***
Чуйков медленно помешивал ложку в пустом стакане из-под чая и читал газету из родного мира. Тяжёлый день подошёл к концу и комдив уже собирался лечь спать, как к нему постучали. Синий единорог в строгом костюме чёрного цвета и с моноклем принёс письмо от принцессы Селестии. Разломав сургучную печать с символом Солнца, Чуйков стал читать: «Дорогой Василий Иванович, довожу до вашего сведения, что послы грифонов согласились на встречу и готовы заключить договора с Советским Союзом. Правда, с некоторыми условиями. Приехать должны Вы и только с двумя доверенными вами людьми, не больше. Оружия при Вас быть не должно. Встреча будет проходить в Грифонстоуне через два дня. Если Вы согласны, Василий Иванович, то попрошу утвердить это и начать готовиться. Принцесса Селестия Эквестрийская.» Чуйков некоторое время размышлял о опасности этой дипломатической миссии, но взвесив «за» и «против», подошёл к телефону. — Алексей Валентинович? Здравствуйте. Это товарищ Чуйков. Простите, что так поздно, но есть неотложное дело. Можете, пожалуйста, подойти ко мне в кабинет? На том конце провода несколько секунд было слышно лишь тяжёлое дыхание, но скоро дивизионный комиссар Соколов ответил: — Конечно, Василий Иванович. Через семь минут буду. — и положил трубку. Ровно через отведённое время в дверь снова постучали. Чуйков открыл и увидел заспанного мужчину с залысиной и очках в униформе дивизионного комиссара. — Ещё раз простите за столь поздний звонок, Алексей Валентинович, — извинился Чуйков и пропустил Соколова в свой кабинет. — Ничего страшного, Василий Иванович. Если срочно, то дело серьёзное, не требующее отлагательств. Соколов сел на диванчик и приготовился выслушать комдива, но тот протянул комиссару недавно открытое письмо. Поправив очки, он вслух зачитал его. — Получается Вы хотите согласиться на встречу? — спросил Соколов и убрал лист на стол. — Конечно. Мне, кажется, они вряд ли захотят совершить что-то глупое. В крайнем случае, на границе уже имеются некоторые силы, полностью обеспеченные техникой и топливом. Они будут готовы выдвинуться сразу, если будет малейшая опасность. Алексей Валентинович, я не понаслышке знаю насколько Вы хорошо умеете работать с договорами о мире. Моя просьба заключается в том, что я бы хотел Вас видеть в этой дипломатической миссии. Соколов внимательно посмотрел на Чуйкова, оценивая его слова. Он только сегодня прибыл, а его уже приглашают для переговоров. — Я согласен, — твёрдо сказал комиссар и кивнул. — Но кто третий в нашей группе? — Возьмём одного лейтенанта. — Не понял, Василий Иванович? — искренне удивился Соколов. — Это как? Чуйков улыбнулся и стал разъяснять: — Рисковать всеми нужными людьми нам нельзя. Но пока эту авантюру одобрят сверху, — уйдут драгоценные дни, которых у нас и так мало. Этот мир живёт другим временем и грифоны не исключение. Пока мы живём в двадцатом веке, они отстают в развитии и сидят в развитом средневековье. Пусть мне и не приходилось работать с этой расой, но по словам дипломатов пони, у них дефицит кадров и сидят там далеко не изощрённые в дискуссиях грифоны. Я не обещаю, что это будет просто, но и не так уж сложно. А лейтенант будет выполнять роль радиста. Оружие нельзя, но никто не говорил про средство связи. — Ладно. Но как Вы собираетесь заключать договор о мире, если, почти, о них не знаете? — задал логичный вопрос Соколов. — Этот вопрос будет решаться в ближайшие двадцать четыре часа. Я попрошу выдать нам копии всех договоров и пактов пони и грифонов, а также историю их государства. Сможете ли Вы, Алексей Валентинович, работать в ускоренном темпе? — Я постараюсь. — вздохнул комиссар и опустил плечи. — Что-то ещё? Чуйков отрицательно покачал головой. — Нет, на этом, пока, всё. Завтра в семь утра подходите для изучения документов. Соколов встал и пожал руку комдиву: — До свидания, Василий Иванович. — До свидания. — ответил Чуйков. Соколов двинулся обратно к себе, а Чуйков ещё долгое время не мог уснуть. Такая неожиданная новость взбудоражила и требовала немедленных действий, но комдив ничего не мог сейчас сделать, как бы он того не хотел. Он то и дело ходил по комнате и курил трубку, обдумывая все детали своей инициативы. Если она провалится, то его, в лучшем случае, снимут с поста военного атташе, в худшем, отправят под трибунал. Сев в кресло, Чуйков достал чернильную авторучку и чистый листок.***
