Глава 100
23 июля 2022 г. в 10:21
Семья Нин устроила такой большой скандал. Для начала, они должны были попытаться скрыть это и разобраться с этим наедине, но Второй Мастер Нин просто должно быть был невежественным дураком! Ради борьбы за имущество семьи он с ненавистью решил распространить эту новость среди всех.
Еще до того, как наступил рассвет, в поместье царил хаос. К счастью, здоровье Старой мадам все еще было хорошим. Когда она узнала об этом деле, она немедленно опечатала поместье, чтобы предотвратить любую утечку информации.
Затуманенный, Фань Юань был кем-то разбужен. Простыни вокруг него все еще были теплыми, но этот человек исчез. В глубине души он чувствовал себя немного разочарованным. В глубине души он подумал, что было бы лучше уладить все здесь как можно скорее, чтобы не тратить больше времени и мозгов.
Сюй-ши увидела, что выражение его лица было довольно неожиданным, но она просто решила, что он встал не с той стороны кровати. Она выгнала служанок и слуг, лично помогая ему одеться: “Ты, маленький ленивый жук, в поместье произошло такое важное дело, но ты спишь лучше, чем кто-либо другой. Не дремли, когда позже встретишься со старой тайтай*.”
*Мать Старого Мастера Нин; бабушка Нин Сици.
Одеваясь, Фань Юань спросил: “Что за важное событие произошло в поместье? Тревожить сладкие сны людей так рано утром.”
Сюй-ши огляделась вокруг, и только убедившись, что вокруг никого нет, она, наконец, наклонилась к его уху и спросила: “Сначала скажи маме, Нин Чжэ вчера попросил тебя пойти в зал предков, он тебе что-нибудь сделал?”
Это был первый раз, когда Фань Юань услышал, как она обращается к Нин Чжэ прямо по имени, и именно тогда он понял, что ее сердце полностью умерло для этого человека. Чувствуя удовлетворение в своем сердце, он сказал с улыбкой: “Вчера я даже не встречался с отцом. Что он мог со мной сделать?”
Сюй-ши была озадачена: “Ты вчера не ходил в зал предков?”
Фань Юань покачал головой и искренне сказал: “Отец вызвал меня, как я посмел не пойти? Просто вчера вечером сильный ветер задул мой фонарь, и этот маленький бамбуковый лес действительно сбивает с толку. Даже после долгих блужданий я не мог найти дорогу. Позже я смутно услышал плачущий женский голос. Твой ребенок испугался, поэтому я вернулся первым.”
Услышав, что он сказал, Сюй-ши была переполнена сильными эмоциями, когда сказала: “Должно быть, это Будда показал свое присутствие. Мой Ци снова избежал катастрофы. Как мать, я должна пойти в храм Пуджи, чтобы поблагодарить Будду как-нибудь в другой раз.”
С этими словами она трижды поклонилась в сторону Запада. Фань Юань подождал, пока завершит свои действия, прежде чем с любопытством спросить: “Что именно произошло? Может быть, прошлой ночью в зале предков что-то случилось? Отец, он...”
Сюй-ши помогла ему как следует привести в порядок одежду, прежде чем заговорить с неистовой яростью: “С этого дня тебе больше не нужно называть его отцом. Как такой зверь может быть квалифицирован для этого! Глубокой ночью он дурачился с семейными слугами в зале предков, даже его собственная биологическая дочь не была пощажена. Вчера он вызвал тебя, кто знает, что у него было на уме! Абсолютно бесстыдно! К счастью, мой сын благословлен Буддой, вот почему ты не столкнулся с этими грязными делами!”
Притворившись шокированным, Фань Юань спросил с недоверием: “О чем говорит мама... дурачиться, может ли это быть...”
Сюй-ши покачала головой, сказав, когда она коснулась его лица: “Мама тоже не хочет, чтобы эти дела запятнали твои уши, но просто я не хочу, чтобы тебя снова обманул этот зверь в человеческой одежде. В будущем тебе не придется тратить все свои усилия на то, чтобы угодить ему. Давайте вдвоем просто жить хорошей жизнью.”
Фань Юань натянуто кивнул головой, как будто еще не пришел в себя. Сердце Сюй-ши сильно заболело, и ее глаза покраснели: “Старая тайтай послала кого-то пригласить семейных женщин в поместье. Я предполагаю, что она хочет иметь дело с Нин Чжэ открыто. Приведи себя в порядок и иди к маме, ба. На этот раз наш главный дом пал. К счастью, у меня всегда было довольно много сбережений, так что будет нетрудно забрать тебя из поместья и просто прожить наши дни.”
