If you need to hear why I love you, I can go on all night

Их утро начинается из горько-сладкого кофе и поцелуев на двоих в беседке что недавно привезли. Юнги обнимает Чимина, а тот широко улыбается и просто счастлив. Альфа вернулся из Таиланда пару дней назад, но Чимину кажется что только вчера, и что он вновь скоро уедет. Юнги же думает наоборот и точно больше никогда в жизни не собирается оставлять Чимина. У них впереди прекрасные выходные, на которых они планируют изучить тела друг друга получше и посмотреть новые горячие фильмы. Прислуги убирают весь дом, потому что у них будет два свободных дня и кажется, все в этом доме рады. — Куда они везут твою машину? — интересуется Чимин, когда видит как его Chevrolet, отгоняют. — Все мои машины, каждую неделю проходят обследование на СТО. После того случая с тобой, я всегда проверяю машины перед тем, как ты в неё сядешь, — альфа водит носом по шее и невесомо целует. — Ты, боишься, что меня могут убить? — тихо спрашивает он и поворачивает голову. — Боюсь — это мягко сказано. Я не знаю что буду делать, если вдруг тебя потеряю. Да блять, я даже когда тебя больше часа не вижу, седеть начинаю — бухтит альфа, а потом отворачивает голову, когда с него начинают громко смеяться. — А я просто скучаю. Они смотрят друг на друга. Мужчина обнимает получше за талию и подаётся вперёд дыша на чужие губы. — Мне кажется, кроме того, что скучаешь, ты меня ещё жутко ревнуешь, — Пак покрывается румянцем и отпихивается, слазит с мужчины и судорожно поправляет посуду на столе. — Кому ты нужен. Кто тебя то ревновать будет? — бубнит он себе под нос. Юнги широко улыбается, поднимается и встаёт сзади впритык к попе младшего, а потом медленно трётся о неё пахом. — У меня всё болит, Юнги, — как бы невзначай напоминает омега и смотрит через плечо, — ты можешь воздержаться сегодня? — Детка, я не могу и мой член не может. Мужчина залезает руками под свободную футболку, накрывая ореолы сосков. Чимин не сдерживает томного вздоха, сжимает руки в кулачки и прерывает эти мучения, разворачиваясь лицом к лицу. — Я ведь могу передумать и вместо тебя, выбрать кемпинг с одноклассниками, — хмыкает Пак, и Мин отходит на два шага, дуя смешно губы. — Вместо меня, ты не можешь никого выбрать. Это так не работает, но я последний раз разрешаю тебе манипулировать мною, и вообще, ну тебя! — он фырчит, складывает руки в карманы и уходит в дом. — Ну, Юнги… Пара, если их так можно назвать, плотно пообедав, перемещается в гостиную, куда уже принесли два бокала и бутылку вина, а ещё много фруктов к нему. Чимин выносит из их спальни плед и бежит вниз в гостиную, пока альфа закрывает дверь в дом и громко выдыхает, они в доме одни. — Ты чего там застопорился? — пищит омега и машет ему рукой, чтобы шёл в гостиную. — Просто наслаждаюсь тем, что мы одни в этом огромном доме, — альфа садится на диван и обнимает омегу, который уселся возле его бедра и поджал ноги в коленях, накрыл их пледом. — А, тебя не пугает разница в возрасте? — вопрос, который мучил Чимина ещё с их первого секса. — А тебя не пугает? — мужчина на миг отвлекается от поиска фильма и смотрит на мальчика. Тот смутился и опустил голову вниз. — Семь лет разницы. Ну это не десять и не двадцать, поэтому нет, ни капельки, — Юнги пожимает плечами и вновь отворачивается. Чимин едва заметно улыбается, а потом поднимает голову. — Юнги, почему ты сейчас со мной? У меня ведь нет ничего такого, и я не особенный. — Вовсе нет, — с сарказмом отвечает, — ты добрый, искренний, умный и красивый. Есть множество красивых омег, не спорю, но ты, ты как цветок. После аварии ты находился на грани исчезновения, ты просто становился тенью, хотя очень сильно старался удержаться на этом свете, — он замолкает и смотрит на Пака, что в свою очередь его очень внимательно слушал. — В первую нашу ночь, в борделе, ты не дал себя раздеть, не хотел чтобы тебя касались, мне тоже