Дурень моего сердца

Алекс

- Антонина, ты как? - ласково спросил я, обнимая супругу за талию. От неожиданного прикосновения Тоня издала едва слышимый смешок, а затем повернулась ко мне лицом и звонко рассмеялась. Непослушные волосы, локонами спадающие с плеч, заливистый смех и эти ямочки на щеках, которые я так любил в своей супруге... Сегодня Тоня была прекрасна, как никогда, и даже случившееся с Мухой никак не выбило из равновесия мою любимую супругу. Оптимизм и вера в наилучший исход - именно эти качества и были отличительными особенностями моей жены, и именно их я всегда любил и ценил в Антонине. Она всегда и, несмотря ни на что, верила и продолжала верить в меня, в своих сестер, в Марго, которая только благодаря заступничество Тони смогла получить второй шанс и прощение, и даже в Муху, который чуть ли не каждый день подтверждал свой статус шута и дурня в нашей воровской банде. Благодаря искрометному юмору Графа, звание главного шута и дурня напрочь закрепилось за нашим Василием. Конечно, по-началу наш друг ужасно злился и всячески доказывал нам, что он вовсе не дурень и не шут, но через некоторое время он стал смотреть проще на наши шуточки, и в ответ на колкие фразочки Графа Муха стал лишь вздыхать и закатывать глаза. Но, все же, окончательно смириться с ролью главного дурня Василию так и не удалось. Он ревновал свою зазнобу. Ревновал до безумия, ревновал настолько сильно, что был готов разорвать на куски абсолютно любого мужчину, имевшего дерзость облобызать руку Софьи в знак приветствия. Муха ревновал. Муха ужасно злился и в такие мгновения, зачастую, терял голову и разум... Но, все же, он отчаянно старался держаться до последнего и сохранять стойкость... Но, увы, Муха и хладнокровие отнюдь не являются синонимичными понятиями. Вот, и сегодня... Наш Василий не только испортил всем нам праздник, но и, по всей видимости, подбил свою зазнобу на очередную авантюру, и, что самое ужасное, мы с Тоней даже и представить себе не могли, во что выльется затея Софьи на сей раз. В чувства меня привел звонкий смех супруги и ее мелодичный голос: - Все в порядке, - улыбнулась Тоня, накрывая мои губы своими, - Я уже настолько привыкла к странностям нашей парочки, что меня и вовсе не удивляют поступки ребят. На этих словах Антонина неуверенно пожала плечами, а затем облокотилась на дверь и, бросив короткий взгляд в сторону детской, расплылась в улыбке. - Сашенька уже проснулся, - улыбнулась девушка, наблюдая за нашим малышом, который не так давно произнес свое первое слово. Первым словом Сашеньки, как ни странно, стало слово "папа", которое он произнес, как только я взял его на ручки, чтобы переодеть. Первое слово сыночка в тот день так воодушевило меня, что все последующие часы я, словно летал на крыльях! В тот день на радостях я сорвал немалый куш на московской ярмарке, а под вечер мы с друзьями довольно неплохо отпраздновали последние события. Радовалась и Тоня, ведь Сашенька с каждым днем все больше и больше походил на своего отца, которого она искренне и всем сердцем любила. Печалило Тоню только то, что она боялась, что наш сынок повторит жизненный путь своего отца, и по этой самой причине моя благоверная строго-настрого запретила мне брать Сашеньку с собой на ярмарку, дабы тот не нахватался от отца дурных привычек с детских лет. Подойдя к кроватке, супруга сжала нашего сыночка в объятьях, а затем нежно коснулась губами его лба. От неожиданного появления родителей Сашенька сразу же заулыбался и потянул к нам с Тоней свои крохотные ручонки. И в тот момент я не был бы собой, если бы не сболтнул очередную глупость. - Стало быть, он хочет прогуляться с папенькой на ярмарку. На этих словах я ухмыльнулся и бросил короткий взгляд в сторону супруги, которая мгновенно закатила глаза и ответила на мое безмолвное предложение лишь тяжелым вздохом. Реакция Антонины на мои слова меня весьма улыбнула. Конечно, я и раньше знал и понимал, что Тоня не одобряет мое воровское ремесло. Но, все же, не смог себя сдержать и промолчать в ту минуту. Я осторожно положил ладонь на плечо девушки, а затем ласково прошептал ей на ушко: - Ничего плохого не случится, если мы... Тоня оборвала меня на полуслове: - Хватит! С этими словами она одернула мою руку, а затем вновь вздохнула. Выждав недолгую паузу, девушка вскоре заговорила: - Алекс, - осторожно начала Тоня, чуть дотронувшись до моей руки. В ту минуту ее голос предательски дрожал, и мне даже на какую-то долю секунды показалось, будто бы она волнуется. - Как ты знаешь, я не одобряю твою... профессию. Последнее слово Антонина словно выдавила из себя. - Но, все же, я принимаю тебя таким, какой ты есть... Ведь я люблю тебя! Я