Молитва

Давай будем трахаться, Но не влюбляться, Мне разбили сердце, Я хочу потеряться.

— Кэйя, твое признание довольно… неожиданное, — говорит Дилюк, смотря в окно в своем кабинете. Все фонари вокруг особняка давно потушены, поэтому за окном стоит непроглядная тьма: луну полностью заслонили серые и унылые тучи. Комнату освещает лишь тусклая настольная лампа. Все это создает неприятную и напряженную атмосферу. — Прости, но я больше не могу справляться с чувствами, вот и все, — Кэйя долго сверлит взглядом спину владельца винокурни, пытаясь таким образом найти хоть какие-то ответы, а чувства в это время жадно пожирают его изнутри. Дилюк все еще ничего не говорит. В помещении висит ужасное, напрягающие молчание. Кэйя чувствует, как сердце беспокойно стучит в груди, сглатывает ком в горле и пытается отогнать подступившую тошноту. — Пожалуйста, скажи что-нибудь, — просит Альберих, с трудом скрывая дрожь в голосе. — И что я должен сказать? — резко бросает Дилюк. Кажется, ему абсолютно наплевать на эту нелепую ситуацию, в которой оказались парни из-за глупых чувств Кэйи. — Хоть что-то, отвергни или прими, я хочу знать твое мнение, — Кэйе хочется скрыться, просто повернуть время вспять и больше никогда не говорить о своих чувствах. Никогда и никому! — Мое мнение? — усмехается Дилюк и поворачивается к Кэйе. — Не хочу тебя больше видеть. Думаю, ты болен. Эти слова острой стрелой вонзаются в сердцу капитану кавалерии с ужасной силой. Еще никогда ему не было так больно. Он не ждал взаимности, но надеялся, что Дилюк сможет принять его. Мир вокруг парня начинает куда-то пропадать. В глазах все плывет, а голова кружиться, поэтому Кэйя облокачивается рукой на письменный стол, пытаясь удержаться на ногах. — Что? — с трудом он выдавливает из себя. — Просто уйди, — Дилюк проходит мимо Кэйи и поднимается вверх по лестнице, не оборачиваясь. В этот момент внутри Альбериха что-то ломается, рассыпаясь в пыль. Нигде не существует человека, которому он мог бы довериться так же, как Дилюку. Да, после смерти мастера Крепуса они толком не общались, но приемный брат все равно остается для него самым близким человеком. То есть, видимо, оставался до этого момента. Теперь даже он отвернулся. У Кэйи не осталось ничего. Парень, еле волоча ноги, подходит к небольшому шкафу с алкоголем в гостиной, берет пару бутылок и спешит покинуть особняк. Путь до Мондштадта оказывается долгим, но Кэйя этого не замечает. Алкоголь внутри него приглушает практически всю боль и не дает вспомнить об усталости. Мысли уже давно спутались в огромный клубок, поэтому капитан не понимает, куда идет и зачем, но ноги каким-то образом приводят его к таверне «Доля ангелов». Кэйя машинально тянется к ручке, но дверь не поддается, поэтому парень облокачивается спиной на холодное дерево и сползает вниз, оседая на жесткую брусчатку. Он запрокидывает голову назад, чувствуя затылком приятную прохладу, и обращает взор на темное небо. Ночной ветер резким порывом дует ему прямо в лицо, почти возвращая Кэйю в реальность, но две бутылки вина в нем не позволяют снова в полной мере ощутить причиненную ему боль. Мрак темного Мондштадта окутывает парня все сильнее. Кэйя чувствует, как вся эта темнота позволяет нарастающей боли уничтожать его изнутри. Глядя в темную бездну ночного неба, он обещает себе, что больше никогда не влюбится. Кэйя медленно протягивает руку к своему лицу, чтобы почесать щеку, и понимает, что она мокрая. Он плачет. Плачет из-за каких-то неразделенных чувств. В последний раз он поддавался такой слабости только в день, когда умер мастер Крепус. Поглощенный своими мыслями, Кэйя не замечает, как к нему кто-то подходит. — Выглядишь хреново, — говорит монотонный женский голос. Парень поднимает голову и видит склонившуюся над ним Розарию. Она одета в коротенькое черное обтягивающее платье, на