это понравилось. Это значит, что хранишь себя для кого-то одного, а верность для меня превыше всего. Мужчина включает фильм, обнимает омегу, видя, как тот требует продолжения и продолжает: — А потом ты начал открываться для меня со всех сторон. Я не хотел тебя записывать в свои омеги, нет, на том первом банкете ты вёл себя просто ужасно, и мне не хотелось иметь такого омегу. Но с другой стороны, когда я предложил тебе желание, и ты выбрал школу, я опять сменил своё мнение, оно так менялось очень часто, Чимин, до тех пор пока я не понял, что это изюминка в твоём характере. Упёртость и настырность делают тебя просто редким экземпляром и очень, очень особенным. Чимин кажется не дышал. Может это значить, что Мин так ему признался? Да ну нет. Чимин не может нравиться этому альфе. А мужчина, глядя в эти не понимающие глаза, просто хмыкает, сжимает немного плечо и просит смотреть фильм. Чимин так ничего и не понял. Они его смотрят недолго. У Чимина затекает спина, и он ложится альфе на ноги, прижимаясь носом к паху и, вообще, отворачиваясь от телевизора. — Давай поговорим? — тихо просит он и смотрит снизу вверх на альфу. — Конечно. Мужчина делает звук тише и гладит чёрные волосы в ожидании. Чимин некоторое время молчит, а потом тихо и невнятно начинает: — Когда я тебя первый раз увидел, подумал, что ты извращенец какой-то. Если бы я был менее напуган, я бы тебе врезал, — они тихо смеются, особенно старший, — и когда ты меня забрал к себе я тебя ненавидел, хотя внутри ликовал, что обрёл такой большой дом. Ты мне показался холодным и злым до своего гона. Я так переживал, что ты изнасилуешь меня, был готов убежать, но потом, потом я подумал, что я возможно смогу тебе помочь. Знаю, что тогда у меня плохо получалось, я не умел, даже никогда таким не занимался, но ты меня не тронул. А потом когда мы полетели в Нью-Йорк, я тоже подумывал о том, что ты очень даже хороший, и что мне очень нравится тебя злить. — О, это да, это твоё хобби, — хмыкает мужчина, продолжая смотреть на немного красного омегу. — Мы тогда хорошо отдохнули. Я впервые увидел мир, потом авария, ты был возле меня всегда. Потом, боже, я стал привязываться. В первую течку, знаешь, как мне было страшно? Ты что, я думал, что ты меня изнасилуешь и всё, что потом буду ненавидеть тебя ещё больше… — Пак замолкает и фокусирует взгляд на паху, прикусывает губу понимая, что всегда в его описании мужчины было это слово, «ненавижу». — Но ты этого не сделал, да? — Да, ты меня и тогда не тронул. Когда меня похитили, ты спас, а я думал только о тебе, и когда в рот пихали члены, я тоже думал, что это ты. Мне так было проще, — это что-то, похоже на оправдание, Мин замечает в глазах застывшие слезы и наклоняется, чтобы поцеловать в висок, — я думал, что узнав ты правду, когда ты меня нашёл и учуял множество запахов, думал, что ты выбросишь меня на том пустыре и всё, я так боялся этого. Когда ты коснулся меня тогда и сказал, что это не моя вина, я винил себя ещё сильнее, потому что не было бы меня, ты бы не переживал так сильно. — Ты вспоминаешь только грустные моменты, и мне это не нравится. Конечно, забыть такое не получится и, даже, можно в дурку после такого попасть, но ты справился с самим собой. Как насчёт той ссоры Чонгука с Тэхёном, где ты был таким храбрым, что посмел украсть его? — Мин тихо смеётся, когда Чимин фыркает и прячет в его штанах лицо, — со стороны выглядело смешно, но для Чонгука. Он так дрожал над Тэхёном, а ты просто его отобрал, это зло, крошка. Представь меня на его месте, я бы всех убил бы, поседел бы и стал похожим на дедулю. — Юнги, — Пак поднимается и смотрит в глаза, — спасибо тебе за всё. Ты очень многое для меня сделал. — Только не плачь, — Чимин так сразу взял и послушал его, — ну, иди сюда. Альфа обнимает за шею и прикасается к чужим губам трепетно и медленно, даже лениво, сминая чужие губы. Чимин подаётся, двигается