Дом

— Серебристый? — спрашивает Чонгук, передавая секретарю подписанные бумаги. Он принимается за следующую стопку, поднимая на секунду голову, чтобы взглянуть на своего мужа, который сидит на кухонном столике, разбирая собственный завал бумаг. Тэхён давно развалился так, что сейчас держит ноги на табуретке, оголился до одних брюк и шумно перекатывает на языке леденец. Из-за голого торса каждый глоток слюны можно наблюдать по поднимающемуся кадыку, оттуда к груди и дрожи на животе. В таком расслабленном состоянии он выглядит так… по-домашнему, по-особенному, по-другому. Омега долго наблюдает за ним, сканируя внимательным взглядом всё тело, мысленно фотографируя сдерживающегося от курения альфу. Чой рядом хлопает глазами, переводя глаза с начальника на мистера Кима, поджимая губы. — Я спрашиваю, — Чонгук повышает тон, — серебристый? — А я думаю и представляю, — возникает альфа, закатывая глаза. Тэхён переводит на него взгляд. Омега поправляет очки, возвращаясь к бумагам, делая вид, что не он секундами ранее облизал его взором с головы до пят. — Неудобный цвет. Почти белый. Если затмишь жениха, нас не то что не пустят в дом Минов, но и во все отели их обидчивого семейства, — на этом он смеётся. — Тогда чёрный? Простой, солидный, традиционный. — Похоже на траур, — Тэхён поднимает голову, смотря в потолок, будто представляет Чонгука и себя в чёрном костюме. — Честно говоря, мы хороним свободу, богатство и наследство Мин Юнги в тисках обычного флориста, так что я буду в теме, — Чонгук в своём репертуаре. — Они не оценят твоё сочувствие, — альфа улыбается, опуская взгляд к бумагам. — Ладно, — омега снимает очки, откидываясь на спинку кресла. Чой тоже отвлекается от сортировки подписанных и просмотренных бумаг. В это время в гостиную заходит Фриц с подносом очередных чашек кофе. Деловым хозяевам в этом доме не помешает, раз они собираются сидеть так до полуночи. — Золотой, — продолжает Чонгук. — Вульгарно, — прилетает от Тэхёна. Он кивает Фрицу, когда тот смотрит в его сторону, будто спрашивая, вам налить и леденцы. — Жёлтый? — Чонгук берёт чашку, добавляя кубики сахара. — Ярко. Разве ты рад их свадьбе? — муж хрустит леденцом. — Отнюдь. Тогда нежно-голубой? — Но и не думаю, что настолько сильно тронут. — Ты не помогаешь мне, — Чонгук закатывает глаза. — Вам к лицу серый цвет, — говорит Чой, втискиваясь в разговор. — Спасибо, — омега благодарно улыбается. — Хоть кто-то в этом доме, отказывая, предлагает варианты, — нарочно говорит громко. — Не думаю, что господин хотел так выразиться, — начинает Фриц защиту, откланиваясь с подносом к Тэхёну. Ким выпрямляется, поворачивая голову к Чонгуку. Он потом вообще встаёт с места, уже шепча «нет» на предложение кофе, направившись прямиком к своему омеге. Тот нарочно не поднимает взгляд, делая вид, что очень сильно важны бумаги. Конечно, документы интересуют в последнюю очередь, когда его альфа перед ним с оголённым торсом в одних брюках и с осколками леденца на губах. — Я никак не привыкну к тому, что ты в последнее время так нуждаешься в моём мнении касательно даже цвета костюма на свадьбу своего врага детства, — Тэхён вздыхает, наклоняясь к Чонгуку, чтобы поцеловать. И что бы омега там ни думал, он поднимает голову, чтобы урвать короткий поцелуй с вгрызающимся в нёбо вкусом ананасового леденца, улыбаясь. Мигом забывает о том, что хотел сейчас устроить битву мнений, ведь Тэхён послушно выдаёт шёпотом в губы: — Мечтаю увидеть тебя в нежном розовом цвете. — Обойдёшься, — прилетает от Чонгука сразу. На заре отпуск мужей Ким. Они оба должны были взять хотя бы неделю на отдых, чтобы съездить на свадьбу друга детства Чонгука — Мин Юнги (легенда гласит, что они — друзья; на самом деле, они — враги). И омега уже который день не может не язвить, потому что его в прошлом солидный и обскакивающий по наследству друг-аристократ не пошёл по его стопам, заключая брачный договор раньше согласия на брак. Мин Юнги решил выйти замуж по любви. Да. Вышел замуж за обычного флориста, который работал у них дома садовником. «История, достойная слезливых романов», — говорит омега Тэхёну, получив приглашение с букетом цветов. Мины приглашают гостей в загородный домик. Они хотят заключить брак под свидетельством природы, в окружении деревьев, где «теперь вы — супруги» нашепчет ветер среди листвы. Программа свадьбы обещает быть насыщенной. И так как вещей у пары Ким просто навалом из-за любви Тэхёна к переодеваниям — выбор на такую программу мероприятий тоже обширный. В последнее время Чонгук действительно часто прислушивается к советам мужа касательно того, что сам надевает. Ему хочется получать даже в обычном халате больше взглядов на себе, больше комплиментов, больше внимания. Сказать об этом прямо? Нет, конечно. Попытаться намекать на нужду в такого рода вещах частыми вопросами, чтобы истина до альфы дошла только через недели три или четыре? Да, это по-чонгуковски. Скрытно и аккуратно. — Мне интересно, как они всё успеют за один день? — спрашивает Тэхён, задумчиво сводя брови на переносице. Они провожают Чоя до двери, желая удачно доехать до дома. — Обычно после приёма все расходятся. — У тебя сложилось такое мнение, потому что все обычные свадьбы подобного типа, — Чонгук вздыхает. — К тому же мы входим в число близких людей для Юнги-щи, а таким — отдельная программа. — Мы будто всё ещё в девятнадцатом веке Англии, — Тэхён смеётся, обнимая омегу, прежде чем тот опять юркнет в свою комнату. Чонгук не сопротивляется, расслабляясь в его руках. Он поднимает голову, позволяя поцеловать себя в шею. — Ещё скажи, что у него камердинер и лакей. — Больше скажу — они у меня были в детстве, — Чонгук улыбается, когда Тэхён легонько кусает. — Я не удивлён, так как Фриц всё ещё с нами. — До завтра, господин Тэхён, господин Чонгук, — дворецкий кланяется им, прежде чем направиться в прихожую. — До завтра! — кричит вслед омега. Он шумно выдыхает, накрывая пальцами руку Тэхёна на своей талии. — Всё не так страшно, учитывая то, что выходит Юнги-щи не за какого-нибудь альфу с огромным состоянием, — Чонгук мычит, когда Тэхён поцелуями спускается к предплечью. — Хотя… любовь ли это? Или очередная попытка сказать миру «нет, я могу по-другому»? — Вот и увидим, — шепчет Тэхён, отрываясь от поцелуев только чтобы развернуть омегу к себе, глубоко целуя в губы, тут же толкаясь в них языком. Чонгук открывается ему, довольно промычав. Альфа отстраняется на секунду, чтобы спросить:  — У тебя? У меня? — В состоянии после секса поменять постельное бельё, закинуть в стирку грязное, подготовить сушилку и пропылесосить от волос пол? — у омеги только такие правила при входе в его территорию. — Понял, — Тэхён не жалуется, открывая дверь в свою комнату, увлекая мужа за собой. Сегодня не среда. И не суббота. Сегодня хаотичная пятница. Вечер до выходных. Сегодня по расписанию секса нет, но… но они единогласно решили, что втиснется. Отказаться от парочки часов за чтением перед сном ради объятий друг друга. Что может быть лучше? Пока тема самого расписания не поднимается — волноваться не о чем. И Тэхён чувствует по молчанию Чонгука, что в их строгом режиме действительно уже давно произошли кардинальные изменения. Хотя бы то, что они чаще сейчас ужинают дома, проводят рабочие часы вместе, могут смотреть что-то за завтраком вместе, вразброс занимаются сексом. Делают всё, не смотря в календарик. Периодически телефон Чонгука разрывается в напоминаниях в вечера среды и