Сюй-ши родилась в семье служанки, поэтому она никогда не видела мира. Таким образом, она, естественно, не знала, что с ее так называемыми «сбережениями» было трудно даже купить приличный дом с внутренним двором снаружи, не говоря уже о том, чтобы каждый день оплачивать непомерные медицинские расходы Фань Юаня. В поместье каждая миска каши и риса составляла месячную норму питания. Снаружи разве что-нибудь не требовало денег? Имея всего несколько сотен банкнот, она вообще не смогла бы вырастить слабого и болезненного ребенка.
Хотя он знал, что она думает слишком наивно, Фань Юань все же серьезно кивнул: “В компании матери, что значит немного пострадать?”
Поначалу беспокойное сердце Сюй-ши мгновенно успокоилось. Пока ее сын был рядом с ней, других вопросов бояться было нечего.
Когда они вдвоем добрались до главного зала, почти все уже собрались. Сюй-ши повела своего сына поприветствовать старую тайтай. Старая мадам Нин просто стоически взглянула на них, прежде чем махнуть рукой, но не произнесла ни слова. Обычно эта старушка больше всего любила важничать, но сейчас у нее хватило ума не усложнять им жизнь.
Фань Юань спокойно смерил ее взглядом и обнаружил, что ее черные волосы на висках поседели. За одну ночь она, казалось, постарела более чем на десять лет. Сын и внучка, которыми она больше всего гордилась, совершили такую огромную ошибку перед своими предками, что от этого удара она чуть не упала в обморок. Если бы не тот факт, что она должна была быть сильной всю жизнь, она бы не сидела на вершине, чтобы продемонстрировать свою силу в этот момент.
Всю ее жизнь никто не мог найти в ее словах или поступках ни малейшей вины, но она была слишком жесткой и очень строго придерживалась правил, из-за чего в ней не было особой теплоты. Во фрагментах воспоминаний, которые пришли от первоначального персонажа, бабушка, которую он видел, всегда ругала или критиковала его.
“Сын шу осмеливается ходить перед сыном ди. Ты все еще не уходишь?!”
“Ты всегда должен помнить, что ты и Си Юань разные. Его мать - дочь чиновника, в то время как ты родился от дешевой служанки. Не мечтай о вещах, которые ты не должен получать.”
Хотя ее первоначальным намерением было избежать спора между ди и шу и поддержать продолжение рода семьи, это было действительно слишком несправедливо по отношению к Нин Сици. Ребенок был от природы добросердечен и никогда не хотел ни из-за чего ссориться, но он необъяснимым образом получил злобу от этого мира. Он был действительно невиновен.
Он просто услышал, как она сказала: “Раз уж все здесь собрались, воспитайте этих двух нефилимских потомков.”
Нин Чжэ и Нин Си Рон вышли в опрятных нарядах с крайне подавленными выражениями лиц. У них больше не было прежнего гордого вида, как в прошлом.
Когда мадам Нин увидела свою дочь, ей было все равно. Она бросилась к ней и обняла: “Дитя мое! Кто именно был так жесток, причинив тебе такой вред?!”
В конце концов, Нин Си Рон прожила всего одну жизнь, так что она постепенно поняла, что делать в этот момент. Она плакала и жаловалась: “Мама, жизнь этой дочери можно считать разрушенной. Изначально я должна была уйти, чтобы сохранить репутацию семьи Нин, но я действительно не готова смириться с этим! Прошлой ночью кто-то явно накачал вашу дочь наркотиками, а затем запер вашу дочь в зале предков, вот почему...”
Говоря это, она в слезах опустилась на колени на землю. Она сказала мадам Нин: “Что сделано, то сделано. Си Рон не сожалеет о смерти, но я только умоляю старую прародительницу помочь мне восстановить справедливость, чтобы позволить Си Рон умереть с миром.”
Увидев это, Нин Чжэ приподнял подол своей мантии и опустился на колени, выпрямив спину. Его голос был громким и сильным: “Ваш ребенок лучше всех понимает поведение матери. На этот раз меня подставил злодей. Ваш ребенок не просит маму простить меня, ваш ребенок просто надеется, что преступник будет арестован, чтобы очистить имя вашего ребенка. Спуститься вниз тоже хорошо, чтобы уладить дела с предками.”
