Дурень моего сердца

Тоня

- Антонина, твоя младшая сестра должно быть забыла, что опаздывать на великосветские мероприятия - это признак дурного тона? - немного нахмурившись, пробормотал Алекс. Но в ответ на вопрос супруга я лишь картинно закатила глаза и прикрыла лицо ладонью. - Должно быть, Соня уже находится среди присутствующих, - пожимая плечами, предположила я. С этими словами я оглядела равнодушным взглядом окружающую нас публику, и, не обращая ни малейшего внимания на ехидную усмешку любимого, тяжело вздохнула и прикусила губу. На самом деле, я была прекрасно осведомлена о вредной привычке своей младшей сестры. Дело в том, что Соня любила опаздывать, любила опаздывать до безобразия. Львиную часть времени моя младшая сестра уделяла своему образу - то Софья не могла определиться с прической, то платья ей не нравились или же просто не подходили. Признаться честно, эту черту характера своей сестренки я никогда не любила и не понимала. Не понимала эту до безобразия глупую привычку Софьи и Мария, наша старшая сестра, к которой мы сегодня были приглашены на очередную премьеру и которая уж точно бы расстроилась, если бы не встретила в числе присутствующих нашу младшую сестру. Соня не могла опоздать на премьеру Маши. Это было совершенно неслыханно и очень некрасиво по отношению к нашей старшей сестре, которая в этот раз с большим трудом смогла добыть для нас пригласительные. К слову, саму Машу мы с Алексом так еще и не встретили, ведь по какой-то непонятной причине премьеру "Мадемуазель Фифи" неожиданно заменили балетом "Лебединое озеро", и причину этому я никак не могла понять. Одна из балерин, исполняющая главную партию, почему-то показалась мне смутно знакомой, да и мой супруг, судя по его удивленному взгляду, был удивлен не меньше меня, а, когда закончился последний акт, Алекс, почему-то, переводил испуганный взгляд со сцены на меня, и я никак не могла понять, что вызвало в нем такие эмоции. "Должно быть, в прошлой, дворянской, жизни мой дражайший супруг уже присутствовал на "Лебедином озере", вот ему и показались смутно знакомыми артисты балета", - мысленно повторяла себе я, когда Алекс громко хлопал артистам, вышедшим на поклон к зрителям. Но, все же, в тот момент артисты балета не особо занимали мой разум. В ту минуту я гораздо больше переживала из-за своих сестер, которые, по какой-то необъяснимой причине, не явились в театр, и мне только оставалось догадываться, что приключилось с моими сестрами. В чувства меня привел радостный смех Алекса, который зачем-то указывал в сторону двери: - А, вот, и наш родственничек-буржуй! - радостно потирая ладони, продекламировал мой супруг, - Думаю, он нам сейчас обо всем и расскажет. С этими словами Алекс кивнул в сторону двери, и я, наконец, обратила взор туда, куда мне уже дважды указывал любимый. В дверях, переминаясь с ноги на ногу, стоял Аркадий Трубецкой, супруг Маши и наш недавний враг, и искоса поглядывал на нас с Алексом. Почему-то Аркадий выглядел неуверенно, и на какую-то долю минуты мне даже показалось, будто бы он не решается зайти и поздороваться хотя бы с присутствующей публикой, что было весьма странно. Дело в том, что Трубецкой, в отличие от нас с мужем, был знаком с подобными мероприятиями, и чувствовал себя на подобных светских вечерах, что называется, как рыба в воде. Но сегодня... Сегодня, по какой-то неизвестной мне причине, Аркадий выглядел испуганным и неуверенным, что было весьма странно. Поймав на себе взгляд Алекса, Трубецкой нервно сглотнул, а затем сделал неуверенные пару шагов в нашу сторону, и, наконец, поравнявшись с нами, мужчина протянул моему супругу отчего-то дрожащую руку и произнес, как можно спокойнее: - Антонина, Алексей, приветствую вас. В тот момент в голосе Аркадия чувствовалась легкая неуверенность, а его губы немного подрагивали, что было и вовсе несвойственно графу Трубецкому. Краем глаза я заметила, как мой супруг пожал протянутую руку Аркадия и, чуть улыбнувшись, с