Яд моих снов

      Леви рылся в шкафу в своём кабинете, пытаясь найти одну единственную ксерокопию документа, и уже в который раз пожалел, что разрешил пацану запихнуть туда и свои вещи. Ведь ясно же как день, что он просто всё покидает в одну кучу, перемешав бумаги и посеяв хаос среди идеального порядка. Впрочем, так можно смело сказать не только про шкаф, но и про дом, да и в целом жизнь Леви.       Он даже и не думал, что сопляк будет занимать столько места. И дело не в том, что у него много вещей, как раз наоборот, а в том, что его самого много. Аккерман, в общем и целом, не был против, просто первое время пребывал в некотором замешательстве от такого наглого вторжения. Он-то думал, видимо, забыв, с кем связался, что пацан в его доме будет по струнке ходить, но надежды оправдались едва ли на половину. Эрен на удивление быстро перенял его заведённые порядки и привычки, но о своих собственных не забыл, внеся некоторые коррективы в налаженный и размеренный быт.       Для начала он наглым образом урезал потребляемое Леви количество сахара, заявив, что три ложки в чай — это слишком много. А чуть позже вообще признался, что на работе уже давненько начал потихоньку класть меньше сахара, чего Леви даже не заметил. Оказалось, что и Рико была с ним в сговоре, и, конечно, они пеклись исключительно о здоровье любимого начальника. Аккерман хмурился, сообразив, наконец, почему чай, который он заваривал сам, был слишком сладким, скрипел зубами, но сахара стал класть меньше, всё-таки уже привык.       Но одним только сахаром дело не обошлось. На удивление любитель пиццы, бургеров и пива не ел молочный шоколад, поэтому в доме теперь был только горький или вообще никакого. И Леви, как любителя вкусного и, главное, сладкого шоколада, это расстраивало, но признаваться в том, что он подпольный сладкоежка, не собирался даже под пытками. Пусть хотя бы эта маленькая слабость останется его большим секретом. Ещё пришлось избавиться от сыра с плесенью и оливок, но это были уже мелочи.       Возле телевизора теперь стояла новенькая приставка, и по выходным, когда парень играл в неё, из гостиной доносились порой весьма эмоциональные и не всегда цензурные выкрики. В углу спальни нашла своё место гитара, а на полу то тут, то там валялись медиаторы. Леви ворчал себе под нос, в очередной раз подбирая их, и не понимал, откуда и зачем Йегеру столько этих штук. Хотя, если учесть, что он везде раскидывал их как семечки, неудивительно, что они всё время терялись и он бесконечно покупал новые.       Бренчания на гитаре по вечерам тоже перестало быть чем-то странным и непривычным. Парень говорил, что это помогает расслабиться и под музыку ему лучше думается. Что ж, каждому своё. Леви любил думать в машине, а Эрен — с гитарой в руках. Порадовало то, что он, оказывается, всё-таки хотя бы иногда думает.       Впрочем, и на этом изменения не закончились. Так как по утрам они теперь ездили в одной машине, то вставать приходилось тоже вместе, и вот тут Аккермана ждал неприятный сюрприз. Оказалось, что разбудить Эрена, когда он не хотел вставать, было той ещё задачей. Теперь Леви приходилось просыпаться ещё раньше, чтобы не опоздать, потому как каждое утро уходило минут пятнадцать на то, чтобы растолкать заспавшегося щенка и оторвать от себя его цепкие ручонки.       Эрен не упускал ни единой возможности лишний раз обнять, поцеловать, потискать и в целом лип куда больше обычного. И если с тем, что пацан торчал в его кабинете, отхватив себе половину стола для учёбы, валялся у него на коленях, лёжа на диване, вис на нём во время готовки, Леви ещё смирился. Но то, что сопляк всё время вламывался к нему в душ, откровенно бесило. Причём объяснять было бесполезно. Сначала Эрен, состряпав свои самые жалостливые глаза, оправдывался тем, что: «Ну я же не мешаю», а спустя пару недель на вопрос, знает ли он, что такое личное пространство, заявил: «Личное пространство? Забудь о нём».       У Леви даже глаз начал дёргаться от такой наглости, однако вместо того, чтобы приструнить наглеца, он просто смирился со своим положением. А самым интересным бонусом проживания с новым соседом оказалось то, что тот всё время поёт. Аккерман и раньше замечал у парня привычку напевать себе что-то под нос, пальцами барабаня мелодию на какой-нибудь поверхности, но то была лишь верхушка айсберга. Оказалось, что ранее он просто стеснялся, поэтому вёл себя довольно тихо, а теперь-то ему чего стесняться? Он у себя дома, со своим любимым человеком, жизнь прекрасна, поэтому почему бы не спеть погромче?       Йегер пел, когда мылся в душе, когда брился и даже когда ел, но громче и увлечённее всего он пел за рулём. По утрам, когда они оба ехали на работу, Эрен обычно занимал место водителя, делал музыку погромче и всю дорогу изображал из себя рок-музыканта. Он качал головой, барабанил по рулю и пропевал строчки про любовь, особенно чётко наклоняясь ближе к Леви, адресовывая их ему и попутно целуя узкую ладонь или успевая мазнуть губами по щеке. Аккерман только по привычке шипел: «Смотри на дорогу» или «Борзеешь, Йегер» и сам не замечал, как уголки губ так и норовили приподняться в усмешке, а голова начинала покачиваться в такт музыке.       