Проводив кобылу до комнаты и пожелав спокойной ночи, Чкалов неспешно шёл теперь к себе. по дороге к замку, он многое узнал о принцессах и самих пони. И эти знания не давали покоя, рождая новые вопросы, на которых ответа не существует. Открыв свою комнату и включив свет, мужчина зашёл в ванную и внимательно посмотрел на себя в зеркале. Строение его тела вышло таким из-за эволюции, но пони были, словно, не подвержены ею. Такое чувство, что они сразу стали разумными, не развиваясь и не меняясь. Хотя, в построении идеального общества они продвинулись дальше людей. Отказ от массового оружия, замена его на решения словами. Дружба стала приоритетом. Уже после слов Рэрити, он понял насколько эта принцесса значима в политике. Чкалов вышел к окну и открыл его, впуская в комнату свежий воздух. В небе висела полная Луна, по словам Рэрити, управляемая её тёзкой — принцессой Луной. Поверить в это сложно, а принять советскому человеку никак не получается. Так ещё синий аликорн умеет ходить по снам и влиять на них. Запредельное могущество и бессмертие монархов стали признаком слабого технического развития страны. Зачем нужны машины, станки и самолёты, если есть родные крылья и магия? Они не могут взглянуть на мир с другой точки зрения, ведь проще жить старыми устоями и традициями. «Нет, я слишком много думаю на этот счёт. Мы разные: и нам, и им сложно понимать друг друга. Лучше лечь спать, а то не ровен час и ночь пролетит в философии и сравнениях.» — подумал лётчик и потушил свет. Комнату окутала темнота, разрезаемая лишь светом спутника планеты. Накинув на себя одеяло, мужчина закрыл глаза. Умиротворяющая тишина успокоила бушующие, словно волны, мысли, и Чкалов погрузился в сон. Утреннее Солнце через окно доползло до лица Чкалова, припекая и мучая спавшего человека. Мужчина несколько минут пытался закрыться от ярких лучей то подушкой, то руками, но всё было четно. Открыв глаза, он резко зажмурился от бившего в лицо света. Проморгавшись, Чкалов сел на постель и потянулся. Взяв с тумбочки часы и посмотрев на циферблат, с удивлением обнаружил, что уже восьмой час. Умывшись прохладной водой и приведя себя в порядок, лётчик пошёл в столовую тем же путём, которым его проводила вчера горничная. Уже за несколько метров, он почувствовал запах гречки с тушёнкой. Открыв дверь, мужчина вошёл в полную народу столовую. В это время столы были почти все заняты, и стоял шум. Чкалов тяжело вздохнул и, взяв поднос, встал в очередь. Перед ним стояли двое молодых, лет по двадцать с чем-то, артиллеристов, одетых с иголочки. Их улыбки светились чистой радостью смешанной с восторгом от нового мира. Долго ждать своей очереди не пришлось, они быстро наполнили свои подносы и ушли в конец зала. Лётчик повернулся к раздающему и узнал в нём вчерашнего. Он всё также стоял в поварских колпаке и фартуке, чуть заляпанном. Улыбнувшись мужчина сказал: — Здравствуйте, товарищ комбриг. Сегодня у нас греча с тушёнкой. — Накладывай. — кивнул Чкалов. Взяв полный поднос, лётчик столкнулся с проблемой куда сесть. Все места оказались заняты. Пройдя в конец зала, он приметил одно свободное место. Столик рассчитанный на пятерых был занят четырьмя пони. Подойдя к ним, Чкалов спросил можно ли присесть. Увидев кивок и короткое «да», он поставил еду и сел на стул. Оглядев глазами сидящих, он увидел среди гвардейцев, сидящую напротив знакомую пегаску Блюберрис. Она молча опустила взгляд при виде Чкалова и стала ковырять ложкой в своём овощном салате. Может Чкалов и не знал чего-то в поведении пони, то не заметить явную стыдливость было невозможно. Однако, первый шаг навстречу сделать он не успел. — Простите меня, что я так неосознанно сорвалась на Вас вчера. Я не подумала, что мы очень разные и нужно выслушивать чужие мнения даже по поводу принцесс. — чуть запинаясь сказала пегаска и замолчала, вновь опустив взгляд в свою тарелку. Чкалов ободряюще улыбнулся, но кобыла этого не заметила. — Ничего страшного, я всё понимаю. Я сам повёл себя не очень вежливо, когда стал критиковать ваши, понячьи взгляды на мир и жизнь. Она с надеждой взглянула на человека, пока