Это худший момент в жизни Кастиэля.
Он знал, что этот день настанет.
Он знал все это время. Возможно, с самых первых секунд.
Но это не делает боль менее реальной.
Совсем наоборот, по какой-то причине от этого становится только хуже. Он недоумевает, почему ему так больно, — в конце концов, у него было достаточно времени чтобы подготовиться и «смириться с этим», — однако огромная сила, затаившаяся где-то глубоко, казалось не подавляемой.
Он чувствует себя слабым и жалким, в точности как два месяца назад, когда Джон и Мэри Винчестер объявили о своем будущем переезде, естественно забирая с собой двух своих сыновей.
Тогда Кастиэля это нисколько не удивило. Всего годом ранее, вскоре после переезда в небольшой дом рядом с семьей Кастиэля, Дин Винчестер появился на пороге новых соседей с гордой улыбкой и небрежным: «Моя мама служит в военно-воздушных силах, и мы
постоянно путешествуем.»
Так что да, с самого начала Кастиэль знал, что все это будет лишь временно, а дом по соседству скоро снова освободится.
У него было достаточно времени, чтобы подготовиться.
Перед тем как увидеть молодую семью, которая забирает свои вещи из временного жилья и складывает их в отъезжающий фургон. Перед тем, как услышать грохочущий двигатель Импалы в самый последний раз. Перед тем как обнять Дина крепче, насколько это было бы возможно.
У него было достаточно времени, перед тем как попрощаться с самым лучшим другом, который у него когда-либо был.
Когда Винчестеры въехали в соседний дом, Кастиэль никак не ожидал, что у него возникнет глубокая связь с их старшим сыном. На первый взгляд, Дин казался дерзким и бойким, что свойственно типичному четырнадцатилетнему подростку, и Кастиэль не испытывал особого желания познакомиться с ним поближе. Наоборот, в течение первой недели он перепробовал почти все способы, чтобы избежать Дина Винчестера.
Он был пленен.
Очарован.
И теперь ему в тысячу раз больнее его отпустить.
Раздражающе прекрасное, судьбоносное, субботнее утро. Яркий, солнечный день и щебечущие птицы за окном, радостно празднующие этот день, совершенно не соответствуют атмосфере. Чувствуя грусть и оцепенение, Кастиэль предпочел бы нескончаемый ливень и редкие раскаты грома, что намного больше подходило его мрачному настроению.
Как хорошо отрепетированная команда, Винчестеры загружают последние коробки в отъезжающий грузовик. Они уже привыкли к этому ритуалу, и им совсем не требуется времени, чтобы проверить составлены ли их вещи должным образом. Наблюдавший за ними все это время, Кастиэль оказывается на грани слез даже прежде, чем он осознает, что происходит.
Мэри и Джон прощаются с широкими улыбками на их лицах, а маленький Сэм, которому через несколько недель исполнится одиннадцать, заключает его в свои сокрушительные объятия, от которых у Кастиэля едва перехватывает дыхание, заставляя задуматься, насколько сильным становится мальчик, и каким он будет, когда окончательно повзрослеет.
В ту же секунду Кастиэль чувствует себя опустошенным, когда понимает, что, возможно, он никогда этого не узнает.
— Пока, Кас, - шепчет Сэм ему в плечо. — Было потрясающе тусоваться с тобой.
Он не выносит все эти прощания, которые ему приходится терпеть практически всю свою жизнь, поэтому после этих слов, он сразу же убегает. Коротко и безболезненно, как будто это придаст ему сил, никогда не оглядываться в прошлое.
И Кастиэль не может винить его за это.
Поэтому он просто вздыхает, наблюдая, как Сэм садится в черную Шевроле Импалу, которую как несколько раз говорил ему Дин, звали
Детка; и отчаянно пытаясь не думать о жестокой правде, что это вполне возможно последний раз, когда он его видит.
— Извини за Сэмми, — голос Дина возвышается рядом с Кастиэлем, когда он, стоя в необычно напряженной позе, наблюдает как его младший брат, расположившись на заднем сиденье, надевает наушники, словно хочет отключиться от внешнего мира. — Он всегда такой чертовски эмоциональный.
Его голос такой же, как и всегда. Спокойный, немного самоуверенный, с легкой насмешкой.
Но его глаза... До этого Кастиэль никогда не видел их такими. Обычно такие яркие и очень красочные, они искрятся жизнью, но сейчас они просто тусклые. Серые.
Кастиэль чувствует почти непреодолимое желание заключить его в крепкие объятия и предложить ему все тепло и комфорт, в которых он так нуждается.
— Дин... — шепчет он, всплеск эмоций колеблется в его голосе.
Он спрашивает себя, как он вообще мог поверить, что способен оставаться собранным в этот момент. Что-то неприятно сжимается у него в груди. Практикуя свою речь перед зеркалом, как какое-то существо, неспособное вести себя по-человечески без предварительной подготовки, он всерьез думал, что сможет держать себя в руках.
И вот теперь он здесь, стоит на грани слез.
Как, черт возьми, это произошло?
— Кас, дружище, — говорит Дин, поворачиваясь к нему. — Помнишь, что мы обещали друг другу? Не реветь. Не подведи меня здесь, чувак.
Голос Дина по-прежнему тверд. Будто бы его это ничуть не затрагивает.
