Cor Cordium

Кайло ни на секунду не мог забыть о событиях прошлого вечера. Его член напрягался при каждом воспоминании о губах Арми, целующих головку, языке, скользящем по яичкам. То, что произошло… самые безумные фантазии Рена стали правдой, и теперь все реально, абсолютно все, — и свобода, и любовь, и даже счастливое будущее. Сегодня во время тренировки Арми снова наблюдал за ним с балкона, и Рен выкладывался по полной. У него впервые появилась мощнейшая мотивация жить, впервые он вставал с постели, не представляя грядущий день как каторгу. Ему хотелось красоваться перед Арми, демонстрировать свою силу и ловкость в бою. И Барка, и Крикс, и Петр — все противники потерпели поражение от его меча, а наградой за это стала самая прекрасная в мире улыбка. Вечером Кайло лежал на своей жесткой койке, положив руки под голову, и рассматривал потолок, предвкушая очередную встречу с юным господином. Может, в этот раз он разрешит Рену нечто большее. Может, позволит коснуться… Кайло закрыл глаза, представляя упругие соски Арми. Как он хотел увидеть их вновь. Вот бы сейчас пришел стражник, открыл дверь и сказал, что сын ланисты его вызывает, ждет в ванне, но не с молочной, а уже с прозрачной водой, позволяющей осмотреть стройные ножки Арми, его бедра и то, что между ними… Кайло медленно опустил руку под сублигарию и тут услышал, как ключ повернулся в замке. Дернувшись, он резко повернулся к двери, на пороге которой возник не стражник, а Армитаж собственной персоной. Он был облачен в тунику золотистого цвета, красиво сочетающегося с его огненными волосами. Взгляд Арми устремился к руке Кайло, которую тот в самый последний момент успел судорожно отдернуть от сублигарии. Арми хитро улыбнулся и приложил палец к губам. Сейчас он более всего походил на прекрасного сына нимфы, о которых мама рассказывала маленькому Кайло. Нимфы являются хранителями природы, они живут в лесу или возле озер. Мужчина, увидевший нимфу, может влюбиться в нее с первого взгляда и на всю жизнь. От союза нимфы и человека на свет появляется ребенок с необычным цветом волос и заостренными кончиками ушей. Кайло невольно присмотрелся к нежно-розовым раковинам Хакса. — Идем со мной, — прошептал Арми. Кайло не требовалось второго приглашения. Он рывком встал с койки и подбежал к Арми, забыв об осторожности. Сын ланисты приложил указательный палец к губам Кайло. — Тише, мой гладиатор, нас не должны видеть, — сказал он, улыбаясь все той же чарующий улыбкой. Должно быть, именно с таким выражением лица нимфы заманивали мужчин в лесную обитель и велели им заниматься с ними любовью до первых лучей рассвета. Арми взял Кайло за руку и повел по коридору меж дверей, ведущих в камеры других гладиаторов. В конце коридора находилась дверь, которая всегда была закрыта. Гладиаторам запрещалось к ней подходить. Хакс уверенно приблизился к этой двери, толкнул ее, и Рену в лицо ударил свежий ночной ветер. Оказалось, что дверь вела за пределы стен лудуса, на край пропасти, по границам которой стояли густые зеленые деревья. Кайло не помнил, когда в последний раз видел листву, тем более, такую буйную, яркую, настоящую. — Раньше здесь росло много таких деревьев, но мой дед приказал их срубить, чтобы расчистить место для постройки лудуса, — сказал Арми. Кайло кивнул, рассматривая белые и розовые цветы, выглядывающие из изумрудных кустов, на которые падал серебряный свет луны. Арми взял Кайло за руку и подвел его к краю обрыва. — Смотри, — шепнул Хакс ему на ухо. — Весь мир у наших ног. Кайло смотрел. На просторные равнины, блестящие под полнолунием ленты рек и высокие горы вдалеке. Мир казался огромным и не ограниченным одним лишь горизонтом. Он продолжался и дальше, там, куда взгляд Кайло не мог проникнуть. Рену отчаянно захотелось оказаться на этих равнинах, странником без гроша в кармане, путником, лишенным всего, кроме свободы. Хотелось отправиться дальше, к горам, пересечь их и оказаться у самого