остальные гвардейцы за столом удивлённо переводили взгляды на двух говорящих, но молчали. На её мордашке появилась добрая улыбка. — Спасибо, — коротко ответила она. Всё остальное время они провели без слов, просто завтракая. Закончив приём пищи, Блюберрис встала из-за стола. — Что ж, до встречи. Мне надо идти. — тихо сказала она Чкалову и рысцой поспешила к выходу. Через несколько минут лётчик и сам закончил лязгать оловянной ложкой и вышел из столовой. На его часах было уже полдевятого, — самое время наведаться к майору. Расправив гимнастёрку, он бодрый и сытый прошёл несколько коридор, лестничный пролёт и оказался у двери с недавно появившейся табличкой «Майор Бондарев П.М.». Несколько раз постучавшись, Чкалов вошёл в кабинет. Первый стол на этот раз был пуст. Второй же напротив — занят новым для лётчика секретарём. Хорошо сложенный старший политрук с копной огненно-рыжих волос быстро набирал текст на печатной машинке. Он резко встал при виде старшего по званию и отдал честь. — Здравия желаю, товарищ комбриг. — звонко и громко гаркнул он. Махнув рукой, Чкалов спросил, где товарищ майор сейчас. Старший политрук указал на дверь справа от него. Преодолев эти несколько метров большими шагами, он ещё раз постучался. Услышав из-за двери «Войдите», открыл дверь. Майор стоял у окна со стаканом горячего чая, не спеша его потягивая. Он обернулся и вымученная улыбка расползлась по уставшему лицу. — Доброе утро, Валерий Павлович. — сипло поздоровался майор НКВД. — Доброе, Пётр Михайлович. — ответил в том же духе Чкалов. Майор поставил чай на стол и полностью переключил своё внимание на лётчика. — Вы, наверное, по вопросу вашего распределения? — увидев утвердительный кивок, он продолжил, — Что ж, командовать вам предстоит истребительной бригадой в Понивилле. Думаю, Вы о об этом городке уже слышали. Несколько секунд Чкалов переваривал услышанное, а после испустил разочарованный вздох. Не на это он надеялся. Очень уж ему столичная жизнь понравилась. Заметив явное недовольство лётчика, майор предложил отправить телеграмму на перевод в Кантерлот, но Чкалов отказался. — Если уж туда послали, то там мы и нужны. — натянул на себя фальшивую улыбку Чкалов. Ему не нравилась сама мысль быть любимчиком Сталина, и показывать это он не имел права. Какой же он после этого сталинский сокол? Им обуревала гордость, гордость быть сильным и независимым, как птица в ясном небе. Майор сел на стул и снова взял стакан в руки. Предварительно подув на него, он отхлебнул и невзначай сказал: — Не беспокойтесь так, Валерий Павлович. Будут выходные или свободные деньки и Вы сможете приехать снова в столицу. Не так уж и далеко друг от друга. — усмехнулся он. — Что есть, то есть. — тоже посмеялся Чкалов. Майор встал и подошёл к ящикам в столе. Перебрал несколько бумаг, он вытащил лист с назначением и вслух зачитал гостю: — Вот. Комбриг Чкалов Валерий Павлович назначается командиром двести сорок третьей бригады в городе Понивилль. — подняв глаза обратно на лётчика, он добавил. — Городок хороший. Познакомитесь заодно с местными героями Эквестрии, — Элементами Гармонии и принцессой Твайлайт Спаркл, в частности. Слышал, что хорошие девчушки, пусть и со своими странностями. Взяв в руки лист, Чкалов быстро пробежался глазами по тексту и кивнул самому себе. «Понивилль, так Понивилль. Может не так уж всё и плохо, как кажется на первый взгляд.» — подумал лётчик. — Вы можете пока остаться в городе до трёх часов дня. Потом всем прибывшим вчерашним днём выдадут листы с назначением в свои новые части и отправят поездом. Или поехать сейчас на машине. Вам по званию положено ехать в лично предоставленном транспорте со всеми удобствами. — рассказал майор. Думать тут было нечего. Эти несколько часов погоды не сделают, а ехать с комфортом всегда приятнее. — Поеду сейчас. — коротко дал ответ Чкалов. — Тогда можете собирать вещи, Валерий Павлович. Машина будет ждать нас на стоянке через десять минут. — Майор НКВД встал и пожал руку Чкалову, а затем отдал документ. — Всего хорошего. — И Вам того же, Пётр Михайлович. — ответил тем же тоном лётчик-испытатель. На этом они и разошлись. Чкалов быстрым шагом добрался до своей комнаты и за несколько минут уложил все свои личные вещи в коричневый