Блики тепла на стёклах

Вкусная крыса удрала от неуклюжего хамелеона - сперва охотиться научись, дурачок! Больше никогда не буду превращаться в котов, - сам себе обещает Камило, наблюдая за расходящимися зеваками, и ощущая свои чуткие, натруженные лапки - шутка ли, столько отпечатков закопать! - не более чем лапками. И чем это от него пахнет, надо бы вылизаться - фу, гадость. Так недолго и совсем котом остаться. А дома еда... много... кто ж ему даст, в таком виде-то? о, вон ещё крыса... куда ж ты так быстро?! Поздний вечер накатил на Энканто мутным, невиданным снегом. Неторопливые липкие хлопья таяли на прогретой земле, превращая её в месиво. Дети ревели, что их спать укладывают, а там же такое беленькое... Никакого "беленького", до хрипоты твердили мамы, там внизу одна грязь, а ну быстро спать! Сами взрослые мрачно закрывали ставни, предпочитая сидеть в духоте, лишь бы не смотреть на игрища взбесившейся магии. Мокрый взъерошенный кот обходил Каситу по краешку. Попытался всцарапаться по Изиным лианам, но вредная плеть хлестанула его по лапкам, он чуть не взвыл. Касита его не узнала, вот это замаскировался, ну ты даёшь, перехитрил сам себя, шпион-хамелеон. Кто-нибудь, откройте уже окно на первом этаже, подышите этим дивным снегом, до чего же мокро и хочется есть, мя-ау!! - Ой, а кто это у нас такой славный?... - Джульетту и в самом деле потянуло снегом подышать. Впрочем, сейчас она уже ничему не удивляется, а просто втягивает потеряшку в комнату, - Ты ж мой котинька! Бедненький, мокренький!... Кушать хочешь? Будешь молочко? Я сейчас... "Не надо", - хочет сказать Камило, но голодное кошачье брюшко бурчит впереди него, да и всё плохое с ним уже стряслось. Блюдце молока - второе подряд - пустеет досуха, и Джульетта кладёт перед ним кусочек сделанной на завтрак лепёшки с сыром. Тёплая ладонь согревает загривок, чешет взъерошенные щёчки, сыр пахнет упоительно. Решиться, нет?... - Кушай-кушай, маленький, будешь сытым, будешь крепким, наберёшься сил, и надерёшь уши всем, кто хотел оставить тебя под забором... Будешь ловелас, не отвести глаз, все котята от него... - воркует Джульетта. - Кушай, вот так, будешь вожак, за твоей спиной как за каменной стеной... Ты ж моя умничка. Будешь ещё? Камило будет. Ему только что показалось, что он ощутил свою... руку. Не лапку. Боже, вот оно счастье!.. Мррр, вррр, когда ещё почавкать доведётся, и никаких вилок-ложек не надо!.. Но превращаться при тёте, даже если он сумеет, это свинство какое-то получается. Да и грех свой облик раскрывать... Снег повалил сильнее, но Джульетте жарко. Она приносит тряпочку, хозяйственно обтирает перепачканные лапки гостя, и приглашающе хлопает по краешку покрывала. - Залазьте, сеньор. Ого, как уважительно, - мурчит Камило, - а только что "маленьким" был... Впрочем от приглашения поваляться на тёпленьком - после мокрой мостовой - он точно не откажется. Эх, в свою бы комнату, но второй этаж сейчас недосягаем как луна... Оба-на!! А эт-то ещё что за дрянь?! "Дрянь", уже вполне оклемавшись, маячит у стенки и дразнит зрение кота своим призрачным силуэтом. "Вот так-так, а я думал, это у дядюшки воображение... Но я же только форма кота, я же не совсем кот... или?! Ффух, пальцы руки на месте... живо втяни обратно, пока тётя не заметила! Что ж с тобой делать, гад ты этакий?" Гад ответов не даёт, маячит себе у стеночки. Благо у тёти Джу комната похожа на комнату. Набита, конечно, разными поварскими причиндалами, но здесь - отдельно спаленка, и она нормальная. Камило принюхивается, почти не надеясь, и призрак понятливо впитывается в стену, но еле заметный запах всё таки остаётся... - Ах ты проказник, - смеётся Джульетта, - полчаса как здесь, а уже обтираешь мордочкой стенку... Всё, застолбил территорию? Приходи сколько хочешь... Хамелеон дёргает высохшим распушившимся хвостом, стараясь не прижимать ушки и не пугать тётю. Запах очень слабый, но отчётливо неприятный - пахнет сгнившими цветами. И силы, от стояния здесь, ощутимо убывают. Пожалуй, ещё бы блюдечко молока... Джульетта не против. Даёт и молока, и целую лепёшку. Под уютную воркотню о том, каким уверенным и сильным он будет, Камило уплетает всё до крошки, встряхивая ушками от удовольствия, и чем дальше, тем больше ощущая себя - собой. - Посиди со мной, котинька, - шепчет Джульетта, сгребая его на руки и пряча лицо в пушистом меху, - у меня всё из рук валится... Я не хочу никого лечить, представляешь? Ещё и чувства такие появились, очень странные, смотришь на человека, и накатывает... Стоит такой милый дядечка, а я ощущаю... презрение. Или обиду. Одиночество, тоже часто бывает, особенно дома. Злость... вот это хуже всего, я не знаю, что с ней делать, с этой злостью!.. Лекарь же не должен злиться, а я... Плохой лекарь из меня, да, котик?... "Отличный", - сказал бы Камило, но человеку тётушка не стала бы такое говорить. Надо будет найти способ это до неё донести. У тёти прорвало плотину, она всё бормочет и бормочет, обдавая тёплым дыханием густой мех, Камило даже не пытается поменять позу, просто терпит. Зато теперь ясно, откуда у котов такой мудрый взгляд, - думает хамелеон, - они просто людских глупостей слушают много. Тётя вот, не может разобраться с собственной эмпатией, откуда она у неё? А, если с началом беременности, то да... Такому вундеркинду и дверь в Касите не понадобится... Тётя наконец выговорилась, - под конец даже всплакнула, - выпустила кота и юркнула под одеяло. Камило помурчал ей немного, спрыгнул, проверил стеночку - запах не усилился, оттока силы вроде нету, - и аккуратно вытянув ставшую резиновой лапу - со своими! родными! пальцами! - открыл дверь. Свалить, правда, не успел: его проворно изловили за хвост. - Ты что творишь, поганец?! - прошипел ему в самое ухо Агустин, злой как целое осиное гнездо.