Драгоценный самоцвет

Му Цин переделал все дела куда быстрее, чем с ними рассчитывала управиться Линвэнь — и получаса с закрытия кофейни не прошло. Оставалось только промыть кофемашину. Му Цин специально оставил это напоследок, чтобы сделать себе традиционную вечернюю порцию кофе — да, он был одним из тех редких извращенцев, что пьют кофе даже перед сном. Гнетущую тишину пустой кофейни нарушало лишь мерное гудение кофемашины. Рабочий день кончился, и мысли вновь взвились роем навозных мух. Они всегда с трудом поддавались контролю. Это была одна из причин, почему Му Цин писал: справиться с переживаниями было намного легче, когда они воплощались в ровные строки на экране ноутбука. Их можно было стереть, можно было изменить — он имел полную власть над тем, что писал. Но в такие моменты, как сейчас, он был беспомощен перед самим собой. Это бесило до невозможности. Не так злил сам факт очередного отказа в публикации, как собственное его восприятие; он чувствовал себя еще больше не таким, еще больше неподходящим этому миру. «Неформат», «не для нашей аудитории»… Значит, талант следовало обточить, отполировать таким образом, чтобы он втиснулся в общепринятые стандарты? Но ведь это будет уже не его, Му Цина, талант. Не его творение. Не его мысли. Му Цин вышел в прохладную ночь, подсвеченную неоновыми вывесками и фарами пролетавших мимо машин. Пахло бензином и яблоневым цветом, громко смеялись подростки на автобусной остановке, шутливо пихая друг друга в плечи. Он тщательно запер за собой служебный вход и, поставив бумажный стаканчик на ступени, пошарил по карманам в поисках сигарет. Выругался, вспомнив, что недавно скурил последнюю: дома, конечно, была еще пачка, но курить-то хотелось сейчас! Автобусы еще ходили, и нужный ему маршрут как раз стоял с распахнутыми дверьми, когда Му Цин, потягивая кофе, приблизился к остановке. Он собрался было войти, но в последний момент передумал и, махнув водителю, отступил назад. Хотелось пройтись. Он жил в трех автобусных остановках отсюда — всего-то полчаса пешком. Зябкий ветерок задувал за ворот худи, но Му Цин все равно шел нарочито медленно. Домой — в съемную квартиру — спешить не хотелось. Странная привычка — называть домом место, которое тебе не принадлежит. Место, где ты только ешь, спишь, хранишь свои вещи и пишешь, пишешь, пишешь, не понимая, что это — дело жизни или побег от реальности. С каждым шагом Му Цин ощущал бесконечную усталость: хотелось то ли проспать двое суток, то ли напиться, то ли и то, и другое сразу. Обычно все выходные напролет он проводил за ноутбуком, прерываясь только на поесть и покурить, но очередной отказ издательства сбил весь настрой. Му Цин, хоть и не верил в удачу, не мог сегодня подобрать иного слова для себя, кроме как «неудачник». Липкий ком отвращения к себе разрастался в животе, вызывая тошноту и желание исчезнуть… хотя, видимо, его и так не существовало для мира. …Мир, впрочем, тут же доказал обратное. Несомненно материальный Му Цин на полной скорости врезался в человека, быстро идущего навстречу. И, поскольку сегодня даже законы физики ополчились против него: кофе из полупустого стакана с безжалостным плеском окатил чью-то белую рубашку. Пластиковая крышечка, словно в насмешку, стукнула Му Цина по носу и, спланировав на асфальт, покатилась прочь. — ТВОЮ МАТЬ, ДА ЧТОБ ТЕБЯ ПСЫ В ЖОПУ ДРАЛИ!!! — взревел над ухом смутно знакомый откуда-то голос. — Какого хуя? Какого, блять, хуя ты не смотришь куда прешь, ты, слепошарый долбоеб?! У Му Цина возникло сильнейшее чувство дежавю. Он отступил на шаг и уставился на бранящегося парня, который пытался не то отряхнуть, не то стереть кофе со своей рубашки. От его неловких действий пятно только расползалось, и кофе стекал на джинсы и обвязанную вокруг пояса толстовку, отчего парень матерился