Летящий ястреб, рыжая лиса

Полночи Кэтрин проворочалась в постели, а потом ее сморил тяжелый, беспокойный сон. Перед глазами рябили газетные строчки, и Кэтрин безуспешно силилась их прочесть. Ей грезилось, будто там написано, что Вудвилл согласился изменить маршрут, но буквы разбегались как муравьи, не желая собираться в слова. Кэтрин проснулась, едва забрезжил рассвет – усталая и разбитая. Брайан лежал рядом и пялился в потолок. Увидев, что она открыла глаза, он повернулся к ней и обнял. — Не спится? – спросил он, гладя ее по волосам. — Не-а, — пробормотала она, прижимаясь к его груди. – Как думаешь, будет что-то в утренних газетах? — Надеюсь. Если же нет – пускай этот сукин сын пеняет на себя. Он, конечно, еще может потянуть до вечера, но я бы на его месте не стал испытывать наше терпение. Кэтрин тяжело вздохнула. Было еще очень рано, город только просыпался, и за окном лишь изредка раздавались шаги или цокот копыт. Она закрыла глаза и попыталась заснуть, но тщетно. Мысли, догадки, предположения теснились в голове, не давая покоя. Сердце Брайана тоже взбудоражено колотилось, и Кэтрин поняла, что он волнуется не меньше ее. Настенные часы назойливо отстукивали секунды, которые, казалось, тянулись в два раза дольше обычного. В какой-то момент монотонное тиканье сделалось настолько невыносимым, что Кэтрин зажала уши руками. Нет. Она больше не может лежать, иначе сойдет с ума! Не сговариваясь, они с Брайаном поднялись с кровати и принялись одеваться. — Волнуешься? – спросил он, заметив, что она никак не попадет пуговицей в петлю. — Да, что-то мне не по себе, — призналась она. Он притянул ее к себе. — Ты вся на нервах, Кэт. Прости, что я вообще втянул тебя в это дерьмо. — Никуда ты меня не втягивал, — проворчала она. – Я сама напросилась с тобой, забыл? — Не забыл, – ответил он, поглаживая ее по спине. – Знаешь, я привык быть один, привык рисковать, ни на кого не оглядываясь, но теперь у меня есть ты, и мне следует получше заботиться о тебе. — Давай покончим с этой чертовой дорогой, и у тебя появится такая возможность. Когда в номер, наконец, принесли завтрак, Брайан схватил с подноса «Новости Скалистых Гор», а Кэтрин — «Денвер Трибьюн». С замиранием сердца она пролистала страницы, еще пачкающие пальцы типографской краской. Но увы, ни малейшего упоминания о том, что Вудвилл собирается изменить маршрут, не нашла. С тяжелым вздохом она подняла глаза на Брайана и, поймав его вопросительный взгляд, покачала головой. — Ничего, — сказала она. Злая усмешка мелькнула на его лице. — У меня тоже, – с горечью бросил он. — Ублюдок! Я сейчас же пойду к Байерсу и попрошу устроить мне встречу с Лавлендом, желательно уже сегодня. — День еще не закончился. Может, заметка выйдет в вечерних газетах? — Нет. – Брайан сжал кулаки. — С меня довольно! У него было достаточно времени. Он подошел к вешалке и снял с нее шляпу и жилет. — Ты даже не позавтракаешь? – Кэтрин указала рукой на сервированный стол. — Не могу, Кэт, мне все это уже поперек горла. Оладьи с вишневым джемом выглядели аппетитно, но Кэтрин и самой совершенно не хотелось есть. В последние дни от постоянной тревоги в желудке словно застрял липкий ком. — Можно я с тобой? – спросила Кэтрин. Брайан покачал головой. — Лучше не надо. Одному мне проще незаметно передвигаться по городу. — Но меня уже тошнит от сидения в четырех стенах! — Обещаю, Кэт, это в последний раз. Уже завтра мы отсюда уедем. — Куда? — Куда захочешь. Когда за Брайаном захлопнулась дверь, Кэтрин тяжело