А что если снова?

Рихард лежал с Максим на кровати и читал ей интересные рассказы. Дочка заворожённо его слушала, всё больше погружаясь в сюжет. Но усталость брала своё, вскоре Максим перестала следить за каждым словом отца и прикрыла глазки. Рихард отложил книгу и, ласково улыбаясь, погладил её по головке. -Всем детям давно пора спать. -Ага, — сонно протянула Максим. В комнату зашла Кира. -Всё готово ко сну, сегодня спим на первом этаже, чтобы папа мог отдохнуть после такого большого отсутствия. Максим нехотя встала. -Пап, я очень скучала. — Солнышко, — Рихард прижал к себе маленькое, трепещущее теплом, тело. -Зайчик, пойдём, пусть папа ложится спать. Кира взяла сестру за ручку, и они вышли. -Спокойной ночи, пап. -Спокойной ночи и приятных снов, мои хорошие. Кира знала, какие искры сейчас полетят. Они не виделись слишком долго. Главное, чтобы хоть Максим не разбудили. Максим улеглась в кровать. Кира укрыла её и легла рядом. -Спокойной ночи, моя маленькая. -Спокойной. Максим провалилась в сон. Кира всё ещё лежала и смотрела в потолок. Сон совершенно не шёл. Девушка прислушивалась к тому, что происходило на втором этаже. После того, как дочки ушли, на Цвена накатила задумчивость. Он подошёл к окну и посмотрел куда-то на противоположный конец улицы. Тьма, дома погружённые в неё, стоят, утопая в деревьях. А стоит ли так утопать в чувствах? Тилль придаст снова, он знал это, но хотел хоть минутного счастья, хоть немного почувствовать себя желанным. Желанным для Тилля. Рихард не желал принимать очевидного. Разум рисовал картинки их счастливого будущего, но оно обречено на крах. В комнате стало душно и противно. Собственные мысли душили его, хватали за горло, волновали разум. Чтобы хоть как-то успокоить эту бурю, Цвен открыл окно. Поток свежего прохладного воздуха неторопливо проскользнул по комнате. Также неторопливо, словно ленивая кошка, прошёл по комнате Тилль. Он любовался Рихардом. Длинные ноги, соблазнительная выпуклость ягодиц, сильная широкая спина, шея, которую Линдеманн хотел покрыть поцелуями. Тилль подошёл сзади, руки его легли на талию Цвена, а голова опустилась на плечо. — О чём задумался? — О тебе. У Рихарда по коже пошли мурашки от горячего дыхания, халат приспустился с плеч, и Линдеманн поглаживал его тёплое плечо. — Обо мне? Я польщён. Тилль поцеловал шею Цвена. — Именно о тебе. Линдеманн сильнее прижал любимого к себе. — Иди ко мне, малыш, мы слишком долго пытались розниться. Рихард закрыл глаза. — Я рядом. Тилль мягко и нежно поглаживал любимого по груди, животу, чувствуя подёргивание мускул в ответ. Цвен положил руку сверху на широкую ладонь Тилля. Тот хотел скорее пробраться к желанному телу и раствориться в нём. Рихард ослабил пояс, и халат упал на пол. Линдеманн развернул его к себе. -Ну же, поцелуй меня. Не дожидаясь ответа, Тилль положил руки на шею Цвена и, притянув его поближе, впился в неё, изучая языком. Рихард склонил голову и коснулся губами прохладного, влажноватого после душа, плеча Линдеманна. Им было так хорошо и спокойно вместе. Цвен прошёлся пальцами по пушистой груди Тилля и спустился к низу живота. Линдеманн хрипло выдохнул и оставил на шее любимого багровый засос. Тилль целовал Рихарда, касался влажным горячим языком сосков, стального пресса. — Мм, Тилль! — Цвен сжался. — Что такое? Где больно? — Да нет же, мне очень хорошо! Наливающийся, внушительных размеров, бугорок в трусах говорил красноречивее любых слов. Тилль снял с Цвена оставшееся нижнее бельё и, встав на колени, взял его возбуждённый орган в рот. У Рихарда внутри всё упало, он выгнул спину и совершал движения в такт Тиллю. Член стоял колом. Цвен давно томился без ласк, тело реагировало на каждое движение грубых пальцев и губ, сердце сразу подхватило ритм, на лбу и над губой появились капельки пота. Линдеманн усердно работал ртом. Ахнув, Рихард прижал к себе голову Тилля, продолжая работать бёдрами. Тилля надолго не хватило, он, закашлявшись, выпустил орган изо рта. У него на губах осталась смазка, смешанная со слюной. Цвен поднял любимого и облизнул его губы. Мгновение за мгновением он впивался всё сильнее, чувствуя солоноватый одуряющий вкус. Линдеманн отвечал ему тем же. Сжимая податливую грудь, он упругими нежными движениями растирал пальцами горошинки — соски. Рихард выдыхал в поцелуй