только громче. И почему Му Цин думал, что этот день просто невозможно испортить еще больше? Кто бы мог подумать, что из всего многомиллионного населения Шанхая он умудрится во второй раз столкнуться именно с этим невежливым крикливым мудаком!.. «Симпатичным мудаком», ехидно шепнуло подсознание, но Му Цин успешно это проигнорировал. Видят боги, он хотел извиниться. В конце концов, он действительно не смотрел по сторонам. В отличие от дневного происшествия, сейчас парень пострадал совершенно незаслуженно, что ставило Му Цина в неловкое положение. Но не успел он открыть рот, как тот поднял взгляд, расширил глаза и возмущенно выдохнул: — Ты!.. Извинения застряли в горле. — Какого черта? Вначале ты продаешь мне невообразимое говнище вместо капучино, а сейчас… сейчас… — Парень сжал кулаки, с которых на асфальт капал кофе. — Ни ногой больше в вашу гребаную кофейню! Хотя нет, зайду за жалобной книгой, надеюсь, тебя уволят, придурок, за такое отношение к клиентам! — Невообразимое говнище? — рассердился Му Цин, чувствуя естественное желание защитить честь родной кофейни. — Ты охренел? Кто сказал «сироп на ваш вкус»? — Какому, блядь, извращенцу может понравиться сироп из дерьма мамонта?! — В приступе ярости парень едва не заплевал Му Цину лицо, но Му Цин, и так бывший на пределе, тоже сжал кулаки и шагнул вперед. — Какое это, позволь спросить, отношение к клиентам? — процедил он, задыхаясь от возмущения. — Я тебе слова грубого не сказал! Тоже мне, небесный император! Что насчет твоего отношения к тем, кто варит твой гребаный кофе? Считаешь, они элементарной вежливости недостойны? — Ты! ТЫ!.. Парень хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, сверкая на Му Цина гневными янтарными глазами и явно не находя, что ответить. Его прическа была еще в большем беспорядке, чем днем — от пучка осталось одно название, спутанные пряди спадали на лицо, и ему приходилось то и дело убирать их назад. — И к твоему сведению, — продолжал Му Цин, наступая, — это был лакричный сироп! Сам Наполеон, между прочим, обожал лакрицу! Я не виноват, что у тебя такие плебейские вкусы, придурок! Му Цин так увлекся своей жаркой тирадой, что совершенно позабыл о том, что и сам терпеть не может лакрицу. Он сделал еще шаг вперед, заставляя ошарашенного парня отступить. Он понимал, что бессовестно провоцирует того на драку, но не мог упустить такую прекрасную возможность выпустить пар. Впрочем, парень среагировал совсем не так, как Му Цин от него ожидал. Он застыл на месте, обалдело уставившись на него… и вдруг расхохотался. Звонко и искренне. Му Цин так и замер с открытым ртом, но тут же опомнился и отступил назад. Такая резкая смена настроения пугала — а ну как у него с головой не все в порядке? Голос разума подсказывал ему свалить и не продолжать конфликт, но бушующий в крови адреналин вперемешку с накопившимся за день раздражением все еще требовал выхода. — Ты чего ржешь, бешеная псина? — выпалил Му Цин, все еще надеясь всласть помахать кулаками. Но его противник, уже согнувшийся от смеха пополам, лишь махнул на него рукой. Когда он, наконец, выпрямился и откинул со лба волосы, на его лице было ни следа прежнего негодования: складка меж бровей разгладилась, в глазах плясали золотые искорки. Му Цин яростно скомкал в руках бумажный стаканчик и отвел взгляд. — Извини, — неожиданно серьезно произнес парень. — Ч-чего? — Му Цину показалось, что он ослышался. — Говорю, извини. Сумасшедший день выдался. Не до вежливости было. Но я не хотел тебя задеть. Му Цин молчал. Он не мог поверить, что перед ним извиняется человек, которого он только что с ног до головы облил кофе. Уши горели от необъяснимого стыда, и хотелось провалиться сквозь землю. Технически, справедливость восторжествовала, но правым себя Му Цин совершенно не ощущал. — Я