субботы. Однако омега всё чаще не обращает на них внимания. А готовиться к сексу для него уже не так выматывающе, он меньше жалуется на судьбу «нижнего» положения его омежьей сущности, когда находится в ванной. Чонгук выходит вообще без ничего, голым, поднимая руки. — Только посмотри, как я стараюсь для того, чтобы у нас не развились венерические заболевания или инфекции, — он улыбается, готовясь делать реверанс. — Боже, ты просто невыносим, — Тэхён смеётся, вставая с кровати, чтобы обнять его. — В хорошем и плохом смысле, — шепчет уже в ухо, обнимая за талию. Он опускает пальцы к ягодицам, ныряя ими между половинками. Чонгук шумно выдыхает в шею, поднимая руки, чтобы обнять его. Затем он отстраняется, толкая альфу на кровать. Омега седлает его бёдра, поднимая брови на вопросительный взгляд. — Нет, — чеканит он. — Настроение не для минета. — Даже если я тебе? — Тэхён хлопает глазами. Чонгук опять поднимает брови, но уже выше. Он внимательно смотрит на своего мужа, сканируя выражение его лица, запоминая всё в мельчайших подробностях: вплоть до противной усмешки. — Другое дело, — добавляет омега тише, надувая губы. — Что ж, предлагаю насладиться перед поездкой. — Никогда не хотел на природе? — Тэхён смеётся. Он добавляет ещё два пальца. Чонгук стонет, качая головой. — Хотя бы один комар на мне во время процесса — развод. — Ты невероятно жесток, — альфа хихикает, целуя в шею. К счастью, природа весной, только просыпающаяся от зимней спячки, не изобилует насекомыми. Судя по тому, что цветы ещё только расцветают, как и почки распускаются — время года выбрали идеальное. Чонгук сидит в салоне машины, ожидая, когда закончится ухабистая дорога. Внедорожник Тэхёна пытается ездить мягко, но получается… сносно получается. Омега подпрыгивает несколько раз, держась за ремень безопасности. Один раз ему здорово прилетает ручкой, которая находится над дверцей машины. Альфа с таким незнакомым ему «ой» от Чонгука сразу поворачивает к нему голову, протянув руку, накрывая больное место ладонью. — Держи руль, а не меня, — бурчит Чонгук, но руку не отталкивает, даже вцепившись в неё. — Всё нормально. Я и так могу, — Тэхён держит ладонь на больном месте до более ровной дороги. Загородный домик оказывается маленьким коттеджем. Вокруг выстроились три машины и грузовик. Тэхён улыбается, наблюдая за обстановкой предстоящей свадьбы, пока Чонгук секунду сидит с разинутым ртом, после шока спрашивая (ожидаемо): — Мы не ошиблись адресом? Принципы аристократа Юнги-щи отметаются сразу, что бы там ни было в пункте о богатствах и благах сливок общества. Сейчас этот омега в обычной белой футболке, в целлофановых перчатках, измазанных в смеси кимчи, выходит к ним, свежо улыбаясь и приветствуя в будущей обители. Тэхён, привыкший к тому, что иногда нужно принимать границы этой жизни, радостно приветствует, пожимая вспотевшую руку Юнги. Тот снимает перчатку, прежде чем поздороваться с альфой. Чонгук рядом с мужем выглядит полностью шокированным. В его взгляде так и читается «он предлагает мне тут переночевать? чёрта с два!» — Как дорога? — Юнги улыбается. — Хоро… — Тэхён начинает вежливо. — Ужасная дорога, — Чонгук его перебивает, выдыхая. — Отшиб всё, что можно. Если я не рожу после такой встряски, потребую от тебя компенсации морального ущерба до пенсии. — Жалоба в твоём репертуаре, — у Мина, видимо, тоже иммунитет на резкого омегу. — Проходите, — приглашает в дом. — Чувствуйте себя как дома, — он звучит саркастически. И специально смотрит на Чонгука, который после этой фразы вставляет незамедлительно: — Мой дом — это бесчисленное количество комнат и шестьдесят квадратных метров на одного меня. Я не почувствую себя как дома. — Ты совсем не меняешься, — Юнги смеётся, заходя