Сборник Драбблов

Никто точно не знает, почему зародилась такая ненависть Тоби к новоиспечённой сестре. Да и он сам до конца не понимает. Просто она ужасно похожа на девчонку, что придумала Тоби это отвратительное прозвище "Тикки-Тоби". Он никогда не принимал её попытки поладить или подружиться с ним, а, когда никого не было дома, избивал её. Парень бил её, но так чтобы синяков и следов не оставалось. Ты тоже не пальцем деланная. Ты пыталась защищаться, брыкалась, кусалась, царапалась. Но что ты сделаешь против мальчика, что старше, выше и сильнее? Ничего. Было бы ложью сказать, что обитатели дома не знали об этом. Все просто притворялись слепыми и дальше игнорировали проблему. Девочку вообще взяли только из-за денег, что за неё платит государство. Однако, у Тоби тоже была нежная сторона. Единственное проявление хоть толики ласки происходили после избиения. Он брал тебя на руки и нёс в свою комнату, где долго терзал твои еще детские губы. Это были детские и невинные поцелуи, но после них твои губы наливались кровью и становились больше похожи на два спелых яблока. Ах, как же давно это было... Сейчас Тоби пытается выломать дверь в твою комнату топором . Он убил абсолютно всех в доме. Маму, папу, и даже, черт возьми, собаку! На очереди оставалась лишь ты. А ты прекрасно знала, что он прорвётся, и нет смысла сопротивляться. Жить как нормальные люди - уже надежды нет. Он вновь прорвался. Ты даже не испугалась. Лишь тихо сидела на кровати, нервно теребя собственные волосы и кусая губы до крови. Ты все ещё хотела, чтобы это был просто сон. Тоби лишь с несвойственной для него лаской взял тебя на руки и понёс в свою комнату. Ты боишься Тоби. Но больше всего боишься его поцелуев, что с каждым разом становятся все взрослее и взрослее. Он грубо повалил тебя на его кровать, и ты, больно ударившись затылком о изголовье, на минуту дезоирентировалась и болезненно шыкнула. Он и не собирался тебя жалеть или беспокоиться о тебе, нет. Словно пёс, сорвавшийся с цепи, он грубо впился в твои губы насилуя твой язык, и зубами до крови кусая вновь и вновь твои уста. Ты боишься Тоби. Боишься его поцелуев и прикосновений. Но не желаешь умирать. Ты, стараясь не злить его лишний раз, отвечаешь на изнасилование поцелуй. Разве твоё тело - такая уж большая цена?

***

Ты хочешь умереть. Без понятия , сколько времени ты провела в этой тёмной, насквозь пропахшей кровью, затхлой комнатке. Потеряла счёт времени с тех пор, как Тоби убил ваших родителей и притащил в это жуткое место среди леса, что он с теплотой называл "Дом". К сожалению, ты не разделяла его мнения, ведь для тебя этот дом и эта комната были адом. Жуткое и темное место, с давно сгнившими досками и худым окном, что служил, скорее, аксессуаром для этой комнаты. Оно было разбито, и от туда со всех щелей которые только можно придумать пробивался сквозняк. Прямо посередине комнаты стоял огромный разделочный стол, где Тобиас разделывал отнюдь не лесных зверушек или любую другую живность, что может попасться здесь. Для окончательно слетевшего с катушек Тоби самой желанной добычей стали люди. Каждый день он приводил нового человека в эту избу, и ты прекрасно помнишь всех его многочисленных жертв. К примеру, неделю назад он приволок низкого роста молоденькую девушку по имени Элли. Она была всего на год старше тебя самой, и у неё были явные проблемы с ожирением. Суп с куском ее бедра был излишне жирным и слегка сладким. Он словно отражал всю натуру этой девушки. Она была точно такой же на характер, сладкая, словно сахарная вата. Просидев здесь несколько дней, она умудрялась и о тебе заботиться. Даже, когда Тибиас отсек её ногу и зажарил на среднем огне в кисло-сладком соусе, она не переставала волноваться за тебя. Это трогало тебя. И ты даже расплакалась, когда Тобиас убил её. Остальные части тела были бережно упакованы в мешок и сложены возле окна, дабы не протухло раньше времени. Поздний ноябрь делал свое дело и оставлял мясо в приличном состоянии довольно долгое время. Позавчера был иссохший и исхудалый паренек. Его звали Майкл. Месяц назад был Джордж и множество других людей. Ты помнила лицо и имя каждого. Каждый день молилась за упокой их душ так же сильно, как и о наступлении своей скорейшей смерти. Ты была сломлена. Чувствовала, что никогда больше не сможешь войти в социум из-за пережитого. Проще было умереть. По какой же причине Тоби не убил тебя? Без понятия. Быть может, он все же чувствовал хоть какую-то привязанность к, пусть и не единокровной, но все же родственнице. Или ему просто нравилась мысль о полном контроле девушки, и в принципе