Фань Юань бесстрастно уставился на них. Они явно знали, что умрут, поэтому хотели сделать еще нескольких человек козлами отпущения? Это просто зависело от того, кого они хотели укусить.
Глаза Старой мадам вспыхнули убийственным намерением, затем она закрыла глаза и сказала: “Вы двое, скажите мне, кто развязал такой порочный план и причинил вред вам, отцу и дочери.”
Нин Си Рон искоса взглянул на Нин Си Минь, которая выглядела чрезвычайно радостной. Она сказала, стиснув зубы: “Это был Второй дядя и его хорошая дочь, Нин Си Минь!”
Фань Юань усмехнулся про себя. Если бы Нин Си Рон была немного умнее и сказала, что это сделал он, старая тайтай определенно бросила бы его в клетку для свиней* вместе с ними, не сказав больше ни слова.
*В прошлом наказанием было сажать заключенных в клетки для свиней и опускать их в реку, чтобы утопить.
Но привлечь второй дом было не так-то просто. Патриарх и старейшины клана все здесь. Теперь семья Нин может рассчитывать только на Эр Фанга, чтобы поддержать свое лицо. Если Эр Фанг тоже падет, семейное имущество будет разделено кланом. Миссис Нин не за что не согласится. Так что независимо от того, сделал ли это Эр Фанг или нет, она может только защищать его до конца.
И действительно, Старая мадам открыла глаза, и в ее взгляде уже не было ни малейших эмоций. Казалось, она уже приняла решение. Она холодно спросила: “Вы говорите, что это были ваши дядя и кузина, у вас есть какие-нибудь доказательства? Пищу можно есть небрежно, но слова нельзя произносить небрежно. Случайное вовлечение других - это преступление высшего порядка.”
В конце концов, Нин Чжэ прожил на несколько лет больше, чем Нин Си Рон. Видя, как старая тайтай ведет себя подобным образом, он быстро разгадал ключевую инсинуацию, стоящую за ее словами. Он холодно усмехнулся: “Оказывается, многолетняя любовь между матерью и сыном не может сравниться с огромными семейными активами. У матери действительно холодное сердце.”
Сердце старой тайтай сразу же похолодело и нестерпимо заныло. Она стиснула зубы и отказалась смотреть на него. Однако Второй Мастер Нин сердито сказал: “Старший брат, ты сам сделал что-то безобразное, я боюсь, что очень хорошо свалить вину на своего младшего брата, верно? В ту ночь той, кто застал прелюбодеяние, была невестка, я просто подошел посмотреть, из-за чего поднялся переполох. Увидев подобную сцену, я тоже был крайне шокирован.”
Нин Си Минь услышала, что в словах, сказанных ее отцом, не было особой логики. Она боялась, что его втянут в это, поэтому поспешно остановила его и сказала: “Отцу больше не нужно ничего им говорить. Невинные всегда будут невинными, дверь зала предков может быть заперта только изнутри, снаружи даже нет никаких замков. Людей также послали осмотреть трупы этих слуг, никто из них не был накачан наркотиками. Все они были доверенными лицами дяди, как их могли подставить? Легко найти предлог, чтобы обвинить кого-то.”
Нин Си Рон хотел еще что-то объяснить, но Фань Юань встал и посмотрел на старую тайтай, дрожа и говоря: “Внуку есть что сказать, но я не уверен, стоит ли мне это делать.”
Старая тайтай устало махнула рукой. Только тогда Фань Юань заговорил голосом, который не был ни слишком громким, ни слишком мягким: “На самом деле, вчера днем отец послал кого-то передать приказ внуку отправиться в зал предков, чтобы выступить. Из-за несчастного случая мне не удалось это сделать. Я узнал о том, что произошло, от моей йньян сегодня утром...”
Еще до того, как он закончил говорить, все уже поняли. Попросил своего сына пойти в зал предков, чтобы поговорить ночью, о каких правильных вещах это может быть? Вспомнив образ, который они видели вчера в зале предков, они уныло вздохнули, Нин Чжэ был не человеком, а явно зверем! Он не хотел отпускать не только свою дочь, но и своего маленького сына!
Нин Си Минь мягко улыбнулась: “Кузина, ты продолжаешь говорить, что тебя подставили. Кто-то приставил нож к твоей шее и заставил тебя пойти в зал предков? Если нет, то ты хрупкая маленькая леди, что ты там делала посреди ночи?”