моря, за которым скрываются новые страны и континенты. Кайло вздохнул, поняв, сколь несбыточно его желание. Спуститься с обрыва, не переломав себе кости, не получится. Ему показалось, что по краю обрыва вела едва заметная, узкая тропа, но где она заканчивалась и возможно ли пройти по ней, не упав, Рен не знал. Перед ним лежал целый мир, а он не мог его исследовать, попробовать на вкус, и неизвестно, сможет ли вообще когда-нибудь. Он был отрезан от всех земных чудес. Его собственная вселенная давно сузилась до стен лудуса. Пройдут десятилетия, а он… окажется ли у моря еще хоть раз? — Отец не знает об этом месте, — сказал Арми. — Я иногда сбегаю сюда по ночам. С моего балкона открывается похожий вид, но нет аромата цветов и листвы. — Никто из стражников не видел, куда ты пошел? — спросил Кайло. — Даже если видел, мне все равно, — Арми скрестил руки на груди. — Отец считает, я пока не достоин того, чтобы меня называли доминос. — Почему? — Я не в восторге от рабства. Кайло во все глаза уставился на Хакса. — Да, я сын ланисты, и я против рабства, ты все правильно понял, — кивнул Арми. — К сожалению, у нас с отцом взгляды на этот вопрос разные. А вот его брат, мой дядя Ферранте, живет в Барселоне и платит собственным слугам. — Господин платит слугам? — брови Кайло взлетели вверх. — Разве такое возможно? — В Испании уже возможно, — Арми вздохнул. — Но не здесь. Рен смотрел на скрещенные руки Хакса. Ему хотелось, чтобы пальцы Арми снова переплелись с его собственными. — Ты любишь отца? — спросил Кайло. Арми долго молчал, смотря прямо перед собой. — Я любил маму, — наконец сказал он. — Что с ней случилось? — Ее зовут… звали Лукреция, — голос Арми дрогнул, и он откашлялся. На этом моменте Кайло не выдержал и взял Хакса за руку. Он не был уверен, что такое позволено делать без прямого разрешения, но ему было плевать. Просто хотелось дать Арми знать, что он рядом. — Когда мне было десять лет, ее убили люди Туллия, — продолжил Хакс. — Наш лудус тогда стал известен всей Италии благодаря чемпиону Ганнику, которому мой отец впоследствии даровал свободу. Не по своей воле даровал. А Туллий… он желал получить Ганника, ведь раньше Ганник был его рабом. Когда мой отец отказался, Туллий использовал более жесткие методы убеждения. — Батиат отомстил за смерть Лукреции? — спросил Кайло, сразу догадавшись, что Арми имел в виду. — Он уничтожил его, — голос Арми ужесточился. — Заживо замуровал в стену его драгоценной арены. Но даже такая смерть слишком милосердная для того, кто убил мою мать. Кайло крепче сжал руку Хакса. — Я бы хотел с ней познакомиться, — произнес он. Арми покачал головой. — Она бы видела в тебе только раба. Хотя она была более милосердна к слугам, чем мой отец. Порой позволяла им отдохнуть, даже дарила подарки. Берегла непорочность личных служанок. Но, в конечном счете, все они для нее являлись лишь рабами. — И все равно я бы хотел с ней познакомиться, — упрямо сказал Кайло. — Мне кажется, она была доброй. Раз ты ее любил. — Она была самой лучшей, — Арми опустил голову. — И с отцом… у нас стало возникать больше разногласий после ее смерти. К тому же, так получилось, что ее уход совпал с моим взрослением. Мне приходилось много учиться, а отец принимал только отличный результат. И хотел, чтобы мой образ мыслей нельзя было отличить от его собственного. — Тебе нелегко пришлось, — Кайло наклонился и легонько поцеловал Хакса в щеку, совсем как вчера. — Тебе еще хуже, — заметил Арми, порозовев от поцелуя. — У тебя погибло двое родителей, и ты стал рабом. — Да, ты прав, моя жизнь дерьмо, — улыбнулся Рен. — Но даже в ней есть лучик счастья. В бледном свете Луны Кайло увидел, как покраснел Хакс. — Я очень скучаю по родителям, — признался Кайло. — Мы жили скромно, но как цари в сравнении с моим теперешним существованием. А один раз папа возил меня к морю. Я запомнил эту поездку на всю жизнь. Мы тогда купались в теплых волнах и наблюдали за закатом, а