Дурень моего сердца

Аркадий

Как только я закончил дела в полицейском участке, то сразу же поспешил в Большой Театр, на премьеру спектакля с участием примы оперетты, Мари, и по-совместительству моей дражайшей супруги, которую я искренне и пламенно любил. Кто бы мог подумать, что после всех несчастий, обрушившихся на мою голову, я встречу ее, свою единственную супругу, такую прекрасную и удивительную женщину, к ногам которой я готов бросить весь мир! Кто бы мог подумать, что мое израненное сердце, некогда разбитое графиней Вяземской, однажды забьется вновь, а моя ненависть к семейству Тарасовых, вольно или невольно погубивших мою семью, однажды сменится прохладным отношением к ним и ко всей этой истории в целом! Я любил Марию, любил искренне и всем сердцем! Любил так сильно, насколько мог любить! И я был всецело благодарен Всевышнему за нашу встречу, в одно мгновение ставшую судьбоносной и перевернувшую всю мою дальнейшую жизнь. Вот и сегодня, едва закончив дела, я поспешил в Большой Театр, чтобы увидеть свою горячо любимую супругу и насладиться ее выступлением на сцене всемирно известного театра. Вне всяких сомнений, Мари была талантлива, и любое ее выступление собирало аншлаги на сцене Большого Театра. Ее чарующее колоратурное сопрано, словно пение херувимов, пронизывало весь зал необычайной любовью и трепетом, которыми моя дражайщая супруга искренне и бескорыстно делилась с публикой. Вытащив из кармана золотые часики, я бросил короткий взгляд на циферблат, а затем едва заметно улыбнулся. До выступления Марии на сцене Большого Театра было еще немного времени, а, значит, я мог замечательно успеть заглянуть в цветочную лавку и выбрать там наипрекраснейший букет алых роз для своей горячо любимой супруги. Миновав набережную, а затем и несколько особняков, ноги сами принесли меня к одному из московских рынков. В тот день людей на рынке было довольно немного, зато продавцов... Продавцы сновали из стороны в сторону и зазывали каждого новоприбывшего господина в свою лавку, после чего, активно жестикулируя руками, начинали нахваливать свой товар, а затем всеми силами пытались вручить его незадачливому клиенту. Признаться, происходящее меня весьма позабавило. Дело в том, что на рынке я не был уже давно, и последней ярмаркой, которую я когда-либо посещал, была ледовая ярмарка в Санкт-Петербурге От воспоминаний о прошлом, я издал едва слышимый смешок, а затем почесал затылок. Сколько же времени утекло с тех пор. Сложно поверить, что в то время я так сильно ненавидел Алексея, что едва сдерживался, чтобы голыми руками его не задушить. Да и кто бы мог подумать, что однажды я женюсь на старшей сестре супруги своего злейшего врага, который, к слову, все еще относился ко мне с неприязнью. Вполне возможно, если бы мне какой-то господин, еще в 1899 году, сказал об этом, то я бы точно поднял его на смех. Но сейчас... Сейчас все иначе. Сейчас я женат на потрясающей женщине, которую безмерно люблю, да и Алексей души не чает в Антонине, младшей сестре моей Мари. И это прекрасно, и это просто замечательно, ведь боль и ненависть никогда не приводили к счастью. Наоборот, эти качества разрушали изнутри и выжигали дотла душу, которая с каждым днем все больше и больше сгорала в пламени злобы и ненависти. Сперва я ненавидел отца Алексея, затем - самого Алексея, а немного позже возненавидел его товарища Матвея, которого мне предпочла в свое время графиня Вяземская и с которым, вопреки воле своего отца, сбежала в Париж, тем самым опозорив меня лицом петербургской богемы и практически уничтожив всю мою репутацию, тем самым вынудив меня переехать в Москву, дабы не оказаться посмешищем среди петербургского высшего общества. От грустных мыслей меня отвлекла темноволосая женщина лет сорока в темно-синем пальто, которая вела за ручку радостного сынишку лет пяти. Мальчик выглядел довольно веселым. Широко раскрыв рот, он осматривал торговые павильоны, то и дело бросая короткие взгляды в сторону матери, словно он в такие мгновения просил ее что-то ему купить. От небесно-голубых глаз сынишки женщина сразу же терялась и радостно кивала головой, и вскоре я заметил, как к ним подошел высокий темноволосый господин с густыми усами и распахнутыми объятьями. Заметив мужчину, мальчик сразу же выпустил ладонь матери из своих пальцев, а затем, громко воскликнув: "Папенька! Как я скучал!", бросился в объятья к своему отцу. От происходящего женщина звонко рассмеялась. Решительным шагом она подошла к своим любимым мужчинам, и, взяв под руку своего супруга, семейная чета вскоре направилась в противоположную сторону от рынка. Еще несколько минут я преследовал зачарованным взглядом уходящую пару с ребенком, пока незнакомцы не скрылись за одним из особняков. Сделав глубокий вдох, а протер лицо ладонями, а затем, наконец, нашел в себе силы вернуться на рынок и, во чтобы то ни стало, найти цветочную лавку. От неожиданной встречи с семейной парой, мое сердце до боли сжалось в груди, а на глазах