Их первый совместный приезд на работу ознаменовался ещё бо́льшим количеством косых взглядов, чем обычно, и парой непристойных улыбочек. Леви знал, что про них и так весь офис в курсе, и не обращал внимания, но вот пацан чувствовал себя весьма неуютно и не переставая теребил браслет. Заметив это, мужчина решил подбодрить его и, зайдя в лифт, шепнул на ухо: «Наплюй на всех», а потом заботливо поправил его галстук, что не осталось не замеченным другими пассажирами лифта. Подействовало. Видя, что Леви абсолютно спокоен и в присутствии сотрудников подчеркнул их «особые» отношения, парень тоже расслабился.       Возможно, подобная фривольность была уже лишней, но парень совсем не знал куда, себя девать от неловкости. Аккерман решил, что ничего демонстративного делать больше не стоит, в конце концов, они на работе, но через двадцать минут уже забыл обо всём, когда Эрен отсасывал ему прямо за рабочим столом. Оказалось, что парня ситуация очень завела, а спрашивать разрешение он уже давно перестал.       С некоторых пор Йегер просто брал то, что хотел, уверенный, что никто не посмеет ему возразить. И абсолютно непонятно, по какой причине Леви действительно не возражал. Он всё ещё иногда бывал сверху, чтобы проучить пацана и потешить самолюбие, но всё чаще и чаще оказывался снизу. Причём вынужден был признать, что происходило это не только потому, что так хотел Эрен, но и он сам.       Быть хорошенько оттраханным ему нравилось чуть ли не больше, чем трахать самому. А всего-то и нужно было, что расслабиться и перестать думать. Он понимал, что, находясь снизу, лучше всего просто полностью отдаться и насладиться процессом, но получилось это сделать только с Эреном. Причём по одной единственной причине — Леви доверял ему и до этого даже сам не понимал насколько.       Мысль, что его снова аккуратно отодвинули на вторые роли, на некоторое время закралась в голову, но тут же он подумал, что это же всего лишь на одну ночь, и выбросил её. И, видимо, выбросил так далеко, что, когда сопляк после командировки бесцеремонно повалил его на кровать, в голову она так и не вернулась. А потом думать о чём-то, кроме парня, и о том, что он творил с ним по ночам, не хотелось абсолютно.       Было ли когда-нибудь в его жизни столько секса? Определённо, нет. Так же, как никогда не было столько ласки, тепла и заботы. Эрен не просто удовлетворял потребности его тела, но и желания души. А как у любого уязвимого человека, его душа желала быть кем-то любимой и кому-то нужной, хотя Леви и продолжал это отрицать с упорством, достойным осла. Порой он бывал упрям почти так же, как Йегер, особенно если это касалось чувств и привязанностей.       Конечно, не от простого упрямства он не желал признавать, что прикипел к пацану так, что не оторвать, а от того, что ошибочно принимал привязанность за слабость. Жизнь в полной мере научила его тому, что именно за слабости приходится дороже всего расплачиваться. И плевать, что сейчас у него совсем другая жизнь и тот мрак остался в прошлом. От привычек не так легко избавиться, особенно если они подпитаны страхом.       Ничего не боится только глупец или мертвец. Глупцом Леви никогда не был, а ледяная мерзкая щупальца ужаса, то и дело сжимающая сердце, подтверждала, что он всё ещё живой. Но что порядком удивило его, таковым он ощущал себя не только из-за страха. Зажатый в крепкие, похожие на тиски, объятья, ощущая глубокое горячее дыхание на коже и слыша вновь не удержавшееся на языке тихое, неосторожное «люблю», Леви как никогда чувствовал себя живым. Наверное, от того, что всем своим существом понимал, что вправду был кому-то нужен и любим.       Эрен же, в свою очередь, старался лишний раз не напоминать о затопивших его чувствах, но получалось из рук вон плохо. Несдержанность и длинный язык уже не раз выходили ему боком, однако на его счастье Леви реагировал спокойно — либо просто хмыкал, либо делал вид, что не услышал. Нельзя сказать, что парня устраивало такое положение вещей, но это всё же лучше, чем та безумная тоска, затопившая серые глаза, когда Эрен признался впервые. Леви позволял ему быть рядом, подпустил совсем близко и полностью доверял — этого более чем достаточно. По крайней мере, пока.       Обживая новые территории, Йегер, конечно, не обошёлся без косяков вроде сломанного выключателя, подпаленной утюгом рубашки (к сожалению, не своей), загубленного антипригарного покрытия на сковородке. Но всё это лишь мелочи, за которые самым страшным наказанием был подзатыльник. В итоге освоившись в своём новом жилище, парень первое время ещё немного путался, просыпаясь в будний день не в общаге, но и к этому скоро привык. К хорошему в принципе быстро привыкаешь, а просыпаться каждый день под одним одеялом с Леви — это же вообще божественно. Правда, вместе с новыми «плюшками» появились и новые обязанности.       