Связь через боль

Рою было четырнадцать лет и девять месяцев, но теперь ему пришлось лгать и о своём возрасте, поэтому люди думали, что два месяца назад ему исполнилось шестнадцать. Поскольку они вернулись в Америку, изменение только его имени казалось неподходящим для его матери, поэтому они также подделали и дату рождения. Они оказались в Фениксе, потому что он был настолько далеко от Балтимора, насколько это было возможно, а также достаточно большой, чтобы в нём можно было заблудиться. Рой уже учился в старшей школе, они вернулись в начале учебного года, но ничто не было так же, как в Европе. Его мать была здесь гораздо более раздражённой, она постоянно была на грани взрыва, так что Рой должен был делать всё так, как она хотела. Первый пункт в её списке было отсутствие друзей. Он не мог состоять ни в каких клубах, или, очевидно, вступать в какие-либо спортивные команды, но он даже производил впечатление угрюмого мальчишки с чёрными волосами и в темной одежде, так что никто не хотел с ним разговаривать. Он ушёл домой сразу после того, как закончился последний семестр, потом большую часть времени он провёл в квартире, стараясь не сойти с ума. Ему разрешали ходить на пробежки, но только в парк за их домом, и он всегда должен был вернуться к тому времени, когда Мэри возвращалась домой с работы. И, конечно же, ему приходилось носить с собой пистолет и телефон. Она проверяла его всякий раз, когда могла. В этом одиночестве был только один плюс, Рой мог без проблем интересоваться новостями в мире экси. Когда его матери ещё не было дома, он без конца смотрел спортивные каналы и даже покупал журналы, а в конце концов вырезал статьи о Рико и Кевине. До университета оставался ещё год, но люди уже начали писать о том, чего им ждать от дуэта, когда те двое окажутся на стартовом составе университета Эдгара Аллана. Рой хотел бы пойти и посмотреть, как они играют в свою первую официальную игру в замке Эвермор, но он полагал, что билеты на неё уже распроданы, не говоря уже обо всех других причинах, по которым он не мог пойти. Шли дни, и ему казалось, что он уже две недели ни с кем не разговаривал, кроме матери и учителей, но им задали этот групповой проект по общественным наукам. Обычно Рой во время занятий просто заглядывал в свои тетради, но сейчас он сразу же поднял голову. — Я хочу, чтобы вы, ребята, сделали презентации о родственных душах. Вы можете рассказать о себе и о том, как это повлияло на вашу жизнь, но я также хочу получить чёткие объяснения того, как со временем изменился взгляд на это явление в нашем обществе. — Ни в коем случае, мисс, это так дошкольно и незрело, вы же не ожидаете, что нас это будет волновать, верно? — крикнул один из крутых парней учительнице. Она улыбнулась ему: — Видишь, ты прекрасный пример того, что происходит в последнее время. Несколько десятков лет назад люди смотрели на это как на что-то очень важное, а теперь вы относитесь к этому как к детской сказке. Я хотела бы знать почему, Коннор, поэтому, пожалуйста, включи это в презентацию твоей группы. — Она вернулась за свой стол и достала из-под него коробку. — О группах. Подойдите и вытащите номерок отсюда, — говоря это, она погладила коробку. — Вы будете работать в группах по пять человек. С громкими воплями и топотом все подошли к коробке, чтобы достать из неё свою судьбу. Рой был одним из последних, и ему было всё равно, с кем он останется. Все эти люди были ему незнакомы. В то время как некоторые девочки радостно кричали или мальчики сердито плакали от результата, он просто тихонько пытался найти свою группу. — Кто ещё взял «4»? Он поднял руку, затем подошёл к правой стороне класса, где девушка демонстративно помахала рукой. — Я с тобой, наверное. — О, Вудс, отлично, хоть кто-то не доставит мне хлопот, — она хмуро посмотрела на мальчика, который сидел на столе рядом с ней, болтая ногами и выглядя довольно раздражённым. — Если ты не сотрешь это выражение лица, Райс, я доставлю тебе столько хлопот, что ты не получишь ни одной оценки за этот отстойный проект. — Как умно с твоей стороны саботировать и себя, — усмехнулась она в ответ. — Во всяком случае, так как мы все здесь. Мы можем начать уже сегодня днём? Трое других выразили мнение Роя синхронным ворчанием. — У меня тренировка по экси. — Рой старался не смотреть на раздраженного мальчика, которого, вероятно, звали Лоусон, слишком убийственно. — У меня газетный клуб, — это была пухленькая девушка, сидевшая через два столика от него, Вивер. — Мне нужно идти домой, — и последний в группе, Гарет, единственный в классе ниже Роя. — Мне тоже, — тихо добавил Рой. Он не мог оставаться здесь, не поговорив сначала со своей матерью. Райс закатила глаза, а затем подняла руку. — Мисс Пирсон, когда нам нужно сделать презентацию? — Только перед каникулами в честь Дня Благодарения. — Пфф, тогда вы все можете идти делать, что хотите сегодня. Просто покажитесь в какой-то момент в библиотеке, чтобы знать хотя бы основы нашего проекта. — Властная сука, — пробормотал Лоусон и спрыгнул со стола. — Эта группа такой отстой, — крикнул он своим друзьям, получив от них одобрение и немного нагоняй от их учителя. — Да, согласна, — ответила Райс и вернулась к своему столу в начале класса. — Она планирует сделать всё это одна? — обеспокоенно спросила Вивер, не глядя ни на Роя, ни на Гарета. Они оба пожали плечами, затем другой мальчик добавил: — Она любит командовать. Я был в той же группе, что и она, несколько раз в средней школе. Она просто облегчает нам жизнь. Девушка всё ещё казалась обеспокоенной этим, но в конце концов они все просто вернулись на свои места. На их последнем уроке Рой отправил сообщение своей матери. «Мне нужно остаться в школе, чтобы работать над групповым проектом, хорошо?» Он хотел остаться. Он притворялся равнодушным, но это не значило, что так оно и было на самом деле. Он хотел пойти в библиотеку и почитать обо всем, что там есть. И он также хотел услышать истории других людей. Он был слишком любопытен, чтобы даже не попытать счастья. «Просто вернись к 6». Ему приходилось кусать губы, чтобы не улыбнуться, это не соответствовало бы его характеру. Библиотека их школы на самом деле была просто классной комнатой на третьем этаже с несколькими компьютерами и десятью рядами книжных полок. Найти Райс было слишком просто, он морально не был готов к разговору с кем-то по-настоящему, но девушка тоже заметила его, так что он не мог сейчас просто повернуться и уйти. Он