опустилась на стул и уронила лицо на руки. Все решится сегодня-завтра, но облегчения это не приносило. Просто не верилось, что такой человек, как Вудвилл, испугается каких-то бумажек и откажется от своих планов. Да он, судя по всему, и не отказался. По крайней мере, в газетах ничего об этом не сказано. Неизвестность пугала больше всего. Хоть бы это уже поскорей закончилось! Отдать эти чертовы бумаги конкуренту Вудвилла и убраться из этого города! Кэтрин налила себе кофе и без особого желания принялась за оладьи. Они с Брайаном обсуждали, куда можно было бы уехать, но толком ничего пока не решили. В любом случае, это будет не Чикаго и не Нью-Йорк. Даже в Денвере с его тридцатью тысячами жителей Кэтрин ощущала себя как в клетке, а что говорить про гигантский человеческий муравейник, где по улицам снуют сотни тысяч «муравьев»? Было бы неплохо построить ферму где-нибудь на Равнинах. Выращивать овощи, разводить лошадей. Или срубить домик в Скалистых Горах и жить охотой на оленей и бобров. Можно было бы даже какое-то время провести в деревне та́куя – Кэтрин ловила себя на мысли, что скучает по этим открытым людям и их незамысловатому быту. Но только не город с его смердящими заводами, грохочущими экипажами и толпами, кишащими на грязных улицах! Бесстыдная роскошь богатых районов и убогая нищета окраин, порождающие злобную зависть у бедных и кичливое самодовольство у богачей. Скученность, теснота – и все пороки усугубляются, заставляя людей вцепляться друг другу в глотки. В дверь постучали, и Кэтрин вздрогнула, выныривая из тягостных размышлений. — Кто там? – спросила она. — Я бы хотел убрать посуду, мэм, — сдавленно ответили из коридора. Она встала и отперла замок. На пороге стоял официант. Кэтрин едва успела отметить про себя его смущенный вид, как его отодвинули в сторону, а из-за его спины показался коренастый мужчина в котелке и клетчатом сюртуке... «Пинкертон!» Кэтрин бросило в жар. Она охнула и попыталась захлопнуть дверь, но было уже поздно. Ее грубо втолкнули в комнату и больно заломили руку за спину, а между лопаток уперся ствол. Следом в номер ворвалось еще двое мужчин с револьверами. Убедившись, что кроме нее здесь никого нет, они встали по обеим сторонам двери, держа оружие наизготовку. — Помогите! – истошно завопила Кэтрин. – Убивают! Грабят! — Заткнись, сука! Коротышка с силой швырнул ее на постель. Кэтрин ударилась солнечным сплетением о железную раму и, попытавшись выпрямиться, с ужасом поняла, что не может сделать вдох. Цепляясь за спинку кровати, она судорожно хватала воздух ртом, но не могла протолкнуть его дальше в грудь. Тело будто забыло, как дышать. Сердце бешено колотилось, по спине струился холодный пот. Легкие загорелись огнем, и Кэтрин в отчаянии подумала, что сейчас задохнется, но тут дыхание восстановилась, и она с надсадным хрипом сделала жадный вдох. Все это продолжалось с десяток секунд, но показалось вечностью. Посмотрев на дверь, Кэтрин увидела, что в коридоре стоит несколько человек, с любопытством заглядывая внутрь. — Что происходит? – поинтересовался усатый мужчина, в котором Кэтрин узнала хозяина пансиона. — Они ворвались ко мне в номер и угрожают оружием! – пролепетала она. Хозяин обратился к чужакам: — Джентльмены, потрудитесь объяснить, по какому праву вы нарушаете покой моих постояльцев? Коротышка повернулся к нему, доставая из кармана бумаги. — Спокойно, мистер, — произнес он. – Я и мои люди – сотрудники агентства Алана Пинкертона, и у нас имеется ордер на арест этой