серьезно, — продолжал парень, с каждым словом словно вбивая Му Цина на сантиметр в землю. — Я, ну… Я вовсе не считаю обслуживающий персонал кем-то вроде низшей касты. Ты просто попал под горячую руку… — он задумчиво почесал в затылке. — Ну, это не оправдание, конечно, но просто, чтоб ты понял. Он вдруг пихнул Му Цина кулаком в плечо и снова расхохотался. — Но и ты хорош, а? Надо же было так меня подловить! Ты сам-то эту свою лакрицу любишь? Это же, блядь, сироп от кашля, а не для кофе! — Ну, зато теперь кашлять не будешь, — буркнул Му Цин, потирая плечо и стараясь игнорировать до странности теплую улыбку, так не вяжущуюся с предыдущим образом крикливого хама. Он перевел взгляд на уродливое коричневое пятно, расплывшееся по белой рубашке парня. — Ты тоже извини. — Да ладно, — беспечно махнул рукой парень, будто не он совсем недавно орал на Му Цина как резаный. — Это всего лишь рубашка. Отнесу в химчистку, да и все. Обидно просто, я в бар собирался, а теперь… — У меня в кофейне есть запасная футболка, — неожиданно вырвалось у Му Цина. — Могу одолжить. Он едва не откусил самому себе язык, как только понял, что сморозил, но отступать было некуда, оставалось лишь надеяться, что парень воспримет это как обычную любезность и откажется. Однако тот оказался простым как три юаня и заулыбался еще шире, радостно кивая. — Спасибо! Ты чертовски меня выручишь! Улыбка у него была красивая и очень искренняя. Пожалуй, первая искренняя улыбка, адресованная Му Цину за сегодняшний день… а может, и за неделю. Му Цину на миг показалось, что на всю тяжесть мира, легшую сегодня на его плечи, лег еще один камешек… …и, покатившись вниз, повлек за собой целый обвал. Отчего-то стало немного легче дышать, и уголки его собственного рта дернулись в слабом подобии улыбки. — Ладно, — буркнул Му Цин, смущенный такой резкой сменой собственного настроения. Он отыскал глазами ближайшую урну, поднял с асфальта крышечку и с сожалением выбросил жалкие останки кофе. — Пойдем. Он развернулся и направился обратно к кофейне. Парень быстро поравнялся с ним и зашагал рядом, насвистывая какую-то популярную мелодию. Время от времени Му Цин чувствовал на себе его взгляд, отчего становилось неуютно, и в груди жаром загорался стыд: промокшему насквозь и простыть недолго, а парень ведь даже толстовку надеть не мог, чтобы не запачкать. Му Цин поежился, глубже утопив руки в карманах собственного худи. В мае днем было довольно жарко, но к вечеру температура ощутимо падала, замерзнешь и в сухой рубашке… если, конечно, ты не такой горячий, как этот придурок… Му Цин аж вздрогнул от этой неожиданной мысли. Нет, конечно, внешне парень и впрямь был в его вкусе, но думать в эту сторону не стоило ни в коем случае. Шансы на то, что у него была соответствующая сексуальная ориентация, были невысоки, тем более это не то, что будешь спрашивать в лоб у первого встречного. А даже если он все-таки гей, то вряд ли свободен. Ладно, даже если допустить, что и здесь звезды сойдутся в нужном положении, то с какого перепугу его должен заинтересовать Му Цин, который ему к тому же уже дважды хорошенько напакостил? …И вообще они даже не знакомы, чтобы о таком размышлять! — Я Фэн Синь, кстати, — донеслось справа, и Му Цин на секунду сбился с шага, запнувшись о валявшуюся на дороге пустую банку из-под энергетика. Это еще зачем? Му Цин всего лишь одолжит ему футболку — знакомиться для этого необязательно! — Му Цин, — ответил он хмуро, носком кроссовка отправляя жестянку в ближайшие кусты. — Приятно познакомиться. — Да уж, приятно. Фэн Синь, видимо, почувствовав его настроение, замолк и продолжать разговор не стал, даже раздражающее насвистывание прекратилось. Оставшийся путь они преодолели в молчании. Отперев железную дверь служебного входа, Му Цин не глядя щелкнул выключателем, и