прошёл к ней в конец комнаты, где у стены были сдвинуты несколько столов, и пробормотал какие-то приветствия. — Разве ты не говорил, что тебе нужно домой? — Спросила Райс, подняв бровь. Единственное впечатление, которое у Роя сложилось о ней, это то, что большую часть дня её бровь была приподнята вверх. Это придавало ей постоянный вопросительный взгляд. — Я написал маме, и она сказала, что всё в порядке, — это звучало довольно нелепо, но не в его характере, так почему же у него горели уши? Райс усмехнулась, а затем снова повернулась к лежащей перед ней книге. — Мне действительно не нужна компания. Ты можешь уйти. — Я здесь не для тебя. Я просто хочу работать над проектом. Рой не мог заботиться о ней настолько, чтобы злиться на то, как она пожала плечами, поэтому вместо этого он просто пошёл и начал исследовать книжные полки. Райс подумала, что он уходит, потому что он не поставил свою сумку. Она выглядела удивлённой, когда оглянулась через своё плечо, а затем снова быстро отвернулась, пытаясь не спалиться. Единственный раз, когда Райс снова заговорила с ним, было, когда она заметила, какую книгу начал читать Рой. — Я не думаю, что нам нужно включать в свой проект первые наблюдения феномена родственной души, — на этот раз уже Рой пожал плечами, и, в отличие от него, она рассердилась. Он просто хотел узнать больше, это было не для презентации. Книга называлась «История связи через боль». Он начал читать с первой главы и нашёл часть о древних временах, что была довольно увлекательной. Он хотел бы одолжить её на некоторое время, но знал, что читать её в присутствии матери — плохая идея. Он читал, как люди сначала думали, что это проклятие богов, они никогда не предполагали, что боль исходит от другого человека. В Египте было практикой убивать любого, пока он не найдет родственную душу фараона, если он хотя бы раз пострадал из-за другой стороны. Греки думали, что родственные души существуют, потому что Зевс разделил людей, которые ранее были существами с четырьмя руками, четырьмя ногами, но одной головой. Вот почему они думали, что родственные души действительно могут читать мысли друг друга, а не только делиться своими кошмарами. Римляне не доходили до чтения мыслей, но верили, что когда встречаются две родственные души, они понимают друг друга без слов, и нет большей радости для человека, чем встретить другого человека, с которым он может разделить всё свое существование. В средние века с распространением христианства люди снова стали думать о нём как о проклятии, как о божьей каре для грешников. С XII века богатые мужчины гонялись за своими родственными душами, если те доставляли им неприятности, и вокруг этого развился целый бизнес с профессиональными охотниками. Они даже были готовы причинить себе боль, чтобы охотники могли доказать, что молитва была правильным делом. Были упоминания об извращенцах, которые наслаждались болью и захватили своих соулмейтов в плен только для того, чтобы мучить их вместо себя. Однако в XIX веке родственные души стали романтизироваться. Было известно, что настоящую любовь можно найти только в том случае, если вы испытаете её со своей второй половинкой, но в то время эта идея начала подавлять все умы. До начала Первой мировой войны люди были одержимы поиском своей пары. Были упоминания о многих дворянах, которые покончили с собой, когда узнали, что их вторая половинка была того же пола, или они отказались жениться и продолжать род, если их родственные души не могли найтись. Вот как далеко продвинулся Рой, пролистывая книгу. На всякий случай он поставил будильник, чтобы не опоздать домой. Громкий писк напугал и его, и Райс, к тому времени они были единственными в библиотеке. Он пробормотал тихое извинение, затем встал и положил книгу обратно на полку. Он ушёл, не сказав ей ни слова. В ту ночь он заснул, думая об Эндрю, но в конце концов ему приснился его отец, охотящийся на Эндрю, чтобы пытать его, чтобы Рой тоже страдал. Он проснулся среди ночи в поту, чувствуя себя невероятно плохо. Райс, казалось, была удивлена, обнаружив, что он снова пришёл в библиотеку на следующий день, но не стала комментировать это, а просто вернулась к чтению. Рой нашел вчерашнюю книгу и сел рядом с ней, чтобы продолжить читать. С наступающими грозовыми годами начала XX века люди должны были изменить своё навязчивое мышление. Было достаточно плохо потерять большую часть населения из-за войны, они не могли пойти и сказать «нет» женитьбе на ком-то, кто не был их парой. По всей Европе была запрещена пропаганда родственных душ, включая сжигание книг и казни лидеров движений. Тем временем в Америке это стало проблемой, поскольку расистские теории получили распространение, и белые люди начали бояться иметь родственных душ из других рас. На самом деле не нуждаясь в более подробных кошмарах, Рой пропустил части о пытках ККК и других расистских групп, совершенных во имя их безумных убеждений. Когда Вторая мировая война дала больше почв для этих расистских взглядов, стало ещё более очевидным, что для того, чтобы жить в мире, феномен родственной души должен быть вытеснен из сознания людей. В годы экономического подъёма, а затем быстрого роста населения люди начали смотреть на родственные души как на нечто, имеющее значение только в историях. Когда мир строил воображаемый мир, люди научились игнорировать боль других. Они просто думали об этом как об ещё одном неудобстве, которое преподнесла им жизнь. Позже эти люди вырастили поколение, которое смотрело на всё это свысока. Это было поколение Роя. Только в последнее десятилетие эта связь снова стала предметом обсуждения учёных. — Вудс, — сказала Райс и положила руку на плечо Роя. Он вздрогнул и чуть не упал вместе со стулом, на который слишком сильно опирался. Шлепнув обеими руками по столу, он глубоко вздохнул и посмотрел на Райс. — Что? — Наверное, он спросил это слишком агрессивно. — Ты не будешь делать заметки или что-то в этом роде? — Она тоже звучала не менее раздражённо. — Разве ты не говорила, что нам не нужна история? — Я сказала, что нам не нужны древние времена, но ты уже читаешь о 90-х, — она нахмурилась своими щетинистыми бровями. — Сколько ты вообще прочитал? В этой книге около 400 страниц. — Не знаю, я в основном просто пролистывал, если статья привлекала моё внимание, я её читал, — он пожал плечами. — С чего хочешь начать? — После Второй мировой войны всё должно быть нормально, как думаешь? — Ты действительно спрашиваешь моё