Эмоции на лице Дина — совершенно другая картина. Покрасневшие глаза смотрят на Кастиэля пронзительным взглядом, который он любил и лелеял все последние месяцы. К тому же Кастиэль и сам имел привычку слишком внимательно поглядывать на людей, от чего в его присутствии всем вокруг сразу становилось неловко, — кроме Дина Винчестера, — напротив, казалось, по какой-то причине, он никогда не возражал, ища подходящий момент, чтобы встретиться взглядом с Кастиэлем. Всякий раз его глаза пристально блестели, а окружающая их атмосфера становилась все более напряженной.
Честно говоря, Кастиэлю будет не хватать этого. Он почти уверен, что никто и никогда не посмотрит на него так же, как это всегда делал Дин.
Вероятнее всего он испытывает гораздо б
ольшую потерю, чем когда-либо.
— Я помню свое обещание, — признается Кастиэль дрожащим голосом. — И мне жаль, что я разочаровал тебя.
— Нет, нет, нет, Кас, — быстро вмешивается Дин, протягивая руку, мягко сжимая запястье Кастиэля. — Тебе не за что извиняться, все в порядке.
Кастиэль сжимает губы в тонкую линию, не в силах встретиться взглядом с Дином.
— Я просто … это просто слишком… Я не ожидал...
И в ту же секунду он оказывается в сильных, безобидных и невероятно горестных объятиях. Вдыхая теперь такой до боли родной запах друга, он зарывается прямо в рубашку Дина. К счастью, Дин, похоже, ничуть не возражает, притягивая Кастиэля еще ближе.
— Я знаю, Кас, я знаю, — шепчет он хриплым голосом. — Но не забывай – я собираюсь писать. Постоянно. Я надоем тебе быстрее, чем ты успеешь что-либо ответить.
— Невозможно, — фыркает Кастиэль при одной только мысли об этом.
После этого Дин замолкает, какое-то время продолжая держать Кастиэля в своих объятиях. Как будто отпустить Каса — это не в его планах прямо сейчас. Их объятие длится гораздо дольше строго необходимого и, Кас точно зная, не уверен, чем это можно объяснить. Может быть это его последний раз в кои то веки — или, может быть, последний раз за всю его жизнь —, но Кастиэль будет проклят, если не использует каждую секунду, в крепких руках Дина.
— Я никогда тебя не забуду, понял? — обещает Дин, его теплое дыхание касается ушной раковины Кастиэля. — Я никогда не смогу забыть тебя и наш домик на дереве, и твои дурацкие книги, и тупой сарказм, и твои голубые глаза…
Он замолкает, когда из его горла вырывается звук, почти похожий на рыдание.
— Я
никогда не смогу забыть тебя. — Он произнес эти слова так тихо и, Кастиэль даже не уверен, что должен был их услышать.
А потом все закончилось.
Дин двигается с места, бросая Кастиэлю последнюю улыбку, прежде чем резко развернуться и направиться к Импале, чтобы присоединиться к Сэму на заднем сиденье.
Довольно скоро они исчезают.
В тот день Кастиэль плачет впервые за долгое время.
***
Вскоре, после этого, как и было обещано, письма постоянно летят в его дом.
Они обсуждают практически все, прямо как раньше, и иногда Кастиэлю даже удается забыть, что их разделяют тысячи миль. Беззаботно и легко. На самом деле, похоже, что Дин способен открыться в этих письмах даже больше, чем когда-либо лично. Он говорит о своих страхах и сомнениях, как никогда до этого, и Кастиэль дорожит каждым написанным словом.
В каком-то смысле это замечательно.
И все же невероятно душераздирающе.
Потому что они находятся
за тысячи миль друг от друга, и даже редкий телефонный звонок не избавляет от боли. Наоборот, видя душевные мысли Дина на бумаге, слыша его голос по статической телефонной связи, на самом деле делают все только хуже.
Кастиэль не хочет чувствовать все это, желая наслаждаться каждой частичкой, которую получает от Дина, но это становится все труднее и труднее.
***
Поэтому, когда в конце концов письма и телефонные звонки стихают, в какой-то момент полностью прекращаясь, Кастиэль чувствует себя одновременно облегченным и абсолютно жалким.
Так бывает и он не удивлен, к тому же Дин слишком свободолюбив, чтобы зацикливаться на старом друге из прошлого, которого он вероятно больше никогда не увидит.
Он заслуживает будущее. Они оба его заслуживают.
Поэтому вместо того, чтобы жалеть себя, Кастиэль просто благодарен за то, что такой удивительный человек, как Дин, был частью его жизни, пусть даже на короткое время. Дин научил его выползать из своей скорлупы и быть открытым к чему-либо новому, и Кастиэль более чем не может отблагодарить его за это.
Дин Винчестер будет всегда в его сердце.
***
Долгие десятилетия спустя, когда Кастиэль снова видит Дина.
Многое произошло за это время. Он окончил среднюю школу, поступил в колледж, устроился на работу, женился, усыновил двоих детей, в итоге развелся, получил потрясающее предложение о работе, переехал в совершенно новый город и купил милый маленький домик прямо на краю леса, чтобы создать дом для себя и своей семьи.
Итак, в тот самый день, когда пятилетняя Клэр вцепилась в его пальцы и была абсолютно предана рожку мороженого в своих руках, внезапно он встретился лицом к лицу с Дином Винчестером, и это было последнее, чего Кастиэль ожидал в солнечный день четверга.
Или вообще.
Но вот он здесь.
Прямо на обложке очень блестящего и гламурного журнала.
Сопровождаемого заголовком: «Дин Винчестер – новая возлюбленная звезда Голливуда и самый многообещающий новичок!»
Хм.
Хорошо.
Похоже, что в будущем Кастиэль будет видеть Дина гораздо чаще, чем он когда-либо предполагал.
Серьезно, жизнь иногда такая забавная.
