, который он вселял в приспешников. Он осмотрел каждого, остановив юркое внимание на Киллере. Интерес его быстро переключился, так что, швырнув пленников в разные стороны, он поймал того, обвивая за спину. — Смотрите-ка, потеряшка нашлась. Где же ты пропадал все это время?       Тот ничего не ответил, ощущая, как невольно сокращал между ними расстояние, ведь Найтмер притягивал его к себе. Приспешники молчаливо глядели на «принца тьмы», не спешили покидать очередную почти разрушенную комнату, наблюдая за тем, как тот приобнял за плечо Киллера и повел к лестнице. Килл понимал, что сейчас добровольно идет на пытку, ведь в кистях Кошмара находилась его душа, что никак не могла определиться в переживаниях.       — Ты дрожишь, — заявил очевидный факт Найтмер, когда Киллер наступил на первую ступень. — Неужели за столько лет я все еще могу внушать страх? Это льстит.       Капелька пота скатилась по его черепу, как только загробный смех отразился у него в голове. Вот бы он и правда стал ничего не чувствовать.