***
Преодолев остаток пути, чёрная эмка въехала в черту города. Понивилль жил размеренной и тихой жизнью. Пони с любопытством провожали взглядами проезжавшую мимо них машину. Видно догадываясь, что это не просто пополнение и вскоре у людей, живущих в Понивилле, что-то произойдёт. На окраине города дорога была грунтовой, но менялась, как только плотность домов и зданий увеличивалась до средней. Здесь она превращалась в мостовую, мощённую хорошо обработанным серым булыжником. Этот городок сильно отличался от того же Кантерлота: домики были двухэтажными, но простыми, сделанные из дерева и покрашенные в два цвета, один из которых обязательно был белым. Были и кафешки с маленькими террасами. Они попадались реже, но всегда имели посетителей. Магазины: продуктовые, с хозяйственными товарами и мебелью пусть и не имели изысков, как кантерлотские, да и определялись лишь по неприметным вывескам, но уверенность, что цены для трудящегося народа здесь были намного ниже, была большой. Иначе зачем экономить на внешнем виде? Эмка проехала ещё с километр по главным улицам и остановилась перед трёхэтажным зданием. Чкалов взял чемоданчик и ,открыв дверь, вдруг остановился и помедлил пару секунд. Бросив взгляд на водителя, он произнёс: — Будь здесь. Возможно, придётся ещё и на аэродром съездить. — Вас понял, товарищ комбриг. Услышав утвердительный ответ, Чкалов кивнул и, пригнув голову, вылез из машины. Перед ним предстала белая ратуша с высоким и тупым шпилем, одетая в нарядную черепицу и облепленная маленькими флажками. Недалеко от неё на лавочках сидели зеваки и не без интереса поглядывали на приезжего гостя. Но напряжение при этом не чувствовалось от слова совсем. А это означало лишь одно — пони с радушием приняли советского солдата, не испытывая перед ним ни страха, ни ненависти, ни раздражения. Да и в отличие от определённой части кантерлотской знати, у них не было свойственного иным аристократам высокомерия. Поправив фуражку и расправив чуть потемневшую от дождя гимнастёрку, Чкалов поднялся по трём ступенькам и открыл дверь. Просторное помещение было освещено естественным светом из небольших окон с правой стороны здания от входа. Там же стояли шесть пони в очереди к первой двери. К слову, этих дверей было всего три. Пройдя по коридору дальше, лётчик приметил, что каждая дверь была с табличкой. Первая была кабинетом мэра Понивилля, вторая оказалась заместителя мэра, лишь третья, самая последняя, была старшего батальонного комиссара Белова. Предварительно постучавшись, лётчик вошёл в небольшую комнату, наспех переделанную под кабинет. За широким столом одиноко сидел полноватый мужчина в возрасте. На столе лежала газета и стакан остывшего чая, несколько книг с зелёным, серым и красным корешками ровно лежали на краю стола. — Здравствуйте, товарищ комбриг. С чем пожаловали в наш скромный городок? — хриплым голосом спросил Белов, чуть улыбаясь. Его голову украшала залысина с редким чёрным волосом. Через толстые очки комиссара на Чкалова поглядывали серые глазки с лукавой искоркой. Лицо украшал длинный и узкий шрам на правой щеке. — Здравствуйте. — кивнул в ответ Чкалов и стал доставать из внутреннего кармана документ. — Я назначен командиром двести сорок третьей истребительной бригадой. Лётчик положил документ с назначением и сделал шаг назад, чтобы не нависать на штабным работником. Белов развернул лист и внимательно изучил его, а затем вновь посмотрел на стоявшего Чкалова. Его лицо вновь озарила лёгкая улыбка и он левой рукой указал на диванчик у стены: — Вы, наверное, устали с дороги, Валерий Павлович? Садитесь, отдохните. — Нет, спасибо. Я уже насиделся в машине по пути сюда. — отказался Чкалов. Белов пожал плечами, мол, «Как знаешь. Моё дело предложить». — Тогда… — он сделал паузу и достал ручку с листком — Тогда я могу предложить Вам жить в местной гостинице, что стоит по улице Эпплов дом двадцать. Всё оплачено. Аэродром находится за городом, в восточной части. А местную принцессу Вы найдёте в большом замке, он единственный тут, не ошибётесь. Некоторые вопросы решаются только через неё. Аванс в размере триста битс я выдам прямо сейчас. Вопросы? Пожелания? — Пожелания? — переспросил