Эрен знал Аккермана далеко не первый день, поэтому прекрасно понимал, с кем собрался жить. Генеральная уборка в качестве празднования новоселья его ничуть не удивила, так же, как перечень закреплённых за ним домашних обязанностей. Парень с готовностью принял его правила, ведь в конце концов он жил в его доме. Если бы, например, они жили у Йегера, тогда другой разговор, хотя Леви и там, никого не спрашивая, навёл бы свои порядки. Впрочем, то же самое делал и Эрен, только не столь явно и не в приказном тоне.       Ему безумно нравилось, что теперь их отношения окончательно приобрели серьёзный характер. Он никогда не стремился как можно скорее найти себе спутницу жизни и создать полноценную семью, полагая, что времени ещё много и можно пока насладиться свободой. Но вот на его пути подвернулся Аккерман, и всё, чего Эрену хотелось, это привязать его к себе любыми законными (и незаконными) способами.       Как-то вечером Леви привычно занимался готовкой, а Йегер сидел за столом, притащив с собой ноутбук и тетради. Обычно он делал домашку в кабинете, но иногда, не желая лишать себя общества своей пары, приходил на кухню или в гостиную. Аккерман на это лишь фыркал, но возражать не спешил, ведь по сути парень ничем не мешал ему, а к его постоянному присутствию он уже привык.       Мужчина достал из шкафа сковородку и на секунду задумался, с чем лучше сделать салат — с курицей или с креветками. Ему самому было без разницы, поэтому он решил спросить у Йегера. — Как хочешь, родной, — ответил Эрен, не отрываясь от экрана ноутбука.       Не успели слова слететь с языка парня, как он сморщился от громкого и резкого звука, с которым сковородка в руках Леви ударилась о столешницу. Разумеется, это была не случайность. Эрен быстро сообразил, что причина в том, как он назвал его. Йегер ещё помнил, что обещал Аккерман за его беспечно брошенное «милый», поэтому, вжав голову в плечи, на свой страх и риск попытался предложить другой вариант. — Дорогой?.. — с оглушительным грохотом на сковородку приземлилась крышка, а парень совсем сжался на стуле в клубок, предвидя скорую смерть и понимая, что лучше бы ему заткнуться, но всё же пропищал ещё одну версию: — Любимый?..       Леви вдруг оглянулся на него через плечо, распространяя вокруг себя тёмную, карающую ауру и сверкая тысячами молний в глазах. — Йегер, я не понял, тебя моё имя чем-то не устроило? — зло хмурясь, угрожающим тоном спросил он. — Нет, что ты, — подобострастно пролепетал Эрен и зачастил словами, — хорошее имя, отличное имя, очень красивое. Ле-е-еви, — сладко протянул он. — Мне очень нравится, очень-очень нравится. — Чудно, — так же буравя его взглядом, бросил Аккерман и наконец отвернулся.       Парень тихонько выдохнул, понимая, что только что чудом избежал летящей в голову сковородки. Что ж, не стоит больше испытывать терпение Леви, иначе это может плохо закончиться. Однако почему он так против подобных обращений? Это же очень мило. Ещё один способ проявить свои чувства и подчеркнуть особое отношение. Хотя, о чём он? Проявить чувства — это точно не про Аккермана.       Впрочем, и самому Эрену не особо раньше нравились подобные сентиментальные глупости, да и романтика не слишком прельщала. Зато теперь он был готов завалить этим Леви из всех щелей, если бы только тот позволил. А может, просто ему не нравились заезженность и банальность? Может, просто нужно найти к нему другой подход? Иногда прямой путь не значит самый простой. Однако стоит упомянуть, что если речь идёт о Леви, то в этом случае любой путь не самый простой, в чём Эрен убедился на собственной шкуре.       Тем не менее так просто сдаваться он не собирался. В конце концов Аккерман сначала даже его ласки не переносил, а теперь сам иногда напрашивался на поцелуи и тёрся об него как кошак, намекая на объятья. Глядишь со временем и к другим нежностям привыкнет, а нежить и баловать его хотелось чрезвычайно. Эрен сам не до конца понимал, откуда в нём такое желание, но, не обременяя себя долгими размышлениями, решил, что всё можно объяснить одним единственным словом — любовь.       Кто бы сказал ему, что он будет испытывать к кому-то такие сильные чувства, едва ли он поверил. Йегер, внешне не очень похожий на отца, всё же унаследовал от него основные черты характера, которые и определили его как личность. Упрямство, уверенность в своих убеждениях, способность добиваться своего, несмотря ни на что. Он полагал, что так же, как и отец, не способен ставить чьи-то интересы и нужды выше своих собственных. Гриша не особо беспокоился о желаниях своей жены и детей, поступая порой довольно эгоистично.       Эрен понимал, что иногда ведёт себя так же, особенно в отношениях, но не видел смысла что-то в себе менять, пока не встретил Леви. Конечно, он не стал другим человеком в одно мгновение как по щелчку пальцев, но почувствовал, что ради него готов измениться. Ему захотелось стать лучше, и постепенно Эрен учился быть тем человеком, который был бы достоин Леви. Рядом с ним он становился лучшей версией самого себя, но это не было ему в тягость. Наоборот, это казалось таким естественным и таким правильным.       Между тем совершенно незаметно пролетело несколько недель, и наступил канун Рождества. В этом году праздник выпадал на пятницу, и впереди маячили целых три выходных дня подряд, однако нужно было ещё пережить среднестатистический четверг.       