внутрь. В коттедже, помимо них, ещё три альфы и Намджун. Свадьба с грандиозной вечеринки медленно сужается до дружеской посиделки. Тэхён рассматривает незнакомые лица, не находя в них каких-то солидных личностей. Видимо, они все друзья обычного флориста Намджуна, а из друзей Юнги… Чонгук. Чонгук, который на протягивание руки одного альфы, очень странно хмурится, бесстыдно заявляя: «пожму потом, спасибо за предложение». Дом Юнги и Намджуна отличается от дома Чонгука и Тэхёна. Здесь каждый вкладывает в общее веселье усилие, разделяя какую-то задачу, берёт на себя много вещей вроде готовки или стирки. В доме Кимов этим занимается Фриц. У пары достаточно хлопот и на работе, чтобы тратить время и нервы на домашние дела. Поэтому и омега, и альфа сталкиваются с проблемой того, что не очень-то умеют… быть в обществе тех, кто полагается больше на себя в своём существовании в плане... ручного труда, а не умственного. И если Тэхён с радостью учится у Намджуна как размахивать топором и раскалывать дрова, Чонгук не может радоваться тому, что при натягивании на шпажки мяса, у него колются пальцы. — Ай, — в очередной раз он ранится. Однако, когда Юнги протягивает руку, чтобы забрать у него шпажку, омега упрямо не даёт, продолжая занятие, периодически оборачиваясь к окну, откуда Тэхён радостно кричит ему: — Давай в старости станем дровосеками! — Развод! — в ответ выдаёт Чонгук громко, отворачиваясь, закатывая глаза. Но улыбается, представляя, как они обновят брачный договор после, как продлят срок, как вообще его разорвут потом, забыв о фиктивности их отношений. Омегу не может не радовать то, что Тэхён смотрит в их совместное будущее. Да хоть лесниками и дровосеками, главное — вместе. — А говоришь, что моя история — слезливый роман, — Юнги, наблюдая за выражением его лица, качает головой. — Что в моей истории слезливо? То, что я вышел замуж по расчёту? — Чонгук закатывает глаза, меняясь в лице. Он откладывает своё короткое счастье, забивая под сердце, в свой уголочек тайн. — М, — Юнги недолго думает, — то, что ты полюбил его? — Ай! — Чонгук снова колется о кончик шпажки. Друг детства ещё спрашивает о бизнесе, делах, Фрице, родителях. Чонгук, просто рассказывая о том, как богато живёт, как по расписанию занимается сексом, как ужинает в ресторанах, начинает медленно осознавать с каждым «у меня» от Юнги то, что в отношениях и жизни Ким явно чего-то не хватает, потому что обычное от Юнги «а Намджун» звучит как-то иначе, по-другому. Живее, что ли. Его «а Тэхён» чаще всего сухое, ведь между ними всё ещё какие-то границы, нестёртое расписание и стоящий над душой договор их фиктивного брака, а также невысказанное вслух «я люблю тебя». Это всему виной? Возможно. — Ты поступил глупо, — говорит Чонгук, качая головой. Юнги пожимает плечами. — Вряд ли жизнь будет снисходительна к тебе потом, когда однажды захочешь вернуть себе всю роскошь, акции, приёмы, семью. — Я строю свой дом, Чонгук, — омега Мин смеётся. — С Намджуном я построю то, что могу назвать нашей роскошью, акциями во флористическом бизнесе, приёмами на природе и семьёй — нашей с ним семьёй, — он улыбается своему удивлённому другу. — Всё в порядке, если я счастлив. — Если, — Чонгук отворачивается. — Я буду, — обещает сходу Юнги. Не может обещать. Стоит признать, что пойти на брак в никуда, являясь аристократом, — страх и риск. И всё не как в кино: трудностей в жизни очень-очень много. — Но ты говори, если однажды попадёшь в тупик, — Чонгук вздыхает. — К твоему счастью, я не понадеялся на «если» и «а вдруг», поэтому ношу с собой сейчас чёрную карту национального банка в бумажнике. — Пойду украду, — Юнги хихикает, взяв все шпажки, чтобы выйти на улицу к барбекю. «Странное