ближе и сам обнимает мужчину. — Главное, что сейчас, ты возле меня. Всё остальное — сущий пустяк, — Пак согласно угукает и тянется к бокалам, а альфа наливает в них, и они отпивают, — кстати, хотел спросить. Ты ведь школу заканчиваешь, на кого учиться думаешь? О, Чимин и правда думал. И правда знал, куда будет поступать и чем будет заниматься в будущем. Но с появлением альфы, он кажется, поменял свою мысль. Омега некоторое время молчит, обдумывая. Он допивает вино и ложится обратно на ноги. — Я хотел стать танцором. Хотел быть связан с танцами, — тихо бубнит он. — И? Детка, это ведь не проблема. — Проблема в том, что я уже не хочу, — мужчина выгибает бровь, не понимая, а Чимин смотрит на него и, — я хочу стать частью мафии, Юнги. Юнги просто сидит. Он бы хотел, чтобы так всё и было, но ввязывать Чимина не хочет, он, вообще, если бы мог, оградил бы его от мафии и заставил бы танцевать, но от себя оградить не сможет. Он — мафия. — Детка, это очень сложно. У меня нет в подчинении ни одной омеги, — выдыхает альфа и запускает свои пальцы в чужие волосы. — Почему? Ты думаешь, что омеги глупые и не несут пользы, кроме как детей рожать и на кухне стоять, да?! — тон Чимина протестующий, но даже это заставляет альфу улыбнуться. — Нет, просто, крошка, в моей мафии люди жестоки и практически без сердца. У тебя оно есть, и ты невинный ангел, белые крылья которого я не хочу марать в чужой крови, — омега поднимается и садится на бедра альфе, собирая катышки на чужой кофте, — это сложно. Убить человека. — Для тебя тоже было сложно? — Пак смотрит в упор, глаза в глаза, и миллион мурашек по позвоночнику. Мин тяжело выдыхает и на миг закрывает глаза. — Мне было сложно убить только одного человека, Чимин, человека, который дал мне это всё. Поэтому я не хочу, чтобы ты тоже стал таким, как я. — Мне нужно просто набить тату с волками как у всех твоих охранниках? — да, Чимин заметил. Точно такой же волк имеется у мужчины на груди, только в разы больше, что означает власть над всеми, могущество над миром. Юнги обнимает, сглатывая. — Зачем это тебе? Почему хочешь стать таким как я? «Я люблю тебя.» — Мне нравится держать пистолет, и когда я вижу, как тебе верны все те люди, что по одному приказу в лепешку разобьются, я тоже так хочу, — бубнит мальчик. — Тоже хочешь в лепешку передо мной разбиться? — Мин усмехается. — Я не позволю, малыш. Больше они на серьёзные темы не разговаривали. Досмотрели фильм, допили вино и отправились в кровать в царство Морфея, потому что завтра будет очень сложно. Юнги просыпается первым и не отказывает себе поразглядывать лицо Чимина. Оно, без единой морщинки или складочки. У корней появилось несколько маленьких прыщиков, которых вчера не было, Юнги знает. Он знает каждый миллиметр чиминового тела и каждую родинку. Вот например, на ребре ладони, на шее, на лбу и на лобке с левой стороны. Последнюю он любит просто очень сильно и без ума. Каждый раз целует её и готов целовать вечность, если потребуется. Чимин хмурится, ворочается и открывает глаза. — Юнги! Я ведь сплю, — омега мило смущается и отворачивается от мужчины, — я не умывался. — Ты и без этого красивый, — тихо басит альфа и прижимается со спины, обнимая за талию. Чимин молчит. Юнги стал часто говорить ему это. Раньше только во время секса и то, когда мужчине было очень хорошо, или он не контролировал свою речь. — Ты красивый в любом виде, Чимин, — продолжает шептать на ухо, рукой заползает под резинку трусиков и гладит лобок, — особенно, когда я в тебе. — А я то думаю, что ты такой щедрый на комплименты, — он фыркает и закатывает глаза, — только ради этого меня так называешь, да? — Нет. Я говорю правду, — мужчина целует за ухом, а потом отстраняется, показывая, что вовсе не хотел ничего. — Обиделся? — Чимин поворачивает голову к нему, ну как бы одного касания мужчины к нему вызывало фейерверки и сильное возбуждение, а тут, прямо