Нин Си Рон в панике бессвязно пробормотала: “Нет! Нин Сици - отрезанный рукав. Нин Чжэ хотел убить Нин Сици, поэтому он заставил меня пойти туда ночью!”
Она не могла больше заботиться ни о чем другом. Она предпочла бы нести обвинение в убийстве своего младшего брата шу. Однако Нин Чжэ побледнел. Первоначально это дело уже подошло к своему окончательному завершению, но теперь к нему добавилось преступление в виде убийства его сына. Он действительно хотел убить Нин Си Рон, этого человека, у которого не было мозгов.
Сюй-ши крепко держала Фань Юаня за руку. Она была так потрясена, что ее трясло. Если бы Ци-эр не застрял прошлой ночью в бамбуковом лесу и не испугался звука плача, он бы уже был убит этими отцом и дочерью!
Фань Юань похлопал ее по руке и сказал: “Мама, не бойся. Прародительница и глава клана непременно добьются справедливости для этого ребенка. Просто потому, что отец и сестра подозревали, что этот ребенок был отрезанным рукавом, они хотели убить меня. Я не знаю, было ли это потому, что они были слишком порочны, вот почему они надругались над богами. Иначе как могла произойти такая нелепая вещь? В конце концов, зал предков - важное место, не слишком ли это необычно.”
Эти простые его слова кардинально изменили выражение лиц многих людей.
Старики больше всего верили в эти сверхъестественные вещи. Нин Си Рон, человек, который умер раньше, поверил им еще больше. Нин Чжэ вспомнил свои прошлые убийства, а также дверь, которая отказывалась открываться, как бы он ни пытался прошлой ночью. Его прошиб холодный пот. Единственным человеком, которого можно было считать спокойным, была Нин Си Минь. Она бросила взгляд на Фань Юаня, но промолчала.
Какова бы ни была правда, эти два преступления уже были установлены.
Старая мадам Нин вынесла окончательный вердикт: “Мой старший сын, Нин Чжэ, и моя старшая внучка, Нин Си Рон, безжалостны и неблагородны. Они нарушили табу наших предков, это непростительно! Принимая во внимание, что в прошлом они всегда делали все возможное для семьи Нин, весь труп останется нетронутым. Но они никогда не будут похоронены в гробнице предков.”
Второй Мастер Нин недовольно проговорил: “Мама, их все еще нужно удалить из генеалогии. Он учинил такой скандал, только не говорите мне, что его не нужно удалять?”
Старая мадам Нин была в такой ярости, что у нее закружилась голова. Она хлопнула по столу стиснутыми зубами и выругалась: “Чтобы исключить кого-то из генеалогии, необходимо, чтобы правительство выдало сертификат. Вы хотите, чтобы наша семья Нин стала посмешищем во всей столице, посмешищем среди всех людей в мире?! Наше поместье Нин передавалось по наследству сотни лет, здесь нет места никакой грязи. Все присутствующие здесь, помните, Старый Мастер и Старшая мисс умерли от острой болезни. Если хотя бы малейший слух распространится, не только ваши собственные жизни, но и жизни молодых и старых членов вашей семьи погибнут по вашей прихоти! Тем, кто обычно любит посплетничать, лучше быть поосторожнее. Мое тело старое, и я впереди по годам, даже если у меня на руках будет немного крови, я уверена, что Будда не будет винить меня.”
Она посмотрела на главу клана и старейшин, и ее голос источал холод: “Семья Нин - это одно целое с самого начала. Когда есть слава, все наслаждаются этой славой. Когда происходит разорение, разоряются все. Если семья Нин падет, не думайте, что кто-то из вас сможет жить хорошо. На этом дело заканчивается. Расходитесь.”
Когда Фань Юань помогал Сюй-ши выйти за дверь, он подумал в глубине души, что, хотя старая госпожа Нин была жестокой, она все еще заботилась о семейных узах. Она действительно сказала, что эти двое будут тайно казнены, но кто знал, кто умрет? Жизни Нин Чжэ и Нин Си Рон были сохранены.
Однако это больше соответствовало его намерениям. Когда два человека, которые всегда были высокими и могущественными, внезапно упали в грязь, боюсь, что такая жизнь хуже смерти.
Это также можно было бы считать утешением духа Нин Сици на Небесах.