лётчик удивлённо подняв бровь. Комиссар, смутился и замялся, отведя свой ныне пристальный взгляд. Через пару секунд он смог привести мысли в порядок и ответить на этот щекотливый вопрос. — Да, Валерий Павлович, пожелания. Вы у нас как-никак герой Советского Союза, лётчик-испытатель… «И любимчик товарища Сталина» — про себя добавил Чкалов. Его это порядком раздражало. Он в первую очередь военный лётчик, а не… Тот, перед кем надо выслуживаться. — Нет, я ни в чём не нуждаюсь, товарищ старший батальонный комиссар. — подчёркнуто формально ответил лётчик. Чкалову показалось, что комиссар облегчённо вздохнул, радуясь закрытию этой темы. Белов кивнул в знак согласия и открыл ящик стола. Немного порывшись в содержимом, он достал небольшой мешок и положил ближе к краю стола. Мешочек тихо звякнул. Лётчик взял деньги, свой лист с назначением и расписку о проживание в гостинице. Попрощавшись, Чкалов вышел в коридор. Стоявшие в очереди пони уже исчезли и помещение стало пустынным и тихим. Не было шуршания бумаг, вздохов, стука копыт, лишь старая добрая тишина. «Что ж, это закончилось и хорошо. Надо съездить сейчас на аэродром и лично всё осмотреть. А после можно и обосноваться.» — выстроил некое подобие плана Чкалов. Удивительно, но свежий воздух испарил всё плохое настроение, оставив после себя лёгкое чувство. Какое именно, Чкалов и сам сказать сейчас бы не смог. Главное хорошее, а остальное не так важно. Садясь обратно в машину, лётчик заметил на другой стороне улицы двух красноармейцев с винтовками за плечами. Они шли в окружении пяти пони, активно жестикулировали и что-то горячо объясняли местным. К сожалению, с такого расстояния и из-за уличного шума не было возможности услышать о чём разговаривали солдаты с пони, но тема, видно, была очень интересная. Бросив это глупое занятие, Чкалов хлопнул дверью эмки и махнув рукой, приказал ехать на аэродром. Подслушивать чужие разговоры не дело советского командира. Машина тронулась и вывернула на центральную улицу, которая, к слову, так и называлась — Главная. По Главной ехали недолго, — совсем скоро дома стали редеть и эмка выехала на колейную дорогу. Ухабы были явно оставлены тяжёлыми грузовиками, шедшими непрерывным потоком к будущим аэродрому и авиачасти. Дорога спустилась в широкую лощину. По обе стороны были поля, усеянные полевыми цветами. Красота этих мест поражала. «Если забыть про другой мир, то можно подумать, что и никуда не уезжал я. Будто родные поля, цветущие где-то под Москвой. Так недолго и привыкнуть к такому.» — улыбнулся про себя Чкалов, продолжая разглядывать пейзажи близ Понивилля. Лощина оказалась недлинной и через пятьсот метров показался палаточный городок на ровном, как стол, поле. Рядом была перекопанная взлётно-посадочная полоса, на которой трудилось около тридцати человек с лопатами. Истребители с красными звёздами были скучены и стояли в один ряд. Порядка двадцати новеньких Чаек и Ишачков. Машина затормозила у края «городка». Заметившие её приближение, несколько человек поспешили навстречу быстрым шагом. Чкалов немедленно вылез и встал у открытой двери эмки. Через несколько секунд перед лётчиком предстали невысокий строевой командир и, метра под два, старшина с автоматом на плече. На его фоне строевик казался ещё меньше, чем должен быть. Увидев человека с петлицами комбрига, они резко встали по стойке смирно и приложили каждый правую руку к фуражке и пилотке. Первым заговорил строевик с высоким, мягким голосом. — Здравие желаю, товарищ комбриг. — чётко, громко, с расстановкой, как и положено по уставу. — Вольно. — ответил на приветствие Чкалов и протянул руку, строевик улыбнулся и с радостью пожал её. — Строевой командир капитан Рыбочкин. — Комбриг Чкалов Валерий Павлович. Назначен командиром вашей бригады. — Тогда чего нам здесь стоять, пойдёмте к нам в штабную палатку. Там как раз сейчас все командиры эскадрилий. — Рыбочкин развернулся и повёл гостя к палаткам. Беглым взглядом Чкалов осмотрел расположение бригады и сам себе удовлетворённо кивнул — все были заняты делом, никто не слонялся и на травке не валялся. В центре «городка» была штаб-палатка, по размерам больше