Нечто внутри

Завтрак прошёл неожиданно быстро и я, опущенная в омут глубокой задумчивости, резко выскочила из-за стола, опрометью вылетая из столовой и опережая остальных. Беспокойные размышления тяжёлым грузом ложились на голову, заставляя её трещать по швам от давящей боли. Стоит ли мне попробовать пробраться в комнату Камило? Там наверняка найдутся ответы на все мои вопросы. А если нет? Ну, об этом буду думать после. Прошмыгнув на второй этаж, я пригнулась, пытаясь как можно бесшумнее и незаметнее подкрасться к сверкающей янтарным золотом двери. Взявшись за металлическую ручку, я резко дёрнула её на себя. Заперто. – Касита, открой дверь, – прошептала я, лихорадочно оглядываясь по сторонам. И вдруг кафельная плитка под ногами яростно завибрировала и начала стремительно отъезжать в сторону, утягивая меня за собой. – Э-эй! Касита! – пытаясь удержать шаткое равновесие, я замахала руками, – Что происходит? – А ты попробуй в следующий раз не лезть без приглашения в чужую обитель, – послышался громкий щелчок и в тот же миг пол застыл, замирая в нескольких метрах от заветной двери. Бросив недружелюбный взгляд в сторону слащавого голоса, я недовольно нахмурилась, выпрямляясь. Недалеко от меня оперевшись спиной о каменный столб на парапете лениво расселся лже-Камило. Он, надменно задрав голову и ритмично постукивая пальцами по доске, изучающе глядел на меня. – Что с Каситой? – настороженно проведя ладонью по стене, я ощутила мелкую тряску, исходившую от дома. – Ты разве до сих пор не поняла? – притворщик зловредно усмехнулся, плавно стекая с перил. Картинно раскинув руки в стороны, он легко покружился на месте. Чарующе-бархатные края пончо - точно кровавый вихрь - взмывали вверх, – Всё здесь – моя сцена! Вы – мои беспомощные куклы! А главной кульминацией этого фарса станет завтрашняя свадьба. Вот зрелище-то будет! От его раскатистого демонического смеха я невольно вздрогнула, зажмурилась, но тут же взяла себя в руки, судорожно встряхнув головой. Завтрашнее торжество под угрозой. Камило пропал. А подлый притворщик затеял совершенно невесёлую игру. Получится ли победить, играя по его правилам? Не попробуешь– не узнаешь. – Касита не твоя игровая площадка, на которой ты можешь творить, что вздумается, – дерзко бросила я, – Где бы Камило ни был, я найду его. – Рискни, – клыкастый оскал и пылающие багровым безумием глаза стали ответом на мой вызов,– Всё равно он не захочет возвращаться в такую отвратную семейку. Нервно сглотнув встрявший посреди горла ком страха, я развернулась в противоположную притворщику сторону, спешным шагом спускаясь по лестнице. Раз он так яро охраняет своё логово, то, значит, смысл попасть туда есть. А я знала, что существует другой способ пролезть в эту злосчастную комнату. *** Внешняя стена дома сверху донизу обросла крепкими лианами, которые длинными толстыми канатами сползали к земле. Если осторожно забраться по ним, то я точно смогу просочиться в логово лицедея через окно. Так я думала, пока не сорвалась вниз, падая прямо в какой-то большой колючий куст. Всё. Больше никогда не прикоснусь к лианам. Ни за что. Жалобно застонав, я потёрла занывшую от боли поясницу, на которую пришёлся самый жёсткий удар. Мне так не везёт в последнее время... Внезапно вдали послышались торопливые шаги и приглушённые голоса, с каждой секундой становясь всё чётче, различимее и внятнее. Завидев на горизонте размытые силуэты Долорес и Камило, я встрепенулась, зарылась в кустарник глубже и, скрывшись за его раскидистой кроной, затаила дыхание. – Ну и зачем мы сюда поплелись? – раздражённо процедил притворщик, – Что тебе надо? – Я всё слышала, – взволнованно затрепетала Долорес, – И то, что ты сказал вчера ночью Мирабель. И то, как ругался с дядей Бруно вечером… Неосторожно повернув голову, я случайно задела кудрями сухой сучок. Раздался едва слышимый треск сломавшейся ветки. Моё сердце с глухим стуком ухнуло в пятки, когда краем глаз я заметила, как оживилась кузина, обращая опасливый взгляд в сторону странного шума. Она меня услышала… Но Долорес лишь слегка пожала плечами, незаметно для лже-Камило придвигаясь ближе к кустарнику и осторожно загораживая его длинным подолом платья. Видимо, чтобы не выдать моё присутствие. – Мы с дядей вовсе не ругались. У нас произошло маленькое… недопонимание, – снисходительно произнёс притворщик, жадно поедая Долорес цепким, неприязненным взором хищно сощуренных глаз, – А насчёт