очень тебя люблю! С этими словами она обхватила меня за шею и внимательно вгляделась в мои серые глаза. Во взгляде Антонины в тот момент читался легкий страх, и я никак не мог понять, что стало ему причиной. Нежно проведя ладонью по моей шее, Тоня невольно улыбнулась, а затем продолжила свою мысль: - Я никогда не забуду то, что мы пережили несколько лет назад, - отчего-то зажмурившись пробормотала Антонина, - И я прошу лишь одного... Алекс, не втягивай в свои дела нашего сынишку! У него совершенно иной путь, чем у нас с тобой. Он не ступит на скользкую дорожку криминала. Я ему этого не позволю, потому что... Но Тоня не успела договорить, потому что в следующую секунду я накрыл ее губы своими и прижал к груди. В ту минуту любимая и вовсе не противилась нашей близости, несмотря на недавнюю обиду. В ту минуту она была в моей полной власти, впрочем, так было всегда, стоило мне только коснуться ее. Тоня была моим якорем, я же был ее единственным смыслом жизни и опорой. Мы любили друг друга, мы не могли представить жизни, в которой не было бы нас, и осознание этого всегда грело мою душу и сердце. До встречи с Антониной я жил лишь местью. Я мечтал отомстить своему врагу, волею случая со временем ставшего мужем сестры моей супруги. Я грезил о светлом будущем и мечтал отремонтировать отцовский корабль и отправиться на нем покорять мир... Но все изменилось в тот день, когда я встретил ее, темноволосую девушку в одну минуту ставшую для меня целым миром и подарившую мне все то, о чем я так мечтал последние годы своей жизни. Наконец, я прервал наш долгий поцелуй, а затем нежно провел ладонью по скуле любимой, отчего ее мгновенно бросило в жар, а затем прошептал ей на ушко: - Мы не позволим. Мы не позволим. С этими словами я нежно коснулся губами лба любимой, а затем поспешил в гостиную в поисках своего товарища. - Граааф? - нараспев протянул я, проходя по коридору. И мой друг не заставил себя долго ждать, и в следующую секунду его звонкий голос раздался за моей спиной: - Я здесь! Граф был пунктуален, как никогда. Переминаясь с ноги на ногу, он поглядывал на меня и ждал какой-то реакции на свои слова. Он не забыл о нашем сегодняшнем деле, и осознание того, что хотя бы один товарищ сегодня отправится со мной на ярмарку, грело мне душу. Чингиз весь день проводил в компании родителей Марго, Муха с Соней отправились в гостиницу, и только один верный Граф был готов отправиться со мной избавлять буржуев от рабства капитала. Я молча кивнул другу, а затем мы направились на ярмарку. В тот день людей было довольно много, и нам с Графом удалось стащить несколько бумажников и золотых украшений. Наш план был прост, впрочем, как и всегда: Граф "неуверенной" походкой врезался в прохожих, а я, рассыпаясь в извинениях, вытаскивал бумажники из карманов незадачливых клиентов. Сперва Граф "налетел" на супружескую пару, которая присматривала детские игрушки возле соседнего павильона. Затем он чуть не сбил с ног полноватого господина лет пятидесяти, одетого в гусарский мундир, а последним нашим клиентом стал незадачливый паренек лет двадцати пяти, который буквально сам шел к нам в руки, ведь его кошелек случайным образом выпал из кармана пиджака, а заботливый Граф тут же умыкнул этот бумажник себе в карман. Вскоре на улице стемнело, и мы с Графом засобиралась домой, попутно обсуждая то незадачливых клиентов, то дурня Василия, от которого все еще не было никаких вестей. Будто бы прочитав мои мысли, Граф чуть приобнял меня за плечо, а затем спросил: - Что-то от Мухи ни слуху, ни духу. Он же обещал появиться на ярмарке к вечеру... Услышав слова друга, я задумчиво почесал подбородок и хмыкнул. - Понятия не имею, - пожимая плечами, ответил я, - Хотя... Они же с Сонькой на какое-то дело собирались, уж не знаю, что за дело такое его зазноба придумала... - С Сонькой, говоришь? - задумчиво протянул Граф, - Что-то мне подсказывает, что младшая сестра твоей благоверной в свою матушку пошла... На этих словах мой друг прыснул от смеха, а я сделал резкий пас рукой и тоже чуть было не расхохотался, как внезапно чуть было не сбил с ног незнакомую светловолосую девушку лет тридцати. От неожиданности незнакомка испугано хлопнула ресницами и стала было падать, как внезапно я подхватил ее и, выудив из кармана девушки небольшое портмоне, спрятал его в кармане. - Благодарю, - пролепетала незнакомка. Девушка уже было хотела удалиться, как внезапно я споткнулся на ровном месте, и портмоне выпало у меня из кармана, аккурат на глазах у блондинки. От увиденного незнакомка ахнула и чуть было не лишилась чувств, а мы с Графом в ту минуту осознали, в какую историю вляпались на сей раз по своей неосторожности.