мнение или это был просто риторический вопрос? — Ты здесь, так что, по крайней мере, будь полезным. Рой не мог скрыть улыбку от того, как Райс отвела глаза после того, как сказала это. — Я думаю, что это хорошая идея, потому что мы всё ещё можем упомянуть, как её использовали для ужасных вещей, но пока не будем заходить слишком далеко, — старательно подбирая слова ответил он. — Да, я так и думала, — заключила Райс. — Так что делай заметки о вещах, которые ты считаешь интересными, чтобы упомянуть об этом, тогда мы можем сопоставить их в одно целое как-нибудь в другой день. — Ты тоже читаешь об этом периоде? — Перед ней были разбросаны различные журналы. — Нет, меня больше интересуют биологические открытия последних лет, — её вьющиеся черные волосы развевались во все стороны, когда она качала головой. — Но я уже знаю историческую часть, так что мы можем поговорить об этом, когда ты будешь готов. — Понял. — Рой несколько секунд смотрел на неё прищуренными глазами, отчего на её смуглых щеках почему-то выступили тёмно-красные пятна. — Я знаю, что в таком возрасте считается детским заниматься этой темой. Но мне интересно. Я всегда была такой, — пробормотала она, как будто повторяла эту фразу уже много раз. — Всё в порядке, я здесь, потому что мне тоже это интересно. Они обменялись ещё несколькими недоверчивыми взглядами, затем оба вернулись к своим книгам и вообще не разговаривали, пока Рою не пришлось идти домой. Он снова ушёл, не попрощавшись. В следующую пятницу к ним наконец присоединились Вивер и Гарет. Поскольку Рой и Райс ещё даже не начали сравнивать свои записи, Райс только представила свою идею построения презентации. Они просто кивали на всё подряд, что явно раздражало девушку всё больше и больше. — Ладно. Что можно сказать о нашем личном опыте? Ребята, вам есть что добавить к этому? — Спросила она напряжённым голосом. Поскольку никто не ответил, она умоляюще посмотрела на Роя. — Извини, но у меня пока нет этой связи, — признался он и склонил голову, пожимая плечами. — Вау, это интересно. Тебя это волнует, потому что ты чувствуешь себя обделённым? — Полагаю это так? Я хотел бы понять это, чтобы, если однажды это произойдет, я знал, что происходит. — Ложь. Ложь. Ложь. Она далась ему так легко. — Они могут никогда не появится, ты знаешь это, верно? — Ни с того ни с сего спросил Гарет со своим обычным равнодушным выражением лица. — Почему? — Потому что твоя родственная душа может быть уже мертва, как и моя. Они оба уставились на мальчика широко раскрытыми глазами, но Райс среагировала быстрее, чем любой из них. — Вау, это даже лучше. Откуда ты знаешь об этом? Разве Вудс не должен был знать об этом, если у него была связь в прошлом? Откуда ты знаешь, что у тебя она была? — Она не была обескуражена. Рой действительно восхищался ею за это. — Мои родители сказали мне, что в детстве я постоянно плакал и кричал. Я ничего из этого не помню. Потом это прекратилось. Разобраться не составило труда. Я не знаю, кто они были и что с ними произошло. Рой посмотрел на парня, прищурив глаза. Он не был мастером в распознавании лжи, но много практиковался в этом, потому что хотел не быть очевидным, когда придумывал свою ложь. И Гарет подавал чёткие знаки. Мальчик возился с подвеской на колье и во время разговора ни на кого не смотрел. Рой думал, что Гарет помнит. Или он вспомнил кошмары. И, скорее всего, они были не очень приятными и романтическими. — Ты хочешь поделиться этим с классом? — Как ты думаешь, кому-то будет не похуй на это? Райс махнула рукой. — Мы делаем это не для этих идиотов. — Но как же твоя идеальная оценка? — Он открыто презирал её, но только глаза его стали немного темнее. Райс откинулась на спинку стула, качая головой. — Я ничего не делаю для идеальной оценки. Я делаю идеально, потому что я перфекционист. Думаю, твоя история дополнит нашу презентацию, вот и всё. Гарет закатил глаза. — Как угодно, бро. — В любом случае, — продолжила Райс и начала постукивать ручкой по блокноту. Рой мог поздно почувствовать это. — На самом деле, я действительно хотела бы включить его историю. Это довольно редкий случай. Рой уже вовсю слушал. На самом деле он хотел ещё больше расспросить об истории Гарета, но был слишком готов выслушать любое мнение. — Моя родственная душа — мой дедушка, — все отреагировали одинаковыми широко распахнутыми глазами. — Да, это редко случается, чтобы родственные души происходили из одной и той же родословной. Это уже удача, если два человека находятся в одном и том же состоянии. Ну, в последнее время никто особо не занимается поисками информации по этому поводу, но мы знаем, что это довольно редко. — Он ещё жив? — небрежно спросил Гарет. — Да, ему всего 62 года. — Тебя больше интересуют биологические открытия, потому что ты думаешь, что у тебя не хватит времени? — Вопрос Роя был не менее откровенным, чем вопрос Гарета. Или предыдущий проницательный вопрос Райс для него, так что он ничего не чувствовал по этому поводу. Райс хмуро посмотрела на него, но потом просто пожала плечами. Ей ужасно удалось выглядеть равнодушной, хотя скорее ей это круто не удалось. — Полагаю, что это так. Мы пока мало что понимаем в этом феномене, хотелось бы заняться исследованиями, когда выйду из этой дерьмовой школы. Планы на будущее. Это было не то, о чем Рой позволял себе думать. Он всегда будет никем, ему всегда будет некуда пойти или вернуться. — Но мы можем поговорить об этой науке на уроке обществознания? — Спросила Вивер, даже не отрывая взгляда от своих коленей. — Я думаю, мы должны, потому что это формирует настоящее и, надеюсь, может спровоцировать нехватку интереса к нашему поколению в будущем. Если его можно использовать для… — Для чего? Не похоже, чтобы мы что-то получали от необходимости страдать из-за чужой боли. — Рой мог видеть руки Вивер, она с такой силой впихивала ноготь на правом большом пальце под левый, что он был уверен, что это чертовски больно. Насколько нервничала эта девушка? — Это просто ужасный опыт, особенно если у тебя есть собственное дерьмо, с которым нужно иметь дело в первую очередь. Рой сжал руку в кулак за головой, он снова откинулся на спинку стула, но теперь медленно опустился вместе с ним на пол. Это больно. Как будто Вивер рассказала ему, чего он всё время боялся. Он причинял Эндрю ненужные страдания, хотя его жизнь и без того была ужасной. Ему пришлось переосмыслить свою предыдущую теорию. Вивер, вероятно, не нервничала говоря об этом, она, скорее