В тени проблем

Вечер. Это был вечер. Немногословно, но понятно. Почти что другой конец города, огромная поляна, на которой весьма угрожающе держится полуразвалившееся здание. Если верить байкам местных, когда-то тут пошла утечка газа и из-за этого дом взорвался. С тех пор его никто не трогал. Прямо напротив был завораживающий пейзаж. Через дорогу размещался пляж и речка, протекающая через весь город. Давно забытое название, которое помнят немногие. Из-за этого в сторону жилых кварталов часто шли сильные порывы ветра и гулять было не совсем комфортно. Только летом. А вот пляж, вечно грязный и с осколками в песке, стал притоном алкоголиков и наркоманов. Там редко гуляли дети и, тем более, купались, ведь в реку выходила канализация. В общем, вид был красивейший, но на расстоянии. Между первым и вторым этажом, хотя этажей там в принципе не было, стояли две группы людей, с расстоянием между собой в метра четыре. Они молчали, но были наготове. Напасть, побить, разорвать... Голубые глаза блестели от заходящего солнца. Ярко-оранжевый закат освещал сейчас все вокруг лучше, чем фонари. Они слезились, но непонятно, от чего: от яркого света или от боли всего происходящего? Даже сам парень не знал. Точнее, знал, но себе не говорил. Зелёные глаза мрачнели в этой обстановке. Темные, почти что черные, разрушенные стены, копоть на них, где-то окурки или шприцы. Или банки от алкоголя. Они наносили живые тени на светлые глаза. А ведь когда-то эти же глаза светились от счастья... Ветер играл с волосами каждого, лениво поднимая полы курток. За углом он становился более злым, завывая то ли от горя, то ли от скуки. Антон жалел. Жалел обо всем, что сделал в последние два дня. Он вытащил снова Илью, хотя поклялся себе, что будет теперь его держать дальше от криминала, ведь теперь у него есть девушка. Он вёл себя неподобающе со своим, почти что, врагом. Он явно дал себе слабину. Дал возможность расслабиться, а это никак нельзя. Парень вдохнул полной грудью и уставился на противника, не моргая. Сейчас все начнётся. Арсению было больно. Он не смог уберечь свою девушку, пусть и не любил её. Он не смог восстановить что-то в своей же семье. Он не смог помочь Антону, этому большому зеленоглазому ребёнку, пусть и сам был не больше... Он просто не смог. Эти три слова выводились на подсознании, добивая изнутри самые верхние кирпичики крепости. Достраивать её сил не было. Разрушать - каждую секунду, без проблем. Грудная клетка быстро вздымалась, сколько бы попыток не было предпринято, чтобы ее успокоить. Сердце больно сжималось при виде соперника - зелёные глаза с ненавистью и толикой безразличия смотрели на него сверху до низу. Это была его прерогатива. Синие глаза всегда ассоциировались с холодом. И видеть такие теплые, любимые глаза, направленные на тебя с искренней.. ненавистью было невыносимо. Он закрыл глаза и посчитал до десяти. Сейчас все начнётся. С обеих сторон ребята разминали кулаки, пусть и не в открытую. И, скорее всего, уже помечали для себя точки на теле врага, куда можно бить. Погода, будто на руку, усугублялась и все скрашивало ещё и наступление темноты. Половина двенадцатого. Будет тяжело. Илья прищурился, оценивая все риски и тактические заходы врага. С каких сторон возможно было нападение и как. Искал оружие, хотя, понятное дело, никто его не доставал. Запрещено до наступления времени. Стас поднял голову выше, оценивая силы противника. Рассматривал все возможные потери и предполагал самому себе, какая сила и у кого, исходя из вида. Холодное металлическое лезвие обожгло ладонь и парень затолкал его обратно под куртку. Не время. Оставалось десять минут. Время текло неумолимо. Ноги начинали дрожать от холода, руки болели из-за напряжения и в общем в голове все было смешано из-за злости и