особы. — Позвольте взглянуть. — Пожалуйста. – «Пинкертон» развернул документ. – Вот. Кэтрин О’Доннелл, разыскивается живой или мертвой на территории Вайоминг по подозрению в убийстве помощника шерифа и других преступлениях. Награда 500 долларов». Кэтрин узнала плакат о своем розыске, и у нее от ужаса волосы зашевелились на голове. — Я понятия не имею, о чем вы говорите, – выдавила она осипшим голосом. – Меня зовут Мэри Джонс. Хозяин внимательно посмотрел на плакат, затем на нее. — Фотография не слишком-то похожа, — заметил он. – Юных леди, подходящих под такое описание, полным полно. С чего вы решили, что это она? Люди за его спиной зашептались. — У нас есть свидетель, который подтвердит ее личность, — заявил «пинкертон». – Расступитесь, дамы и господа. Зеваки подвинулись, пропуская кого-то к двери. В следующий момент на пороге появился тщедушный юнец с узким лицом и растрепанными светлыми волосами. Кэтрин взглянула на него, и сердце ухнуло вниз. Это был Алан Миллер — ее единоутробный брат. — Алан? – прошептала она внезапно онемевшими губами. – Что ты здесь делаешь? — Не ожидала, сестренка? – зло усмехнулся он, шагая вперед. – А ты думала, тебе сойдет это с рук? Кэтрин в полном ошеломлении сидела на кровати и смотрела, как он приближается. Казалось, что все это сон, но это была реальность. Глаза Алана недобро щурились, тонкие губы кривились в едкой ухмылке. Он подошел поближе. Кэтрин успела заметить лишь взмах руки, и щеку обожгло оплеухой. — Эй! Полегче, парень! – «Пинкертоны» схватили его под руки и оттащили прочь. — Сука! Гадина! Рыжая тварь! Думаешь, убила отца, и тебе ничего за это не будет? – срываясь на визг, орал братец, пытаясь вырваться из их лап. — Успокойся! — велел ему коротышка. – Она свое получит. Твоя задача – просто подтвердить, что эту женщину зовут Кэтрин О’Доннелл. Это она, так ведь? — Да! Это она! – захлебываясь от злости, выпалил он. – Пристрелите ее! Дайте я сам ее пристрелю! — Уведите его! Пусть остудит голову. – «Пинкертон» махнул рукой в сторону выхода и обратился к зевакам: — Убедились, господа? — Это правда, мисс? – спросил хозяин пансиона, когда Алана увели. – Вас разыскивают за убийство? — Да. Кэтрин закрыла руками лицо и разрыдалась. — Все, дамы и господа, расходитесь, не мешайте работать, — голос коротышки доносился до нее будто сквозь толщу воды. Он говорил что-то еще, но Кэтрин уже не разбирала слов. Слезы безудержно катились по щекам, а от горьких всхлипов разрывалась грудь. Ее подхватили под руки, заставив подняться с кровати, и вывели в коридор. Уже краем уха она услышала: — Краснокожего нигде не видать. — Возьми побольше людей, окружите эту ночлежку так, чтобы муха не пролетела, и ждите. А девку – к мистеру Вудвиллу. Под любопытными взглядами постояльцев и случайных прохожих Кэтрин вывели на улицу и втолкнули в черный экипаж. С обеих сторон на сиденье разместились два «пинкертона», а третий запрыгнул на подножку сзади кабины. Щелкнули вожжи, и карета тронулась в путь. Крепко зажатая между громилами, Кэтрин не могла даже выглянуть в окно. Да ей и не хотелось. Все кончено! Какая разница, куда ее отвезут, к Вудвиллу или в полицейский участок. Впереди в любом случае — смерть. Только бы они не схватили Брайана! А что, если Вудвилл станет ее пытать, чтобы узнать, где бумаги! «Пятая могила слева во втором ряду, если смотреть на север. Сайлас Соул. Бумаги закопаны позади могильного камня, — услужливо всплыло в ее голове. — Зачем Брайан заставил меня это запомнить? Не знаю, что со