ногах привычные сетчатые колготки и черные туфли на неприлично высоком каблуке. Ее короткие бордово-фиолетовые волосы растрепаны и не прикрыты церковным головным убором. — Кто бы говорил, — язвит Кэйя, хотя про себя все же отмечает, что выглядит она довольно красиво, а платье обтягивает ее грудь и бедра, подчеркивая достоинства фигуры. — Завались, пьяный придурок, — злится Розария. — Сестрам церкви не положено так выражаться. — Тогда в следующий раз, я просто набью тебе морду, — девушка сжимает кулак и подносит его к лицу Кэйи в прямой угрозе. Парень просто закатывает глаза. — Присоединишься? — Кэйя показательно обхватывает губами горлышко бутылки, пытаясь влить в себя новую порцию вина, но с ужасом обнаруживает, что оно закончилось. Парень со всей силы швыряет пустую бутылку в стену таверны, та с грохотом разлетается на мелкие осколки, и Кэйя широко разводит руками, будто не причастен к этому. — Прости, видимо, не выйдет. — Точно идиот, — усмехается Розария. — Иди домой, — девушка уже разворачивается, собираясь уходить. — Далеко идти, — стонет Кэйя, раздражающе растягивая гласные. — Черт, — бросает Розария и приседает рядом с парнем, подставляя плечо. Кэйя не сопротивляется и облокачивается на девушку. Розария была не из слабых, но пьяная туша капитана кавалерии оказалась довольно тяжелой — она еле доплелась до своего дома, после чего буквально втолкнула парня внутрь. Тот плашмя упал на пол. Кэйя приподнялся, опершись на локти, и осмотрел помещение. Он оказался в маленькой комнатке с кроватью, столом, парой стульев и камином — не самый богатый интерьер. — Это не мой дом, — сделал он вывод из наблюдений. — Конечно, не твой! Я бы тебя так далеко не донесла! Вообще, хватит строить из себя бедненького мальчика, веди себя нормально! В тебя и больше алкоголя влезало. Кэйя что-то промычал себе под нос, перевернулся на спину и уставился в потолок. — Может расскажешь, что случилось, — говорит Розария, усаживаясь на пол около головы Кэйи, облокачиваясь спиной о кровать. Девушка ловко запускает руку под матрас и достает сигарету и пачку спичек. Парень делает глубокий вдох, затем с трудом поднимается и садится рядом с девушкой. — А есть что-то выпить? — состроив жалобную гримасу, спрашивает Кэйя. — Даже если бы было, думаю, тебе на сегодня хватит, — Розария делает глубокую затяжку и выпускает дым прямо в лицо парню, но тот даже не морщится. — Ладно, — Альберих скрещивает руки на груди и опять смотрит в потолок, будто там есть что-то успокаивающее. — Я сказал Дилюку, что люблю его, а он теперь не хочет меня видеть. Розария резко поворачивается в сторону Кэйи и пристально смотрит на него непонимающим взглядом. Пепел с сигареты падает прямо на пол, но она даже не обращает на это внимания. Спустя несколько секунд, девушка осознает весь ужас этой ситуации. — Что ты сделал? — на всякий случай переспрашивает Розария, хотя все итак было понятно. — Признался Дилюку в любви. — Погоди, ты что-то вроде… — девушка запинается, раздумывая над тем, как лучше выразится, делая очередную затяжку, но решает быть прямолинейной, как и всегда, — гей? — это слово вырывается из нее вместе с сигаретным дымом. — Не знаю. — Что значит, ты не знаешь, — недоумевает девушка, — ты признаешься своему сводному брату в любви, а потом заявляешь, что не знаешь, гей ли ты. — Да. — Объясни хотя бы, — просит Розария. Ее очень беспокоит эта молчаливость, как правило, разговорчивого Кэйи. В обычный день он всегда улыбается и болтает без умолку, такой сильный, самоуверенный и веселый. Но сейчас он сидит перед ней ужасно бледный и убитый, с красными глазами и опухшим лицом, еле способный выдавить из себя хотя бы пару слов. Ей хочется помочь этому парню, который теперь кажется ей совсем слабым и беспомощным. — Что объяснить? — парень забирает сигарету из пальчиков Розарии и подносит ко рту, делая