В погоне за ветром

Интервью, 2024 г.       — И что он сказал на это? — интерьер вытянулась, глазки заблестели, как только вернулись к объяснениям стихов. Всё то ей хотелось узнать, вынюхать, чтобы потом пересказать как можно красочнее. Многие гнались за смыслом его песен, чтобы потом воскликнуть: «я первый, кто узнал достоверную информацию!». Поначалу Даниз воспринимал это как шутку, но теперь такое восприятие творчества участилось. Он испытывал раздражение и подавленность, когда видел такую нездоровую тягу к знаниям, которая выдавала только самые бесплодные результаты. Даниз постарался вспомнить лицо того человека, которому исполнял песню. Пожалуй, тот был намного лучше, чем общая часть слушателей. Услышав игру от бродяги он не скривился, а начал размышлять.       — Он долго думал. Я увидел на таком… казалось бы, ожесточённом лице долю сострадания. Возможно, он был подавлен. Иначе никаких подаяний бы мы не получили.       — Вы готовы принять такого слушателя сейчас, в данный момент?       — Я отбираю слушателей только качеством песен и их исполнением. Дальше они выбирают — слушать меня или нет. Я не могу сказать, что люблю всех людей, потому что есть среди них и нехорошие. Но если им так хочется взглянуть правде в глаза, рассмотреть свои стороны, принять и простить кого-то или что-то, увидеть то, чего они сами не видят… — он улыбнулся при виде сосредоточен ногой лица журналистки. — Я вижу, вам тяжело слушать длинный список. Короче, если нужно им такое ощущение — очищение, то я только рад. В такие вещи нужно вдумываться. Порой, по несколько минут, несколько часов, месяцев, лет… Но надо. Ничего просто так не случается. Жизнь — тоже искусство, и почему-то никто не обозревает его сейчас в виде какого-то звука, песен очень мало, я вам серьёзно говорю, почти нет. Про любовь тоже нет. Это всё слова. А нам нужно звучание. Нам, имеется в виду, нашим существам.       — Вам не кажется, что все его произведения слишком много таят? — девушка, кивнув повернула голову к Виктории.       — Кажется. Зато они сложные, иногда, как Волд правильно говорит, — Даниз унял кратковременные дрожь при этом имени. Он никак не мог свыкнуться со всей этой системой псевдонимов. И никогда, наверное, не свыкнется. — это заставляет поднапрячь мозги. Сделать то, чего так иногда не хватает.       — Он был таким с самого начала? Или мудрость прививается?       — Прививается, я думаю. Но если бы он был абсолютно непонимающим — не научился бы так размышлять.       — А вы можете сыграть что-нибудь? — она вновь обернулась к Данизу. — Для наших зрителей очень интересными считаются ваши песни.       — Но я, почему-то, не нахожусь на первых местах в чартах. — косо улыбнулся он, доставая гитару. Та самая, ещё сохранившаяся. Струны, правда, заменены.       — Ещё не поздно. — хитро посмеялась журналистка. Последний шарм из индевелых окон, Сомнения растаяли во льдах. Сомнения убиты ненароком, И вся тоска оставлена в слезах. Я отправляюсь в мир, в брожение века, Чтоб обо всех проблемах рассудить. Среди людей так сложно человеку Который может раны излечить. Общение у него есть только с жизнью И диалог этот отныне непростой. Период ужаса изложен в прозаизме В книжонке злой написанной судьбой.       Он отложил гитару, добавив тихое «вот». Все смолкли. Журналистка пыталась сделать вид, что записывает какой-то фрагмент, но её выдавали глаза. Она постоянно отводила их от листка, задумываясь, хмурясь, моргая. За это время Итан с Томасом успели шепнуть на ухо Даниза что-то о своём уходе. Ушли, кстати, почти незамеченными. Вик, опустившая глаза, тоже вздыхала. Даниз беззвучно ударял пальцем по столешнице, ожидая, пока время вновь начнёт двигаться. К подобной реакции он уже успел привыкнуть.       — Мы поняли, что вы, Волдмир, — после небольшой паузы, когда все слегка освежились, журналистка продолжила разговор, — справились со своими испытаниями. Вы, имея небольшой заработок, шли зарабатывать на жизнь творчеством из принципа, что многого стоит. И всё-таки, как произошло ваше первое появление с Эндрю Бартсом? Он утверждает о влиянии судьбы на ваши выступления и его появление в шоу-бизнесе.       — Так и было. — Даниз хохотал, пока не вспомнил истинную причину их знакомства. Тут же натянул прилежное выражение лица: — Я тогда даже с его помощью не мог арендовать всякое посещение, а Эндрю выпытывал приглашения. Был один случай, в одном клубе… — он хотел бросить загадочный взгляд на Вик, но не стал этого делать, — Когда я оказался на мероприятии, в котором неплохо засветился… Берлин, 2020 г.       — Даниз, и ты здесь, какими судьбами? — Эндрю вновь привёл нового знакомого. Он отлично делал вид, что не знаком со своим «подопечным». — Посмотри, это же…       Далее рукопожатия, знакомства, глупая болтовня. Даниз чувствовал себя гостем публичного общества вновь.       — Да, захотелось выбраться. Интересная личность тут, говорят. — юноша для видимости взял бокал с виски, глянул в толпу.       — У нас такие всегда! — вальяжно протянул тот. С гостем пришлось распрощаться. — Видал, какой калибр?       — А как же, — Даниз пристально рассматривал широкую спину, — Кого ты только не найдёшь.       — Да! Я, кстати, ещё кое-кого интересного нашёл. С юга. Будешь смотреть?       — Не знаю, возможно. Покажешь?       Эндрю покрутился, с радостным «вот» ткнул в сторону барной стойки. Даниз пригнулся, прищурился. Глазам своим он просто не поверил, — Могу даже познакомить!       — Мы знакомы.       — Да ты что?! Невероятно!       В динамика тихо зазвучала самая первая песня Даниза. Он обратился к Эндрю:       — Можешь у неё спросить, узнает мой голос или нет.       — О, могу! А разве не слышала?..       — Нет ещё. Я пытался выстроить своеобразный сюрприз…       — О-о-о… Как всё хитрó. Ну ладно. — покачиваясь в предвкушении новой авантюры, Эндрю посеменил к Вик.       Для вида Даниз прихватил новый бокал с коктейлем. Но на самом деле не отрывал заинтересованного взгляда от Анджелес, которая продолжала равнодушно рассматривать присутствующих. С внезапным появлением Эндрю она не изменилась в лице. Пытаясь не показывать недовольства, кивала. Взгляд у неё ничуть не изменился. Такой же твёрдый, прожигающий. А Даниз тем временем будто на иглах стоял. Даже не замечал, как начинает впиваться зубами в губу.       И вот, кульминация. Виктория, отведя взгляд, помотала головой. Всё внутри юноши упало. Он нервно глянул на сцену. Зелёный свет освещал пустое пространство. Вик, так и не улыбнувшись, распрощалась с Эндрю. Тот, окрылённый интригой, побежал в сторону Марселя.       — Нет, говорит, не знает! — затрепетал паренёк. Даниз расчетливо кивнул, пытаясь сохранять видимое спокойствие.       — Хорошо, спасибо. — отрезал он, выпил всё-таки алкогольный коктейль.       — Может, я… — Даниз бросил приструнивающий взгляд. Со звонким стуком поставил бокал на барную стойку.       — Передай, что выступать я сегодня не буду.       — Но как же… — подняв руки, заблеял тот.       — Гитару отдайте владельцу. У меня своя есть.       Парень решительно двинулся к Викторию сквозь толпу. Но как только оказался рядом с ней, вся уверенность потихоньку исчезла. Снова её величавая поза, сравнивающий взгляд. Если бы не его значимая песня на фоне, ни за что бы не вернулся в реальность.       — Ну, здравствуй. — со всей возможной снисходительностью выдавил он.       — Боже мой, как ты сюда попал? — неподдельно удивлялась Виктория.       — Стремление. Ты же сама мне о нём говорила.       — Помню. — она продолжала осматривать аккуратный костюм на Данизе. — Ты не перестаёшь шокировать.       — Стараюсь.       — Я рада, что у тебя стало получаться. — бесцветно произнесла Анджелис с какой-то тоской. Даниз старался сохранить холодную усмешку, несмотря на зарождающуюся тяжесть внутри. — Выпить хочешь?       — Нет, спасибо. Мне важнее сейчас общение с тобой. Ты же… — воспоминания жалобно кольнули. — Не думала даже отвечать на мои звонки.       Юноша смог унять дрожь своего голоса. Плечо заныло воспоминаниями. Шрам всё ещё оставался.       — Марсель… — Виктория мертвенно побледнела. Она смотрела испуганно, затравленно, словно над ней нависал зверь. — То есть… Чёрт. Я не могла с тобой связаться.       — Действительно?.. — язвительно удивлялся юноша. С одной стороны, ему было жаль девушку, а с другой хотелось указать ей на все её предрассудки. Старые раны и обида давили. Он, как самый наивный на свете, следовал за ней, а что получил взамен? Шрам на половину лица и инфантильность, которая иногда напоминает сочувствие.       — Да. — горло Вик явно пересохло, звук получился нечётким. Она опустила голову. — Не могла.       — Почему же? — он испытующе вглядывался в испуганное лицо. — Что тебя так пугает, Виктория?       Казалось, полная форма её имени только сильнее напугала. Анджелис вздрогнула, перевела взгляд за спину Даниза.       — Друзья! — бодро объявил ведущий со сцены. — Предлагаю не киснуть, а рассматривать новые композиции наших наилучших исполнителей! И сейчас мы продемонстрируем интересную песню, которая впервые прозвучит благодаря нашим чартам! В неё объединились самые разные чувства: от нежности до мрака. Встречайте!       Небольшой зал наполнился аплодисментами. А следом и бренчанием металлических струн. Все эти переборы парень изучал в том самом переулке, где и настигли воры. Очнувшись от воспоминаний Даниз перевёл скучающий взгляд на Викторию:       — Приглашаю на танец.       