мной будут делать, вдруг я не выдержу, и все разболтаю!» Немного пошевелившись, Кэтрин почувствовала, как нечто твердое вдавилось в ее бедро. Дерринджер! Он как обычно покоился в кармане юбки. Один патрон! У нее есть один патрон! И она знает, как его использовать. Вудвилл ничего от нее не добьется! Экипаж, скрипя рессорами, тарахтел по мостовой, а сердце билось тяжелыми болезненными толчками. Ребра ныли после удара о кровать, а щека горела от оплеухи. Появление Алана окончательно добило Кэтрин. Убийство Джорджа уже померкло в круговерти последующих событий, но теперь снова вышло на передний план, как кровь выступает из раны, если содрать коросту. Это для нее он — похотливый отчим, который пытался ее изнасиловать, а для Алана – родной отец. Кэтрин не любила ни брата, ни мать, и они платили ей той же монетой. Но ведь это она пришла к ним в дом! Ей нужно было подстраиваться, искать общий язык, ластиться к ним, как щенок. А она вместо этого отгородилась от всех, замкнулась в своем горе, оплакивая погибшего отца. И вот, что из этого получилось! Она думала, что не давала поводов Джорджу к ней приставать, но выходит, все-таки, давала? Значит, надо было сбежать из дома, когда он только начал проявлять к ней интерес, а не доводить до смертоубийства, не разрушать приютившую ее семью. Тревога, страх и угрызения совести смешались воедино, полосуя душу острыми кинжалами-когтями. Кэтрин так трясло, что зубы то и дело начинали отстукивать мелкую дробь. «Пинкертоны» косились на нее, и приходилось напрягать все силы, чтобы держать себя в руках. Наконец экипаж остановился. Один из конвоиров открыл дверцу и спрыгнул на землю, а затем схватил Кэтрин за запястье и выволок наружу так грубо, что она чуть не свалилась на мостовую. Кэтрин оглянулась по сторонам. Слезы набегали на глаза, но она различила витые ограды, ухоженные газоны и роскошные особняки. Значит, ее действительно привезли не в полицейский участок, а прямиком к Вудвиллу. — Чего встала? Пошла! – грубый оклик заставил вздрогнуть. Сопровождающие ее «пинкертоны» походили друг на друга как две капли воды – коричневые костюмы, котелки, бычьи шеи, квадратные челюсти и жиденькие щеточки усов над верхней губой. Единственная разница между ними состояла в том, что один из них был высокий и массивный, как шифоньер, а второй низенький и квадратный, словно комод. Они подхватили ее под руки и повели. Дорожка, клумба, фонтан и дом, похожий на небольшой дворец. Кэтрин вспомнила, как они с Брайаном проезжали здесь в экипаже, чтобы бросить письмо. Наивные дураки! Нужно было предвидеть, что этим все и закончится, что Вудвилл до них доберется, и все пойдет прахом. Через боковую дверь ее завели в особняк и заставили спуститься по лестнице в подвал. — Стой! – велел Комод Шифоньеру, когда тот собирался отпереть одну из дверей. – Сперва нужно ее обыскать. Кто знает, где эта рыжая стерва припрятала пушку. — Хе-хе, я б сказал где, — осклабился Шифоньер. Кэтрин похолодела, услышав эти слова, но не успела и глазом моргнуть, как ее развернули и впечатали носом в стену. Грубые руки бесцеремонно зашарили по телу, похотливо облапывая ягодицы и грудь. Кэтрин не сопротивлялась, только все тело напряглось и одеревенело, а щеки загорелись от унижения и стыда. Сыщики знали свое дело, и через несколько секунд они наткнулись на пистолет. — Что я говорил! – торжествующе произнес Комод, демонстрируя находку своему напарнику. – Эта сучка полна сюрпризов. — Нужно раздеть ее догола, вдруг она что-то заныкала