Будильник зазвенел, без труда вырывая Леви из сна. Он не глядя протянул руку, отключил назойливо жужжащий телефон и повернул голову к сопелке справа. Эрен, кажется, вообще не услышал сигнал к пробуждению и нагло дрых, закинув руку и ногу на Аккермана. — Йегер, подъём, — негромко скомандовал мужчина.       Парень только поморщился, недовольно хмыкнул и попытался зарыться носом куда-то под плечо Леви. — Вставай, пора на работу, — настойчиво сказал мужчина, несильно пихнув парня локтем. — Мне ко второй, — сонно пробубнила лохматая голова. — Поднимайся, давай, — Леви пихнул его локтем сильнее.       Как он вообще сам просыпался по утрам, если разбудить его иногда так трудно? — Можно я опоздаю или вообще не пойду, — не открывая глаз, плаксиво простонал пацан, укладывая голову на плечо мужчины. — С чего это? — Леви нахмурился и косо глянул на него. — У меня уважительная причина, — ответил лентяй, сонно бормоча. — Какая? — Я сплю с начальником, — в заспанном голосе послышалась усмешка, и Йегер тут же сморщился, снова получив локтем в грудь. — Это легко исправить, — недовольно фыркнул Леви.       Парень не понял, имел ли он в виду, что уволит его или перестанет с ним спать, но оба варианта Эрена совсем не устраивали, особенно второй. — Не-е-ет, — протянул он как маленький ребёнок и навалился на Аккермана ещё больше. — Слезь с меня, — проворчал Леви, пытаясь убрать с лица вездесущие каштановые пряди. — Угу, — довольно мурлыкнул парень и полностью лёг на него, утыкаясь носом в шею. — Я сказал «слезь», а не «залезь», — ворчал Аккерман, от которого на воле торчала только голова. — Извини, тебя плохо слышно, что говоришь? — хитро улыбаясь, отозвался парень. — Тяжёлый ты как пиздец, говорю, — шикнул Леви, но тут же тяжело вздохнул и по-кошачьи потёрся щекой о щёку Эрена, — но тёплый.       Хоть дышать было трудновато, но выбираться из-под такого одеяла всё равно не хотелось. Мужчина скользнул руками по широкой спине, обнимая, и прислонился носом к тёплой щеке. Ну почему с ним так уютно? Аж бесит, как уютно.       Позволив пацану ещё пару минут поваляться на нём, Аккерман всё же скинул его с себя, повелительным тоном приказывая подниматься. Он понимал, почему сопляк так сильно не хотел ехать на работу именно сегодня, потому как и сам не испытывал большого желания. Канун праздника, завтра Рождество, и, конечно, никому и дела нет до работы. Но выходной никто не объявлял, надо ехать и хотя бы до трёх часов создавать видимость трудовой деятельности. А потом Леви как обычно отпустит своих домой пораньше, а завтра будет снова выслушивать упрёки от Эрвина за то, что не согласовал это с ним.       В офисе, как и всегда, в это время года царила некая радостная суматоха и возбуждённость, которые даже у самых трудолюбивых работников вызывали желание махнуть рукой на все дела. Попадающиеся по дороге в кабинет люди приветливо улыбались, поздравляя с наступающим праздником, и даже не скажешь, что половина из них в другое время лишь сухо поздоровалась бы или вовсе попыталась избежать ненужной встречи с начальником.       Оказавшись наконец на своём этаже, Леви отправил Эрена за чаем, а сам повернул в сторону кабинета, желая поскорее укрыться в его стенах от всеобщего веселья. У него была своя причина недолюбливать это время года. Рико отчего-то не оказалось на месте, однако пальто на вешалке и включённый компьютер говорили, что секретарь уже на работе. Нырнув в свой кабинет, Леви обнаружил на столе ещё один след, свидетельствующий о незримом присутствии девушки. Тарелка традиционного песочного печенья, которые пекла мама Рико, и небольшой подарочный пакетик.       Аккерман недовольно сморщил нос, глядя на печенье, которое Брженская таскала в офис каждый год и угощала всех, кому не повезло оказаться поблизости, и заглянул в пакет. В нём обнаружилась большая кружка с надписью «Big Boss» (она серьёзно, или это такая плохая шутка?) и записка, гласившая: «С Рождеством, мистер Аккерман. И с днём рождения». Рико всегда дарила какие-нибудь незначительные, но полезные безделицы и делала это столь ненавязчиво, что Леви это даже не раздражало.       Чего он не любил больше, чем всю эту рождественскую суету, так это лишнего напоминания о собственном дне рождения. Мало того, что само событие было весьма спорным поводом для радости, так ещё и совпадало с таким шумным праздником. Угораздило же его родиться двадцать пятого декабря.       В офисе давно знали, что к Аккерману с поздравлениями, пожеланиями и тем более подарками лучше не лезть. Всё равно он, мягко говоря, этого не оценит. Тем не менее Рико и ещё парочка коллег, с которыми он уже давно работает, вроде Эрда и Гюнтера были исключением и имели эксклюзивное право поздравить Леви и не огрести за это. Ну и, конечно, Эрвину тоже дозволялось протрубить в фанфары, впрочем, он и спрашивать бы не стал. Мужчина тяжело, почти обречённо вздохнул, вспомнив, что завтра вся эта несносная четвёрка, которая именовала себя его друзьями, припрётся к ним домой.       