Крылья ворона

— Эй! Немедленно выпусти нас! Дамблдор вам головы поотрывает! — Твоя — заткнись и тихо сидеть, пока хозяин не разрешит, — монотонным голосом ответил скелет, после чего приблизился к двери камеры, коснулся ее бронзовым перстнем со знаком ворона и прошел в камеру сквозь решетку, ставшую на несколько секунд полупрозрачной. Совершенно проигнорировав крики прикованной к стене девчонки, он схватил за шкирку уже переставшего сопротивляться рыжего и поволок тело прочь из подвала. Гермиона безучастно сопроводила скелет потухшим взглядом. Шанса на побег просто нет. Во-первых, она банально не знает путь наверх — девушка по Хогвартсу знала, как сильно могут быть запутаны коридоры в старинных замках. А ведь еще наверняка подвалы охраняются кем-нибудь вроде этого вот… Бонни или как там его? И замки еще, которые без перстня наверняка не открыть. Эх, была бы у нее палочка — она бы наверняка сумела заполучить хотя бы один перстень и точно бы смогла хоть как-то выбраться, пусть ей до сих пор не удалось ни вызвать домовика, ни воспользоваться порталом, спрятанным в заколке, который пропустили во время обыска… Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Но пока приходилось только сидеть на грубом дощатом полу, будучи прикованной цепью к стене, будто какой-то рабыне. Она не знала, сколько они уже здесь — в камере не было ни часов, ни окон, а потому счет времени адекватно вести не получалось никак иначе, кроме как считать приемы пищи. К чести пленителя, кем бы он ни был, ведь Гермионе так и не удалось вспомнить лица человека, вступившегося за этих проклятых Гринграсс, к узникам он относился неплохо: их кормили, как Гермионе показалось — дважды в день, пусть и не слишком обильно, но явно не помоями и не объедками, а нормальной едой, после которой без проблем получалось дотянуть до следующего приема пищи; выводили в туалет и пару раз — в душевую; в камере не было сыро или мокро, помещение неплохо вентилировалось… Единственное что — атмосфера. Странная такая атмосфера. Казалось, смертью пахнет буквально каждый камень в стене, каждая доска в полу… Казалось, сам воздух пропитан ядом и смертью. Вообще складывалось ощущение, что они не в камере, а в какой-то очень странной… казарме, что ли? Или, может быть, в переделанном под камеры склепе, что было даже более вероятно, если вспомнить про то, что присматривает за ними скелет, да и мимо камеры периодически проходили существа, совершенно не похожие на живых людей. Гермиона опустила голову, обняла колени, прикрыла глаза. Разумеется, она знала, что с ними сделают. Наверное, Рона она уже не увидит, да и самой ей жить явно оставалось недолго — она точно помнила приговор, вынесенный ей и Рону. Но чем?! Чем они так провинились?! Они ведь действовали с одобрения Дамблдора, а он точно желает всем только хорошего! Точно ведь, правда? Такой взрослый и опытный человек просто не может ошибаться! Или… Или может? Ведь если директор никогда не ошибается — то и их пленение он предвидел. А если предвидел — то… Принял это? Сознательно ими пожертвовал?! Или его все же переиграли? Дверь в подвал открылась, Гермиона вздрогнула. Она, конечно, понимала, что с ними долго возиться не будут, но, черт побери, не настолько же быстро! Умирать очень сильно не хотелось. Хотя еще несколько дней назад все члены «Отряда» только что не клялись умереть за идеалы Света и Общее Благо. Девушка подняла взгляд, ожидая снова увидеть одетый в сюртук скелет с неживым голубым пламенем вместо глаз или, может быть, какое-нибудь умертвие или еще кого-нибудь. — Добрый вечер, мисс Грейнджер. Гермиона вздрогнула. Перед ней стоял Гарри Джеймс Поттер. Тот самый, каким она его запомнила — бледный, слегка щуплый, облаченный в дорогущие одеяния с серебряной вышивкой… Из привычного образа выбивался разве что иссиня-черный перстень со знаком ворона. Гермиона сразу сообразила — Мальчик-который-выжил здесь находится явно не на положении раба или пленника. Он здесь если не хозяин, то как минимум входит в десятку самых влиятельных личностей. Но где же он пропадал, когда был так нужен светлой стороне?! — Гарри! Ты живой?! Как ты здесь… — Молчать, — голос был властным, Гарри явно привык здесь командовать и явно не страдал сочувствием к пленнице. Он коснулся перстнем прутьев, вспышка заклинания открыла кандалы, освободив Гермиону. — Спасибо… — За мной. Ступать след в след. Ни с кем, включая меня, не говорить. В сторону не отходить. Попытаешься сбежать — четвертую. — Гарри, я хотела… — Ты хотела напасть на моих девочек, — безучастно заметил Гарри. — Это все, что мне нужно знать. И я тебе этого так не спущу. — Но Гринграсс ведь… — Под защитой Хельхейма, — фыркнул Гарри. — Не утруждай себя. Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, о чем думаешь и что знаешь. Видимо, старик не озаботился тем, чтобы научить своих верных самоубийц хотя бы минимально защищать свой разум от легилименции… Ну, действительно — зачем? Ведь если они научатся — он сам не сможет потом перекручивать ваш разум. А так нельзя, это против общего блага. — Ты не понимаешь! — Я, кажется, приказал тебе молчать. Гермиона попыталась еще что-то возразить, но вдруг обнаружила, что не может произнести ни слова. Более того — как только она попыталась что-то сказать, ее левая рука вспыхнула болью, а затем девушка сама себе отвесила сильную затрещину. — Вижу твое удивление, — без улыбки сказал Гарри. — Не пытайся понять. Стороннице Света не положено разбираться в некромантии. Скажу только, что я заставил твое тело поверить в то, что оно мертво. И, как и все мертвое, подчиняется моим приказам. А теперь — за мной. Девушка ощущала себя словно под очень сильным империусом. Против ее воли, причиняя ей жуткую боль, ее же тело начало двигаться, неторопливо следуя за этим — каким-то совершенно неправильным — Поттером. Идти пришлось долго — никак не меньше получаса, за которые Гарри не проронил ни слова и не удостоил ее даже взглядом. Впрочем, он, наверное, и не должен был — все же в школе они были далеко не друзьями и даже не приятелями, но было обидно. Казалось, ему плевать на то, что он живого человека ведет на казнь. — Это не казнь, Грейнджер, — фыркнул Гарри, ощутив ее мысли. — Это — не более чем возмездие. Они зашли в небольшую комнатку, больше похожую на операционную или на комнату для вскрытия трупов. — Лечь на стол, — приказал Гарри. Тело девушки подчинилось, легло на холодный каменный стол. Хорошо хоть раздеваться не заставил. Должно быть, Поттер уловил и эти мысли, ведь он, хрипло хохотнув, сказал: — В самом деле, Грейнджер? Не, ты, конечно, оформилась приятно и хорошо, могла бы, если бы не лезла не в свое дело, стать неплохой юной моделью или еще кем-нибудь, где больше нужно тело, чем мозги, но… Извини, мои пленницы и верные служанки директора мне не по вкусу, — Гарри умолк, Гермиона услышала шаги и тихий, почти что шелестящий голос, что-то, видимо, сказавший Поттеру. — Благодарю, мастер Валар. Дадите нам несколько минут для предварительной подготовки? — Как будет угодно, милорд Хельхейм… На мгновение повисла абсолютная тишина, в которой особо чувствительные к ментальной магии люди могли бы услышать треск, напоминающий разрывающуюся бумагу. Это порвались шаблоны в сознании Гермионы Грейнджер, осознавшей, что страшнейший враг Дамблдора, переплюнувший даже Темного Лорда в своей значимости, является тем самым Гарри Поттером. Гарри посмотрел на девушку, усмехнулся, жестом снял чары немоты. — Вижу, ты весьма удивлена, — фыркнул Хельхейм, сбрасывая иллюзию и являясь отличнице в своем настоящем облике. — Гарри, умоляю! Пожалуйста! Не надо! — Надо, Грейнджер. Надо, — некромант уселся в кресло, велел телу девушки подняться со стола и сесть на краю плиты. — Может быть, расскажешь, чем таким тебя купил старик, что ты в буквальном смысле этого слова пожертвовала собой по первому его приказанию? — Гарри, ты не понимаешь! Директор Дамблдор хочет… — Грейнджер… — не дал ей закончить Гарри. — Не седлай любимого конька. Мне абсолютно плевать на пропаганду, на дело Света, на общее благо и на прочие высокопарные лозунги. Пойми вот что… Ты находишься в самом сердце Хельхейма. Здесь тебя не защитит Свет. Ничто тебя не защитит. — Гарри… — Мне нужна не пропаганда, а информация. Ты была в рядах довольно близких союзников Дамблдора, если старик доверил тебе планирование операции, а потому должна знать довольно многое. — А если я расскажу, — отличница сглотнула. — Ты меня отпустишь? Гарри засмеялся каким-то холодным, неестественным, почти что потусторонним смехом. — Ты еще не поняла, Грейнджер? Я так или иначе узнаю от тебя все, что знаешь ты. И, разумеется, о твоем освобождении даже речь не идет. Вопрос только в том, насколько сильно ты будешь мучиться, и в том, насколько хорошо тобой займутся конструкторы плоти. Гермиона закрыла глаза, потрясла головой. Это все сон! Это все глупый дурацкий сон! Так не может быть! Все не может закончиться вот так… А как же родители? Они же будут переживать, искать ее… Что будет с ними? Или их тоже, как выразился