и стонал в полную силу. Этой ночью снова открылись все его потаённые уголки разума. А точнее разум затуманился, и остались сумасшедшие инстинкты и пошлые мысли. Цвен хотел, чтобы его просто трахнули, грубо, не давая пошевелиться. Тилль улавливал его мысли. Он стянул с себя всё лишнее и сел на колени прямо на полу. Рихард замялся. — Чего ты ждёшь? — Я вообще-то тобой любуюсь, — попытался отговориться Цвен. На самом деле он думал, что его сейчас порвут. — Шшш, солнышко, опусти, пожалуйста, свою наипрекраснейшую задницу. Рихард подошёл и опустился на колени, затем упёрся руками в пол, щёки его зарделись румянцем. — Не так, моя сучка, выгни свою спинку. Я знаю, ты умеешь. Рихард прогнулся в спине так, что Линдеманн мог увидеть все его прелести. Тилль с минуту просто глядел на любимого и коротко оглаживал его тело, от чего Цвен выгибался ещё сильнее. — Сейчас будет глупый вопрос, но ты подготовился? — Да. Я понял, что ты имел в виду, когда говорил о ночи. Входи уже скорее, иначе я сейчас сам на тебя прыгну! — Хорошо. Тогда другой вопрос. Рихард орал благим матом, правда, у себя в голове. — Нууу что ещё????? — Смазка и французские подарочки. Всё должно быть идеально. Цвен встал сам и подошёл к шкафу. Там он нашёл аптечку и долго копался в ней, выискивая то, что нужно. Наконец миссия была выполнена, и Рихард вернулся к Тиллю. Линдеманн натянул резинку на свой не менее возбуждённый член. Цвен в это время решил закрыть дверь, чтобы не побеспокоить дочерей, а затем вернулся и снова встал на колени, упёршись руками в пол. С механическим щелчком открылась крышечка смазки, Рихард почувствовал бодрящий липкий прохладный холодок в области ануса. Линдеманн растирал смазку и не забывал ласкать Цвена, где вздумается и целовать сочные ягодицы. Рихард почувствовал два пальца неглубоко в себе, от непривычных, забытых ощущений он тихо вскрикнул. Тилль растягивал изнутри и добавлял пальцы, ловко орудуя и доводя каждым медленным толчком до эйфории Цвена. — Аааахх, ну не медли, входи же скорее! — Рихард каждый раз прогибал спину и без стыда громко стонал. Линдеманн резким движением сменил пальцы на кое-что заметно отличающееся размером и молниеносно задвигался. Цвен вскрикивал и закрывал глаза с каждым новым толчком. Казалось, что небольшая часть плоти не могла проникать так глубоко, что вместе с разгорячённым телом волновалась сама душа. А проникал Тилль действительно глубоко, раз за разом задевая простату. В очередной раз он проник в Рихарда и на секунду замер в блаженстве. Потом сделал пару мощных ловких движений и со всей своей необузданной силой шлёпнул по заднице разомлевшего Цвена. Тот оживился, а на плоти его остался большой красный след от руки. Каждый страстный жаркий толчок отзывался в нём радостным удовольствием. Было больно, ведь Рихард уже долгое время не практиковал такого. Но блаженство брало верх. С каждой секундой похоть и злостная агрессия прорывались. Линдеманн обхватил Цвена и прижался совсем тесно. -Тилль, ты так глубоко! Сделай это сильнее! -Я, — начал Рихард, как вдруг Тилль проник в него с новой силой, -Люблю… — Цвен весь сжался и содрогнулся -Давай, скажи громче, — Тилль вбился жёстче, заставляя Рихарда стонать, он склонился и прикусил мочку его уха. Тебяяяяяяяя — выдохнул со стонами Цвен и бурно излился. Тилль заткнул ему рот рукой и продолжил быстрые резкие и чёткие движения, от которых Рихард весь извивался и прогибался. Линдеманн почувствовал, что кончает, а Цвен почувствовал, как неаккуратные грубые пальцы впиваются в его бока. Он ощущал, как любимый дрогнул. Из Тилля вышла вся его агрессивно — сексуальная энергия. Они сидели так ещё несколько минут. Тело к телу. Обнажённые сердца бились в унисон. Линдеманн вышел из Рихарда и снял использованную резинку. Цвен сидел с опущенной головой и переваривал произошедшее. Слишком много эмоций. Он истощён. Но счастлив. Во взгляде его холодных серых глаз читались смешанные чувства. — Тебе ведь хорошо со мной, Тилль? — Что за вопросы, малыш, конечно. Линдеманн сел рядом и неловко обнял любимого как мог. Рихард положил голову на плечо Тиллю. Мгновения шли, усталость брала своё. Цвен стал засыпать. — Шолле, — шепнул Тилль, — пошли на кровать. Цвен неуверенно, пошатываясь, встал и буквально схватился за руку Линдеманна. Его ноги тряслись. Тилль