Рождество, а потом и Новый Год обычно праздновали либо дома у Смитов, либо у Ханджи и лишь изредка у Леви, когда тот не успевал вовремя придумать правдоподобную отмазку. Однако в этом году Аккерман даже не подумал, что в его тщательно выстроенной обороне появится одно уязвимое место — сопляк. Он прощелкал тот момент, когда они с Ханджи начали общаться не только при его непосредственном участии. И, как итог, два дня назад очкастая заявила, что в этом году местом общего сборища назначен дом Леви.       На заданный саркастичным тоном вопрос мужчины, с какого дуба она долбанулась и кто их вообще приглашал, Зое невозмутимо ответила: «Эрен». Старая мымра, конечно, сыграла на незнании парня и его вежливости, но прибить его от этого хотелось ничуть не меньше. Хотя Леви прекрасно понимал, что на Йегера у него рука не поднимется. Стоит ему только посмотреть этими своими кошмарными глазищами, и жажда убийства сразу отступала, сменяясь жаждой иного рода. Чёртов сопляк, ему же всё можно простить буквально за красивые глаза.       Погрузившись в работу (ведь всеобщая праздничная нега на него не действовала), Леви не заметил, как пролетело время, и, когда часы показали начало четвёртого, дал своим подчинённым «вольную». Всё равно никто толком не работал, даже Эрен с Рико последние часа два просто болтали, судя по обрывкам фраз, доносившихся из приёмной.       Добравшись до дома, Аккерман решил «добить» начатый им отчёт по налогам, чтобы на выходных больше на него не отвлекаться, и засел в своём домашнем кабинете. Йегер на это только недовольно хмыкнул и закатил глаза — с тем же успехом они могли бы и на работе остаться. Но тут уж ничего не попишешь, Леви трудоголик и скорее умер бы от нехватки работы, чем от голода. Подумав об этом, Эрен даже усомнился, так ли хороша идея для подарка, которую он озвучил Смиту, но, в любом случае, менять что-то уже было поздно.       Через час с небольшим, покончив с работой, Леви устало потянулся в кресле, вытягивая руки вверх, и тут же обхватил себя ими, поёжившись от холода. Из-за того, что Эрену, видите ли, жарко, он убавил отопление, и теперь Аккерман мёрз в собственном доме. А когда-то он думал, что одного сопляка и его горячности хватит для обогрева. Рядом с ним, конечно, очень тепло, но вот для большого дома его всё же недостаточно. Какая жалость.       Леви выключил компьютер и вышел из кабинета, решив, что на сегодня с него хватит, в конце концов рабочий день уже и так давно закончен. Йегер обнаружился в гостиной за просмотром какого-то очередного боевика явно девяностых годов. Непонятно почему, но парню нравились фильмы девяностых, и он довольно часто что-нибудь пересматривал, приобщая и Аккермана к любимому кино.       «Любит же он всякое старьё» — мысленно усмехнулся Леви, а в следующую секунду будто в насмешку подумал про самого себя. Хорошая получилась бы шутка, если бы он действительно в тот момент не почувствовал себя старым. Ведь он был продуктом даже не девяностых, а восьмидесятых годов с почти тридцатипятилетним сроком эксплуатации. Интересно, Эрена в самом деле нисколько не смущала разница в возрасте или он просто говорит то, что от него хотят услышать?       Леви никогда не забывал об этом, но и не зацикливался, видя, что возраст в общем-то не мешает их отношениям. Однако чем больше он привязывался к пацану и чем ближе становился очередной день рождения, тем чаще он задумывался над этим вопросом. Тринадцать лет не так уж и мало, чтобы просто махнуть рукой. И если Леви и правда мог заставить себя не обращать внимания на возраст, то мог ли Йегер?       Эрен говорил, что для него цифры не имеют абсолютно никакого значения и даже если бы Леви был ещё старше, его бы всё равно это не смущало. Что ж, парень был не таким уж хорошим лжецом, а если говорить честно, то совсем плохим, и, значит, по этому поводу точно не врал. Хорошо бы.       Йегер сидел на диване полубоком, опёршись одним локтем о подлокотник, а другую руку вытянув вдоль спинки. Длинные, перекрещённые в лодыжках ноги занимали почти всё большое сидение, вплоть до углового. Леви обошёл диван, и, когда опустился на сидение, Эрен уже успел поджать ноги и подтянуться на руках повыше, освобождая место. Аккерман по-хозяйски устроился между его ног, опираясь спиной о широкую грудь. Парень скользнул руками по его предплечьям, и Леви услышал, как он задумчиво хмыкнул. Перехватив под грудь, Эрен подтянул его как можно ближе к себе и, перегнувшись через плечо, прислонился щекой к щеке. — Ты холодный, — сказал он, ощупывая его руки без отрыва от экрана, — дай лапочки, погрею.       Большие ладони обхватили маленькие, пряча их от холода в тёплом плену. Видимо, Эрен заметил, как Аккерман пытается согреть ноги, накрыв одну ступню другой и поджав пальцы, или просто уже знал, что они точно холодные даже в носках, поэтому накрыл их с двух сторон своими ногами. Леви оказался в кольце рук и ног, зажатый в тёплые объятья, и почувствовал себя до омерзения уютно. Он постепенно расслабился и ласково потёрся носом о прижатую к нему щёку, попутно грея замёрзший кончик о тёплую кожу. — Мерзляк, — фыркнул Эрен, когда почувствовал прикосновение холодного носа, и теснее прижал к себе Леви, укутывая его в объятья как в плед.       