остальных в несколько раз. Первым вошёл Чкалов, за ним следом и капитан. За большим, грубо сколоченным деревянным столом сидело пять командиров. Перед ними были разного рода бумаги, карты. Неожиданный для них гость прервал их дискуссию и они с любопытством посмотрели в сторону Чкалова. Увидев в нём старшего по званию, встали. — Комбриг Чкалов. Подойдя к ним вплотную он каждому пожал руку, попутно знакомясь. Первый был темноволосый поджарый мужчина, коему было на вид лет пятьдесят, не меньше. — Майор Кузнецов. Командир двести сорок третьей истребительной авиабригады понивилльского района. — Капитан Зубцов. Командир третьей эскадрильи. — молодой парень с голубыми глазами и бледным лицом внимательно рассматривал лицо Чкалова. Молод и любопытен. — Капитан Богословский. Командир первой эскадрильи. — высокий и худощавый, лет под тридцать с роскошными усами и кучерявой шевелюрой. — Лейтенант Малов. Адъютант бригады. — тоже молод, широк в плечах, но в тоненьких, чуть кривоватых очках. — Капитан Харченко. Командир второй эскадрильи. — громко произнёс мужчина крепкого телосложения, с редкими прямыми волосами тёмно-русого цвета и широким лицом. Чкалов ещё раз осмотрел всех присутствующих и кивнул. — Хорошо. Садитесь. — сказал он после недолгой паузы. Все обратно сели. Чкалов снял фуражку и повел ту на гвоздь, вбитый в столбик — своеобразная вешалка. Так, в полной тишине, под взором шести пар глаз, он сел на табурет, любезно предоставленный кем-то из младших командиров и ,скрестив руки в замок, уставил свой взгляд на майора Кузнецова. — Тянуть не буду. Отныне я ваш командир бригады. И буду рад, если мы поладим.***
— Ну как, Алексей Валентинович? Комиссар Соколов на несколько мгновений оторвался от архивного документа и уставшими глазами посмотрел на Чуйкова. Но затем вновь опустил взгляд, ища слово, на котором остановился. — Принцип ясен, Василий Иванович. Их политика действительно очень схожа с поздним средневековьем нашей истории, пусть и со своими тонкостями. — тяжело вздохнул Соколов и поправил очки, сползшие на кончик носа. — Надо эти тонкости все знать. Если провалимся, то дело может дойти до трибунала. Но и то, что Вы очень хорошо поняли принцип их будущих действий — новость прекрасная. К сожалению, я не могу полностью углубиться в это дело как Вы, Алексей Валентинович. Бывают дела, без которых не могут обойтись без моего решения. — Вы уходите? — уже не отрываясь спросил с огорчением Соколов. — Да. И возможно надолго. — Василий Иванович. Если Вам не составит труда, обратитесь, пожалуйста, к… Принцессам? — комиссар ненадолго задумался, но через секунду продолжил мысль. — Дело в том, дорогой мой Василий Иванович, что данные нам от архивистов копии дел не являются чем-то секретным. Они уже давно были подписаны. И под словом «давно» я подразумеваю, что им от двух столетий минимум. Более поздние дела, пакты и соглашения этих государств до сих пор находятся по грифом секретно. Меня терзают смутные сомнения, Василий Иванович: за эти два века могло всё в корне поменяться у грифонов. — закончил Соколов выбивая барабанную дробь пальцами по столу с документами. — Я Вас понял, Алексей Валентинович. Но обещать, что нам дадут войти в секретное хранилище, не могу. Наше доверие ещё не настолько крепкое с Эквестрией и особенно с принцессами. На это отвечать Соколов не стал, да и не хотел. На этой невесёлой ноте Чуйков вышел из главного архива Кантерлота и направился прямиком в обеденный зал принцесс — ровно по этому времени сейчас должна трапезничать принцесса Селестия. Пусть это и неприлично, но времени на особый приём у него нет. Другой бы на месте Чуйкова пошёл бы сначала к министрам, а уж потом к Её Высочеству. Только вот хороших отношений у военного атташе с министрами не было. Да чего уж скрывать: его сильно недолюбливала большая часть главных чиновников и несколько семей потомственных аристократов. Были, конечно, хорошие и благородные, с которыми вести беседу было одно удовольствие, но не всем пришёлся по душе советский командир дивизии и сын простого крестьянина. Приветствуя всех знакомых и незнакомых на своём пути, он наконец дошёл до заветной двери. Путь к ней