в одной из своих дырок. — Нет, пожалуйста! – умоляюще пролепетала Кэтрин. – У меня больше ничего нет. Правда. — Ты гляди, как мы заговорили! — глумливо протянул Шифоньер. Он резко нагнулся и, задрав юбку, накинул Кэтрин на голову ее подол. Оба дружно гоготали, пока она выпутывалась из складок, судорожно пытаясь вернуть себе благопристойный вид. — Ладно, пойдем уже, — наконец сказал Комод. — Пускай с ней дальше развлекается мистер Вудвилл. Шифоньер распахнул дверь и втолкнул Кэтрин в тесный чулан. Она не успела толком ничего разглядать, как створка захлопнулась, погружая комнатушку в непроглядную черноту, и в замке провернулся ключ. В воздухе витало так много пыли, что в носу засвербело, и Кэтрин чихнула. Раз, другой, третий — до тех пор, пока из глаз ручьями не потекли слезы. Она ощупала стены вокруг себя. Помещение было крохотным – где-то полтора на два ярда, и совершенно пустым. Кэтрин припала ухом к двери, но ничего не услышала. Она подергала ручку, даже пару раз ударила створку плечом... Бесполезно, дверь даже не дрогнула. Ничего не оставалось делать, как сесть на голый пол, подтянуть колени к груди и покорно ждать своей участи. Кэтрин не знала, сколько она так просидела, бесконечно гоняя по кругу невеселые мысли. Она пыталась отвлечься, заставить себя думать о чем-то другом – считать до тысячи, воскрешать в памяти перипетии прочитанного романа, даже молиться – но тревога так и продолжала сжимать сердце ледяными тисками, а воображение в красках рисовало способы, какими Вудвилл будет выбивать из нее информацию. А вишенка на торте — виселица, которая, несомненно, ждет впереди. Но еще больше, чем за себя, Кэтрин волновалась за Брайана. Где он? Что с ним? Его поймали? А может, он уже мертв? Вопросы без ответов кружились в голове как стая назойливых мух. Хоть бы он успел передать документы этому Лавленду, чтобы мерзавец Вудвилл поплатился за свои грехи! Кэтрин до боли стиснула кулаки. Что бы Вудвилл с ней ни делал, нужно держаться до последнего, чтобы дать Брайану... если он еще на свободе... больше времени для маневра. Его дело, его борьба не должны потерпеть неудачу из-за ее слабости! Снаружи раздались шаги. Сердце зашлось в неистовом ритме, подмышки вспотели. Кэтрин вскочила на ноги и в панике вжалась в стену. «Это за мной! За мной!» — грохотом отдавалось в висках. И действительно, в замке заскрежетал ключ, и дверь распахнулась, впуская в каморку свет. На пороге стоял Шифоньер. — Идем, цыпочка, босс хочет с тобой потолковать, — пробасил он, хватая ее за предплечье. Ноги подкосились от страха, и Кэтрин едва не растянулась на полу. — Ты пьяная, что ли? – буркнул здоровяк, не дав ей упасть. Он выволок ее в коридор и, заломив ей руку за спину, заставил подняться по ступеням. Они оказались в просторном холле. Кэтрин на миг застыла, ослепленная ярким светом, который лился из высоких окон, сверкал на позолоте мраморных колонн, переливался в хрустальных люстрах и отражался в начищенном до блеска паркете. Среди этого великолепного убранства, она еще острее ощутила свою беспомощность и ничтожность. На второй этаж вела широкая лестница, устланная вишневым ковром. Конвоир подтолкнул Кэтрин к ступенькам. — Вперед! Что встала как вкопанная! Пройдя по коридору, на стенах которого картин висело больше, чем в картинной галерее, Кэтрин и ее соглядатай оказались перед высокими дверями, украшенными затейливой резьбой. Здоровяк нерешительно постучался. — Войдите! – послышался властный голос, и внутренности скрутило от страха.