боли. Антон был готов уже все отменить и пойти домой. Арсений хотел именно сейчас лечь на кровать и уткнуться в телефон. Было ощущение, что исход какой-то будет. И не самый лучший. Часы пробили двенадцать. Точнее, протикали. Все зажмурились. Никто не хотел драться. Совершенно. - Начнем. - Покончим. Одновременно произнесли лидеры двух групп и они снеслись, как стая собак, друг на друга. Парни кричали, били, резали, наступали и махали. Вот Илья выбил кому-то зубы. Вот Арсений запустил камень в голову сторонника Антона. Вот Антон зажался в угол, в следующую секунду пролезая под локтем наступающего, и скрутил его, утыкая носом в землю. Вот Стас постоянно приседает, пытаясь не влезать в драку. Он смотрит на тех, кто несётся, и пригибается. Получается так, что тот, кто летел на него, падает на другого человека и, если это не свой, начинается драка. Ловко. Четко. Просчитано. Арсений достает нож из рукава довольно короткой жёлтой куртки, опаляя ледяным лезвием кожу нападающего. Он резко отстраняется, доставая тоже перочинный ножик. Теперь битва идёт не на жизнь, а на смерть. Зелёные глаза наполняются слезами, но хочется верить, что это от ветра. В такие моменты начинаешь ценить то, что ты можешь просто поспать. Просто придти домой и что-то смотреть в телефоне. То, что ты можешь спокойно передвигаться по квартире и чувствовать себя в безопасности. И почему, чтобы это почувствовать и понять, надо обязательно помещать человека в такие ужасные обстоятельства? Руки начали дрожать от холода и из-за дезориентации парень пропустил удар в ребро. Крепкий кулак прошёлся по хрупким ребрам Антона, выбивая воздух из лёгких. Ещё удар. Шастун не успевает защищаться и где-то в глубине души понимает, что теперь его спасёт только чудо. Чьи-то карие глаза с ненавистью впивались в парня, упиваясь его беспомощностью. Снова удар. Теперь нога противника врезалась в коленную чашечку, заставляя Шастуна присесть и тихо завыть от боли. Краем глаза он заметил, как отбросил в угол кого-то Илья и как нож выпал из рук Арсения, но в глазах помутнело. Удар. В голове пронеслась мысль спросить имя потенциального убийцы и именно это Антон бы сделал, если бы кулак не попал по его шее. Не самое удачное место для удара, видимо, он целился в другое место, но вполне себе, чтобы человек перестал разговаривать. - Как тебя... кх-х.. Зовут...- Прохрипел Антон, выплевывая на землю кровь. - Лёша.- Задорно ответил парень и, будто это игра, ударил точно в челюсть, относя парня к стене. Антон не ожидал. Антон больно сощурился. Антону нельзя было терять сознание. Антон проиграл. Парень еле сжал зубы, снова сплевывая кровь. Он не видел почти ничего, глаза заволокла белая пелена, она мешала думать, двигаться и видеть в общем. Стало страшно. Впервые появилось желание поддаться панике. А что? Ему сейчас ничего не оставалось, как умереть, но хотелось ведь как-то позже... Хотя бы достойно... Арсений разъяренно начал кричать, чтобы Антона оставили, но его уже не слышали. Лезвие упало на пол, отдаваясь эхом в серых стенах и, конечно, привлекая к себе внимание. На парня тоже налетели сразу несколько союзников Антона, начиная бить куда попало. Видно, Илья отдал приказ, раз сам побежал к Шастуну. Из глаз потекли слёзы. Времени на жалость к себе не было, но только она в голову и лезла. Попытавшись встать, Арсений потерпел неудачу и ещё два удара: один в коленную чашечку, второй в промежность. Он присел от боли и неожиданности, уже пытаясь прохрипеть просьбу о пощаде, как на двух атакующих набросилось двое парней с его стороны. Это был бы выдох облегчения, если бы он мог нормально дышать. "Дома пизда будет" Пронеслось в голове парня прежде, чем тот встал и, держась за стену, начал подбираться к Антону. Боже, хоть бы жив... Шастун был жив. Правда, лежал