преградили острые копья гвардейцев в позолоченных кирасах. — Принцесса Селестия не принимает сейчас посетителей. — сказал один из них бесстрастным голосом. — Сообщите принцессе, что её беспокоит комдив Чуйков. Гвардейцы переглянулись и тот, что стоял справа от двери постучался и вошёл в зал. Разговора с той стороны слышно не было и оставалось только догадываться, что сказала королевская особа. Через полминуты гвардеец вышел и доложил Чуйкову о разрешении войти в зал. Зал представлял из себя большую столовую в белых и жёлтых тонах. Круглый стол, укрытый белоснежной скатертью, ломился от разного рода дорогой и красивой еды. А за ним возвышалась фигура принцессы, что в этот момент держала золотую вилку для салата. При виде Чуйкова она приветливо улыбнулась. — День добрый, Василий Иванович. Что Вас привело ко мне в такое время? Неужто случилось что-то плохое? — поинтересовалась Селестия. Чуйков опустил голову в знак уважения к принцессе, но не больше того. — Здравствуйте, принцесса Селестия. Простите, что прерываю ваш обед, но я просто не мог не обратиться к Вам за помощью к подготовке дипломатической миссии в Грифонстоун. — он заглянул в большие сиреневые глаза принцессы, но не нашёл там и тени упрёка, лишь заинтересованность его просьбы. Значит можно продолжать. — Дело в том, что для полного понимания ситуации нам нужны документы под грифом секретно. Я понимаю, что это наглость, но без вашей помощи у нас не получится заключить соглашения и пакт о ненападении с выгодными условиями для каждой стороны, в том числе для вашей и это Вы знаете лучше меня. — с открытым напором высказался Чуйков, но тут же заметив свою промашку в этом добавил, склонив голову в извинении — Прошу прощения за мою напористость, принцесса Селестия. Она понимающе улыбнулась. — Не беспокойтесь, дорогой Василий Иванович, я не держу на Вас за это зла. — успокоила она человека. — А насчёт вашей просьбы я подумаю. Вы тоже, думаю, понимаете, что пропуск к секретным документам это большая ответственность. — Понимаю, принцесса Селестия. — согласился Чуйков с поникшей головой, а затем вновь выпрямился и встал по стойке смирно. — Разрешите идти? — Идите, дорогой Василий Иванович, отдохните. — Некогда отдыхать, — работать надо — с усмешкой ответил ей Чуйков и развернувшись, вышел за дверь. Селестия посмотрев на то место, где недавно стоял Чуйков, грустно покачала головой и шёпотом приговаривала: — Не бережёте себя, не бережёте… А Чуйков в это время спешил в свой кабинет, полный бумаг с неподписанными приказами и нерешёнными делами.***
После слов Чкалова повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными звуками за штабной палаткой. — Поладим, Валерий Павлович. — высказал свою мысль майор Кузнецов, теперь уже бывший командир истребительной авиабригады. — Вот и хорошо. — искренне улыбнулся Чкалов. Слова майора разрядили обстановку и все облегчённо вздохнули. Многие знали Чкалова как прекрасного лётчика, но не как человека. Первую встречу он принял достойно советскому командиру и теперь только время покажет его в этой должности. — Товарищ командир, нас позвали на небольшое «чаепитие» у принцессы Твайлайт Спаркл. До Вас мы приняли решение не отклонять предложение и сходить. Но так как Вы теперь наш командир слово остаётся за Вами. — высказался майор Кузнецов. Чкалов немного подумав, решил не менять решение командиров и согласился. Но встреча будет только через три часа, а сейчас надо разобраться с ещё одним первоочерёдным делом. Чкалов вышел из палатки направился обратно к машине и ждущему пассажира водителю. Открыв дверь, он не стал садиться в салон, как того думали все, но взял чемоданчик и поставил на траву. — Ты свободен. Можешь возвращаться обратно в Кантерлот. — ответил на вопросительный взгляд водителя Чкалов. — Так точно, товарищ комбриг. — ответил кивая водитель. Завёлся двигатель и чёрная эмка развернувшись укатила обратно в город. Чкалов достал бумагу с заселением в гостиницу и порвал её на мелкие кусочки. Что это за командир такой, что живёт за три версты от своей бригады? Ветер подхватил бумажки с буковками, цифрами и какими-то печатями вверх, унося в неизвестное направление.