Та коротко кивнула. Видно, подаренную гитару не узнала. Вздохнув, Даниз аккуратно приобнял её за талию, другой рукой взял её ладонь.       — Тебе не нравится эта идея?       — Нравится. — буркнула Виктория.       — Хорошо. Что у вас с концертами?       — Мы не гастролируем уже месяц.       — М-м-м. Интересно. Почему же ты тогда меня бросила?       Она напряглась. Парень, пристально глядя в подрагивающие зрачки, повёл Викторию в танце.       — Ничего не сказала. Уехала. Что в первый, что во второй раз. Я дождался письма от Дамиано, но не от тебя. Скажи, почему?       Она, стиснув зубы, молчала.       — Ну, Вик?.. Ты же так любишь молоть всякую ересь.       Остановилась. Быстро вытянула свою ладонь. — Ты слишком жестокий. — скорбно выдала она. В зелёном свете казалось, что на глаза наворачиваются слёзы.       — У меня есть силы жить в нищете, но нет сил больше любезничать. — смягчившись, прошептал Даниз. Глаза юноши блеснули. Виктория вновь удивлённо вскинула брови. — Я не улыбаюсь от любви к людям, улыбаюсь только, когда счастлив. Я умею плевать на руки, что протянуты для пощёчин. Я начал себя уважать.       Виктория смотрела на него, как заворожённая. В порыве что-то сказать, оголила зубы, но так ничего и не придумала.       — А ты так и не научилась признавать свои ошибки. — все эмоции на лице парня померкли, взгляд помрачнел. Глаза Виктории тоже погасли. Но на этот раз она не опустила их, выдержала.       — Что с тобой произошло? — после нескольких минут молчания промямлила она.       — Ты не читала мои письма… — горестно подметил Даниз.       — Я их не получала. — возмутилась в ответ девушка, доказывая свою правоту.       — Правда?       — Именно. Ни одного. Можешь верить.       Девушка выглядела уверенно. Плечи больше не подрагивали, взгляд был направлен прямо на собеседника.       — Перехотелось танцевать?       — Думаю, да. — Даниз вытянул шею, осмотрел помещение поверх толпы. — Пошли.       — Куда?.. — она не успела среагировать, Даниз увёл её. Юноша держал руку девушки весьма крепко, словно опасаясь, что потеряет. Рядом с выходом была комната, помеченная значком курения. Туда парень и завёл спутницу. К счастью, никого не оказалось рядом.       — Ты действительно ничего не получала?       — Нет же, говорю!       — Быть такого не может, сколько я отсылал…       — Может, Марс, я не вру       — Верю, как ни странно. Но почему не звонила?       — Я всё потеряла. Оставался адрес, но ты его сменил.       — Да, сменил. После…       — Я помню. И… Стой, погоди, повернись-ка к свету.       Они поменялись местами. Неприятный светло-зеленый фонарь слепил юношу. Девушка приподнимала его голову за подбородок, принимаясь рассматривать. Когда Виктория поняла, что ей не чудится, и это на самом деле шрам, отшатнулась назад, продолжая держать лицо юноши:       — Чёрт, что это такое, Марс?       — Происшествие.       — Господи, какой огромный. Ты же понимаешь, что я не поверю в дебильную отговорку?       — Знаю. Поэтому скажу прямо, меня пытались ограбить. И у них получилось отнять всё, кроме.       — Ты сумасшедший. Этот крест не должен был стоить тебе жизни.       — Но я и не мог умереть, ведь так его бы сняли с моей шеи.       — Страшный человек ты, Марсель.       — Ты — вдохновитель.       — От этого ещё страшнее. — она отпустила подбородок Даниза. Довольная улыбка растянулась на её лице.       — Почему ты уехала? — улыбка пропала с лица девушки. Данизу очень хотелось докопаться до правды. Чем он перед ней провинился? — Тебя кто-то обидел? Может… Может я какой-то не такой?       Губы Виктория сузились. Девушка пыталась сдержать слёзы. Ответить тоже не могла. Даниз старался не обращать на это внимание. Он понимал, что Виктория очень категоричный человек, ждёт этого от себя и других. Поэтому продолжал ждать ответа. И всё равно жалость к Анджелис возрастала.       — Я не знаю… — прохрипела она и опустила голову. Этот вопрос сломал её. — Мне стыдно перед тобой и перед собой, но я не могу объяснить…       — За что стыдно? — вся фигура девушки сжалась. Юноша видел только её макушку.       — Я… — Вик смахнула слезу дрожащей рукой. Дыхание было весьма неровным. Плечи тряслись.       Даниз отбросил все свои обвинения. Состояние Анджелис было намного важнее правды. Парень обнял девушку, прижимая её голову к своей груди. Виктория вцепилась в него холодными пальцами, расплакалась. Когда мокрая часть рубашки прилипла к ключице, Даниз очнулся от своих желаний, доверительное прижал к себе голову Виктории. Что же, виновата или нет, теперь она прощена.