Багерлее-блюз

Прежде он не бывал в Багерлее, не доводилось как-то и слава Создателю! Дик молча следовал за Альдо, бодро постукивающим по древней кладке каблуками, и изо всех сил старался не глядеть на идущего рядом Робера. Гулкое эхо их поступи разносилось вокруг и поднималось к черным сводам коридоров, исходя там на нет, словно сжимаясь в сгустки тоскливой безнадежности. Именно ее Ричард ощущал кожей. Безысходностью был пропитан тяжелый, смрадный воздух плохо освещенных каменных галерей Багерлее. Безысходностью и застарелой болью. Королевская тюремная цитадель, о которой молодой герцог слышал жуткие истории. Багерлее — усыпальница порока и бесчестия. Шли долго. Проклятое место, вызывало у Окделла дрожь в затылке, а пальцы раз за разом, словно сами по себе стискивались в кулаки, выдавая тревогу Повелителя скал. Видит ли Робер? Ричард скосил глаза на каменное лицо Повелителя молний. То, что Эпине был не рад предстоящему, Дикон прекрасно знал. Первый маршал Талигойи пытался убедить Альдо в том, что предстоящая экзекуция противоречит любым этическим и моральным нормам, что это просто бесчестно в конце концов. Однако Альдо и слышать подобных доводов не желал. Мало того Альдо радовался предстоящему, как ребенок, которому пообещали редкостное развлечение. Ричард же, впервые, не желал разделить со своим сюзереном эту радость. А судя по закаменевшему лицу тяжело ступавшего рядом Робера, для Эпинэ подобная забава друга была словно нож у горла. Они шли, чтобы присутствовать при порке. Пороть предстояло кэналлийского негодяя и преступника против Великой Талигойи — герцога Рокэ Алву. Альдо долго думал, чем бы еще таким досадить несгибаемому наглому Ворону, которого не смогло сломать даже заключение в невыносимых условиях в камере над пекарней. И решение пришло, когда правитель Великой Талигойи листал старый фолиант гальтарских сказаний. Дикон видел, как у сюзерена загорелись глаза, когда он наткнулся на раздел, посвященный наказанию мошенников и воров. — Раз я не могу лишить эту гадину жизни до суда, то в качестве компенсации могу себе позволить небольшое развлечение. — Альдо захлопнул книгу, поднимаясь. — Мы выпорем мерзавца, чтобы стереть высокомерную ухмылку с его лица. Что скажешь, Дик? Дик, слегка ошарашенный подобной перспективой тогда промолчал, зато в защиту Алвы выступил Робер, чем, как показалось Ричарду, только раззадорил Ракана. Однако Дикон был с Робером согласен. Да, Ворон враг, да, мерзавец и убийца… однако представить бывшего эра привязанного к позорному столбу Дикон решительно не мог, что-то внутри него шептало о том, что так нельзя поступать с герцогом, будь тот хоть трижды Алва! «Вот увидите, господа эории, кнут умелого палача выбьет всю спесь из этой гадины!» Дик не хотел ничего такого видеть. Признаться, он вообще, как бы малодушно то ни было, как можно дольше желал не оказываться рядом с бывшим эром, ощущая слабость перед Рокэ, который прежде был ему почти дорог. Да что там… Дик, едва не до крови закусил щеку, вспоминая собственное отчаяние, когда узнал, что выживший после яда Рокэ, отправился воевать, побеждать и даже взял себе нового порученца, ни как не вспоминая о сосланном в Агарис оруженосце. Внезапно Ричарда накрыло обидой и болью! Окделл пил несколько дней, жалея себя и кляня судьбу. Потом Ричард был почти уверен, что та обида, что скрутила его, когда до Алата дошли новости о геройствах Рокэ и блистательной победе маршала в Фельпе, стала окончательной причиной того, что Дик согласился бесчинствовать вместе с Альдо. Но это ни единым разом не означало, что Дик ничего не чувствовал к своем бывшему эру, напротив. Все что творил Окделл с подачи Альдо, питалось язвительным желанием досадить Ворону. Однако видеть опустившегося на колени Рокэ, сломленного и униженного, Ричард не желал никогда. Сейчас же, идя к месту назначенной Раканом порки, Дикону было отвратительно и тошно. Но кому