пустая кофейня озарилась мягким золотистым светом. Освещение в «Ростке бамбука» было приятное, идеальное для создания почти домашней атмосферы. Весь интерьер кофейни — бумажные абажуры красного и желтого цвета, имитирующие традиционные фонари, резные панно с анималистическими рисунками, плетеная мебель и ростки бамбука в стеклянных кашпо, наполненных разноцветными камушками — казался еще уютнее в этом теплом свете. Зайдя внутрь, Му Цин остановился, перебирая связку ключей в поисках нужного. Его новый знакомый неловко переминался на пороге, не решаясь войти, и как-то странно таращился на Му Цина. Тот наградил его в ответ раздраженным взглядом. — Чего стоишь? Заходи, или ты на улице вздумал переодеваться? — А, да, — встрепенулся Фэн Синь и перешагнул порог. — Спасибо. Отперев подсобку, Му Цин выудил из шкафчика запасную черную футболку — она была старая и растянутая, так что должна была подойти Фэн Синю по размеру, несмотря на то, что тот был явно шире в плечах и груди. Мятая, конечно, но лучше, чем ничего. Он протянул футболку Фэн Синю, вновь виновато взглянув на значительно расползшееся по рубашке кофейное пятно. Она и так была облегающего кроя, а теперь совсем неприлично прилипла к торсу, позволяя увидеть очертания натренированного пресса. Му Цин быстро отвел взгляд. — Можешь переодеться здесь. Вон за той дверью — уборная для персонала, если нужна вода и полотенце. — Угу, — кивнул Фэн Синь, принимая из рук Му Цина футболку. — Спасибо за помощь. — Не стоит благодарности. Он вышел из подсобки и снова принялся делать себе кофе. Неважно, что кофемашину придется мыть снова — хотелось чем-то занять себя, отвлечь от нарастающего в груди необъяснимого напряжения. Фэн Синь вернулся минуты через три, неловко комкая в руках собственную рубашку. Му Цин отметил, что футболка действительно села почти в обтяг, очерчивая несомненно притягательные рельефы. — Слушай, эм, — Фэн Синь откашлялся. — У тебя не найдется пакета? Рубашку положить. — В моем шкафчике вроде была парочка, — ответил Му Цин, пригубив капучино, и, так как Фэн Синь почему-то не двигался с места и продолжал пялиться на него, раздраженно пояснил: — В подсобке, придурок. Я оттуда футболку доставал, помнишь? — А, да. — Фэн Синь снова исчез в подсобке и вскоре вышел уже с пакетом в руке. Он остановился перед барной стойкой, глядя на Му Цина и неловко постукивая пальцами по дереву. Это очень походило на то, как они сегодня впервые увиделись, но Фэн Синь сейчас казался совершенно другим человеком. Теплый свет сглаживал черты его лица; Му Цин позволил себе взглянуть ему прямо в глаза, вновь поймав себя на странном чувстве дежавю. Фэн Синь словно напомнил ему кого-то очень хорошо знакомого, хотя он мог голову дать на отсечение, что не встречал раньше ни его самого, ни кого угодно похожего. — Ну… я пойду, — немного растерянно сказал Фэн Синь, вырывая Му Цина из транса. — Ага. — Я футболку завтра занесу, обязательно. — Ага. Я завтра не работаю, оставишь у коллеги. Предупрежу ее. — Не работаешь? — тупо повторил Фэн Синь. Му Цин непонимающе пожал плечами. — Выходной. — А. Ясно. Он помолчал еще немного, и Му Цину почему-то стало вдруг неловко. Он сделал большой глоток кофе, стараясь не смотреть на собеседника, но все равно чувствуя на себе его внимательный взгляд. — Ладно, я пошел. Еще раз спасибо, — вымолвил, наконец, Фэн Синь, и на этот раз действительно направился к двери. Правда, к запертой двери для посетителей. Му Цин закатил глаза и едва не рассмеялся, глядя, как Фэн Синь неловко замер через пару шагов, тупо уставившись на опущенный рольставень. Он походил на персонажа компьютерной игры, по недосмотру застрявшего в текстурах, и это оказалось настолько комично, что Му Цин все же покатился со смеху. Фэн Синь повернулся к нему с растерянным взглядом