За одним фильмом последовал другой, примерно тех же годов и снова с Киану Ривзом, по которому пацан почти что фанател. Аккерман прикинул, что такими темпами на выходных им предстоит просмотр всех частей «Матрицы», и поймал себя на том, что в общем-то не имеет ничего против. Когда на экране неторопливо поползли титры, Леви неожиданно для себя сонно зевнул. — Который час? — спросил он, понимая, что понятия не имеет, сколько времени.       Эрен поднял руку с часами, поднося поближе к глазам, и, увидев точное время, загадочно хмыкнул, растянув губы в улыбке. Аккерман думал, что он просто ответит на вопрос, но вместо этого парень склонился к его лицу и коротко, но нежно поцеловал в губы, а потом шепнул на ухо: — С днём рождения.       Леви скривился, будто ему подсунули под нос жабу, но парня, присосавшегося к шее, отпихнуть даже не подумал. Наверное, просто привык уже ко всем этим ласкам и бесконечным поцелуям. Размяк, постарел. Теперь ещё на год. Интересно, в какой момент Эрен решит, что Леви для него слишком стар?       Рождественское утро в этом году выдалось необыкновенно ясным и солнечным. Раздвинув плотные шторы, закрывающие большое панорамное от пола до потолка окно спальни, Йегер едва не ослеп. В глаза ударило яркое зимнее солнце, отражающееся в миллионах маленьких снежинок, что ровным белоснежным ковром покрывали двор после вчерашнего снегопада. Эрен сощурился, потирая ещё не привыкшие к свету после полумрака комнаты глаза, и сладко потянулся.       Ещё раз глянув в окно, парень заключил, что сегодня выдался отличный день для Рождества и дня рождения одного очень важного для него человека. Правда, убедить в этом самого именинника будет весьма непросто. Ханджи предупредила, что Леви не любит свой праздник и уж тем более чрезмерное внимание, но это ведь не значило, что Эрен должен сделать вид, что этот день ничем не отличается от предыдущих. Хотя, зная Аккермана, именно на это он и рассчитывал.       Занятый приготовлением завтрака, парень подумал, что чуть позже надо обязательно позвонить домой, однако был не уверен, что мама захочет с ним разговаривать. Карла не на шутку обиделась, когда он сказал, что не придёт на Рождество. Эрену и самому уже было неловко и совестно, ведь он не появлялся дома уже год, но не мог же он оставить Леви в день рождения одного?       Мелькнувшая на мгновение мысль заявиться к родителям на праздники вместе со своей парой вызвала только нервный смешок и обречённый вздох. Не то чтобы он мечтал познакомить их, скорее, наоборот, но ведь когда-нибудь это придётся сделать. Однако думать об этом сейчас совсем не хотелось. Эрен даже не мог представить, каких усилий ему будет стоить всё объяснить родителям и как будет трудно запихнуть в самолёт Аккермана.       Йегер так сильно задумался, что чуть не спалил шкворчащую на сковородке яичницу. В кои-то веки встал пораньше, чтобы приготовить завтрак, и едва всё не испортил. Видимо, и в приготовлении праздничного ужина от него будет мало толку, что вообще-то и так очевидно. Но, может, хоть какой-нибудь салат получится порезать, не оттяпав себе при этом палец? Эрену и так стыдно, что он повёлся на уловку Ханджи и пригласил гостей, поэтому хотел хоть чем-то искупить свою вину.       Однако спустя минут десять все его надежды рассыпались в прах, когда Леви попробовал его творение и попросил парня сегодня ничего, кроме салфеток, на кухне не трогать. Ну не его это. Печально повздыхав, несостоявшийся повар отправился мыть посуду, но, когда в награду за старания получил поцелуй, заметно повеселел.       Раз на кухне от него мало проку, Эрен решил заняться украшением дома. Ему едва удалось уговорить Леви купить ёлку, чтобы нарядить её на Рождество. Оказалось, что в доме Аккермана никогда никаких украшений не водилось и даже ёлку он не ставил, потому что «только мусор от неё и никакого толку». Однако перед жалостливым щенячьим взглядом Йегера устоять мужчина не смог, поэтому пришлось разжиться колючей хвоей и всякими блестящими побрякушками в придачу. Пацан был в восторге, и с нескрываемой детской радостью потратил около часа, тщательно выбирая в магазине ёлочные игрушки.       И вот сегодня парень, в предвкушении потирая руки, занялся делом, в котором понимал куда больше, чем Леви. Аккерман пытался из любопытства поучаствовать, повесив один шар на ёлку, но Эрен его тут же перевесил, заявив, что там он «не гармонирует». Мужчина лишь закатил глаза и уже хотел уйти, но парень поймал его за руку, вручил красивый синий шар и ткнул пальцем, куда его нужно повесить. Как только шар оказался на ветке, пацан радостно захлопал в ладоши и, крепко обняв Леви со спины, звонко чмокнул его в щёку, будто он сделал что-то поистине выдающееся. Аккерман фыркнул, пытаясь выглядеть недовольным, и удалился на кухню, предпочитая оставить детские забавы большому ребёнку.       