бы до этого было бы хоть какое дело? О том, что они на месте, Окделл догадался по расставленным в небольшом зале стульям и наспех сооруженному из необструганного бревна позорному столбу, в верхней части которого был вбит толстый крюк. — Располагайтесь господа… Ваше Величество, присаживайтесь сюда, для лучшего обзора, господин маршал… заключенного сейчас доставят… все готово… — голос начальника тюрьмы плыл и Дикон не сразу понял смысл его слов. Он остановился у входа, приклеившись взглядом к столбу и застыл, испытывая смесь отвращения и неверия. «Неужели никак нельзя этого избежать? Им обоим…» Вспомнилось детство, когда мать пугала провинившегося наследника, что за дерзость и непослушание он может попасть к позорному столбу, где секли нерадивых слуг и преступивших закон крестьян, секли жестоко, едва ли не до мяса. Ричард всегда холодел от ужаса при мысли, что может оказаться у этого столба и лишь много позже узнал, что в Надоре никто никогда не посмел бы поднять руку на наследника, эория и Повелителя. И вот теперь этот оживший детский страх заставил Дикона задохнуться. Оказывается, прихотью Альдо кому-то дозволено пороть и герцога, и эория, и Повелителя… — Дик, все в порядке? — шепот Робера привел Ричарда в чувство и тот тяжело переводя дыхание кивнул, ловя на себе удивленно-насмешливый взгляд Альдо, спеша присесть на одни из приготовленных для зрителей стульев. Не в порядке все! Но обнаружить это перед лицом Его Величества Ракана, Ричард не решался. Загремели обитые железом двери, и двое охранников, ввели в зал закованного в кандалы Алву. Сердце Ричарда сделало кульбит, пребольно ударившись о ребра и болезненно сжалось. Глаза против воли глядели на такую знакомую, но давно забытую фигуру. Рокэ оставался герцогом и Повелителем даже в застенках Багерлее. Несмотря на простую не первой свежести рубаху, нечесаные, прилипшие ко лбу волосы и заметно изможденный вид, Рокэ держался не хуже, чем прежде, когда блистал в обществе на приеме у Оллара. Глядя на гордо приподнятый подбородок и ледяную издевку в воспалённых от жары глазах бывшего эра, Ричард понял, отчего Альдо не может спокойно дожидаться суда над Алвой и его непременной казни — Ворон сломлен не был. Рокэ всем своим видом давал понять новому королю и его соратникам, что обстоятельства и место пребывания для него, кэналлийского владыки и Повелителя Ветра, не изменили ровным счетом ничего. Даже в Багерлее Алва оставался Алвой. Рокэ кинул в сторону сидящих тяжелый, полный презрения взгляд, на долю секунды задержав его на Ричарде, которому захотелось оказаться в этот момент на самом дне Лабиринта, а потом повернулся к охране, хрипло произнес: — Я к вашим услугам, господа! Господа, те, что привели пленного герцога в зал, были заметно смущены, отлично понимая, кто сейчас стоит перед ними и что его ожидает, слегка замявшись, один из охранников, бормоча себе под нос сбивчивые извинения, ухватив цепь кандалов Алвы и, выдохнув, закинул ее на вбитый в столб крюк, задирая вверх скованные руки пленника. Начальник тюрьмы зычно и протяжно зачитал приказ короля, неспешно и со вкусом озвучивал внушительный список надуманных Альдо причин, явившихся поводом для данной экзекуции. Алва, вздернутый на столбе, не посчитал нужным оправдываться. Сидящий рядом с Ричардом Робер прикрыл руками лицо. Альдо, плохо скрывая нетерпение, похлопывал рукой по колену. А Ричард цепенел, переводя взгляд со спины Рокэ на расправляющего плеть палача, взывая за помощью к Создателю или, на худой конец к Леворукому, почитателем которого всегда был Алва. Юноша словно в дурном сне глядел на то как палач одним движением разорвал на спине бывшего маршала рубаху, обнажая расчерченную старыми шрамами спину Рокэ. Дикон видел эти светлые, почти стертые временем отметины, еще в Варасте, когда помогал маршалу с утренним туалетом или, когда они с Алвой и эром Эмилем плавали в прохладных водах Рассанны. То