вовремя подхватил любимого на руки и бережно уложил на кровать. Накрыл своё сокровище одеялом и лёг рядом. Ленивая усталость скапливалась внизу живота и растекалась по телу. Линдеманн закрыл глаза и уснул, обнимая любимого. Сквозь сон он услышал странное мяуканье и проснулся. Рихард лежал на самом краю кровати, запутавшись в одеяле, метался и не то стонал, не то пищал. Лицо его исказилось, а по цвету напоминало мел. Тилль не на шутку испугался. Он приподнялся на локтях и попытался мягко разбудить Цвена. Тот очнулся, глядя вокруг себя испуганно. — Что случилось? Ты, кажется, всхлипывал во сне. Линдеманн расправил одеяло и погладил по щеке любимого. — Кошмар… Было очень холодно и жутко. Мне холодно. Рихард неуверенно подвинулся ближе к тёплому и уютному Тиллю. — Двигайся ещё ближе и грейся. Их лица были в паре миллиметров друг от друга. Спокойное сонное дыхание Линдеманна встретилось с взволнованным угрюмым дыханием Цвена. — Ну что ты, что бояться? Сон ничего общего с реальностью не имеет. Спи. Для закрепления своих слов Тилль погладил Рихарда по спине и прошёлся тёплой рукой между ног. Цвен оказался зажат в объятиях и почувствовал обжигающее дыхание в области шеи. — Ну, тепло тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? — Совсем что ли? Какая я тебе девица? — возмутился Цвен. — Красивая. Рихард легонько стукнул нагло хихикающего Тилля по лбу, а потом обнял и поцеловал в шею. Линдеманн осёкся и перестал смеяться, наблюдая, что будет дальше. Цвен сел прямо на Тилля, бесстыдно оголяя для него своё тело. Тилль молчал. Но Рихард отлично знал все сладкие места любимого. Он наклонился к высоко вздымающейся груди и потянул губами за сосок. Тилль протяжно застонал. — Ай, ах, что ты делаешь, сладкий! — на Линдеманна мгновенно накатила волна возбуждения и похоти. Он схватил любимого за руки и прижал к себе. Страх Цвена улетучился, его тело было не против плотских утех. — Я хочу, чтобы ты меня успокоил, как умеешь. — И больше не боишься? — С тобой мне нечего бояться. Но теперь хочется другого тепла. Твоего. Желательно внутри. Тилль вальяжно улыбнулся и одним резким движением преодолел то жалкое расстояние, что осталось между их телами. Рихард вскрикнул. — Вот так? — Даааааа! — Тише, тише, дочек разбудишь. Они снова танцевали свой медленный танец. Слияние их тел заставляло иногда прерываться на поцелуи и незначительные ласки. Эта комната была полна тихих стонов, свистящих шлепков и, конечно, запахом двух возбуждённых мужчин. Луна подсвечивала два бушующих океана и давала энергию. Два тела, два сильных и упругих тела сливались в одно. Им было так хорошо вместе в одной постели. Рихард дарил Тиллю те эмоции, что он боялся показывать, а Тилль в свою очередь учился ласкам и нежности у Рихарда. Несколько жарких часов прошли как одна минута. Страсть закипела и излилась наружу. Линдеманн тихо выдохнул. Цвен жался к его плечу, чувствуя, как что-то горячее распаляет его изнутри и кончил сам. Тилль чуть — чуть сдвинулся и расположил голову Рихарда у себя на груди. — Мы совсем запачканы, да и постель тоже, чёрт. — Слушай, — зевнул Цвен, — давай уже спать. Из-за обильного потоотделения было холодно. Все ощущения смешались. Изнутри шёл жар, а снаружи было холодно. Тилль нашарил в темноте одеяло и укрыл Рихарда, а потом укрылся сам. На часах было 4 часа утра. Цвен устроился на любимом и уснул, а Линдеманн уснул в позе скрюченного, сто раз поломанного лотоса, конечно, но было хорошо. А это главное. Утро. Максим и Кира решили погулять в парке, так как был выходной. Рихард открыл глаза. В комнату проникал сонный лучик света, игравший в озорные догонялки на обоях, люстре. Снова было холодно. Неудивительно, ведь на нём нет одежды. Тилля не было рядом. Цвен встал и укутался в простынь, всё равно в душ идти. Босые ноги шлёпали по ступенькам. Тилль сидел за столом и пил кофе. По всему его телу видно было, что он напряжён и чем-то расстроен: лицо напряжено, руки плотно сжаты в кулаки, корпус натянут как струна. Рихард шагнул к любимому и обнял за плечи. -Доброе утро, хочешь эклеры? Они где-то здесь были, — Рихард копался в корзинке для сладостей, — ты чего так рано? — Доброе, правда, для кого как. Цвен встревожился. — Что случилось? — У меня к тебе серьёзный разговор, — Тилль подлил себе кофе, — сядь.