всего, просто испытывала постоянную боль, но ей приходилось делать вид, что всё в порядке. — Твоё мнение представляет собой то, что думают все остальные в нашем классе, если ты хочешь, ты можешь поговорить об… — Нет! — теперь она хлопнула себя по голове и бросила яростный взгляд на Райс. — Ты не можешь говорить мне это. Райс нахмурилась. — Что? Вивер резко вскочила ноги, из-за чего стул откинулся назад. — Ничего. Я больше не участвую в этом проекте. — Чего? — Райс кричала ей в спину, но она уже была у двери и отказывалась оглядываться на них. — Что я сказала? — Она выглядела искренне сбитой с толку, не обвиняя девушку, просто пытаясь понять, что она упустила. Рой подумал бы о том, чтобы поделиться с ней своим мнением, но его тело вдруг резко начало болеть. Это началось с его живота, затем последовало лицо, костяшки пальцев, руки, всё больше и больше ударов по бокам. — Блядь. — внезапно причинение себе боли, чтобы сконцентрироваться, показалось ему очень хорошей идеей. Он бросил быстрый взгляд на Райс и Гарета, но никто из них, казалось, не заметил, что его дыхание участилось и что он стиснул зубы до такой степени, что, казалось, они вот-вот сломаются, чтобы не закричать. — Мне нужно в туалет, — он вскочил, закинул сумку на плечо и направился к двери. — Зачем тебе сумка? — Спросил Гарет. Рой всё ещё слабо слышал, как Райс сказала: — Он везде носит эту сумку. — Он должен был. У него там был пистолет. Поскольку библиотека находилась в конце коридора на третьем этаже, ему потребовались слишком долгие секунды, чтобы добраться до санузла, который находился рядом с лестницей на другом конце коридора. Возле писсуаров стоял ещё один парень, но Рой пока пометил его как безобидного, и он просто ворвался в одну из кабин. Закрыв дверь, он просто стоял над унитазом, не желая издавать лишних звуков, прислонившись к стене. Он зажмурил глаза, затем даже закрыл лицо руками, когда волны боли продолжали проходить сквозь его тело. Удары по всему, что можно было представить. Через некоторое время просто закрыть лицо стало уже недостаточно, поэтому он попробовал кое-что ещё. Он вонзил указательный и средний пальцы в рот и погрузил ногти во внутреннюю сторону щёк. Вспыхнула боль, более сильная, более реальная, чем фантомная, и немного успокоила его разум, который вот-вот впадет в панику. С тех пор, как его суставы стали болеть чаще, чем раз в неделю, этот спазм боли исходил от Эндрю. Мальчика били как минимум три раза в неделю, и единственное, что радовало Роя, это то, что его рука всегда болела больше всего на свете. Это означало, что Эндрю сопротивлялся, для разнообразия. Он с трудом сглотнул слюну со вкусом крови — он, вероятно, поцарапал кожу — и заставил своё тело сопротивляться желанию вздрогнуть. Это было хорошо. Эндрю был жив, Эндрю сражался. Но… Быть избитым, как это, было слишком привычно для Роя. Это напомнило ему о тяжёлых кулаках отца, его садистском оскале и ледяных глазах. «Я в порядке. Я заслуживаю это. Он имеет полное право избить меня после всего. Я в порядке.» На самом деле, он никогда не был в порядке. Он оставался в этом туалете почти час, борясь с паническими атаками и болью, снова и снова ненавидя свою жизнь. В понедельник снова были только он и Райс. Она не спрашивала о том, что случилось с Роем в пятницу, почему он исчез, не сказав ни слова, и он уж точно не собирался поднимать эту тему. Однако ему не терпелось спросить о другом, но ему потребовалось целых 30 минут, чтобы собраться с мыслями и открыть рот. — Привет, Райс. Девушка повернула голову, но не откинулась назад, она все так же была сгорбленная над столом. — Рози. Рой нахмурился. — Что? — Моё имя, засранец, — она медленно перевела на него взгляд. — Мне не нравится, когда меня называют Райс. — О, понял, — ответил Рой, чувствуя себя чересчур ошеломлённым. Имя. Это было не то, на что он обращал большое внимание. Он был просто рад, что всегда отзывается на своё нынешнее имя. И он не собирался запоминать имена своих одноклассников. В конце концов, все они должны были быть лицами, смытыми в памяти временем. — Что ты хочешь? — Она поморщилась. — Не могла бы ты рассказать мне больше о твоей связи с дедушкой? Райс… Рози не выглядела особенно удивлённой. Вопрос об этом подходит к истории Роя о том, что у него ещё нет родственной души. Теперь она откинулась на спинку стула, но не отложила ручку, а только стала постукивать ею по блокноту, что, казалось, было её привычкой. — Он родился во время Второй мировой войны. Он пережил всё то дерьмо, что произошло в этой стране, Вудс, — её голос был напряжённым, и она смотрела только на стену перед собой. — Он отказывается много говорить об этом, но я знаю историю и вижу его кошмары. Он говорил мне, что пугался каждый раз, когда кто-то бил его. Он думал, что причиняет боль кому-то невинному где-то в другом месте. Он не мог быть уверен, что его родственная душа — это не просто тот, у кого хорошая жизнь, кому повезло жить без боли, поэтому он не чувствует связи. Ему было так плохо из-за возможных неприятностей. Мой дедушка очень скромный человек. — Когда в течение долгих секунд можно было слышать только постукивание ручкой, Рой снова заговорил. — Что произошло, когда ты родилась? — Что ты имеешь в виду? — Она повернулась к нему. — Не знаю, — пожал он плечами. — Он мог это почувствовать или что-то в этом роде? — При таком невероятном предложении на его лице появилась тень глупой улыбки, но Рози оставалась серьёзной. — Он сказал, что кошмары приходили ещё до моего рождения. Я бы не назвала это ощущением; в нем не зажегся свет. Но знаешь, он просто знал. Это то, что он всегда говорит. Он знал, что я появилась. — О чем плоду могут сниться кошмары?! — Прервал ее Рой, чувствуя отвращение. Рози хмуро посмотрела на него. — Это та часть, которая тебя волнует? Серьёзно? — Извини, но это просто… тревожно. — Он сказал, что в основном это была тьма со странным светом и звуками, — с гримасой ответила она. — Они стали достаточно мощными только за последние два месяца, чтобы он это заметил, — она казалась слишком раздражённой, но Рой уже привык к этому. Рози постоянно раздражалась. — Он не мог быть в этом уверен, пока мой отец не уронил меня, когда мне был 1 месяц. Он так взбесился, он любит разыгрывать сцену, понимаешь. — Теперь на её пухлых губах играла редкая улыбка. — Ему было 46, и он впервые испытал ту вторгающуюся боль, которая появляется и побеждает тебя, достигая самых глубоких частей твоего тела и