Растаявший лёд

Новое поручение короля было ответственным, и Ланселот принял во внимание все аспекты. Сердце терзало волнение за Артура и лёгкая обида, что в этот раз не он выбран телохранителем в важной поездке. Но разум призывал узреть полное доверие. Только ему король мог полностью и безоговорочно доверить жизнь своего жениха. Весть о том, что король намерен взять в мужья юношу из благородного, но обедневшего семейства Камелиард, была озвучена днём ранее на замковой площади. Подданные приняли этот выбор с почтением, уважая любимого монарха и чтя модные европейские веяния абсолютной толерантности. Ланселоту было поручено привезти жениха ко двору, тогда как сам король отбывал на переговоры в Испанию, а затем в Эмираты. Дел перед свадьбой скопилось прилично, а Артуру хотелось законного медового месяца и отдыха. Личный вагон Его Величества был подготовлен к путешествию королевского жениха и прикреплён к составу поезда. За Артуром водилась любовь путешествовать по стране именно таким образом. Рано утром, проводив короля в аэропорт, Ланселот и ещё два телохранителя сели на поезд, следующий до границы их королевства. Там планировалось прицепить вагон к поезду, идущему в обратную сторону, а пока это будут делать, забрать жениха из отчего дома. Всё просто и без запинок. Как старший и уже заслуживший доверие короля, Ланселот лично отправился к Камелиардам, чтобы забрать главное сокровище Камелота из родного поместья. Ланселот был наслышан о юном Гвиневре, считавшемся прекрасной жемчужиной этих земель, но первая встреча превзошла все его ожидания. Верно говорят — от сильного потрясения можно потерять дар речи, вот и Ланселот стоял, приоткрыв рот словно умалишенный, и смотрел на смущённого и сияющего чистой красотой юношу, вышедшего к нему в сад. Трудно сказать, что двигало дальнейшими действиями Ланселота, но, отмерев, он опустился на одно колено и склонил голову перед прекрасным видением. — Мое имя Ланселот и, кем бы вы ни были, я готов служить вам до последнего вздоха. Юноша ещё не представился, потому в душе теплилась надежда, что не он жених короля, ведь бывает же в жизни везение. Однако судьбе было угодно разбить ему сердце, ибо юное создание бесхитростно и с улыбкой назвало своё имя. — Гвиневр, но вы можете называть меня просто Вер. Ланселот принял удар молча, привычно держа лицо, и поднялся с колена. — Я прибыл сюда, чтобы доставить вас в замок. Его Величество в отъезде, думаю, он сообщал вам о своих планах. — Да, Артур сказал, что погряз в работе и очень извиняется, но не может приехать сам. Я понимаю. Управлять даже поместьем весьма нелёгкое дело, что уж говорить о целой стране? Восхищаюсь его работоспособностью. — Я тоже, — кивнул Ланселот, отмечая абсолютно бесхитростное поведение юноши. — Мы прибыли на поезде и будем готовы ехать обратно через два часа. — Я успею собраться, — кивнул в ответ Гвиневр и сорвал цветок с яблони. — Пообедаете с нами перед поездкой? — Это большая честь для меня, Ваша Светлость. — Ох, не называйте меня так. — К вам так будут обращаться при дворе. — Мы ещё не там, — улыбнулся юноша. — Я, наверное, кажусь вам неотёсанной деревенщиной. Мы уже много лет живём уединённо, не выезжаем на приёмы, редко устраиваем свои. Удивлён, что Артур вспомнил обо мне и сделал предложение. — О вашей красоте и благочестии известно во всем королевстве. К тому же Его Величество увидел ваши фотографии в журнале светской хроники и пожелал выкупить все экземпляры, чтобы никто больше на вас не смотрел. Ланселот украдкой вздохнул. Если бы он только знал, как выглядит жених Артура, то, быть может, оказался более готов к удару судьбы. Мило покраснев, Вер пригласил его в дом, и Ланселот убедился, что зачастую красота физическая и духовная идут рука об руку. Гвиневр лично позаботился о размещении гостя, со всей обстоятельностью выяснил, что он любит на обед, и показал дом, где всю мебель подбирал лично, в соответствии со своими вкусами. Представив Ланселота родителям, он не забыл побеспокоиться про остальных телохранителей, которые остались следить за вагоном. — Всё в порядке, их покормят. — Я рад, — в улыбке только искренняя забота, в глазах ни намёка на фальшь. Ланселот больше смотрел, чем ел. Ему хотелось совершить какую-нибудь глупость, чтобы только не привозить Вера в замок, но он не мог предать Артура. Этот юноша принадлежит королю, он выбрал его и отметил себе равным, а значит, Ланселоту надлежит забыть о своих внезапно вспыхнувших чувствах. Это было болезненно, странно, учитывая его прежнюю влюбленность, но так томно и приятно в груди, что он сам себя не узнавал. Они вели