ехидством сказал: - Сколько лет, сколько зим! Я уже успел соскучиться за Вами. С этими словами Алекс издал едва слышимый смешок, а затем неожиданно похлопал по плечу обескураженного Трубецкого и широко улыбнулся. Вне всяких сомнений действия моего супруга в тот момент были продиктованы издевкой и давней обидой на Аркадия, которая все еще пылала в душе моего любимого. Понимал это, наверное, и сам Трубецкой, который в следующую минуту также улыбнулся моему спутнику, а затем жестом предложил на присесть за один из столиков. Мы уже хотели было последовать за Аркадием, как внезапно услышали за спиной до боли знакомый голос: - Аркадий! Тоня, Алексей! Как же я рада вас видеть! - задыхаясь пробормотала Маша, сжимая в объятьях сначала своего супруга, а затем и меня. На моей старшей сестре красовалось ее любимое красное платье, которое прекрасно подчеркивало ее идеальную фигуру, но ее макияж, впрочем, как и растрепанная прическа, оставляли желать лучшего. Макияж Маши был немного размазан, и создавалось ощущение, будто бы она плакала... Только, вот, что стало причиной слез моей старшей сестры, в ту минуту я, при всем своем желании, никак не могла понять. Ах, если бы я знала, что случилось с Машей, если бы я могла ей хоть как-то помочь в ту трудную минуту, в которой она оказалась. Вне всяких сомнений, премьеру "Мадемуазель Фифи" перенесли не просто так. Вполне возможно, что моей сестре, еще во время репетиции, стало плохо, либо же она узнала какую-то страшную новость, которая вызвала слезы на ее глазах. Только, вот, что произошло в ту минуту и по какой причине плакала Мария и как случившееся связано с довольно странным поведением ее супруга? Увы, но в тот момент ответа на этот вопрос я не знала и даже предположить не могла, что приключилось с моей сестренкой и с ее идиотом-мужем. Неуверенно освободившись из объятий Маши, я вслед за Алексом и Аркадием присела за один из столов, расположенных неподалеку от нас. Вскоре к нам подошел один из официантом и любезно наполнил стоявшие на столе пустые фужеры с вином, пообещав в скором времени принести нам основные блюда. Как только официант удалился, Мария окинула удивленным взглядом публику, после чего чуть слышно спросила, обращаясь ко мне: - Тоня, а куда запропастилась наша младшая сестра? - задумчиво почесав переносицу, поинтересовалась Маша. В ту минуту моя старшая сестра выглядела немного расстроенной, и на какую-то долю минуты мне даже показалось, будто бы она переживает исключительно из-за Сони, которая так и не появилась на сегодняшнем представлении. - Понятия не имею, - пожимая плечами, ответила я, - Мне самой интересно, почему Софья проявила такую бестактность по отношению к тебе. С этими словами я взяла один из фужеров, и, сделав из него пару глотков красного вина, вернула фужер на стол. Краем глаза я посмотрела в сторону Трубецкого, сидевшего напротив меня, и задумчиво сжала губы. Все это время Аркадий выглядел довольно растеряно и отчего-то украдкой поглядывал на Алекса, сидящего рядом со мной, и причину, по которой он вел себя так странно, я никак не могла понять. Поймав на себе взгляд Трубецкого, мой супруг саркастично усмехнулся. Взяв все еще стоявшую на столе бутылку, он вмиг наполнил свой полупустой фужер вином, а затем ослепительно улыбнулся. - Господин Трубецкой, Вы скоро дыру на мне прожжете своим взглядом! - с ехидством заметил Алекс, опустошая уже второй фужер вина. Насмешливое замечание моего супруга мгновенно отрезвило Аркадия, который в следующую секунду прикусил губу и мгновенно перевел взгляд на сидящую рядом с ним супругу. - Что мы все обо мне да обо мне, - сжимая ладонь Маши, воскликнул граф. С этими словами он с нежностью посмотрел на мою сестру, а затем чуть слышно ее спросил: - Мария, как ты себя чувствуешь? Граф Долгоруков поведал мне, что премьеру "Мадемуазель Фифи" отменили из-за твоего плохого самочувствия? В ту минуту он не отводил встревоженный взгляд от Маши и ждал ее ответа, но, услышав вопрос