наличие у себя дома беспомощной куклы. Долго думая над этим, ты все же склонилась ко второму варианту. Он не скупался на побои и каждодневное изнасилования. Привязанность здесь мало, где играла. Оставалось лишь терпеть. Твои руки были крепко-накрепко привязаны к холодной батарее. Матрац... Хотя нет. Слишком громкое это название для куска поролона, на котором ты лежала. Он был пропитан кровью, спермой, слезами, потом, а так же мочой. Да, тебя не выводили даже в туалет. Каждые пару месяцев Тоби все же удостаивал твою персону новым куском поролона, ну или чем-то другим, но вещь уже через два дня повторял судьбу своего предшественника. Как бы это странно не звучало, но раз в неделю Тоби все же выводил тебя на улицу, но не для того чтобы погулять, нет. "Слишком большая привилегия для такой сучки, как ты" Говорил Тобиас, читая вопрос в твоих глазах. Он вёл тебя на озеро, что располагалось неподалеку, а затем начинал там отмывать грязь. Мочалка, которой он тёр твое тело, была жёсткой и неприятно сдирала нежную кожу, оставляя после себя как минимум красный след. Но тебя волновало отнюдь не это. Глядя на полумутную водную гладь ты думала лишь об одном. Хочу утопиться. Хочу умереть. Тоби как не в чем не бывало продолжал больно скрести по уже разодранной, но всё ещё мягкой и нежной коже железной вехоткой. Но ты даже не чувствовала боли мечтая лишь об одном. Хочу сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Сдохнуть. Но Роджерс снова уводил тебя оттуда, так и не исполнив твоего желания. Ты даже сказать о нём не могла из-за отсутствия языка, что был бережно вырезан Тобиасом сразу после начала проживания в этом доме. Доводы у него были следующие: "Меня раздражает твой голос" Каждый раз, когда Кареглазый вновь начинал насиловать, он душил тебя . По его словам причины была в том, что ты якобы "классно сжимаешься", когда тебя лишают кислорода. И каждый раз в тебе теплится надежда на то, что он не рассчитает силы, сломает тебе шею, тем самым заканчивая порочный круг. Но ты точно знала - ублюдок слишком осторожен. Сегодня был до боли пасмурный день. Из окна вновь шла неприятная прохлада, из-за которой ты покрывалась гусиной кожей. Было действительно холодно, и не спасало даже одеяло, которым ты была накрыта. И вновь ты погрузилась в мир своих грёз и несбыточных мечтаний о том, как тебя спасают, и ты наконец возвращаешься к нормальной жизни. Ты воссоединяешься с настоящей сестрой, с которой тебя разделили при удочерении, и наконец обретаешь нормальную семью, забывая все эти ужасы, как ночной кошмар. Это защитная реакция. Твой мозг делает все, чтобы окончательно не слететь с катушек. Тоби вновь куда-то запропастился. Такое часто бывает, он уходит на день, два, а то и на неделю, оставляя своей пленнице лишь литровую бутылку затхлой воды и кастрюлю супа с очередными человеческими органами. Стоит ему шагнуть за порог, как кастрюля моментально улетает в стену от твоего пинка, а её содержимое выливается на сгнивший пол на радость мухам и другой живности. Ты горько усмехаешься, слегка жалея о такой потере. Ведь супы не были столь отвратительны, какими ты пыталась себе внушить. Тебе даже нравился вкус нежного мяса, что словно таял во рту, оставляя после себя незабываемое и неповторимое послевкусие. Ты знала это, но ни за что себе не признаешься. Это означает, что ты стала такой же чокнутой, как и он. Однако, это одна из твоих отрад. Просто выливать или пинать все его кулинарные творения . Ты сразу чувствовала себя той, кто командует парадом. Чувствовала контроль над собой, над своим дерьмовым положением. Пусть и понимала всю мимолетность и призрачность данного чувства. Ты пила медленно. Стараясь экономить спасительную жидкость. Не понятно правда почему, ведь ты могла точно так же вылить ее на пол и умереть от жажды и голода. Но по какой-то причине сделать это ты так и не решилась. В этот раз Тобиаса не было уже больше недели, а может и четыре дня? Кто знает. Ты знала лишь то, что вода у тебя закончилась уже больше двух дней назад. Сейчас ты чувствовала, как жизнь медленно но верно покидает твоё бренное тело. Физически ощущала свою смерть неподалеку. Ты не кричала и не пыталась освободиться. Не плакала. Не истерила. Знала, что это бесполезно. Ты смеялась. Было так смешно от собственного бездействия, что аж до коликов в животике. Думаю, такая жалкая и мучительная смерть как нельзя кстати подходила тебе. Медленная, мучительная, одинокая. Никто даже не искал бесполезную сиротку вроде тебя. Умрешь всеми забытая и ненужная. В рабстве у этого психа. Ты плакала. Ты оплакивала собственную