светскую беседу, его расспрашивали про замок и недавнее покушение на короля в Германии. Ланселот свёл всё к недоразумению, опустив тот факт, что спас жизнь короля. Ни к чему омрачать прекрасное лицо Гвиневра тревогой. Ланселоту казалось — он знает Вера всю жизнь и, быть может, когда-то в прошлой поклялся служить его благополучию до последнего вздоха. Каждое слово, каждый жест и улыбка вызывали в груди сладостное томление и восторг. Когда настало время прощаться с родителями, Вер крепко обнял их и расцеловал, едва сдерживая слезы. Те были не в лучшем состоянии, и Ланселоту остро захотелось поддержать эту чудесную семью. — Можете не беспокоиться о Гвиневре, он в надёжных руках. Его Величество преданный и добрый человек, я же лично прослежу за тем, чтобы в замке всё сложилось наилучшим образом. — Спасибо вам, сэр, — хрупкая, как и сын, женщина слегка сжала пальцы и улыбнулась. Они же с Вером сели в машину, взятую напрокат, и выехали за слегка обветшалые, но крепкие ворота. Остаться наедине оказалось слишком волнительно, но Ланселот умел держать себя в руках, тем более что по лицу Гвиневра пробежала тень огорчения. — Ваши родители скоро приедут в замок на свадьбу, вы скоро снова увидитесь. — Да, я знаю, просто мы никогда не разлучались. Однако не пристало мужчине лить слёзы, — и Вер улыбнулся. — Вы давно служите у Артура? — Три года. Поступил сразу после армии. — Какой он теперь? Помню, в детстве я был восхищен им. Он приезжал к нам в гости. И я был так возбужден, так хотел произвести на него впечатление, что залез на старый дуб и, к стыду своему, свалился оттуда, расцарапав ногу и порвав брюки. Король сам отнёс меня в дом и обработал рану. Даже шрама почти не осталось. Гвиневр говорил это с таким мечтательным выражением на лице, что в груди неприятно закололо. Юноша влюблён в короля, нет ни малейшего в том сомнения. Ланселот крепче сжал руль, но ответил, чувствуя повисший в салоне вопрос: — Он много работает, иногда забывая про сон и еду. И я восхищен им, как и вы в детстве. Король — пример для всех своих подданных. Нежно улыбнувшись, Вер прикрыл глаза, явно что-то представляя себе. Глядя на его выражение лица, на эту восторженную наивность, Ланселот горько сожалел, что Гвиневру уже так скоро придётся столкнуться с реальностью. А та была неутешительной: Артур отсутствовал в замке восемь месяцев из двенадцати, работая на износ, и вряд ли он изменит что-то ради красивого супруга, которому останется коротать вечера в одиночестве и ожидании. Больше по пути они не разговаривали — Вер задремал, а Ланселот не стал будить его, давая отдохнуть им обоим. Юноша будил в груди те чувства, которые раньше он смел испытывать лишь к своему королю. Это пугало, настораживало и заставляло чувствовать себя предателем. Как Ланселот и предполагал, вагон прицепили к поезду ещё до их приезда. Носильщики перетащили несколько чемоданов, и Гвиневр вошёл в покои короля, куда не допускались посторонние. Артур любил комфорт и редкие моменты уединения. Поэтому вагон был отделан по последнему слову техники и дизайна. Мягкие, удобные кресла и диваны. Много роскоши, тёплые цвета обивки, картины. Вер обвёл всё восхищенным взглядом и присел на край кресла. — Спальня чуть дальше, если вы устали. — Я поспал в машине, спасибо. Побудете со мной, Ланселот? — Конечно, мы здесь, чтобы оберегать вас и исполнять все желания. Что-нибудь угодно, Ваша Светлость? Вер покачал головой и отвёл глаза, словно расстроившись. Поезд тронулся, засвистел надрывно гудок и вагон плавно качнулся. — Завтра мы прибудем в столицу. Надеюсь, в горах не случилось ничего непредвиденного. Когда мы ехали сюда, шёл очень сильный снег. Но будем оптимистами. Могу предложить вам книги или фильм. Вон в той нише спрятан экран. — Спасибо, я не люблю тратить время на фильмы. Но с удовольствием посмотрю книги. Артур читает во время путешествий? — Да. Это случается нечасто, и он любит наслаждаться чтением под стук колёс. — Романтично. — Да. Признаться, я тоже считаю поезда романтичным видом транспорта. Самолёт практичнее, но, лишь путешествуя на поезде, можно наблюдать красоты за окном и представлять себя героем настоящего приключения. Вер поднял глаза от поданной ему книги и восхищённо посмотрел на Ланселота. — Не думал, что в вас столько поэтичности. Хотя… нет, признаться, думал, как только вас увидел, сразу понял всё. Мне повезло, что Его Величество решил отправить за мной именно вас. Сердце гулко забилось и Ланселот не смог ничего ответить, чтобы не выдать с головой свои чувства. Вместо этого он переместился к креслу около окна и сел. Ему надлежало быть рядом с