вечером развели на пляже костер и пожарили моллюсков. — Я давно не был на море, — признался Арми. — Хоть и люблю плавать. — Давно? — не поверил Кайло. — Но Капуя имеет прямой выход к морю. — Я много путешествовал, — вскинул голову Хакс. — Был во многих городах. И наизусть помню дорогу до порта. Но в последние годы совсем не покидаю лудус. — Я бы хотел увидеть море с тобой, — сказал Рен, крепче сжав руку Арми. Сын ланисты встретился взглядом с Реном. Его глаза блестели, как драгоценные камни. — А я бы тебе весь мир, — прошептал он. Их лица были близко-близко, и у Кайло перехватило дыхание. «Мы еще ни разу не целовались», — вдруг осознал он. Ему хотелось соприкоснуться губами с Арми, но что-то его останавливало — смущение ли, отсутствие ли прямого приказа господина, он не знал. Сердце гулко билось в груди. Этот момент был куда более интимным, чем отсос в ванной. Рен жаждал ощутить вкус языка Хакса, но боялся сделать первый шаг. А в глазах Арми… В глазах Арми он прочитал то же самое. Они одновременно потянулись губами на встречу друг другу. Медленно, не прерывая зрительного контакта. Рену хотелось увидеть тот момент, как Хакс закрывает глаза, поймать в зрачках искру его желания сделать это с Кайло, подарить ему свой поцелуй. И он увидел. Арми взглядом разрешал ему все и будто безмолвно спрашивал Рена, почему тот медлил. А потом их губы соприкоснулись. Стало тепло и сладко. Нежные движения язычка Арми отвечали напористому языку Кайло. У Рена дрожали колени как у подростка, словно это был его первый поцелуй, но не с ней, не с девушкой, имени которой Кайло теперь и не вспомнит, а с человеком, которому Рен был готов отдать свое сердце. Именно таким должен быть настоящий первый поцелуй, и все, что случались до него, потонули в бездне забвения. Кайло обнял Арми за плечи, прижал к себе и целовал, упиваясь исходящим от его кожи ароматом винограда и свежих цитрусов. Ему казалось, что прошлая целая прекрасная, полная тепла и счастья вечность, прежде чем Хакс оторвался от него, первым прервав поцелуй. Щеки сына ланисты пылали, взгляд был опущен, и сложно было представить, что этот человек еще вчера страстно отсасывал гладиатору в ванне. Арми склонил голову на плечо Кайло, так ласково и доверчиво. Это был жест чистой искренности, столь сокровенный для них обоих, что Рен обнял Хакса, уже не заботясь о том, дозволено ему это или нет. Он все прочитал и все узнал в его глазах. Они стояли, обнявшись над пропастью, в одном шаге от падения, и Кайло понимал, что как бы ни повернулась судьба, он будет помнить этот миг до самого последнего вздоха. — Мой отец устраивает небольшой праздник перед своим отъездом, — шепнул Арми. — Я хочу, чтобы ты тоже пришел. — В качестве кого? — улыбнулся Кайло в мягкие рыжие волосы. Хакс гордо вскинул голову. — В качестве моего гостя, — твердо сказал он. — Прямо я об этом отцу не скажу, но я не позволю использовать тебя, как раба, не сомневайся. Тебе будет позволено есть и пить то же, что и всем. — Батиат никогда на это не согласится, — заметил Рен. — Поверь, он займется другим и не обратит на тебя внимания, — Арми едва слышно вздохнул. — Мой отец весь в политике, думает лишь об укреплении положения дома Батиата. Вот почему мы столько денег тратим на приемы, приглашая самых знатных гостей. — Будущий чемпион Капуи входит в их число? — спросил Кайло, выпятив грудь. Арми прыснул. Это был первый раз, когда Рен услышал его смех, звонкий и веселый. — Для меня да, — ответил Арми. — Ты придешь? Кайло обомлел от этого вопроса. За полтора проведенных в кандалах года он и забыл, какого это, когда спрашивают твое мнение, когда предоставляют выбор, даже в мелочах вроде принятия или отказа от приглашения. Он понял, что Хакс задал ему этот вопрос намеренно, желая дать Кайло возможность вновь почувствовать себя свободным человеком. — С радостью, — ответил Рен. Взяв руку Арми, он поднес ее к губам, и, смотря Хаксу прямо в глаза, нежно поцеловал.