— Субин-а

— Субин-а, — на крыше тихо, лишь редкий щебет птиц, что свили гнездо на дереве неподалёку, и лёгкие дуновения весеннего ветерка нарушают её. Волосы Ёнджуна как всегда в беспорядке, который он называет творческим, но они оба знают, что они просто непослушные. Субин отрывается от своего напитка, любезно предоставленного Ёнджуном, смотрит внимательно, внемля всему, что парень хочет ему сказать. Он всегда слушает его, чем бы не был занят. Будь то важное дополнительное задание с подготовительных курсов или же обычное безделье. Всегда.       Ёнджун расплывается в улыбке, наклоняется ниже, обвивая шею Субина руками. В такие моменты его сердце всегда гулко заходится, Ёнджун просто обожает слушать его сердцебиение, оно разное, но рядом с ним всегда такое. Разворачивается и садится между ног своего парня, оставляя лёгкий поцелуй на щеке. Субин кривит губы, трясущейся рукой поправляя очки, опуская ладони на грудь Ёнджуна, прижимая к своей вплотную. Тот всё ещё с довольной улыбкой приближается к шее, слегка кусая гусиную кожицу, лизнув широко языком около подбородка. За считанные секунды он оказывается прижатым к полу, с первого взгляда совсем беззащитный, одной рукой прикрывает лицо, под ней кусая нижнюю губу, объявляя свою ещё одну маленькую победу; второй поддевает ремень, медленно вытягивая конец из петель на брюках. Вообще-то, им стоило бы поторопиться или найти более безопасное место на той же крыше, но Субина, видимо, мало волнуют последствия, о которых Ёнджун всё равно позаботился, подперев дверь одолженной шваброй. Он надеется, уборщица хватится пропажи не слишком рано. — Субин-а, — чуть ли не мурлыча, слишком ласково. У того мурашки табуном по загривку и неприятное давление ширинки в области паха. У Субина не было с этим проблем, по крайней мере, до появления Ёнджуна в его жизни. Тот, видимо, колдует что-то перед каждой встречей, — скорее. Я ждал всё то время, пока у тебя были внутренние экзамены на курсах.       Чуть приподняв Ёнджуна под лопатками, Субин целует впадину между ключиц, кусает Адамово яблоко. Субин не признается, но каждый раз оставляет пару-тройку засосов, а иногда и следы от зубов, крайне редко, только если Ёнджун сам попросит. Ладони горячо водят по груди, через плотную ткань рубашки сжимая правый сосок. Левый нельзя, только недавно проколот. Ёнджун пришел к нему хвастаться сразу после процедуры. Не сказать, что Субин был отбитым фетишистом, но припухший ореол что-то пошатнул внутри него. Это был его второй минет за время их отношений.       Ёнджун просовывает руку в трусы Субина, сжимая член прохладной ладонью. Тот весь дрожит, прикрыв глаза. Чёрт. Субин дёргано расстёгивает плохо поддающиеся дрожащим пальцам пуговицы, чуть ли не с корнем выдирая те. — Ёнджун, — судорожно, на выдохе. Субин хмурится, ещё чуть-чуть и он… рука исчезает. Парень мешкает, смотрит в глаза. Там черти пляшут.       Субин оказывается прижатым к стене, его ноги сжаты бёдрами Ёнджуна, а сам он как-то умудрился спустить с себя штанину, оставив висеть остальное странной тряпкой в районе голени. Заранее подготовленный и отложенный презерватив дожидается своего часа, упаковка разрывается зубами, а прохладный латекс раскатывается по всей длине. Субин тянется, чтобы помочь с пиджаком, что чуть длинноват и мешается на бедрах, но его руки пригвоздили к стене и кто он такой, чтобы сопротивляться самому Чхве Ёнджуну. Тот наспех готовит себя, растягивая сразу тремя пальцами и оставшейся смазки из милого квадратика с Хэллоу Китти, ох уж эта его любовь к японской продукции…       Субин закусывает губу, чтобы не застонать, когда головка погружается в мягкое горячее нутро. Ёнджун делает это как-то быстро, кажется, он делал это с собой недавно. Его член, скрываемый намокшей тканью рубашки, дёргается, его бедра дрожат, брови вздёрнуты у переносицы. Кажется, сегодня ему приятнее, чем обычно. Субин всё ещё ничего не предпринимает, потому что Ёнджун всегда даёт знать, желает он вести или быть ведомым. Но его руки всё-таки высвобождают из хватки, а прохладные ладони Ёнджуна ложатся на чужие колени, делая обзор лучше. Взгляд сам по себе падает на раскрасневшуюся от стимуляции дырочку, плотно обхватившую член. Субин сглатывает, а на губах Ёнджуна растягивается улыбка.       