сейчас, он отстранился. Мужчина отрицательно мычит и берёт в руки телефон. Пак поворачивается всем корпусом, немного думает, а потом седлает мужчину и обнимает за плечи. — Юнги, ты чего? — он смотрит, как мужчина кусает нижнюю губу, смотрит мимолетно на него и опять тупится в телефоне. — Прости, если я что-то сказал не так. Просто раньше, ты никогда мне такого не говорил. — Раньше мне было сложно такое говорить. Если не хочешь, чтобы к тебе по ласковому обращались, так и скажи. Получается слишком грубо, Чимин даже не знает, что ответить, но льнëт к чужой груди и слушает сердцебиение. — Я хочу, чтобы ты был самим собой. Не хочу, чтобы ты строил из себя нежного альфу, мне не нравится так. — Если я говорю тебе, что ты красивый и притягательный, то это значит, что я размазня? — он опять бубнит, откидывает телефон и обнимает за талию омегу. — Нет. Просто будь таким какой ты есть и… — он не успевает договорить. На улице послышалась сирена полицейской машины, и Мин поднялся, чтобы посмотреть. — Какого…? — он надевает на себя одни шорты и собирается выйти, как к ним в комнату стучат, — прикройся, Чимин. Да. — Господин Мин, приехала полиция, хочет вас видеть. — Сейчас спущусь. — Юнги, что происходит? — Чимина охватывает паника, колени начинают дрожать. — Сиди здесь. Всё хорошо, — тихо кидает, прежде чем выйти из спальни и закрыть за собой дверь. Чимин не может просто так сидеть. Он немного ждёт, а потом выходит из комнаты и подходит к лестнице. Оттуда прекрасно было видно Юнги и ещё нескольких альф в полицейской форме. — Мин Юнги, вы подозреваетесь в развращении несовершеннолетнего омеги. Нам придётся вас забрать в участок до выяснения обстоятельств. — Что? Нет, стоп, это смешно. Я никого не развращал. Кто накатал на меня заявление? — его голос приобрёл нотки грубости. Он улавливает запах Чимина, и это, наверное, единственное, что не разрешает ему накинуться на альф в погонах. Чимин не должен его видеть таким. — Господин Мин, мы не можем разглашать личную информацию. Если вы не поедете добровольно, нам придётся надеть наручники. Юнги фыркает и отворачивает голову, а потом кивает. — По какой причине вы его увозите? — подаёт голос и Чимин. Он быстро спускается с лестницы и смотрит на незваных гостей. — Вы, Пак Чимин? — Да. — Чимин, пожалуйста, поднимись наверх, — просит альфа, но мальчик мотает головой. — Вам тоже придётся проехать с нами. Мы должны провести осмотр и взять некоторые анализы, чтобы убедиться, что вы не жертва насильника. — Кого? Слушай, это уже не смешно. Только попробуй его хоть пальцем коснуться, понял? — его голос переходит в рык, глаза мутнеют, мужчина собирается накинуться, но рука на его запястье заставляет прийти в себя. — Я — не жертва, он — не насильник. — Господин Мин, если вы нас не послушаете… — Мне одеться нужно! Он хватает омегу за руку и идёт наверх в спальню. Там омега начинает всхлипывать, а когда оказывается в объятиях, начинает громко реветь. — Прекрати плакать. Я обязательно узнаю, кто это сделал, — Юнги целует в висок и немного отстраняется. — Если тебя посадят? Юнги ты ведь никого… — Никого, детка, не посадят. Не посмеют. Давай сделаем так, я звоню сейчас Чонгуку и еду с ними, а он пускай приедет к тебе. — Я не хочу, чтобы меня забирали, Юнги. — Тебя не заберут, всё, я звоню, — мужчина ещё раз чмокает в губы, одевается и находит телефон, а затем набирает Гука и вкратце ему обо всём рассказывает. — Юнги… — Чимин хватается за чужую руку и смотрит в глаза. — Я вернусь. Только не плачь и дождись Чона. Ладно? Чимин кивает и тянется к губам, за что получает ленивый поцелуй. Юнги забирают в участок, а омега запирается в его спальне и плачет в подушку. Спустя полчаса прилетает Чонгук. Тот заходит в дом, и когда не видит никого, поднимается на второй этаж и становится возле двери в спальню Юнги. — Чимин, ты здесь? — он тихо стучит и ждёт ответа. Через пару минут ему