выступили слезы. Боже, как бы я мечтал о такой жизнь! Как бы я хотел, чтобы Мария однажды подарила мне такого желанного сынишку, который прожил бы счастливую жизнь! Который смог бы прожить ту жизнь, которой был лишен я. От воспоминаний о матери, слезы невольно покатились по моим щекам. Какой была моя матушка? Любила ли она меня? Отчего и когда она погибла? Увы, но ответов на эти вопросы у меня до сих пор не было, хотя я и искал их всю свою жизнь. Матушку я помнил примерно лет до трех, а затем она, впрочем, как и ее близкая подруга, Дарья Алексеевна, таинственным образом исчезли из нашей жизни с отцом. Моим воспитанием занимались горничные, а, что же касалось моего отца, то после смерти старшего сына он пристрастился к бутылке, и, когда я только-только закончил кадетскую службу и вернулся домой, то почти сразу же узнал о его гибели. В то время мне было так больно и тяжело на душе, что мне хотелось какой-либо поддержки или материнской заботы, которой я был лишен с самого детства. Но, увы. В тот момент меня так никто и не поддержал, а в высшем обществе и вовсе не приветствовались подобные разговоры, и по этой причине я был вынужден закрыться и уйти в себя. "Офицеры должны быть стойкими и хладнокровными. Никогда не забывай об этом, Аркадий", - это было одним из последних наставлений моего отца, которого я, несмотря ни на что, любил и уважал, и по стопам которого я и предпочел пойти, когда примкнул к полиции. Тяжело вздохнув и вытерев выступившие слезы, я, наконец, взял себя в руки, а затем направился к цветочному павильону, который я заметил неподалеку от себя. Выбрав самые красивые алые розы я уже хотел было покинуть рынок, как внезапно на мое плечо опустилась чья-то теплая ладонь, и я услышал за спиной до боли знакомый голос: - Аркаша? Неужели это ты? От неожиданности я вздрогнул и обернулся. Голос принадлежал женщине, и я искренне не понимал, почему она так фамильярничает со мной и откуда она меня знает. В тот момент моему гневу не было предела. Я уже было поднял глаза на эту незнакомую барышню, чтобы высказать все то, что я думаю о ее фамильярном поведении, но стоило мне только взглянуть на незнакомку, как внезапно я застыл на месте. Эти большие карие глаза были мне смутно знакомы, только когда и при каких обстоятельствах я мог встретить эту даму, припомнить так и не удавалось. Незнакомке было чуть за пятьдесят, а ее темно-красное пальто выглядело вполне солидно и даже в некоторой степени добавляла ей очарования. Только где мы могли встретиться и почему мне ее лицо кажется смутно знакомым? Этого я не знал. Не знал до тех пор, пока женщина вновь со мной не заговорила. - Аркаша... Аркадий, - выдохнула пожилая дама, чуть дотронувшись до моей руки, - Неужели ты не узнал меня, старую подругу своей матери? Мне хватило всего лишь пары секунд, чтобы узнать свою внезапную собеседницу. - Дарья Алексеевна? - с ноткой изумления в голосе поинтересовался я. И в ответ на мой вопрос женщина утвердительно кивнула. - Да, это я. Все-таки, пути Господни неисповедимы, раз я встретила тебя в такое время. На этих словах Дарья Алексеевна едва заметно улыбнулась, а затем жестом попросила меня отойти в сторону от павильона, что я и сделал. В тот момент женщина выглядела слегка встревоженной, и я никак не мог понять причину ее волнению. Присев на одну из лавочек, Дарья Алексеевна сцепила руки в замок и тяжело вздохнула, а я вновь одарил свою собеседницу взглядом, после чего, наконец-то, решился спросил о причине ее тревоги: - Что за время? Вы нуждаетесь в средствах? Несколько секунд я не отрываясь смотрел на свою собеседницу и ждал ее ответа. Но в ответ на мой вопрос Дарья Алексеевна лишь покачала головой. В ту минуту я ждал от нее абсолютно любого ответа на свой вопрос, но вовсе не того, что женщина произнесла в следующее мгновение. Чуть дотронувшись до моей руки и проглотив в горле невидимый ком, Дарья Алексеевна вскоре заговорила: - Дело в твоей матери. Она... - Что?! От услышанного я чуть было не задохнулся. Моя мать жива? Но как? Как такое возможно? В ту минуту я и поверить не мог словам Дарьи Алексеевны, которые вовсе не выглядели злой шуткой. - Ты правильно все услышал, мой мальчик, - кивнула женщина, чуть дотронувшись до моего плеча, - Твоя мать была жива все эти годы, просто... На этих словах она запнулась, словно не решаясь мне о чем-то рассказать. Но, выждав недолгую паузу, Дарья Алексеевна вскоре продолжила: - Просто твой отец не хотел, чтобы ты знал об этом... - Как мне увидеть ее? - выпалил я, положив руки на плечи своей собеседнице, - Чем я могу ей помочь? В ту минуту мое сердце так бешено колотилось, что было готово в любой момент выпрыгнуть из груди. В тот момент я мечтал лишь об одном - найти ответы на все вопросы, которые до этих пор крутились в моей голове. Услышав мой вопрос, губ женщины коснулась едва заметная улыбка. - Конечно. Пойдем со мной, я отведу тебя к ней. С этими словами она встала с лавочки, а я последовал за своей собеседницей.