души. Я имею в виду, что сама я тоже мало что испытала, — она говорила всё быстрее и быстрее, — потому что он очень заботился о себе, держался подальше от любых неприятностей с тех пор, как я родилась, но в прошлом году он сломал руку. Это не что иное, как твоя собственная боль, Рой. Ты узнаешь это, когда родится твоя вторая половинка, это не сравнится с тем, когда тебе больно. Ощущение всегда хуже, потому что… — она вдруг отвернулась, — потому что болит не только твоё тело. Твоя душа болит за того другого человека… И от этого становится ещё хуже. Рой был счастлив, что она первой отвела глаза, потому что он как раз собирался это сделать. Не то чтобы Рози хорошо выразила это явление словами, но он понял, что она имела в виду. Он не знал Эндрю лично, но он был частью Роя и всех других мальчиков, которыми он был. И сочувствие, которое он испытывал к Эндрю, с течением времени всё больше и больше подчёркивало его боль. Он даже представить себе не мог, что чувствовала Рози, которая на самом деле всю жизнь прожила вместе с дедушкой и очень любила его. — Значит, твой папа уронил тебя, когда тебе был 1 месяц? — Спросил он, неловко пытаясь пошутить и нарушить молчание. — Серьёзно, Вудс? — Её бровь взлетела ещё выше, что, по мнению Роя, было просто невозможным. — Прости, — он застенчиво улыбнулся. — Но ты не ненавидишь связь. — Это был не вопрос. — Я… — стук её ручки эхом отдавался в пустой библиотеке, когда её эмоции, казалось, переполняли её. — Я не хотела спровоцировать Эми в прошлый раз. — Рою пришлось на мгновение задуматься, чтобы вспомнить, как зовут Вивер. — Я понятия не имею, через что она проходит. Я удачливая. Мой дедушка заботился обо мне, заботясь о себе. Я не знаю, как это жить с постоянной болью. Я не виню никого, кто ненавидит страдать за кого-то, кого они даже не знают. Но я бы хотела, чтобы они тоже поняли мою точку зрения, — она вдруг отложила ручку, как будто только что осознав, как сильно она бьёт по блокноту. Она всё ещё не могла усидеть на месте, почти сразу начала накручивать свои кудрявые волосы на палец. — Я люблю своего дедушку, и его присутствие очень помогает мне. Я ничего не могу скрыть от него, ты же знаешь. — Она на мгновение закусила губу, оглядываясь на Роя, но снова отвела глаза. — Он знает, когда я о чём-то беспокоюсь, он знает, если мне больно, и ему не всё равно. Я люблю своих родителей, но иметь свою вторую половинку в моей жизни так важно для меня. Он — моя самая большая поддержка. Рой не знал, что сказать. Он надеялся, что его лицо остаётся настолько бесстрастным, насколько это возможно, потому что слова Рози задели его. — И я хочу… — ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы проглотить слезы, которые ниоткуда появились в её глазах. — Хотела бы я быть такой для него все те годы, когда он был один. — Он бы этого не хотел, — тихо сказал Рой. — Я знаю, — сплюнула Рози, скорее всего, больше раздражённая собственной слабостью, чем Роем. — Он никогда не упускает возможности сказать это. Он счастлив, что я родилась, когда он, наконец, смог жить как мужчина, а не как… как… — она боролась со словами. — И не нужно подвергаться перепадам настроения белых людей, — это снова не было выражено должным образом, но Рой чувствовал, что не имеет права говорить об этом. Он сам был привилегированным белым мальчиком. Его жизнь в бегах могла бы быть намного хуже, если бы он был чернокожим. — Возможно, он прав; я понимаю, почему он так себя чувствует. Но я знаю, как здорово, что он рядом, поэтому я не могу перестать чувствовать себя плохо из-за того, что так поздно появилась в его жизни. О, Рой слишком хорошо понимал дедушку Рози. Как сильно он хотел бы избежать того, чтобы сделать жизнь Эндрю ещё более болезненной? Это было не так просто, потому что… — Но у большинства людей нет рядом родственных душ, Рози. Они не могут полагаться на них, как ты, — и даже если бы он был рядом с Эндрю, что он мог бы сделать? Он сам был ребёнком. Он чувствовал себя таким бесполезным. — Но они даже не пытаются! — Резко начала она, как будто была готова к этому обвинению. — Мы живём в век интернета, чувак, не говори мне, блядь, если ты действительно хочешь кого-то найти, ты не можешь. Люди просто предпочитают оставаться в неведении. «Я всё не мог им помочь, зачем мне пытаться?» Презрение сочилось из всех её передразнивающих слов. — Я ненавижу невежество. Я ненавижу людей, которые даже не пытаются исправить ситуацию. Ух ты. На этот раз Рою не нужна была фантомная боль, чтобы почувствовать, будто его ударили. В ту ночь он большую часть времени бодрствовал. Он так много раз мечтал найти Эндрю, но никогда не пытался. Он не мог никуда пойти без матери. Он никак не мог помочь Эндрю. Он подверг бы его опасности. Черт, если бы его отец узнал о нём, он мог бы умереть с ужаснейшей болью. Он просто… не мог. Были ли все это просто отговорки? Рой не нуждался даже в этом в своей жизни. Он просто не мог. Он свернулся на кровати, зарывшись лицом в подушку. — Что случилось, Абрам? — Его мать проснулась от его движения. — Ничего, мама, прости. — Спи, тебе утром в школу. — Да, точно. Вот такой нормальный разговор мог у них быть, но это не так. В жизни Роя не было ничего нормального. И он не мог ещё больше вовлечь в это Эндрю. Однако эта мысль никак не могла выйти из его головы. Она никуда не исчезала, что бы он ни делал, будь то в классе, стоя у боковой линии, с тоской глядя на парней, играющих в экси, работая с Рози — те времена были худшими — или просто находясь дома с матерью. Он знал полное имя Эндрю. Он мог предположить, как он выглядит. Он знал, что парень находится в приемной семье. Он мог бы… он мог бы легко найти его. Рой не мог справиться со своим любопытством. Однажды днём, когда и Рози, и Гарет ушли, а у него оставалось ещё полчаса, чтобы собраться домой, это просто незапланированно случилось. Он сел перед древним на вид компьютером и включил его. Он продолжал кусать внутреннюю часть щеки и хрустеть суставами, борясь с самим собой, хорошая это идея или нет. «Это явно плохой идеей, идиот.» Битва была скорее о том, должен он это сделать или нет. Операционная система запустилась, и он щелкнул на браузер, затем глубоко вздохнул, когда на экране появился Google. «Я действительно должен… » Его размышления прервал громкий звук удара. Он сгорбился и тут же схватил сумку с пола, прислушиваясь несколько секунд, но больше ничего не слышал. Однако это было достаточно странно, чтобы заставить его