затяжку и выпуская дым в потолок. Девушка хмурится и выхватывает у него сигарету. — Не веди себя, как придурок! Зачем ты ему признался? — Потому что люблю его, очевидно же, — Кэйя пожимает плечами, продолжая пялится в потолок. — И после этого ты говоришь, что не знаешь, гей ты или нет, — девушка устало вздыхает. — Ну да, — Кэйя впервые за долгое время наконец-то смотрит на Розарию. Его глаза при этом совершенно пустые и не выражают ничего, в них уже нет ни боли, ни страданий — Кэйя полностью разбит. — Ну смотри, — снова говорит парень после довольно долгого молчания, — возможно, я бы тебя трахнул, и ты — девушка, но люблю я Дилюка, а он — парень. Розария смотрит вопросительным взглядом на Кэйю, пытаясь переварить слова, которые он только что сказал. — Видишь, ты тоже не понимаешь. — Что-то вроде того, — говорит девушка, опустив взгляд. Розария швыряет окурок под кровать и подается в сторону Кэйи. Она аккуратно касается своими губами его губ. Парень, видимо, испугавшись, резко отскакивает. — Ты чего делаешь? — Проверяю, гей ты или нет. Розария снова подается вперед, касаясь губ Кэйи, в этот раз приоткрыв рот и ожидая реакции. Желая ускорить процесс осознания Кэйей его ориентации, девушка пытается протиснуться языком в его рот, медленно проводя им по губам парня. Когда Кэйя наконец открывает рот, позволяя девушке добиться того, что она задумала, они сливаются в горячем и требовательном поцелуе. — Ты доиграешься! — говорит Кэйя, резко отстраняясь, и толкает девушку на пол, нависая сверху. Он улыбается. Но его улыбка походит на оскал хищника, который готов сожрать свою жертву. Взгляд Кейи полон желания и страсти, поэтому Розария радуется где-то в душе, что парень наконец-то отвлекся от терзающих его мыслей. — Может быть переместимся в кровать? — спрашивает Розария, накрывая ладонью губы парня. Кэйя досадно вздыхает, но поднимается, а Розария за ним. На самом деле, Альберих пытался подать девушке руку, но она решает не доверять нетрезвому приятелю (а может быть даже другу). Теперь они стоят и пялятся друг на друга, не понимая, что делать дальше. Розарии уже начинает казаться, что все потеряно, и Кэйю сейчас опять захлестнет поток его мыслей, но на этот раз он сам проявляет инициативу. Парень аккуратно кладет руки на талию девушки и плавно скользит вниз по мягким бедрам. Он подцепляет подол платья и тянет вверх — Розария поддается, поднимая руки. Взору Кэйи открывается вид на красивый черный кружевной бюстгальтер и белые трусики под сеткой колготок (белый цвет, определенно, стал для Кэйи неожиданностью). Розария пялится на Кэйю, тот понимает этот взгляд и быстро стягивает с себя рубашку и брюки, ботинки он скинул уже давно, оставив где-то у входа. Кэйя делает шаг вперед, обхватывая ладонями тонкую талию девушки, и впивается в ее губы. Не разрывая поцелуй, парень, не напрягаясь, приподнимает ее так, чтобы туфли сползли с ее ног. Розария удивляется тому, как этому капитану кавалерии удается такое провернуть, но быстро отгоняет эти бесполезные мысли, продолжая наслаждаться поцелуем. А Кэйя не собирается ставить Розарию обратно на пол. Вместо этого он ненадолго отстраняется от девушки, укладывая ее на кровать и продолжает поцелуй. Они отрываются друг от друга, только когда обоим начинает не хватать воздуха. Розария смотрит томным взглядом на Кэйю и дотрагивается ногой до внушительного бугра в его трусах. Парень улыбается и стягивает с Розарии колготки, а затем и белье. И вот сестра церкви уже лежит перед ним полностью обнаженная, с порозовевшими щеками, и часто дышит от огромного желания получить его. Какой-то абсурд. Усмехнувшись про себя, Кэйя наклоняется к пышной груди девушки и проходится языком по мягкой и теплой коже, которая принадлежит такой грубой и холодной Розарии. Из девушки вырывается невольный стон и Кэйя смеется, начиная