объектом, защищать его, если придётся, и он постарался думать о Вере только так. Но не получалось. Тот пересел в кресло напротив, откинулся на спинку и погрузился в чтение. Как бы Ланселот ни отводил глаза, они настойчиво возвращались к милому лицу. Он отмечал все детали, разглядывал тонкие черты, точёный носик, аккуратный излом губ. Всё было столь прекрасно, что он понимал Артура. Увидев такого юношу, им тут же хотелось обладать. И вырос этот удивительный цветок в полном отдалении от соблазнов и искушений. Чистый, невинный, манящий. «И не твой», — напомнил ему здравый смысл. Юноша принадлежит королю. Как и Артур ему. Горькие мысли отравили наслаждение от созерцания и Ланселот отвёл глаза. Жестокость судьбы отрезвляла и заставляла выбросить из головы все фантазии. Ему не повезло влюбиться в короля. Он даже не пытался предпринять хоть какой-то шаг и сменить роль телохранителя на фаворита. Артур никогда бы не принял его. И вот теперь Гвиневр. Чистый цветок, который он хотел бы сорвать, не будь предан королю. Погрузившись в невесёлые думы, Ланселот не замечал, как Гвиневр поглядывает на него поверх книги и задумчиво кусает пухлые губы. Не видел он и того, как юноша нервно теребит закладку в виде головы льва и даже ковыряет её ногтем. Когда настало время ложиться спать, Ланселот покинул покои юноши и отправился в соседние, предназначенные для охраны. Оставшись наедине с собой и зная, что сегодня уснуть не сможет, Ланселот погрузился в воспоминания о первой встрече со своим королём и о постепенной, но неотвратимой в него влюблённости. Артура любили все. Он был сильным, целеустремленным, волевым. Но Ланселот видел его другими глазами. Для него король был невероятно сексуальным мужчиной. Он грезил о нём, рвался быть подле, видя, кроме красоты внешней, ещё и внутреннюю. Облечённый властью и богатством Артур не был развращён. Он не стремился прожигать жизнь, отдаваясь во власть низменных инстинктов. В нём был стержень, и Ланселот восхищался этим. Только однажды он позволил себе прикоснуться к королю не как телохранитель к объекту. Его ранили на первом году службы. Он закрыл Артура, и пуля, предназначавшаяся королю, попала ему в грудь. Он помнил не только холод стали и боль, но и испуг в карих глазах. А потом своё глупое отчаяние. Думая, что умрёт, он позволил себе провести пальцами по щеке короля. Они ни разу не вспоминали об этом, когда Ланселот пришёл в себя после операции и вернулся на службу. Артур был признателен, но каких-либо сентиментальных чувств не проявил. Он полностью ушёл в работу, не давая себе отдыха, пока не свалился с переутомлением. Тогда лечащий врач предписал ему отдых и морской воздух. Так они оказались в летней резиденции на берегу моря. Казалось, что может быть романтичнее и лучше способствовать сближению? Будь Ланселот немного смелее или нахальнее, он бы тогда залез к Артуру в постель. Но вместо этого, проклиная себя самого, он все две недели ухаживал за своим королём самым подобающим и благопристойным образом, позволяя только взгляды и ничего лишнего. Иногда Ланселоту казалось, что Артур тоже неравнодушен к нему, но списывал это на свои глупые мечты и покорно ждал за дверью, когда Его Величество принимал фаворитов, часто меняющихся и совершенно безликих. Это ранило его, но он знал, как король относится к ним. Абсолютно спокойно и равнодушно. И тут жених. Не фаворит, что уйдёт на рассвете и получит за свои услуги какой-нибудь подарок через пару свиданий. Будущий супруг, что поселится в спальне короля на всю жизнь и будет отдаваться ему каждую ночь. Такой нежный, красивый, абсолютно нереальный. Ланселота разрывало от несправедливости и смеси странных чувств. Он по-прежнему любил своего короля, но сердцу было угодно полюбить и его избранника. И вдвоём они будут медленно отравлять его сердце своей любовью. А Ланселоту придётся смириться с этим и жить одиночкой, не умея любить кого-то ещё. От этих мыслей стало настолько горько, что Ланселот вышел на заднюю площадку вагона и вдохнул сырой горный воздух. Он бы мог просто уйти, но честь и долг не позволяли ему бросить Артура. Он присягал на службу короне и королю и останется верен своей клятве. И то чувство, что возникло у него к Веру, он спрячет так же глубоко, как и любовь к Артуру. Он всего лишь охранник, пусть род его и титулован. Он не посмеет сорвать этот цветок и не предаст. Он простоял на площадке недолго, как ему казалось, и вернулся в вагон. Остальные охранники спали в своих отсеках и Ланселоту тоже нужно было отдохнуть, но сон не шёл. Заставив себя хотя бы прилечь, он всё-таки провалился в беспокойное забытье.