почувствовать себя в опасности, он просто нажал кнопку «выключить» на компьютере, а затем встал. Сначала он подошёл к окну, но оттуда было видно только бейсбольное поле; он видел несколько бегающих детей, но ничего необычного. Его рука была на пистолете в сумке, когда он высунул голову из-за двери, коридор был пуст. Он быстро перешёл на другую сторону, потому что это была та сторона, к которой примыкала лестница, и если кто-то подойдёт, он успеет вытащить пистолет, прежде чем его увидят. Он держался близко к шкафчикам, но не слишком, чтобы издавать какие-то звуки. Его шаги были лёгкими и быстрыми, и он действительно добрался до второго этажа, прежде чем услышал выстрел. Кто-то закричал, и Рой побежал. «Не забывай оставаться сосредоточенным. Думай!» Голос его матери начал эхом звучать в его голове, как сломанное радио. «У тебя есть пути выхода. Ты устанавливаешь их в первый же день.» Они не стали экспертами за одну ночь. Они на самом деле исследовали, как убежать от злоумышленников, и установили свои собственные правила. Рой находился на втором этаже и точно знал, куда ему нужно идти, чтобы иметь шанс уйти незамеченным. Он закинул сумку на спину, в руках держал пистолет и телефон. Он написал матери. «d u g» означало опасность, ситуация неясна, идёт к месту встречи. Он убрал телефон, затем вбежал в класс, закрыл за собой дверь и бросился к окну. Он был на втором этаже, но были способы пережить прыжок с такой высоты. Он никогда не делал этого раньше, но он помнил правила, и у него уже было идеальное место, чтобы это сделать. У него побежали мурашки по коже, когда он смотрел вниз, но звуки позади него были намного страшнее. Ему показалось, что он услышал смех. Безумный, слишком знакомый смех. Лола. «Не забывай оставаться сосредоточенным. Думай!» Рой глубоко вздохнул и взобрался на раму. Под ним рос амурский клён — он знал только название, потому что дворник был поблизости, когда Рой как-то исследовал территорию, пытаясь придумать путь побега в случае опасности, и этот мужчина подумал, что мальчику он интересен — он был около 25 футов в высоту, а у стены также были кустарники. Если он сделает это правильно, то не сломает ничего важного. Он ещё раз оглянулся, но ничего не увидел, поэтому спрятал пистолет в сумку и вылез наружу. Он держался за подоконник и опустился настолько, насколько мог, чтобы сократить расстояние, затем оттолкнулся ногами. Это заняло меньше пяти секунд, но ему показалось, что дольше. Дереву не удалось сильно уменьшить удар, но он приземлился на кусты, не забывая согнуть колени. Однако расслабляться было не в его силах, он по инерции покатился вперёд, из-за чего его колени невыносимо болели. Падение превратилось в кувырок, но когда эта энергия угасла и Рой остановился, он позволил себе секунду оценить ущерб. Он был жив, и это уже был хороший знак. Он только начал понимать, что заставил себя сделать прилив адреналина. Его колени всё ещё болели, когда он вставал, немного споткнулся, пытаясь продолжить побег. Он дотронулся до ноющей части правой ноги, но не успел об этом долго думать. Раздался ещё один выстрел, и на этот раз он был направлен в него. — Ты в порядке, Младший? Наша игра не будет достаточно веселой, если ты потеряешь ногу из-за этого глупого прыжка, — кричала Лола со второго этажа, но не из того же класса, откуда он выпрыгнул. Она не ударила Роя, потому что только ствол дерева не был в поле её зрения. Рой побежал. Он должен был покинуть территорию школы, и кратчайший путь сделать это был по левой стороне здания. Лола прыгнет за ним? Где его отец? Сколько мужчин они привели на этот раз? После первой попытки ещё в Нью-Йорке, когда они недооценили Мэри, они так и приехали только вдвоем. Были времена, когда отец вообще не приходил, но Лола всегда была рядом. Рой боялся её почти так же, как и Натана. Он свернул за угол здания, затем остановился, заметив человека в черной одежде, вылезающего из окна. В руке у него был пистолет, и он выстрелил. Это был его первый раз, но он даже не думал об этом. Он выстрелил, и когда парень закричал от боли, он пошел вперёд. Он не мог заглянуть внутрь здания, несмотря на то, что окна были через каждый метр, потому что солнце садилось с той стороны, и оно окрасило стекло ослепляющим золотом. Это была ошибка планирования. Он ожидал нападения в любую минуту, но перед ним появилась только пара подростков. Девушка вскрикнула при виде пистолета, а мальчик удивлённо отступил назад, а затем нахмурился. — Что за хуйня, Вудс? — Это был Лоусон. — Бегите отсюда, иначе вас убьют, — он не кричал, он просто не мог. Слова ему пришлось выдавливать сквозь стиснутые зубы, потому что колено болело настолько сильно, что он уже видел чёрные круги перед глазами. Они не послушали. Они никогда этого не делали. Когда следующая пуля из-за спины Роя прилетела девушке в ногу, они оба просто упали на землю, хоть Лоусон прикрыла её, но они всё равно не побежали. «Не чувствуй! Думай! Важен только ты сам! Не чувствуй!» Он не мог остановиться, он не мог даже оглянуться, но свернул за следующий угол и побежал так быстро, как только мог, к сараю, где хранились оборудование для экси. Ему просто нужно было сделать круг, и он был бы вне школьного двора. Однако теперь он был совершенно без защиты, и Лола следовала за ним, хотя бы только в здании. Она высунулась из окна, целясь прямо в Роя. Услышав выстрел, он обернулся и выстрелил в ответ, но его уже подстрелили. А Лола только посмеялась над ним. Рой не мог подавить крик, когда слишком знакомое чувство пронзило его бок чуть выше бедра. — Блядь! Блядь! Блядь! — Пробормотал он и, наконец, смог исчезнуть с площадки за сараем. Он прислонился к стене, чтобы проверить рану, но сейчас у него не было на это времени. Он просто должен был игнорировать всё. Ещё немного. Стиснув зубы и хромая, что всё больше и больше замедляло его, он добрался до забора, который был всего в 10 футах от него. Он прорезал в нём дыру за прислоненной к нему колоде досок — скорее всего, оставшейся со времён постройки сарая — он проверял её каждый второй день перед тем, как идти домой, поэтому знал, что она будет там. С другой стороны росла полоса деревьев, так что она закрывала вид на эксклюзивный теннисный корт, который был как раз возле школы — ни один богатый человек не хотел видеть, чем занимаются местные школьники. Рой направился прямо к чёрному входу здания, и ему было наплевать на людей, кричащих на него за то, что он вошёл в таком виде. Они хотели, чтобы