***
Главный Целитель Мунго с интересом рассматривал извещение. Целительница Грейнджер взяла еще одного пациента, причем девочку, которая находилась при смерти, буквально отравленная различными зельями, включая высшие, которые в Британии могли приготовить всего-то три человека. Поразившись отзывчивости и героизму женщины-целителя, Главный Целитель подтвердил переход опеки и понял, что его смущало. Второй случай, когда пациент в тяжелом состоянии или вообще при смерти, и второй раз предыдущий опекун — Дамблдор, причем переход опекунства подтверждается Магией, что означает недобросовестность предыдущего опекуна. Главный Целитель Дамблдора не любил. Альбуса вообще мало кто любил в Магической Британии и за ее пределами, кроме магглокровок, поэтому целитель направил документы в ДМП с целью расследования опекунской деятельности Дамблдора. В конце концов, это их ответственность, а устраивать детский сад на базе одного целителя — это перебор. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор горько плакал — его руки напоминали сухие щепки и совершенно не двигались; за что его так приложило, он не понимал. Точнее, понимал, но в его понимании он не сделал ничего плохого — просто избавился от проблемной девчонки. Мадам Помфри зато, выяснив, что произошло, принялась за лечение Дамблдора со всем тщанием, для начала обрив бороду и волосы на голове Великого Светлого. Ну а дальше началось лечение, которое полностью соответствовало принципам карательной медицины. Великий Светлый не был одинок — на соседних койках лежали близнецы Уизли, ровно в таком же положении, что говорило об аналогичности проступка, что, учитывая исчезновение мисс Турпин, сразу же наводило на мысли. Героиню Магического Мира не могли найти ни ритуалы, ни артефакты, из чего следовало, что больше ее на свете нет. Назвав Лайзу сестрой, Гермиона не призывала Магию в свидетели, но была искренна в своих желаниях, и магия прислушалась к ней. Лайзы Турпин на свете больше не существовало, теперь была только Лайза Грейнджер, которая ощущала Эмму мамой, а Марка папой, отчего и не боялась. У Лайзы теперь была мудрая сестричка — целитель. И еще ее «жених» — Гарри. Ну, это пока в кавычках, потому что они были маленькими. Самое главное — у Лайзы была семья, и она даже внешне начала походить на Грейнджеров. Девочка не чувствовала, что предает биологических маму и папу, ведь она их совсем не знала, а вот Грейнджеры…***
Приют радостно передал опеку, а когда чиновники услышали об усыновлении больной девочки, которая после школы не может больше говорить, да еще и может умереть в любой момент, то сразу же активизировались, поэтому на следующий день в больницу пришла женщина, которая объяснила Лайзе, что означает для нее усыновление, и попросила написать на бумаге свое согласие или несогласие. Уже через несколько дней судья рассматривала сделанную дрожащей рукой девочки запись: «Я очень хочу быть дочкой маме и папе». Не прошло и недели, как из мира людей навсегда исчезла Лайза Турпин, осталась лишь Лайза Грейнджер. Рассматривая свое новое свидетельство, девочка плакала, не в силах удержать в себе эмоции, ведь ее не обманули. — Так, — произнесла Гермиона. — В Хогвартс ты не поедешь, как целитель, я тебя перевела на домашнее обучение. Сначала надо подлечиться, согласна? — И увидела кивок. — Вот и умница. Если сами ничего не придумаем, посмотрим, чем Мунго помочь сможет. Главное — не отчаиваться, мы вместе, мы семья, мы все сможем. И мы все тебя любим. В больнице Лайзу продержали недолго, достаточно быстро увезя домой, чтобы не гонять Гермиону туда-обратно. Юная целительница ухаживала за новой сестренкой, не разрешая вставать первые дни, пока не смогла нейтрализовать и вывести все зелья из организма своей пациентки. Как только это случилось, Лайзу принялись кормить вкусностями, стараясь нагнать средний вес по возрасту, играть с ней и, конечно, обнимать. Девочка иногда ощущала себя, как будто в раю: раньше было плохо и грустно, а теперь вдруг хлоп — семья, сестренка, тепло и любят. А Гермиона и Гарри проводили все свое время с Лайзой — помогали ей освоиться, разговаривали с ней, помогали учиться, причем Гермиона выбирала такие занятия, в которых достаточно проговаривать про себя. И у Лайзы начало получаться колдовать без слов. Потихоньку, полегоньку, самые простые чары, но начали получаться. И за каждый успех ее хвалили, за нее радовались, о ней беспокоились. Были и неудачи, но сестренка держала Лайзу, не давая опустить руки, не позволяя отчаяться, не разрешая думать плохо. Когда девочка пыталась опустить руки, ее принимались щекотать, отвлекали, находили что-то другое — интересное, важное. Постепенно Лайза привыкала к тому, что она не «приютская крыса», а «доченька», «солнышко» и «любимая малышка». Она привыкала к теплу и маминым рукам, папиной заботе и сестричкиной нежности. Ее действительно любили. Вот просто так, раз — и любили. «А почему ты меня любишь?» — написала Лайза. — Любят не «почему», любят «за что», — ответила ей мама. «А за что ты меня любишь?» — кивнув, вывела девочка. — За то, что ты есть, доченька, — обняла свое солнышко миссис Грейнджер, прижимая к себе это чудо.