Хельхейм, «бритвой по горлу»? — Вот, значит, что тебя беспокоит… Родители? Раньше следовало думать о чувствах близких. До того, как вмешиваться в дела, в которых ты ничего не смыслишь, — Гарри прикрыл глаза, задумался. — Не переживай, твою семью ни я, ни мои подопечные трогать не собираемся. В конце концов, мы не совсем звери — устранять непричастных. Я даже пришлю им полное сожалений письмо о том, что произошло с их любимой дочерью и из-за кого это произошло. — Я могу быть полезна тебе! Я… Я… — На что ты готова, чтобы спасти свою жизнь? — спросил вдруг Хельхейм. — Открою тебе маленькую тайну, Грейнджер… Ты банально ничего не сможешь мне предложить за свою жизнь. Золота и артефактов у меня больше, чем ты когда-либо могла бы иметь. Твое тело для различных извращений? Нет уж, спасибо… Я не насильник и не маньяк-извращенец. Услужение? Сомневаюсь, что ты станешь более верной и исполнительной, чем Боуни и целый штат домовиков. Знания? Сомневаюсь, что в библиотеке Хогвартса есть информация, которую я бы не знал. Но даже если и так — твоя душа все равно в моих руках, а потому я могу просто вырвать эти знания из тебя… Так что — упс. — И поэтому ты просто убьешь меня? — Ну почему просто? Поверь мне, Грейнджер, смерть, а особенно — легкая и безболезненная смерть — является избавлением. Это бесценный дар, который нужно заслужить. Нет… Кроме того, глупым расточительством было бы просто отправить твою душу за Грань, начисто утратив и довольно большую, как для твоего возраста, магическую силу, и какую-то совершенно феноменальную память. Я, пожалуй, погорячился, когда говорил про «бритвой по горлу». — И что же ты придумал? — с вызовом в голосе бросила девушка, хотя Гарри видел, как она дрожит от страха. — О, не сомневайся, Грейнджер, твоя участь будет не радужной. Впрочем, едва ли ты вспомнишь о том, что у тебя когда-то была другая жизнь. Бытие служительницы смерти на редкость хорошо прочищает мозги. — Это… Это… — Твое тело временно умрет, с ним хорошо поработают конструкторы плоти и мастера разума, — пояснил Гарри. — Душу заключат в камень и отправят на шлифовку, дабы уничтожить все лишнее перед тем, как вернуть ее в тело. Твои чувства и эмоции умрут, твои воспоминания о самой себе исчезнут, оставив нетронутыми чистые, незамутненные знания. Чтобы все проверить — я лично возьмусь за огранку камня с твоей душой. Гермиона вздрогнула. Даже после смерти ей не будет покоя. — Это точно, Грейнджер, — фыркнул Гарри. — Впрочем, не переживай. Уже через несколько дней ты и думать забудешь о том, что когда-то было иначе. Гарри поднялся с кресла, жестом испарил его и подошел к девушке поближе. В левой руке его появился почти прозрачный кристалл, размером, быть может, с ноготь большого пальца. — Осколок Грани, — пояснил Гарри. — Единственный кристалл, способный выдержать душу целиком. Гермиона как-то отрешенно кивнула. Зачем ей это знать, если она все равно вот-вот умрет? Да еще и наверняка процесс будет мучительным. Гарри чуть улыбнулся. — Не переживай, заключение души в камень и последующая огранка — совершенно безболезненный процесс, — пояснил он таким тоном, как будто и впрямь хотел подбодрить ее. — Быстрее и проще, чем засыпать. Отличница снова кивнула, при этом стараясь не глядеть на Хельхейма. — Прощай, Гермиона Грейнджер. Гарри коснулся виска девушки. На мгновение ей показалось, что из-под нее выбили опору, она покачнулась — а затем наступила темнота. Гарри посмотрел на потемневший кристалл, затем на обмякшее тело девушки, уложенное им на операционный стол. Она пока еще жива. Но это только пока. Души нет, а без нее тело — лишь пустая оболочка. Кожаный мешок, набитый кровью, органами и костями чуть менее, чем полностью. Материал, как выражаются конструкторы плоти. И из этого материала талантливый мастер может изготовить что только угодно — от возвышенной сказочной принцессы до настоящей машины смерти во плоти. В том числе можно вылепить и то, что нужно ему лично — прислужницу, которая не будет задавать лишних вопросов, будет исполнять команды, сможет хорошо маскироваться в обществе и следовать за ним где угодно, будучи при этом личным хранилищем информации и отличным органическим компьютером. Хельхейм чуть улыбнулся. — Мастер Валар, мы здесь закончили. Можете приступать. — Как прикажете, — материализовался рядом с ним Мастер, тут же приступая к работе. — Отлично. А я тогда займусь другими делами. Боуни! — Да, хозяин?! — Приготовь инструменты ювелира. — Да, милорд. — И приготовь мне кофе… А то, чувствую, это надолго…