он ушел, даже не заботясь о капающей крови, которую он дорожкой оставил после себя, но в любом случае это было именно его целью, поэтому он просто толкнул стеклянную дверь и бросился к стоянке. Он слышал полицейские сирены. Он услышал слабые крики и вопли со стороны школы. «Не чувствуй! Думай! Важен только ты сам!» Там всегда на улице стояли такси, это был один из основных пунктов пути его побега. Он прыгнул в одну из машин, захлопнув за собой дверь. — Эй, паршивец, осторожно! — Пожалуйста, отвезите меня в Марикопу, — он закинул сумку на колени, пытаясь прикрыть свое истекающее кровью тело. Он хотел бы носить черную куртку вместо синей джинсовой. — Это другой город, — ответил мужчина, всё ещё хмуро глядя на него. — Я знаю. Пожалуйста, просто едем уже! — Рой продолжал смотреть за окно, но всё, что он мог видеть, это красные и синие огни полицейских машин позади них. Может быть, просто может быть, если они уйдут сейчас, он сможет потеряться. — Пожалуйста. — Отсюда скорее час езды. — У меня есть деньги, пожалуйста. — Поскольку мужчина не выглядел убежденным, Рой покопался в своей сумке и вытащил из потайного кармана пачку долларовых купюр. — Я хотел бы попасть в Native Grill & Wings как можно скорее. — Надеюсь, ты это не украл, — проворчал мужчина, но всё же завел машину. Если у тебя были деньги, люди всегда будут тебе помогать, Рой это знал. Он ничего не сказал, просто продолжал оглядываться, чтобы посмотреть, не последовал ли кто-нибудь их. Через несколько минут тщательных наблюдений, он достал свой телефон. У него было пять сообщений от матери. «t 2» означает «у меня тоже проблемы» «ga ow bb» расшифровывалось как «по пути сломала кость». «ответь мне» «что случилось? » «ты ранен?» Одно лишь слово «ранен» заставило его вспомнить боль. Его бок горел и пульсировал, а в колене была эта постоянная, глубокая боль, которая была ещё хуже, чем минутой раньше. Эта боль переходила от умеренной к отвлекающей, и это было довольно плохо. «был подстрелен, сбоку, сейчас еду на такси, я в порядке.» Ответ пришел через секунду. «преследуют, жди меня». Рой изо всех сил сжал трубку и ничего не мог поделать, кроме как снова выглянуть в окно. Теперь они были в пробке; он не мог сказать, преследуют его или нет. «что, если за мной тоже следят?» «просто продолжай проверять окружности, когда достигнешь окраины, будешь знать. мы скоро встретимся» Он сделал прерывистый вдох. Всё будет хорошо. Он собирался встретиться с матерью. Он был не один. Он не собирался попасть в руки отца. Его мать скоро встретится с ним. — Дитё! Хэй, дитё! Рой резко повернулся к человеку за рулём. — Да? — Что, черт возьми, с тобой не так? Ты дышал так, будто у тебя паническая атака или что-то в этом роде. Реально? — Всё хорошо. Простите, сэр. «Не забывай оставаться сосредоточенным. Думай! Не чувствуй! Думай! Будь сосредоточенным!» Теперь он дышал ровно, вдыхал через нос, выдыхал через рот и, наконец, заставил себя прикоснуться к своей ране. Он попытался сделать это незаметно, поэтому пододвинулся поближе к двери позади водителя. Это был его левый бок, и его тёмно-зелёная футболка казалась черной вокруг дыры из-под пули. Плохой идеей было прижимать её тканью во время бега, но у него вряд ли был другой выбор. Вытаскивать это из раны было всё равно, что сдирать с себя кожу живьём. «Дыши! Оставайся сосредоточенным! Не чувствуй! Думай! Дыши!» Одного взгляда на всю эту кровь было достаточно, чтобы повергнуть его в шок, но сейчас он просто не мог этого сделать. Он откинулся назад, посмотрел на потолок машины и прикусил губу, чтобы не закричать. В него не стреляли с тех пор, как ему исполнилось тринадцать, но это воспоминание осталось очень ярким. Рана на плече побаливала, даже иногда от того, что менялся климат. Он вспомнил, сколько было крови. Он вспомнил панику своей матери, потому что если бы рана была ближе к его сердцу… Он снова посмотрел вниз и убрал руки, пытаясь не дрожать от ощущения липкой крови и своей плоти. Это не может быть так уж плохо. Выходное ранение он тоже чувствовал, оба были очень близко к его боку, пуля не могла повредить орган. У него была с собой лишняя футболка из-за физкультуры. Он вынул её и сунул под ту, что была на нём, чтобы прижать раны. Кровотечение уже было медленным, но в одном он был уверен: надавливание на рану помогает. — Ты в порядке, малыш? — Я в порядке, сэр, — сказал он, снова откидываясь на подголовник. — Ты звучишь так, будто имеешь в виду что угодно, но только не это. — Просто устал, сэр. Ему просто нужно было несколько минут, чтобы восстановить свою силу. Он просто закрыл глаза на несколько секунд. Его мать собиралась прийти и спасти его в ближайшее время. Всё будет хорошо. Если бы он только немного отдохнул… Приказы его матери больше не могли пробиться сквозь тучи его разума, и единственный голос, который всегда помогал ему поступать правильно, на этот раз промолчал. Эндрю не помог, потому что Рой тоже не мог ему помочь. Он потерял сознание вместе с незнакомым мужчиной в машине, с огнестрельным ранением на боку и возможной опасностью за спиной. Он резко проснулся, когда машина остановилась, и мужчина позвал его. — Мы приехали. Его сердце быстро забилось в груди, чувства обострились, как только его глаза открылись, и его разум затопило одно слово «опасность». Он выглянул в окно, они припарковались перед Native’s, и парковка была почти заполнена различными машинами, так как было время ужина. «Мама убьёт меня за это. Как я, блядь, мог быть таким глупым?» — Выйдешь или как? Он наклонился вперёд, наконец сосредоточившись на водителе. — Сколько я вам должен? — 112,94. Рой быстро сосчитал 120 долларов и протянул их. — Спасибо, сэр. Старший мужчина денег не взял. — Это чертова кровь на твоей руке?! — Нет, это краска. — Он солгал не задумываясь, но не удержался, уронив купюры, и поспешно вышел из машины. Если водитель проверит заднее сиденье и увидит кровь… Если он разозлится на беспорядок… Если он приедет за Роем… Он так испугался возможного нападения, что даже не почувствовал боли в коленях, когда бежал с места вдоль дороги. Ему нужно было уехать из города, а это было где-то в полумиле отсюда. Но это была Аризона. Здесь невозможно было спрятаться от посторонних глаз. Одна сторона дороги уже была пустыней, и он понятия не имел, преследовали его или нет. Он не знал, кто может наблюдать за ним. Кто угодно мог заметить кровь на его куртке, даже если он повесил сумку на левое плечо. Опасность могла прийти