было давно, где-то в другой, безмятежной и даже в чем-то счастливой жизни. Так давно, что Ричард успел позабыть и о шрамах, и о том, с каким чувством он тогда глядел на своего неотразимого и невозможного эра. Кажется, тогда, посреди войны, Дикон был пьян Рокэ, восторженно ловя каждый взгляд, каждую улыбку своего монсеньора. И куда все делось? Почему все случилось, как случилось? Да, Ричард сделал чудовищный выбор спасая множество невинных жизней, взамен лишая себя Алвы, так поступил бы каждый нормальный человек. Одна жизнь против сотни… То была его личная жертва. Бросая в кувшин яд, Ричард все равно, что убивал самого себя, так как любил, но… Узнав о том, что Рокэ выжил и даже блистает на новой войне, Дик уже в Алате запретил себе думать о том, что несмотря на утверждения эра Августа, никто из того страшного списка не умер. Появилось ощущение, что его, дурного и неверного оруженосца просто использовали. Однако обида и ревность не позволили Дикону серьезно разобраться в ситуации, и прислушаться к словам Робера, которые только подтверждали неприятные подозрения. Чувствовать себя кретином — не для благородного Окделла! Да и маршал не изъявил ни малейшего желания иметь дальше дел с отравившим его оруженосцем, так что выбора у Ричарда вроде как не было. Зато был Альдо, которому требовались соратники и преданные эории. И вот сейчас, все самовнушения Ричарда насчет бывшего эра, развеялись как с белых яблонь дым, открывая ужасное — человек у позорного столба по-прежнему дорог и важен! Свист плети, кровавый след на белоснежной коже и стиснутые в кулаки крепкие, лишенные украшений пальцы, вместо ожидаемого крика. Ричард стиснул зубы, не позволяя себе застонать или крикнуть, словно это его спину только что вспорола до крови плеть. Хотелось отдышаться, прийти в себя, но перерыва не последовало, палач вскинул руку и на спине Алвы появился еще рубец, потом еще… Стоящий у столба Рокэ не издал ни звука. Дышал тяжело, ссутулив плечи и упершась лбом о дерево. — Альдо, довольно! — Дикон с трудом узнал голос Робера. — Нет! — Голос Ракана тоже звучал незнакомо, помимо торжества, сейчас в нем без труда улавливались нотки алчного безумия. — Это плохо закончится… — Заткнись! Будучи Раканом и Повелителем этого мира, мне лучше знать, когда и что требуется закончить, — взвился Альдо, вскакивая, и дальше обращаясь к палачу: — Больше усердия, любезный, мы не слышим результата. Преступник должен выть! Ричард тоже вскочил, осознавая, что Алва умрет, но выть не станет. Сколько ударов Рокэ уже получил? Дикон сбился со счета, а кожа на спине монсеньора уже превратилась в кровавые ошметки, на которые больно было смотреть. Перед глазами Окделла поплыл красный туман, в ушах загудели камни, голоса которых Ричард не слышал со взрыва на озере. Загудели грозно, призывая своего Повелителя действовать. Палач не остановится, пока Рокэ не закричит, либо пока плеть не выбъет из Алвы дух, неужели это понятно только Ричарду? — Прекратите, — собственный голос прозвучал совершенно чуждо, ну да Леворукий с ним. Ричард кинулся вперед и повис на руке палача, приподнятой для очередного удара. Сзади закричали, здоровый детина с плетью, выругавшись через гнилые зубы, отшвырнул Ричарда, и снова замахнулся. Так, да? Ударившись о пол, и почти оглохнув от воплей камней, Ричард уже не соображал, что делает. Позабыв о том, что навлекает на себя гнев Альдо, он кинулся к столбу и встал между обезображенной спиной Алвы и вновь засвистевшей плетью, прикрывая голову дрожащими руками. Боль обожгла! Охнув, Ричард набрал воздуха для крика, но сдержался, до крови прокусывая губу. Чем он хуже Алвы? Рокэ же, вероятно почуяв позади себя защиту, обессиленно обмяк, повиснув на цепях, едва слышно цедя сквозь зубы: — Поди прочь, идиот… Ответить ему Ричард не успел, так как его снова обожгло плетью, а через миг сильным ударом отбросило на пол и мир заволокло темнотой.