в небольшой луже своей крови с поломанными ребрами и немного ненормально расположенной ногой, но живой. Изо рта и носа текла кровь, а руки и вся одежда была в ней. Глаза были чуть открыты и из них текли слёзы. Сильно, но так, что ни одна мышца на лице не дрожала. Ему было больно. Обидно. Человек, который даже после всего этого остался любимым и дорогим, не пришёл. Антон зажмурился, желая поскорее это закончить. Он был готов сам встать и дойти, отбиваться от нападающих, но поскорее очутиться дома. Парень смутно помнил то, что было дальше. Он помнил, что Илья хотел перекинуть его руку через свою шею и так пойти, но, видимо, не получилось, раз Антона взяли на руки. Помнил, что Арсений всё-таки кинулся к нему, пытаясь оттолкнуть ребят, что загородили ему дорогу. Шастун хотел что-то крикнуть в ответ на крики помощи, но раздался лишь тихий хрип и более сильные потоки слёз. Руки бессильно упали и парень отрубился. Антон очнулся в медпункте. Он слабо сел на кровати, пыхтя и морщась, но не сдавался. Среди десятка браслетов были лишь одни часы, серебряные, фирменные. Но не работающие, теперь ещё и с трещиной. Потому парень матюкнулся под нос и начал приглядываться к часам на стене. Неужели и зрение надо проверить? Мягкая вибрация в кармане пробудила кучу мурашек. Телефон. Он молниеносно выкинул руку, чтобы ответить и тут же пожалел - рука была вывихнута, а ребра немного сломаны. Это все в сумме отдавалось ноющей, ужасной болью и Шастуна перекосило. Но трубку всё-таки взял, еле поставив на громкую связь. - Да? - Антон, боже... Голос мамы был хриплый и сильно "проседал". Она так сильно рыдала из-за него? - Мам, что.. - Почему ты мне не сказал? Неужели так сложно предупредить? Этот вопрос был не из лёгких. Наверное из-за того, что парень сам не знал ответа на него. Он не знал причины. Ничего. - Прости. На том конце провода тихо вздохнули и послышался нервный смех. Он заставил парня вздрогнуть. - Пожалуйста, больше не делай так никогда. Ты меня убьешь раньше срока. В жилах чуть похолодело от такого юмора, но Антон лишь усмехнулся, продолжая извиняться. Разговор долго не хотел кончатся, но сошлись мама с сыном на том, что через пару дней он придет домой, а пока ей пора на работу. Шаст снова улыбнулся и положил трубку, зная, что она этого не сделает. Редко делает. И аккуратно встал, держась за стену. Так и продвинулся к ванной. Белое, как простыня, лицо с запекшейся кровью глянуло на него из зеркала и парень аж отпрянул. Это был не он. Вообще не он. Но его ли были порезы на руках? Синяки и огромные царапины на ногах и животе? Глаза снова наполнились слезами и Антон пообещал себе принимать что-то от нервов, умываясь. Выходя из комнаты, Шастун повалил одну вешалку и три судочка, один, по-моему, был с едой, но это уже было не важно. Он лишь неловко смеялся и постоянно оглядывался, не понимая сам, чего ждёт: помощи или что его сейчас наругают? От мыслей, как приходит девушка-медсестра передёрнуло и стало как-то неприятно. По спине побежал холодок, а мозг сразу принял это, как просьбу изменить воображение и теперь вместо девушки перед глазами предстал парень. Точнее, Арсений. А ещё точнее - Арсений в костюме медсестры, который пришел спросить, как он себя чувствует. В голове тут же всплыли видео из PornHub с похожими сюжетами и организм тоже дал о себе знать. И начал с каждой секундой все более навязчиво просить о помощи. Антон рыкнул и махнул головой, пытаясь сделать шаг, но промахнулся и чуть не упал, завывая от боли. Картинка перед глазами медленно начала пропадать и осталась просто нестерпимая боль. Чуть доползая до кушетки и по пути замечая, что в палате он один, Антон тут же испугался звонка телефона. Аккуратно укладываясь, он взял телефон в руки и увеличил яркость. 