своего супруга, Маша почему-то вздохнула, а затем опустила взгляд. Дрожащей рукой она взяла со стола фужер, и, сделав из него пару глотков, наконец, ответила на вопрос своего супруга: - Я ждала тебя. Я очень тебя ждала, потому что хотела, чтобы о моей беременности ты узнал в числе первых, но ты... С этими словами Мария замолкла, словно не решаясь продолжать свою речь и ссориться со своим горе-супругом. От слов Маши у меня мгновенно перехватило дыхание, и я чуть было не выпустила из рук свой фужер с вином. - Ты ждешь ребенка? - выпалила я, не отводя восторженного взгляда от своей сестры. Услышав мой вопрос, Мария утвердительно кивнула. - Именно так. На этих словах она едва заметно улыбнулась и немного покраснела. - Во время генеральной репетиции мне стало плохо, и один из участников труппы успел поймать извозчика, который и отвез меня в ближайший госпиталь. Именно там я и узнала эту волшебную новость. В ту минуту на лице Маши читалась нескончаемая радость и счастье. Казалось, будто бы моя сестренка уже давно мечтает о радости материнства, и в то мгновение я даже была рада, что Маша сможет подарить своего первенца именно Аркадию. В ту минуту я даже была рада, что у моей сестры с ее первым супругом так и не случилось детей, ведь Пьер никогда не любил Марию, а, значит, ребенок вряд ли бы смог прожить счастливую жить в такой семье. И, выждав недолгую паузу, Маша вскоре продолжила: - Я ждала Аркадия. Я хотела, чтобы он узнал обо всем первым... Но, увы, судьба распорядилась иначе. С этими словами Мария тяжело вздохнула, а затем отставила подальше фужер с вином, которое она так и не допила. - Стало быть, мне уже нельзя пить спиртное, ведь я скоро стану мамой, - засмеялась девушка, опуская взгляд. В ту минуту мы с Аркадием были настолько счастливы и рады приятной новости, которую узнали от моей старшей сестры, что чуть было не заметили, как уже немного подвыпивший Алекс хмыкнул, опустошил очередной фужер с вином, а затем чуть слышно сказал: - Да.... не повезло тебе, Мария, - ухмыльнулся Алекс, переводя взгляд на рядом сидящего Трубецкого, - Не думаю, что твой горячо любимый супруг сможет стать достойным отцом, особенно если учесть тот факт, что пережил по его вине мой отец... С этими словами он вновь осушил свой фужер с вином, а затем ослепительно улыбнулся и посмотрел на обескураженного Аркадия, который в ту минуту чуть было не лишился дара речи. Поднявшись из-за стола, Алекс обвел сидящую неподалеку от нас публику задумчивым взглядом, после чего хмыкнул и продолжил свою мысль: - Хотя... На этих словах мой супруг задумчиво почесал подбородок, а затем вновь посмотрел на Аркадия и усмехнулся. - Думаю, рождение ребенка даже поможет ему, наконец, стать человеком и осмыслить все пережитое. Не так ли, Аркадий Николаевич? Последнюю фразу Алекс произнес с нескрываемой издевкой в голосе и легкой усмешкой на устах. Широко распахнув глаза от удивления, я посмотрела в сторону Трубецкого, на глазах которого, по какой-то непонятной причине, застыли слезы. Казалось, будто бы слова, так неосторожно брошенные моим супругом, задели его за живое и причинили графу невыносимую боль, которую, видимо, он до этих пор так тщательно скрывал от нас. Поднявшись из-за стола, Аркадий сжал руку моей сестры, а затем твердо сказал, обращаясь к Маше: - Мария, мы уходим, - отчеканил Аркадий, проходя к выходу. Он все еще сжимал ладонь моей сестры, которая, впрочем, как и мы с Алексом, ничего не понимала и последовала за своим супругом, чтобы не ссориться и все обсудить один на один. Проходя мимо присутствующих гостей, Маша, то и дело, бормотала извинения и бросала грустные взгляды в мою сторону. А мой супруг, осознав, что он совершил, нервно ерзал на стуле и виновато смотрел на меня. Во взгляде Алекса в тот момент читалось непонимание. В ту минуту мы оба никак не могли понять, что происходит, но были уверены лишь в одном - рано или поздно Маша узнает обо всем и расскажем нам. А она обязательно расскажет.