посасывать вставший сосок. — Чертов придурок! — шепчет Розария и запускает пальцы в синие волосы парня. Кэйя плавно скользит подушечками вниз по животу девушки, пока его язык продолжает играть с ее соском. Чувствуя приятную теплую влажность, парень вводит два пальца внутрь, начиная медленно двигать ими. В это время Розария, сама не понимающая каким образом, наконец-то добирается до трусов Кэйи, которые прикрывают все достоинства парня. Девушка аккуратно подцепляет большим пальцем ноги резинку и стаскивает синюю тряпку с парня, ловким движением откидывая в сторону. — Дурак, блин! Кэйя, пораженный таким наглым действием девушки, прекращает ласкать ее грудь, достает из нее свои два пальца и показательно облизывает. — Наигралась? — ухмыляется он. Розария улыбается в ответ, и Кэйя резко целует ее, жадно и агрессивно, она в ответ покусывает его сухие губы. Отстранившись, парень медленно входит, а Розария протяжно и ужасно сексуально стонет от неожиданности и удовольствия. Кэйя начинает двигаться, и их тела сливаются. Стоны будто звучат в унисон. Мир вокруг и их дурацкие проблемы куда-то пропадают. Они не любят друг друга, но находят утешение. Им не нужно любить. Кэйя был отвергнуть Дилюком, а Розария изо дня в день не позволяет людям к ней приближаться. Эти двоим не нужна любовь — она сделает только хуже. Пик наслаждения и полной отрешенности от мира наступает, когда они кончают одновременно. Кэйя плюхается на кровать около Розарии, и они лежат рядом друг с другом, потные и липкие, но изолированные от всего. — Оставайся тут на ночь, не хочу, чтобы пошли слухи, — говорит Розария и отворачивается к стене, укрываясь одеялом, которое около минуты назад еще валялось огромным комком в изножье кровати. — Но они же все равно пойдут, — комментирует Кэйя, но все равно удобно устраивается рядом и засыпает. На утро парень просыпается от звука пробки, которую достают из бутылки. Открыв глаза парень видит, как Розария уже собранная и свежая в своей обычной одежде наливает в вино в бокал. Он приподнимается на локте и его голову пронзает ужасная боль, от чего его лицо невольно искривляется. — А нечего столько пить! — говорит Розария и медленно делает глоток из своего бокала. Кэйя закатывает глаза и встает с постели, присаживаясь на стул напротив Розарии. — Ты вообще говорила, что у тебя нет. Может хоть сейчас нальешь? — Кэйя подпирает голову ладонью и смотри, как Розария продолжает медленно потягивать напиток. — Тебе бы сейчас воды и одеться, — девушка издает издевательский смешок. — Блять! — Кэйя вскакивает со стула, прикрывая все свои самые главные достоинства, и в панике оглядывается по сторонам в поиске своей одежды. — Придурок! — смеется Розария и указывает пальцем на пол. Там рядом с кроватью лежит аккуратно сложенная одежда Кэйи. — Ты уж прости, стирать не стала, надеюсь, по пути к таверне, ты нигде не повалялся. — Спасибо за заботу, сестра Розария! — Еще раз меня так назовешь, я тебе яйца оторву! — девушка встает со стула и принимается надевать свои привычные ботинки на небольшом каблуке. — Черт! А ведь у меня был секс с сестрой церкви! — осознает Кэйя, натягивая штаны. — Прости, Великий Барбатос! — он складывает руки в молитвенном жесте. — Ага, я очень рада за тебя, — бросает девушка и направляется к двери. — Ты только Барбаре не говори, — Кэйя лыбится, как идиот. — Еще чего! Этого вообще никто знать не должен! — Эй, так ты же сама начала, — улыбка Кэйи растягивается еще шире, а глаза сужаются. — Одевайся и выметайся отсюда! А я пошла покурю в церкви и замолю твои грехи! Надеюсь он оценит, — говорит на последок Розария и открывает дверь, собираясь выйти. — Как-нибудь повторим! — бросает ей вслед Кэйя, но девушка никак не реагирует и просто уходит. Конечно, она его слышала, но где-то в глубине ее души поселяется надежда, что им это больше не понадобится.