бракосочетание», — думает Чонгук с самого начала. Он готовил тут со всеми еду для «приёма», украшал дом гирляндами, чтобы потом с бокалом вина любоваться светом и думать «зачем мы это делали». Во многом омега, стараясь для общего веселья, начинает находить своему недоумению ответы, ведь чем больше он видит деталей свадьбы Юнги с Намджуном, тем больше он замечает и параллелей со своей жизнью, со своим бракосочетанием. Они с Тэхёном были хорошими партнёрами до их свадьбы, готовились к ней без сильного волнения, даже на алтаре Чонгук не удержался от очередного сарказма. Сейчас, когда он стоит среди дыма барбекю в своём сером костюме, перемешивая в бокале вино, он видит в клянущихся друг другу в любви Намджуне и Юнги что-то… что-то такое, что ему не было доступно, когда он проходил через эту клятву по всем правилам католической церкви. И теперь Чонгук представляет, как было у них, как строится правильно их дом. Намджун наверняка сделал предложение, пока они составляли договор брака. Юнги наверняка чутка расплакался, прежде чем сказать «да», когда они с Тэхёном взвешивали плюсы и минусы их союза. Юнги и Намджун планировали свою жизнь «вместе» и только тогда решили — нам надо стать семьёй, заиметь свой дом. А Чонгук… Чонгуку кажется, что они с Тэхёном только строят свой. И то — не очень-то умело. Однако само наличие факта говорит: Чонгук хочет. Что бы он там ни говорил о серьёзности своего будущего, компании и акций… он банально захотел любви. Раньше-то не хотелось, но сейчас… Ощущение, что с Тэхёном и всего мира будет недостаточно. — Ты очень красивый, — говорит омега шёпотом, когда муж подходит к нему. — Тебе идёт серый больше, чем мне, — он щурится, рассматривая пиджак на Тэхёне. Альфа поднимает брови, удивлённо смотря на него. — А как облегает, — Чонгук проводит ладонью ниже пояса, поднимая голову, чтобы посмотреть в глаза. — Ты начинаешь меня смущать, — Тэхён гладит его по волосам, обнимая. — Редкое явление, — омега щурится. — Трудно тебя смущать. — Разве? — альфа выдыхает. Омега хмурится. Чонгук это замечает лучше него. Пусть не спорит. — Кто против этого брака — пусть встанет, — в шутку говорит один из альф. — Я простою тут до ночи, — Чонгук раскидывает руки в стороны. Юнги показывает ему средний палец, который Намджун тут же скручивает, ахнув. Тэхён смеётся, закрывая рот своему подвыпившему мужу. И наконец-то они обмениваются кольцами, целуются под общее хлопанье и гул. Чонгук хлопает грациозно и медленно. В гомоне неугомонных друзей Намджуна вряд ли что-то бы было слышно. Наверное, омега думал так же. Однако Тэхён отчётливо улавливает в повисшей на секунду тишине тихое, полное чувств и желания: — Хочу так же, — от Чонгука. Альфа поворачивается к своему омеге, поднимая его голову за подбородок. Тот смотрит на него затуманенным взором, щурясь, а потом спрашивая «что?», улыбаясь. Тэхён ему тоже улыбается. — Думаю, я бы не познал ничего из того, что ощущаю сейчас к тебе, если бы всё хоть на секунду было так же правильно, как у них, — говорит Тэхён шёпотом, наклонившись к уху Чонгука. Омега слушает его, затаив дыхание. — Мне нравятся наши отношения сейчас, — он шепчет так, что у Чонгука мурашки по спине и лёгкое покалывание в груди, — мне нравится, потому что для нас это правильно, — Тэхён отстраняется, улыбнувшись ему снова. Аплодируя Юнги и Намджуну, Чонгук ощущает, как начинает хлопать интенсивнее, пока переваривает сказанное мужем. Он одёргивает себя от сказанного, от желания, которое так внезапно поселилось в нём, заставив подумать, что его история в чём-то плоха. Да, они в фиктивном браке, и вроде как иногда, Чонгук вспоминает об этом, его охватывает печаль. Да, они занимались раньше сексом по расписанию, и в нём не было каких-либо