Что, если...

"Стало быть, тварь дрожащая... Кишка тонка оказалась... а мысли, мысли - то какие были! Прямо наполеоновские планы", –со злобной усмешкой думал Раскольников. Десять минут назад он позорно бежал из дома старухи - процентщицы, так и не позвонив в дверь. Сильнейшее чувство смятенья и дикого ужаса овладело им в коридоре злосчастного дома. Тело отказалось поднять руку до уровня звонка, зато ноги уносили его прочь с удвоенной энергией. Он уже забыл, как дошёл до дворницкой и оставил там топор, как поднялся в свою каморку. Вернувшись, Родион с остервенелым удовольствием принялся отдирать заготовленную петлю от пальто. "Это я себя обманываю, что только что передумал. Успокаиваю, тешу своё самолюбие. Я ведь с самого начал понимал, что не сделаю." В дверь громко постучали и, не дождавшись ответа, вошли. – Здравствуй, Родя! – поздоровался Разумихин, с трудом протискиваясь между столом и софой. От него пахло крепким табаком и типографской краской. Раскольников пожал руку, но ничего не ответил. Как только друг заговорил, молодой человек начал судорожно запихивать оторванную петлю в карман. – Пальто чинишь что ли? Совсем худо дело? Ну ничего, скоро себе новое купишь! – Разумихин сиял от счастья, – Я тебе, брат, такую работу нашёл! Тут старичок один книги переводит, и за одну страничку текста 2 рубля даёт, да ещё аванс выплачивает! Представляешь? Родион почти не соображал, но слабо кивнул и даже попытался улыбнуться. Молодого человека начало мутить. Чтобы отвлечься от мерзкого ощущения, он принялся в упор смотреть на Дмитрия. Тот, не замечая состояния друга, продолжил: – Это ещё не всё! Мой старый товарищ подыскивает для сынишки учителя немецкого языка! Немецкий, Родя! Твой конёк, можно сказать! Помнится, ты давеча как раз жаловался на отсутствие работы. Ты не переживай, я тебя и там, и там успел зарекомендовать! Что ты так смотришь? Худо выглядишь, Родион, заболел али что? Родя, ты меня слышишь? Раскольникову сделалось совсем дурно, и он свалился бы на пол, не придержи его Разумихин. – Ты чего? Заболел? – беспокойно спрашивал Дмитрий, укладывая друга поудобнее. Но молодой человек уже ничего не слышал и не отвечал, впав в забытье. Следующие дни Раскольников помнил слабо. Он почти не приходил в себя, дёргался во сне и бормотал что-то неразборчивое. "Лихорадка, ждите" – вынес вердикт после осмотра седовласый старичок - доктор, выписал какие - то лекарства, взял деньги у Дмитрия и поспешно удалился из душной каморки. "Вы бы проветрили тут, молодой человек" – обратился он напоследок к Разумихину. Юноша с усилием сдержал себя от грубого словца. Мало того, что этот горе - докторишко ничего дельного не сообщил и взял втридорога, так ещё и глупые замечания раздаёт. То, что у друга лихорадка, Разумихин и сам мог догадаться. "Тут не только захвораешь – с ума сойдёшь! Не ел, не спал наверняка... Лачугу эту поганую язык не повернётся жильём назвать. А впрочем, тут ещё что - то есть... Волнение душевное, может, новость дурная пришла? Не буду его мучить расспросами, выздоровеет окончательно, тогда и поговорим... Может быть", – размышлял он, глядя в окно. Вдруг с софы раздался сдавленный стон. – Пить... Разумихин бережно поднёс ко рту Родиона кружку, другой рукой придерживая его голову. Больной выпил всю воду несколькими жадными глотками и снова повалился на подушку. Однако, через пару минут он с трудом сел и начал с удивлением оглядывать себя и свою постель. Новое чистое бельё, белоснежная подушка сильно выбивались из общего интерьера комнаты. Только сейчас Раскольников заметил друга, сидевшего на стуле рядом с ним. – Ты? – тихим голосом спросил он. – Я, – кивнул Разумихин, не поняв, к чему именно относится вопрос, но решив на всякий случай отвечать утвердительно. Родион продолжал пялиться на лицо Дмитрия. Раскольников словно увидел друга впервые — так изучающе - пристально глядели его темные глаза. – Мне нужно на улицу. Там же вечер? Да, закат, значит, вечер... Что ты так смотришь? – Никуда ты не пойдёшь! – вспыхнул Разумихин, – я его тут с того света вытаскиваю, а он на улицу рвётся! Нет, брат, так не делается. – Мне душно... Чего ты кричишь на меня, коли больным считаешь? – оскалился Раскольников. – Как дитя малое себя ведёшь, – вздохнул Разумихин, принявшись расхаживать туда - обратно возле окна. Места было мало, и широкие шаги мужчины пересекали узкое пространство за одно движение. – Ну пожалуйста, – жалостливо протянул Родион, сменив стратегию, – Дмитрий Прокофьевич, мне свежий воздух нужен! Слышали, что господин доктор сказал? Дмитрий Прокофьевич прервал свой моцион и уставился на Раскольникова. Тот хитро глядел в сторону окна и улыбался. – Ты что же, слышал? Ну ты и лиса, брат! – расхохотался Разумихин, радуясь хорошему настроению товарища, – видно, поправляешься! Раз такое дело, отчего бы нам действительно не прогуляться? Только я с тобой пойду, вдруг ты без присмотра в Неву свалишься али извозчик задавит...