и горящими щеками. С трудом подавив очередной смешок, Му Цин махнул рукой в сторону служебного входа. — Туда. — Угу. Бывай, — сконфуженно пробормотал Фэн Синь и ушел, наконец, в нужную сторону. Му Цин остался в полном одиночестве и тишине, не считая гудения кофемашины, запущенной на внеочередную промывку. Что-то словно царапало его внутри — то ли так ярко проявлялась тревожность, уже давно служащая фоном всем остальным его мыслям и чувством, то ли усталость и накопившийся стресс дали наконец о себе знать. Над барной стойкой жужжала, помигивая, одна из ламп. Му Цин еще две недели назад сообщил управляющему о том, что ее необходимо заменить, но до сих пор ничего сделано не было. Не то чтобы безалаберность руководства была для него новостью, но сейчас это обрушилось на его плечи лишним доказательством того, что его не слышат. Не замечают. Не придают значения. Пальцы непроизвольно сжались на бумажном стаканчике; пластиковая крышка соскочила и упала на пол. Несколько капель пролилось на барную стойку. Му Цин разочарованно чертыхнулся и потянулся за тряпкой, но застыл, услышав шаги со стороны служебного входа. Определенно, попытка ограбления послужит идеальным завершением этого сумасшедшего дня!.. Злясь на себя за то, что не запер за Фэн Синем дверь сразу, как тот ушел, Му Цин лихорадочно огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать для самозащиты. На глаза попался холдер; он сжал его в кулаке, резко развернулся, приняв оборонительную позу… …и встретился взглядом с пресловутым Фэн Синем. — Ты чего тут забыл? — выпалил Му Цин, от неожиданности едва не запустив в него холдером. Фэн Синь ошарашенно округлил глаза, вскинул руки и отступил на пару шагов, явно прочитав в направленном на него взгляде убийственное намерение. К чести Му Цина, самообладание к нему вернулось почти сразу: он выдохнул и аккуратно положил холдер на место. — То есть, я хотел сказать, ты что-то забыл, да? — спросил он более ровно. Ошеломление на лице Фэн Синя сменилось замешательством. — Ты меня за грабителя принял? — спросил он, неловко улыбнувшись. — Сейчас почти полночь. Кому еще придет в голову проникнуть сквозь незапертый служебный вход? — Ну, например, мне, — неловко пошутил Фэн Синь, потирая шею — кажется, это было его привычкой. — Слушай, я тут подумал… Ты сказал, что у тебя завтра выходной… А я же в бар собирался сейчас. Может, составишь мне компанию? — В бар?.. — Му Цин непонимающе уставился на него. Судя по серьезному лицу Фэн Синя, тот не шутил. Это-то и пугало. Кому, скажите на милость, придет в голову ни с того ни с сего пригласить в бар совершенно незнакомого человека? Ладно, ладно, технически они познакомились, но при весьма неоднозначных обстоятельствах. Зачем Фэн Синю… — Я угощаю, — добавил Фэн Синь, и в голове Му Цина все сразу стало на свои места. — Слушай, это всего лишь футболка, мне вовсе не нужна твоя благодарность. Тем более, если не забыл, это моя вина, что она испорчена. — А? — Брови Фэн Синя недоуменно поползли вверх. — При чем здесь футболка? Я… Я просто подумал, что у тебя тоже был тяжелый день, а мне… ну, пить же веселее в компании, верно? Му Цин окончательно перестал понимать, что происходит. Какое, к дьяволу, Фэн Синю дело до его «тяжелого дня»? И, если уж на то пошло, зачем ему приглашать именно Му Цина? Он ни за что не поверит, что у такого раздражающе обаятельного парня нет других вариантов, с кем напиться. Он хотел было ответить решительным отказом, но предательский рот зачем-то произнес совсем другие слова: — Не думаю, что в моей компании тебе будет весело. — Не попробуешь — не узнаешь, верно? Наверное, Му Цину следовало съязвить. Или соврать, что у него уже другие планы. Что угодно, чтобы не соглашаться на эту несомненно странную авантюру. — Ладно, — пробормотал он. — Что за бар?