чувств. Да, они во многом фальшивили до влюблённости. Однако нет ничего плохого в том, что они могут по шажочкам сейчас начать всё делать для них комфортным по ощущению чувств на данный момент. И чем её, любви, больше — тем Чонгук и Тэхён ближе. В их истории такая динамика правильная. — Итак, подарки, — объявляет один из альф, доставая свёрток из кармана. — Ох, кстати, — Чонгук подаёт голос, — я принёс вам комплекты постельного белья. На каждый день недели. — Я в тебе не сомневался, — Юнги закатывает глаза, пока Намджун хмурится, переводя взгляд на Тэхёна, который смеётся, обнимая рассказывающего о выбранных тканях омегу, целуя в висок. Выходные получились такими расслабленными. В поездке Чонгук и Тэхён не вышли на новый уровень отношений, но, вернувшись домой, они почему-то начали ощущать другой вкус поцелуев, другие прикосновения в объятиях, что-то странное в напряжении между ними, будто несколько картонных стен были разрушены. Тэхён начал ощущать изменения в Чонгуке, который минимизирует границы для них, хочет больше внимания, даёт ему больше, чем нужно, когда покупает вещи, фотографирует в новых образах и уделяет этому огромное количество времени в своём забитом до отвала расписании. Кстати о календариках. — Предлагаю отменить расписание на секс и совместные ужины, — говорит Чонгук. Он знает, что между ними уже и так нет этих условностей, но стоило официально дать волю своему альфе, чтобы не думал «среда или суббота», когда касался его или хотел поцеловать. — Полностью солидарен, — отвечает Тэхён, открывая дверь в его комнату. Он улыбается открывшему рот Чонгуку. — Я знаю. Поменяем бельё, потом пропылесосим пол, я тебя помою, если вытрахаю всю душу. — Выражения, дорогой, — омега цокает языком, но кивает, заходя следом. Тэхён улыбается, снимая с себя футболку, бросая в корзину с грязным бельём. Он смотрит на следящего за ним омегу. Тому не нравится, когда они не в пылу жара, а альфа разбрасывается вещами так, будто дотерпеть до процесса просто невозможно. «Всё возможно», — говорит Чонгук. Тэхён кивает на каждое условие. Он соглашается с его капризами. Не потому что может терпеть и стискивать зубы. То, как проявляются черты его омеги, доставляет удовольствие при наблюдении, вкушении. Тэхён любит его во всех мелочах: когда он раздражает, когда он злит, когда умиляет — всегда. — Точно, чуть не забыл, — Чонгук, прежде чем направиться в ванную комнату, тормозит, меняя траекторию пути на шкаф, открывая. Тэхён наблюдает за ним сначала безучастно, собираясь взобраться на кровать и просидеть так, но Чонгук достаёт из шкафа что-то очень тонкое нежного, розового оттенка. И тут у альфы переклинивает что-то в голове. «Всё возможно», — говорит Чонгук, имея в виду терпение, но Тэхён сейчас готов кинуть ему в ответ несколько аргументов «невозможности». — О, боже, — Тэхён давится воздухом. — Так как ты прям, — Чонгук будто невзначай вспоминает слово, — мечтал, — выговаривает по слогам, — я решил немного тебя порадовать, — и улыбается. — Конечно, делаю я это в угоду себе, чтобы твой гон не расколол меня пополам, так что… — В ванную! Давай! Поспеши! — Тэхён аж поднимает руки, хватаясь пальцами за волосы. Чонгук смеётся, наблюдая за ним, ещё раз покрутив тонким розовым бельём на пальцах, направившись в сторону выхода из комнаты, чтобы взять с сушилки халат для лучшей презентабельности купленной вещи, но омега явно не учёл пристрастий своего альфы и его выдержку. — Ванная не там, Чонгук! Тэхён подбегает к нему, наклоняется, хватая за ноги, чтобы тот ухватился за его спину, а он поднял своего омегу. И сам там помыл, подготовил к сексу, приодел — что угодно. Господи, пусть просто даст Тэхёну показать, насколько сильна его любовь сейчас.