К шести часам вечера начали подтягиваться немногочисленные гости. Леви, по своему обыкновению, днём поворчал и изрядно потрепал Эрену нервы, но после успокоился и уже почти с удовольствием приготовил праздничный ужин. А к тому времени, как на пороге появились Смиты, он даже немного повеселел. Буквально через пять минут после блондинистой четы нарисовалась и пара врачей в лице Ханджи и Моблита. — Ну что, злой дух Рождества уже на метле? — заговорщически подмигнув, спросила Зое у встретившего их Йегера. — С самого утра, — вздохнул парень, принимая её пальто. — Ничего, сейчас повеселеет, — озвучила свои мысли женщина, зловеще улыбаясь, и, скинув сапоги, направилась вглубь дома, голося так, чтобы её было слышно на другом конце улицы. — А где тут мой любимый Гринч? Сейчас я буду его целовать. — Пошли быстрее, сейчас будет шоу, — поторопил Эрена Моблит, устремляясь вслед за своей неугомонной возлюбленной.       Парень оказался прав: то, как Аккерман нарезает круги вокруг стола, пытаясь сбежать от цепких рук Зое, надо было видеть. В итоге, зажав с двух сторон, Ханджи и Эрвину всё-таки удалось поймать его в объятья, а очкастая даже пару раз успела чмокнуть бледную, едва ли не зелёную от злости щёку, прежде чем растолкав их, Леви вырвался на свободу. Именинник ещё минут десять после этого шипел и плевался, пока остальные пытались отсмеяться.       Леви всё ворчал, что бровастый и очкастая совсем обнаглели нападать на него вдвоём и вообще это в крайней степени нечестно. Эрен смеялся над его упрёками, пожалуй, лучше других понимая, что если бы Аккерман в самом деле хотел избежать дружеских объятий, то сделал бы это без труда. Их совместные тренировки наглядно доказали парню, что чёрта с два ты притронешься к Леви, если он этого не захочет.       Застолье привычно, причём уже даже для Йегера, протекало весело и легко. Много шуток, разговоров ни о чём и споров ни о чём, забавные истории с работы от Ханджи, неоднозначные истории от Моблита, пьяные и порой слишком глубокие мысли от Эрвина. Вот что Эрену показалось непривычным, так это то, что Моблит в этот раз совсем не пил, а садясь за стол, он заметил, как Ханджи и Леви обменялись многозначительными взглядами. Парень сделал мысленную зарубку спросить после об этом Аккермана и притворился, что ничего не видел.       Когда первый, второй и даже третий голод были более чем утолены, Эрвин решил, что настало время обменяться подарками, и так и застыл с раскрытым ртом, не договорив мысль, потому что Ханджи в то же мгновение захлопала в ладоши, подскочила со стула и куда-то унеслась. Так же несясь подобно вихрю, она залетела обратно на кухню и, сияя улыбкой, вручила Леви и Эрену по подарочному пакетику, в предвкушении потирая ладони.       Предвидя, что подарок ему точно не понравится, Аккерман с кислой миной запустил руку в пакет, и одновременно с более радостным парнем они извлекли на свет два одинаковых свитера бордового цвета. Надпись на свитере Эрена гласила: «Он со мной», и стрелочка внизу указывала влево, а свитер Леви сообщал: «Я с ним», и стрелочка, соответственно, показывала направо. Если бы Аккерман умел убивать взглядом, Ханджи умерла бы в то же мгновение, как он поднял на неё глаза.       Зло сощурившись, он скомкал бордовую тряпку у себя в руках и, когда подруга елейно пролепетала: «Ну разве не прелесть?», швырнул ей в лицо, вызвав взрыв хохота за столом. Сидящий рядом парень давился от смеха, прижимая к груди такой же идиотский свитер и, наклонившись к Леви поцеловал его в щёку, как маленького, надувшего губы ребёнка. Мужчина только фыркнул, но щёку всё же подставил, напрашиваясь на ещё один поцелуй, чем заработал пьяные умилительные возгласы.       Отсмеявшись, Эрвин всё же не без помощи жены вспомнил, что у них тоже есть подарок, причём, как выяснилось чуть позже, он снова предназначался не только для Леви, но и для Эрена. Самодовольно улыбаясь, Смит вальяжно вытащил из кармана пиджака белый сложенный лист бумаги и положил его перед Аккерманом. Когда Аккерман развернул лист, он оказался пуст, за исключением размашистой смитовской подписи в нижнем углу. — Что это? — вопросительно дёрнув бровью, спросил Леви. — Подарок, — безмерно гордясь собой, пьяно ответил Смит, — с понедельника ты официально в отпуске. А здесь, — длинный палец ткнул в листок, — напишешь заявление. Только не забудь, а то я уже приказ подписал. — Отпуск? Мой хозяин решил выпустить меня из шахты подышать воздухом? — усмехнулся Леви, явно не впечатлявшийся таким «щедрым» подарком. — Это ещё не всё, — остановил его рукой Эрвин и обернулся к жене, которая уже подавала ему белый конверт. — Хозяин отправляет тебя на тропический остров. — Это Эрен придумал, — вклинилась Нанаба, наблюдая, как Аккерман щурится, недоверчиво рассматривая билеты, что были вложены в конверт. — Отель, еда, перелёт — всё оплачено, так что, мальчики, ни о чём не волнуйтесь. Надеюсь, ваше ворчливое величество устроят Сейшелы? — усмехнулась миссис Смит, пристраивая голову на плечо чрезвычайно довольного мужа. — Сейшелы? Не знаю, с чем это едят, но так и быть, попробовать не откажусь, — Леви отзеркалил усмешку Нанабы и повернулся к пацану. — А ты? — Спрашиваешь! — воскликнул тот, пребывая в полном восторге.       