открывает Чимин. Весь в слезах и соплях. — Его забрали… они сказали, что он развращал меня… — омега утыкается лбом в чужую грудь и вздрагивает, — это не так, Чонгук. Я люблю Юнги, честно. Всё по обоюдному согласию, и я никогда не был против, чтобы он меня… Договорить ему не дают руки Чонгука на его волосах. — Успокойся, мы все это знаем. Сейчас главное правильно действовать, и уже завтра Юнги будет дома. — Ты его вытащишь? — он перестаёт плакать и втягивает сопли в себя, поднимая глаза на альфу. — Только, если ты мне поможешь. — Помогу, только, только Чонгук, мне одеться нужно. — Ладно, я жду тебя внизу, — альфа ласково кивает ему и спускается в гостиную. А Чимин бежит переодеваться, умываться и приводить себя в порядок. Уже через двадцать минут они направлялись в центр. — У меня есть хороший следователь, я уже попросил его узнать, кто подал заяву. А теперь нужна твоя помощь, — Чонгук смотрит на серьёзного Чимина и продолжает, — поедем в больницу, тебя осмотрят и скажут: домогался Мин тебя или нет. Потом мы поедем в участок и отдадим этому следователю твоë обследование. Пак согласно кивает. Если нужно, он сделает. Это не так сложно, и не сравнится с тем, что делал для него альфа. — Ты можешь мне потом сказать, кто написал заяву на него? — тихо интересуется, и Чонгук переводит на него взгляд. — Знаешь, кто может быть? — Нет, просто, хочу знать. — Хорошо. Они едут в больницу. Там Чимина смотрит омеголог, они сдают ещё несколько анализов и хорошенько заплатив, ждут их уже в течении часа, а потом врач зовёт их обоих к себе в кабинет. — Ну что ж альфа, можете не переживать, ваш омега порядочный, у него был только один постоянный партнёр и насилию не подавался, а ещё очень чистый. Не вижу смысла переживать. — Хорошо, спасибо. Я могу забрать эти бумажки, мне нужно для следователя? Доктор смотрит на них исподлобья, но кивает и дописывает ещё что-то, а потом протягивает папку Чонгуку. — До свидания. — Всего хорошего. Они покидают больницу и едут в отдел. — Что, правда, любишь Юнги? — хмыкает альфа, когда видит, как замялся Чимин и покраснел. — Ему только не говори. — Почему? — Я не уверен, что чувства взаимны. Лучше пусть будет так, — тихо отвечает и поднимает свои большие глаза на альфу. — Как скажешь. А сам улыбается, потому что, еб твою мать, какие же они слепые, раз не видят, что сохнут друг по другу. Когда они приезжают в участок, то им отвечают, что Юнги сейчас на допросе и нужно немного подождать. Чимин ещё больше начинает нервничать, у него дрожат руки, Чонгук замечает и протягивает блистер. — Возьми одну под язык, полегчает, — Чимин с опаской смотрит на мужчину, но потом забирает и выдавливает одну таблетку. Ему и правда становится лучше. Они ещё немного сидят, а потом к ним подходит альфа, что был утром, Чимин его узнал. — Пак Чимин, можете пройти со мной? Мне нужно задать вам несколько вопросов, — Пак кивает, Чонгук проводит его взглядом и закрывает устало глаза. Омега со следователем заходят в просторный кабинет. Мужчина садится за свой стол, достает листок и смотрит на омегу. — Как ты познакомился с Мин Юнги? Что ответить? Чимин не знал, но врать не стал поэтому говорил правду: — В борделе. Он тогда приехал, а я должен был его обслужить. — Он тогда тебя принуждал? — Он меня пальцем не тронул, я сознание потерял, — говорить об их совместном прошлом с посторонним человеком Чимин не хотел, ему было неприятно. — А потом? Вы снова встретились? — Да, ещё раз, а потом он приехал в приют и забрал меня оттуда насовсем. — Приют? — На конце города. У меня погибли родители, и я остался один, а Юнги, он помог мне справиться. Слушайте, вот бумажки, я сегодня был у врача, и он сказал, что не было никакой попытки изнасилования. Полицейский быстро пробегает глазами и поднимает голову. — Я вижу. Ты ведь школьник ещё. — Я достиг возраста согласия на половой акт. — Это очень хорошо, Чимин, очень хорошо, что