откуда угодно, и сейчас он был слишком напуган. «Мама… Мам, где ты?» «Что, если она уже мертва? Что, если она попала в плен? Что, если она не сможет уйти? А если бы она бросила меня?» Ему хотелось ударить себя за последнюю мысль. Его мать никогда бы так не поступила. «А вдруг?» Он шёл, даже больше не проверяя окружности на наличие опасности, просто шёл, опустив голову, чтобы добраться до места, где они должны были встретиться. Его мать должна быть там. Он поправится. Он просто должен был добраться туда. «Мама, мама, пожалуйста, мама, мам, пожалуйста». Он никогда не ценил присутствие своей матери рядом с ним во время нападений. Теперь он знал, как слаб и безнадёжен был один. Он сделал так много ошибок, что остаться в живых в этот момент было чудом. С его матерью они могли бы сделать это лучше, она бы никогда не позволила ему так потерять всю сосредоточенность. Он нуждался в своей матери, и он никогда не должен был об этом забывать. Он чувствовал себя таким одиноким. Единственное, от чего он мог отказаться, так это от слез. Плач ничем никогда не помогал. Жжение в боку угасало, пока он смотрел вперёд и не поворачивал тело, но пульсирующая боль оставалась. Его больное колено было гораздо более проблематичным, поскольку он не мог дать ему отдохнуть. Ему приходилось останавливаться каждые несколько сотен метров после выезда из города. Патрульная станция, которая была местом их встречи, уже была видна, но казалась такой же далёкой, как океан. «Мама, мам, пожалуйста… » Его немые мольбы были прерваны внезапно остановившейся позади машиной. Он напрягся, не найдя в себе смелости обернуться, даже когда услышал, как открывается, а затем захлопывается дверь. Он был так уверен, что умрёт прямо здесь. — Абрам! Его плечи поникли, тело вдруг стало вялым и тяжёлым. — Мама, — закричал он, оглядываясь. Это была она. Небольшая, с виду невзрачная, но до ужаса свирепая. Это была его мать, и она уже держала его на руках, осторожно обнимая, чтобы не причинить ещё больше боли. — Нам нужно убираться отсюда, садись в машину. Он только кивнул и сделал, как ему было сказано. Наконец ему сказали, что делать. Он больше не был один. — Как долго ты сможешь прожить с этой раной? — Спросила она, как только машина снова тронулась с места. Они продолжили движение по шоссе I-10 в сторону Калифорнии. — Что у тебя с ногой? — Всё в порядке… — Не смей мне это сейчас говорить! — Ему удалось слишком быстро её разозлить. — Мне пришлось выпрыгнуть со второго этажа, с тех пор мне просто больно, я не знаю. — А выстрел? Дай-ка посмотреть. Рой задрал свою футболку. Он зашипел от внезапного жжения. — Мне повезло. Она отпустила руль и осторожно коснулась его, пытаясь осмотреть рану. — Ага. Я зашью тебя, как только совсем стемнеет, малыш. Зажми рану футболкой и не отпускай, — она не звучала утешительно, просто сказала это как ни в чем не бывало, и это было более обнадеживающе, чем что-либо другое. Он пробормотал что-то, чтобы показать, что понял, затем оглядел тело матери. — Что ты сломала? — Рёбра. Ужас отразился на его лице. — Какого хуя, мама?! — Подбирай слова. — Но… — Я в порядке. Выражение его лица сменилось раздражением. — Почему ты можешь это делать, а я — нет? — Потому что, когда я это говорю, это звучит правдоподобно. Ты всё ещё плохо лжёшь. Он надулся и посмотрел в окно, его щеки порозовели. — Я нормально лгу. — Он без проблем обманул Рози и остальных. Он не был плох в этом. «Ах, дерьмо.» Он оперся локтем о дверь и прикрыл глаза ладонью. Он хотел ещё немного поработать над этой презентацией. У них оставалась всего одна неделя, и она в основном была завершена. Он хотел увидеть всё это собственными глазами. «Перестаньте думать об этом. Просто прекрати это, это не имеет значения.» Он выжил. Он с матерью. Это была его жизнь, его реальность. Это ничто в центре сюжета с его матерью. Это было всё, чем он когда-либо владел. — Это был он? — тихо спросил он. — Да. Рой зажмурил глаза и прикусил губу. Это единственное, что он унесёт с собой из жизни Роя. Искусство причинять себе боль там, где никто другой этого не увидит. ~~~ Ему оставался месяц до шестнадцати, а он стоял на корте — половине корта — для экси на воротах. Больше он ничего не делал, он просто стоял с клюшкой в ​​руках, потому что не мог двигаться. «Этот ёбаный маленький паршивец, какого хуя, блядь, что, блядь, случилось с этим маленьким ублюдком, блядь, блядь, блядь.» Он услышал громкий стук позади себя, когда мяч врезался в стену, затем другая команда зааплодировала, но ему было наплевать и на это, и на раздраженный крик своей собственной команды. Его колено пульсировало, как будто оно только что сломалось, а в боку была боль настолько сильная, что казалось, будто бомба проделала в нём дыру. Он чувствовал последнюю боль перед этим и хорошо её помнил, потому что от этого он слишком сильно оцепенел, что не мог сражаться с монстром. Одна только эта мысль так разозлила его, что он, наконец, снова пошевелился. Со стиснутыми зубами и хмурым лицом он перебросил мяч обратно на другой конец корта, почти разбив чьё-то лицо. Он хотел вернуться в здание и найти одного из парней, с которыми он тренировался, чтобы он мог причинить ответную боль этому маленькому дерьму. Однако ему пришлось остаться снаружи до обеда, играя в эту дурацкую игру. Последний час он методично нацеливался как на своих товарищей по команде, так и на других парней на корте. Потому что это, по крайней мере, заставило монстра заткнуться. Всю ночь он кусал простыню, потому что боль в боку только усилилась. Он не был уверен, но ему казалось, что кто-то пытается зашить раны. И этот кто-то определенно не был врачом. Он знал, что другой мальчик был мальчиком, и он был примерно его ровесником. Он знал имя, Натаниэль, потому что в его кошмарах был человек с ужасающей садистской улыбкой, который не просто кричал «Младший.» Но какой мальчик-подросток регулярно подвергается обстрелам?! Не то чтобы он заботился о нём. Он просто хотел знать, потому что, блядь, его жизнь была дерьмовой, но тот другой, должно быть, был замешан в каком-то более серьёзном дерьме. Однако была одна вещь, которая его действительно интересовала. Что могло бы сохранить этому ребёнку жизнь? Что побудило его терпеть всё это? Как так получилось, что он ещё не умер? Он знал, что хочет умирать каждый день до тех пор, пока этот другой не покончит с собой? Когда он наконец потерял сознание на рассвете, ему снился быстрый бег и невыносимый сумасшедший смех.