Он только намекнул Смиту, что Леви неплохо бы отправить в отпуск (впервые за три года!), но тот как всегда сделал всё с присущим ему слегка излишним размахом. Впрочем, это только мнение Эрена. — Ладно, признаю, удивил, старый ты козёл, — «приласкал» друга Аккерман, отсалютовав ему бокалом. — Всегда пожалуйста, засранец, — Эрвин неотразимо улыбнулся в ответ, повторяя жест. — Эй, а я тоже хочу на острова! Моби, давай тоже куда-нибудь махнём? — начала канючить Ханджи, а потом пристроила затылок на плече Бернера, в театральном жесте прислонила тыльную сторону ладони ко лбу и мечтательно продолжила: — Только представь: море, солнце, белый песок, я в бикини… — Эй, Ханджи, не продолжай, — перебил её Леви, — тебя в бикини для ночных кошмаров вполне достаточно. — Пошёл ты, Аккерман! — обиженно воскликнула женщина, отправляя в лицо нагло ухмыляющегося друга его новый бордовый свитер.       Когда стрелки часов медленно подползли к двум часам ночи, гости засобирались по домам. Опустевшее жилище Эрену показалось каким-то слишком тихим, особенно после фирменного смеха Ханджи, что всё ещё фантомно звенел в ушах. Пока парень провожал гостей до такси, Леви уже успел убрать со стола и стоял сейчас спиной к двери, сворачивая скатерть, поэтому не заметил, как к нему подкрался Йегер. — А у меня для тебя тоже есть подарок, — шепнул он на ухо, заставляя мужчину резко повернуть голову. — На который ты опять всю зарплату спустил? — поддел его Аккерман, поворачиваясь лицом и складывая руки на груди.       Эрен лишь загадочно улыбнулся на его упрекающий взгляд и вынул из-за спины продолговатую коробку тёмно-синего цвета. Положив её на стол, парень снял крышку и, довольный собой, продемонстрировал имениннику профессиональный поварской нож. — Мне сказали, такими ножами самые крутые шеф-повара пользуются. Он из какой-то суперпрочной стали, ручная заточка, что-то там ещё, извини, я всё не запомнил, — виновато засмеялся парень и закусил губу, наблюдая, как блестят глаза Леви, разглядывающего широкое, но тонкое лезвие, а после нехотя признал: — И да, он недешёвый, поэтому можешь прирезать меня им прямо сейчас.       Аккерман осторожно вернул свой подарок обратно на бархатную подушку, а после, вопреки всем ожиданиям парня, обхватил его лицо двумя руками и крепко поцеловал пухлые, растерянно приоткрытые губы. — Спасибо, — сказал Леви, продолжая удерживать скуластое лицо в своих руках. — Я давно такой хотел. — Что, даже ругать не будешь? — притворно удивлённо спросил Йегер. — Не сегодня, — отозвался мужчина, а после указал взглядом куда-то за спину парня. — Кстати, это тебе. С Рождеством.       Эрен обернулся и увидел на столешнице небольшую коробочку, которую не заметил раньше. Видимо, пока он ходил провожать гостей, Леви достал припрятанный подарок и положил на видное место. Распечатав коробку, Йегер обнаружил внутри потрясающие чёрные с бронзовой отделкой наручные часы, выполненные в стиле нестареющей классики с кожаным ремешком. — Охренеть... — выдохнул он, зачарованно разглядывая свой подарок, и всё никак не мог решиться к ним прикоснуться. — Rado? Блин, Леви, теперь я буду тебя ругать, потому что это офигеть какие дорогие часы, — разразился праведным гневом парень, но Аккермана, кажется, его тирада совсем не впечатлила и даже ухмылки не подпортила. — Борзеешь, Йегер, — фыркнул он, видя, что с подарком угадал на все сто. — Нравится? Тогда быстрее снимай этот кошмар, который называешь часами и не позорь меня.       Эрен, услышав приказание, весело и звонко рассмеялся, закрыв лицо руками. Чтобы ни происходило, в любой ситуации Леви всегда остаётся Леви. Отсмеявшись, парень дотянулся своей длинной лапой и притянул мужчину к себе, целуя недовольно поджатые губы. Он знал, что безучастным упрямцем долго не останется, и уже скоро Аккерман целовал его в ответ, жадно обхватив за шею.       Эрен просто хотел поблагодарить за подарок, но разве можно остановиться на одном поцелуе, когда в его распоряжении самые сладкие и соблазнительные губы на свете? Парень толкнул Леви спиной вперёд, прижимая к первой попавшейся стене и жадно, глубоко целуя, в одну секунду позабыв обо всём. Сейчас есть только он. Его мягкие, податливые губы, пьянящий запах мяты и сандала, жар тела, будоражащий кровь, и нежные прохладные руки. — Почему я тебя так люблю? — выдохнул Эрен в самые губы, не ожидая получить ответ на свой извечный вопрос. — Дурак потому что, — всё же ответил Леви, беззлобно и даже как-то обречённо усмехнувшись.       Йегер не заметил скользнувшей в голосе грусти и, пьяно улыбаясь, продолжил целовать упоительно вкусные губы. — А у меня есть ещё один подарок, — шепнул парень, касаясь горячим возбуждённым дыханием мраморной щеки. — Можешь делать со мной сегодня всё, что захочешь.       От томного шёпота побежали мурашки, заставляя передёрнуть плечами, а пальцы сами начали скрести по рубашке в собственническом порыве, желая вытащить её из брюк и забраться под ткань к желанному телу. Одна простая фраза, а взбесившаяся фантазия уже рисовала умопомрачительные картинки дикого, животного секса, а тело задрожало в предвкушении экстатического наслаждения. — Запомни, Йегер, за язык тебя никто не тянул, — губы Леви растянулись в хищной усмешке, а в следующее мгновение он уже взахлёб целовал Эрена, ощущая, как крепко обнимают в ответ его сильные руки.