Он любит, когда Субин на него смотрит, ведь тот всегда делает это с упоением, запоминая каждую эмоцию и каждый вздох. Ёнджун сжимается с каждым толчком всё сильнее, наращивая темп. Дверь резко открывается, ударяя ручкой о стену так, что краска посыпалась. Швабра одиноко валяется где-то сбоку, видимо, съехала из-за неустойчивого положения.       Сердце Субина гулко ухает в ушах, в животе что-то тянет, прислушивается к голосам, резкому и громкому гоготу. Но прерывает его Ёнджун, смотря в глаза, почти полностью скрытые челкой. Шепчет на ушко горячо, тихое «всё хорошо» и «смотри только на меня и слушай тоже». — Двигайся, — Субин не успевает подумать или ответить, чувствует у себя во рту чужой язык. Ёнджуну нравится целоваться, наверное стоит сказать, что даже больше, чем секс. Когда они ещё не дошли до этой стадии, губы Субина всегда были зацелованы до покалывания и слёзок от нехватки воздуха.       Субину два раза повторять не надо, он всегда был умным мальчиком. Обхватив бёдра, резко насадил по основание. Ёнджун простонал в поцелуй, сильнее обвивая руки вокруг шеи. Он любил такие игры, чтобы сделать ощущения острее, а Субин слабо сопротивлялся, ради него он готов на всё.       Как-то у них был разговор в начале старшей школы, когда только-только всё завязывалось. Ёнджун спросил, готов ли Субин сделать всё, что тот попросит, получив положительный кивок. — Даже с крыши прыгнешь?       Субин тогда почти ответил «да». Но Ёнджун прервал его, лишь тот успел приоткрыть рот. — Ты должен ценить себя больше, Субин-а. Я не стою такого.       Субин не стал говорить ни тогда, ни сейчас, что он стоит для него гораздо больше жизни. Сейчас он наслаждается тем, что имеет, но глубоко внутри всё ещё готов.       Гогот и голоса парней постепенно стихают, дверь с тихим грохотом закрывается — звонок оповестил о конце перерыва примерно пять минут назад. Ёнджун разрывает поцелуй, громко, даже слишком в такой звенящей тишине, стонет, припадая губами к шее под челюстью. Субин судорожно выдыхает, содрогаясь всем телом. Кончает. Ёнджун перехватывает его губы, чередуя ленивые поцелуи с французским и покусываниями. Субин обхватывает чужой член, сжимая своей горячей большой ладонью, размазывает предэякулят по налитой головке и всей длине, то замедляя, то ускоряя темп. Ёнджун снова сжимается, дышит шумно, кончая обильно, как будто долго воздерживается. Язык Субина снова в плену чужих губ, как его только не терзают, что тот начинает покалывать и ныть. Оставив поцелуй на кончике носика, Ёнджун слез с уже мягкого члена, вяло одеваясь и помогая с тем же Субину. Они возвращаются в то же положение, в котором были в самом начале.       Всё так же слышен щебет птиц, лёгкий весенний ветерок развивает волосы обоих, наводя лёгкий беспорядок. В этот момент кажется, что они одни во всем мире.

***

      Случайный толчок в плечо, когда Ёнджун шел мимо со своим другом. Паника во взгляде Субина, судорожные извинения, и он сбегает в чувстве стыда. Ведь Ёнджун ему нравится уже третий год, но ему это знать необязательно.       Ёнджун, наблюдает за неловким и ломанным парнем тихоней с их потока. Тот как всегда сидит в библиотеке, что-то выписывает в свою тетрадь и совсем не ожидает, что Ёнджун решит присоединиться к нему, интересуясь, что же он усердно выписывает три раза в неделю.       А Субин пугается, подскакивает чуть ли не до потолка. Его сердце гулко стучит, ладони предательски потеют, не получается выдавить ни звука. Но Ёнджуну всё так же не обязательно знать, что он появляется здесь только в его смены и украдкой смотрит, пока тот занимается своими обязанностями.