Миры… это тебя не касается. – Почему это «не касается»? – кузина робко наклонила голову набок, неуверенно забормотав, – Не хочу, чтобы вы ссорились. Мирабель ведь всегда внимательно меня слушала… и, кстати, о Бруно, ты что-то забрал у него, так? Что-то, что кинул в реку… я точно слышала всплеск воды. Я нахмурилась, сосредоточилась, напряглась. Неужели… эти слова адресованы мне? «Что-то, что выбросил в реку»… Он забрал у Бруно видение. Наверняка его-то притворщик и выбросил! Хотя… мне-то, какое до этого дело? Я уже видела то зеркало. И знаю, что оно показало. Проку от этого нет. – Сестрица, не задавай глупые вопросы. Тебя посчитают странной, – небрежным тоном проронил лже-Камило и, скользнув вперёд, приблизился к Долорес вплотную, – Или даже сбрендившей. Больной на голову чудачкой. Сумасшедшей… а может, ты уже слетела с катушек, не думаешь? – Ты… ты ведь не мой брат, так? – вдруг выпалила она. – Верно подметила, – язвительно усмехаясь, лицедей вытянул руку вперёд. Резким, злым движением он сорвал с волос Долорес завязанную в красный бант ленту, позволяя её непослушным кудрям разлететься в стороны. Она отпрянула назад, – Я его часть. Та часть, что ужасно сильно злиться на сестрицу… – З-за что? – пропищала кузина, предательски заикаясь. Её беспомощный, зашуганный вид забавлял притворщика – это было видно по не сползавшей с губ зловещей ухмылки. Вальяжным жестом отбросив ленту к подножью моего укрытия, лже-Камило вновь подскочил к Долорес, возвысившись над ней точно волна огромного красного цунами. – Ты ведь слышала, как Камило шептал по ночам свои страхи, стоя перед волшебными зеркалами? Слышала, как он разбивал о них кулаки? А слышала ли ты угнетающий шепот тысяч масок, которые пожирали его? – горящий презрением, притворщик свирепо впился ногтями в плечи содрогнувшейся Долорес, – Может, ты знаешь, как сильно он ненавидел свой дар? Почему ты не обращала на его боль внимания? Откуда такое безразличие, а? Я нахмурилась, поёжилась. Это так странно. Я и подумать не могла о том, что Камило может ненавидеть свой дар. Даже не верится. Превращения ведь приносили ему и окружающим столько радости. Разве не так? – Я хотела дать ему больше времени, – беспокойно защебетала Долорес, пытаясь вырваться из крепкой хватки, – Я тоже не рада своему дару. Но… спустя время… привыкла ведь... я не думала, что ему может быть настолько плохо! – Всё про себя, да про себя. Эгоистка, – притворщик, криво осклабившись, наклонился к самому её уху, что-то тихо прошептав. Я не расслышала, что он сказал, но после этой фразы кузина резко схватилась за голову, оседая на землю и падая на колени. – Прости… прости, Камило… братишка, – проскулила она. Что же он сказал ей? – Извинения не помогут, – с отвращением выплюнул притворщик, царственно упирая руки в бока и продолжая свысока наблюдать за страданиями Долорес, – Сейчас Камило жив, но это может измениться, если ты расскажешь о том, что слышала, к примеру… Мирабель. Поняла? Долорес подняла на него испуганный взгляд и энергично закивала в ответ, скрючиваясь, сутулясь. – Замечательно! – лицедей звонко хлопнул в ладони и, самодовольно улыбнувшись, развернулся, удаляясь вдаль, – Готовься к свадьбе, сестрица! Как-то резко стало дурно, будто скрывшаяся за углом фигура, похитившая из наших сердец покой, оставила после себя такой погром, какой однажды учинишь и уже никогда не исправишь. Я медленно вылезла из-за куста. Долорес посмотрела на меня забито, затравленно. Её глаза блестели от нагрянувших слёз. – Ты… услышала меня, правда? – с надеждой в трясущемся голосе промолвила она. – Да, – только и смогла ответить я, борясь с бешеным сердцебиением. И не важно, что, скорее всего, эта информация бесполезна. Или я ошибаюсь? Подхватив с земли бордовую, зло смятую ленту, я подошла к Долорес. Присев сзади кузины, я бережно обхватила её волосы. – Что он сказал тебе? – невзначай спрашиваю я, завязывая привычный бант. – Спасибо… – тихо, едва слышно слетело с её губ, – Мира, я больше ничего не смею сказать тебе. Прости. Она обернулась ко мне и, показательно закрыв рот на невидимый замок, отрицательно покачала головой, прикрыв глаза. Долорес боится за брата. Ну, а что, если этот притворщик и правда что-то ему сделает? Однако моя душа ликовала. Камило жив! Хоть какая-то хорошая новость. Кивнув кузине, я поднялась на ноги, помогая встать и ей. Она благодарно засияла и ушла, растворяясь за поворотом. А я направилась к реке.