здесь Юнги хорошо относился к тебе, но он ведь богат. Я предлагаю тебе услугу. Ты расскажешь мне, кто он такой, а я взамен, обеспечу тебе прекрасную жизнь не с ним. Конечно, на Мин Юнги никто не может ничего нарыть. Он знаком с со всеми шишками, которые его и покрывают. Рассказать кто Юнги такой равняется тому, чтобы изменить ему, предать. Чимин смотрит большими глазами, а потом мотает головой. — Нет! Вы не имеете права допрашивать меня в таком ключе. Думаете, если я омега, то меня можно вот так развести?! Я позову свою охрану! — он вскакивает со стула, и в этот момент врывается Юнги, — Юнги. — Чимин, детка, подожди меня за дверью. Всё хорошо, сейчас домой поедем, — Мин притягивает к себе мальчика и показушно его целует с языком при следователе, отстраняется и следит как омега закрывает за собой дверь, — если думаете, что вам это сойдёт с рук, ошибаетесь. Думаю не стоит вам говорить, что мы в прекрасных отношениях с вашим начальством. Думай, что говоришь ему! Если хоть ещё раз, ваши менты сунутся в мой дом, я им головы отрублю и как подарок доставлю в отдел. Я понятно объясняю? Глаза следователя на миг дрогнули, как и его тело. — Всего хорошего, Господин Мин. — И вам, спокойных ночей. Мужчина выходит и громко закрывает за собой дверь. Его обнимают за талию и что-то тихо скулят. — Малыш, ну, детка, ты что, думал что меня посадят? — ему кивают. — Не посадят. Я ещё ездить на машине тебя не научил. — Я так испугался. — Пошли, Чонгук нас отвезёт домой. Всю дорогу Чимин крепко держался за толстовку альфы и жался, будто его сейчас опять заберут. Юнги успокаивающе гладил по спине и смотрел на Чонгука, который понял альфу ещё с первого взгляда. Юнги знает, кто это сделал. — Ты чего так дрожишь? — мужчина замечает то, как сильно дёргается мальчик в его руках, и немного отстраняется, чтобы увидеть заплаканное лицо и фыркнуть. — Перестань. Я живой, и мы едем домой. Эй, ты слышишь? Чимин что-то мычит, а затем кивает, вновь утыкаясь в чужую грудь. — Если не прекратишь, я перестану тебя успокаивать и обнимать. Мне нахрен не сдались твои слëзы, Чимин, — Мин хмуро смотрит, как от него отлепилось тело и нервно вытерло рукавом кофты свои щеки. — Я-я успокоюсь…только не уходи от меня, — Чимин выглядит таким жалким, что Юнги даёт себе мысленно тысячу пощечин за то, что так мерзко манипулирует. — Не уйду. Они приезжают домой. Чонгук ждёт, когда Чимин выйдет, но тот, кажется, не спешит. — Малыш, беги в дом. Мне нужно с Чонгуком поговорить. — Я с тобой. «Блять.» — В любом случае я ему обещал, что скажу, кто накатал на тебя, — разрушает их молчанку и переводит взгляд Чонгук на табло, стирая невидимую с него пыль. — Ким Ёнджу, — как гром среди ясного неба. Чимин отстраняется и ошарашено смотрит. Юнги в ответ на него. — Что? — Да, Чимин. Это он написал на меня заявление. Сюрприз, правда? Я сначала, вообще, думал на этого, как его, на твоего дружка со школы, — альфа складывает руки в замок и продолжает смотреть на мальчика. — Я, я не знал, честно, — почему-то оправдывается и поникает. — Я тебя и не виню, а вот на него написать заявление можно было. Деткой он тебя называет, это я могу только так! Я! Больше никто, Чимин, — Юнги кивает Чонгуку и выходит из машины. — Постой Юнги! Чимин бежит в дом, вслед за альфой, который достаёт из бара виски и пьёт прямо с горла. — Я поговорю с ним, и если он… если он не послушается, я перестану ходить на танцы, честное слово, только не сердись, ладно? — омега бегает глазами по чужой спине, а ручками обвивает талию и продолжает смотреть, будто боится, что его сейчас отпихнут, а потом уйдут. — На танцы ты будешь ходить, и это даже не обсуждается. Я вижу, что так тебе легче, и я не собираюсь запрещать делать тебе то, что нравится. Не в моих правилах. — Ты…меня простишь? — Я на тебя не злюсь, крошка. Мужчина разворачивается и крепко обнимает, а потом с непередаваемой любовью жарко целует.