чемоданчик. Он ещё раз оглядел комнату и убедился, что забрал всё. Взяв в правую руку чемоданчик, Чкалов вышел в коридор и поискал взглядом горничную. Увидев вдалеке кобылку в форме персонала замка, лётчик крикнул: — Мисс, подойдите, пожалуйста. — всего за один вечер с Рэрити, он, гражданин СССР научился, как обращаться к местным по этикету пони. Она обернулась и рысью подбежала к Чкалову. Вопросительно взглянув сначала на лицо и не обнаружив там ответов, опустила взгляд ниже заметив чемодан. — Вы уже уезжаете? — решила проверить свою догадку кобыла. — Да. Вот ключ. Из протянутой руки Чкалова, ключ, быстро окутанный магией белого цвета, улетел в карман горничной. Попрощавшись, лётчик спустился вниз и вышел через парадные двери. На улице вновь стояла жара. «В такую только дома сидеть» — подумал Чкалов. Натянув фуражку на глаза, чтобы хоть чуть-чуть прикрыть глаза от солнечного света, Чкалов пошагал к стоянке с автомашинами. В небольшой тени, под навесом стояли эмочки и полуторки. Механики их осматривали и крутились вокруг как пчёлки. Недалеко сидели в тенёчке водители и что-то громко обсуждали. На площадке уже стояла заведённая чёрная эмочка. Солнечный свет тускло отражался в её тёмном корпусе. Коснувшись ручки задней двери, Чкалов ощутил жар от чёрного металла, пропитавшийся зноем дня. Резко, не отдёргивая занывшей от боли руки, он открыл дверь и быстро закинул чемоданчик на соседнее сидение. А затем и сам сел, громко хлопнув дверью от небольшой злости. Не оборачиваясь, водитель кавказской внешности басовито заговорил с южным акцентом: — Утро доброе, товарищ комбриг. Вы бы сняли с себя гимнастёрку. Солнце, ой какое горячее сегодня. — Вижу, — раздражённо ответил Чкалов и приказал, — Трогай. Водитель пожал плечами и маленько дав газу, вывернул машину на дорогу. Так, на малой скорости, эмочка выкатилась с территории замка принцесс и поехала по главным улицам. Водитель крутил головой во все стороны, боясь неосторожных жеребят и скорости не прибавлял. Скоро, машина выехала за черту города и оказалась на грунтовой, но ровной дороге, вилявшей среди холмов с пшеницей и рожью. Вдали виднелись несколько повозок с тащившими их пони, медленно ползущим к повороту. Легковая машина на чистом просторе, стала быстро набирать скорость, громко рыча двигателем. За ней следом дыбилась большое облако пыли. Воздух, залетавший через открытые настежь окна, приятно охлаждал лицо Чкалова, уже успевшее покрыться капельками пота. Путь обещал быть недолгим. Чёрная машина быстро догнала две повозки, гружёные закрытыми ящиками, и, не сбавляя скорости, круто заложила влево. Проскочив поворот, автомобиль стал подниматься в гору, поднявшись над холмами. Здесь дорога перестала петлять и на пару километров не было видно ни одного поворота. Мчась, эмочка вдруг неожиданно подскочила на чём-то и её резко развернуло поперёк дороги. Лишь стараниями водителя, машина не вылетела в кювет, остановившись на самом краю. Несколько секунд стояла тишина, прервал которую Чкалов, зашипев от боли. Случилось это так быстро, что лётчик не успел толком испугаться. Болел затылок, на который и пришёлся удар. — Вы живы, товарищ комбриг? — поинтересовался водитель и развернулся лицом к Чкалову. По внешности он оказался армянином средних лет. Его искренние карие глаза пристально осматривали командира на предмет сильных ушибов. — Жив, жив. — запоздало ответил лётчик. — Что это только что было? — Не знаю, товарищ комбриг. Может яма. — неопределённо сказал армянин. Чкалов лишь тяжело вздохнул и откинулся на сидение, прикрыв глаза. Водитель не стал сидеть без дела и вышел из машины, став осматривать уже машину на наличие повреждений. Полазив несколько минут, он вернулся к Чкалову с виноватым лицом. — Надо чинить, товарищ комбриг. Резинки стабилизатора выпали. Надо ставить новые. — отрапортовал водитель эмочки. Чкалов кивнул: — Давай. Чини. Водитель тут же убежал работать над неисправностью, а лётчик вышел на дорогу. Достав уже заканчивающееся папиросы, он чиркнул спичкой и закурил. Глубоко затянувшись, он выпустил горьковатый дым и облегчённо вздохнул. — Не так уж всё и плохо, как кажется на первый взгляд. Могло быть намного хуже. — проговорил Чкалов, вновь приложив к губам тлеющую папиросу.