мимо прошедшую жизнь, свою дорогую сестру, с которой тебе уже было не суждено встретиться. Ты металась на жалком поролоне, пытаясь оторвать свои руки от ненавистной батареи. Задыхалась от собственных слез и сдирала кожу о веревку. Больше не оставалось сил. Пришла апатия. Принятие ситуации и полное безоговорочное бездействие. Больше ты не хотела бороться. Вновь приняла свою жалкую участь и просто сдалась. Ты была уже практически уверена, что ублюдка убили полицейские, и он так и не назвал твоё местоположение. Или голоса в его голове приказали ему убиться. А может, он вовсе не умер и скоро вернется. От этого поехавшего можно ожидать что-угодно. В одно такое мгновение , он вновь вернулся. С совершенно безумными и пустыми глазами. Ты не удивилась, не испугалась. Такое состояние у Тоби бывало часто, можно сказать практически всегда. На протяжении всей жизни его преследуют голоса. Именно они приказали ему убить всю семью, именно они приказали сжечь дом. Но неужели, он даже не считал тебя частью семьи? Поэтому не убил? Даже не знаю радоваться мне или плакать... Думала ты тихо, наблюдая за поведением сводного брата. В этот раз все было по-другому. Он стал ещё безумнее что-ли? Он болтал и конвульсивно подергивался больше обычного. Ты смогла разобрать лишь обрывки нечленораздельных фраз: общество... Мясо... Убить... Но вскоре он повернулся в твою сторону с окровавленным топором и совершенно четко проговорил: Мне не нужно общество и общение, ведь вас ублюдков мне заменяют мои голоса. Нет, он совершенно точно окончательно поехал головой. Достиг той самой точки невозврата. Он медленно надвигался на тебя с топором и нервно подергивающимися руками. Голова его так же периодически конвульсивно тряслась, и он издавал непонятные звуки. Тоби громко дышал, но вместо того, чтобы наконец зарубить тебя, тем самым закончив твои мучения, он вонзил свой топор рядом с твоей ногой. Ты пикнула от неожиданности, больно напрягая уже атрофировашиеся голосовые связки. Тоби громко матерясь и, ругаясь, орал и требовал тебя показаться, рассекая воздух топором. Ты обомлела и единственная мысль, точнее догадка была: он меня не видит. Глаза парня были абсолютно пустыми, обезумевшими и, по всей видимости. слепыми. И вот, сбылась мечта идиотки! Ты прямо сейчас можешь закончить свою жалкую жизнь, просто выдав свое положение, но ты неожиданно для самой себя испугалась... Твоё сердце отбивало ребра с огромной скоростью, ускоряя вместе с кровью мыслительные процессы. И ты поняла: Ты хочешь жить. Ты вспомнила свое прошлое с родителями-алкоголиками. Словно маленькая девочка, ты забилась в угол, настолько сильно вжимаясь в холодную стену, что после сгнивших досок на твоей спине остались десятки, а то и сотни заноз. Ты подогнула под себя ноги, имитируя свое отсутствие. Тебя и вовсе не беспокоила твоя спина и тело, главное сейчас - сидеть тихо и не выдать себя. Тобиас ещё долго размахивал топором, но уже поодаль от тебя, по всей видимости, отгоняя владельцев тех самых голосов. Он кричал, но вскоре выбившись из сил упал на пол рядом с с тобой и разрыдался. Плачь его был наполнен отчаянием и безысходностью Он плакал, периодически с силою ударяя сгнивший пол, доламывая его окончательно. Ты на мгновение увидела того самого тихого и стеснительного мальчика, над которым издевались в школе. А ведь он им ничего не сделал. Нет, это его вовсе не оправдывало, но тебе на мгновение стало его жаль. К сожалению, он не разрубил веревку и не освободил тебя из заточения, и поэтому ты приняла решение подлизаться. а... Эи... Пыталась ты из себя извлечь слово "Тоби", но из-за отсутствия языка получались лишь нечленораздельные звуки. а... Эиии... На удивление, это сработало. Тоби поднял свое заплаканное лицо с пола и прислушался . -А... Э-э-э-э-и-и-и-и... Чуть громче и настойчивее выдавила ты, а Тоби, словно слепой котенок, пытался нащупать источник звука. аааааааааа... Кхх... Кх... Голосовые связки, что давно не применялись по назначению, сильно болели, и по твоим щекам тоже потекли слёзы. Парень нащупал теплую кожу твоего изрезанного им же бедра, а затем верхнюю часть туловища им словно испуганный ребёнок прижался к твоей груди, разрыдавшись ещё больше. Веревка была достаточно длинной, чтобы позволить тебе очертить форму его головы и крепче прижать к себе. Ты мечтала умереть. Молилась о смерти столько же много, как о упокоении каждой из жертв этого поехавшего мясника. Но на пороге смерти осознала всю ценность собственной жизни. Поэтому, ты готова ждать . Ты готова терпеть и даже стать такой же безумной, как и он сам. Ведь ты хочешь жить.