17 пропущенных Немного охнув, Шастун ответил на звонок и сердце тут же остановилось от рыданий на втором конце провода. - Тош... Бабушка умерла.... И женщина захлебнулась слезами. Антон потерял краски. Мир стал серым и бесцветным. Бабушка была для него родным человеком. Самым дорогим. Она воспитала его, парень жил с ней до десяти лет, пока его не забрала мама. Новость прожгла его изнутри. Резко сил не стало так же, как и эмоций. Но осталась решительность. Игнорируя боль по всему телу, Шастун поднялся и надел куртку. Хорошо, что одежда осталась его, но все ещё было странно, что во всем крыле медпункта не было никого. Было страшно и странно. Он аккуратно зашнуровал кроссовки и вышел из комнаты, забирая телефон и закрывая дверь. Домой. Арсений пришёл часам к одиннадцати. Его провели к палате, где лежал Антон, но там никого не оказалось. Ему самому оказали помощь и сказали, что надо полежать пару дней, но желание резко отпало. Руки опустились и он медленно закрыл дверь, не замечая даже следов Антона. Надо найти адрес. И он нашел. За красивые глазки и флирт с молодой девушкой на регистратуре. Теперь вариантов, кроме как идти к нему домой, не было. Антон сидел на земле, у подъезда. Слезы быстро текли по щекам, оставляя блестящий след, а глаза распухли и смотрелись максимально не фотогенично. Ему сейчас было совершенно плевать на все: заболеет, нет, какая разница? Телефон он оставил дома, рядом с мамой, которой подсыпал в воду успокоительное и снотворное. Можно ли вообще это мешать? Но даже во сне она плакала. Холод поднимался по коже, забирался по рукам вверх, шарил под толстовкой и целовал в шею. Вот только эти ласки ему не нравились. Ему в принципе сейчас никто сейчас не нравился. Слышалось карканье ворона и каменные губы растянулись в кривой улыбке. Иронично. Хотя, если сейчас посмотреть на парня со стороны, то выглядел он не лучше, чем чувак из "Пилы", наверное. Кроны деревьев начали больше раскачиваться, создавая шум. Где-то капала вода с крыши и в голове заиграла японская музыка... Мотнув головой, Антон разозлился. Он даже сейчас не может без своего ебанного юмора! Ударив рукой по земле, парень зажмурился. Больно. - Воу-воу, тише, ковбой. Арсений аккуратно подошёл к Антону, выставляя руки вперёд. Шастун зло рыкнул. - Убирайся. Кыш. - Нет. - Вон. - Не-а. Выдохнув, Антон плюнул и приложил руку с разбитыми костяшками к толстовке, заворачивая ее туда. Арс скривился, представляя, что это не отстирается. На это парень лишь криво усмехнулся. - Арс, что тебе надо? Попов дернулся от этого голоса. Скрипучий, уставший и максимально тихий. Казалось, это была не смазанная дверь, а не вопрос. - Шоколада. - Убирайся вон. Или добивай меня, как и хотел и уходи. Мне сейчас не до тебя. - А что случилось? - Вот я сейчас и скажу тебе! Прямо сейчас! Пошел нахуй! Попов скривился снова, но теперь попятился назад. За секунду. А потом в один шаг оказался возле Антона, усаживаясь рядом. - Хуй простудишь. - Ты тоже. И снова молчание. Их любимое. Можно сказать, традиционное. В голове Антона даже была мысль, что это их фишка, потому что ни одна встреча не обходилась без затяжного молчания. - Антон, я хотел извиниться. И не перебивай меня! - Добавил Арсений, но был удивлен, когда Шастун даже не поднял голову, чтобы что-то сказать.- Ладно. Спасибо. Я хотел сказать, что вел себя как маленький ребенок с большими возможностями. Ну и как осел, да. Прости. Антон поднял когда-то зелёные, а теперь почти черные глаза, вверх, осматривая лицо собеседника. Не особо далеко он поднял голову, конечно, почти, как кивок, только голова не опустилась. Руки были спрятаны в толстовку, перебирая кольца, но этого никто не видел. - Допустим. Мне сейчас твои извинения до сраки дверцы, но я прощаю тебя. - Антон, что случилось? - У меня бабушка умерла.