***
«История опять устраивает нам проверку на вшивость. Очередные Наполеоны, которым не даёт покоя наша страна, ведут себя хуже гитлеровцев. Последние вообще сосунки по сравнению с Альянсом: когда в августе 46-го они бомбили приграничные аэродромы, вряд ли они представляли себе, что через полвека сраные англосаксы переплюнут их. Нет, лучше не комментировать это — история сама распишет всё в лучшем виде. Надо собрать волю в кулак и врезать им как следует! А уж если тебе доверили такую крутую штуку, то ты не имеешь права проиграть! Управление «Слоном» не только возвышает в глазах окружающих, но и обязывает ко многому, когда каждый танк на вес золота. Особенно если этот «Слон» — вообще последний во всей Западной Европе…». Советский командующий, более известный как «товарищ Z», сурово оглядывался по сторонам из люка командирского танка. В аккурат перед началом войны генерал Светлозоров указал на этого офицера как на одного из лучших полководцев, способных коренным образом изменить ход войны, и доверил ему один из сложнейших и самых роковых участков фронта — округ Эрфурт на западе ГДР. С санкции Генштаба командующий Западноевропейской группой войск разрешил ему использование сверхтяжёлого танка «Слон» в качестве командно-штабной машины. И уже в первый день Z попал, как говорится, из огня да в полымя. Повод для дебюта подвернулся более чем весомый. В самую первую ночь весны Союзники уничтожили крупнейший советско-германский танкодром под Веймаром. Одного залпа орбитального лазерного орудия хватило, чтобы спалить гигантский участок земли вместе с десятками единиц тяжёлой техники. К сожалению, местное командование упустило момент запуска, и большая часть персонала погибла. Гигантский танкодром в одночасье превратился в братское кладбище для пяти десятков единиц техники. Но доклад разведки отчасти обнадёживал догадками о наличии небольшого числа выживших. Командиру было приказано исследовать развалины полигона, подобрать всех, кого удастся найти, и продержаться до подхода подкрепления. Но что самое важное — товарищ Z обязан сохранить «Слон» в рабочем состоянии до конца миссии! Если сверхтяжёлый танк взлетит на воздух до того, как прибудет МСЦ, то оборона «красных» на участке рухнет в считанные дни, а карьера нашего героя закончится, даже не начавшись.***
Итак, ровно в полдень наш герой прибыл в зону операции. Перед его взором не было ничего, кроме заснеженных лесов и лугов. Между полигоном и стартовой позицией было всего 800 метров — казалось бы, всего-ничего, но зато как цепко ухватились «синие» за эти чёртовы метры! Слава богу, в зоне боевых действий пока что нет ударной авиации. Но если таковая даст о себе знать, то «Слону» крышка — без прикрытия зенитчиков неприятель оттянется на нём, как на манекене. «Как же великолепна местная природа… и как обманчива! Где-то за этими живописными лесами прячется место скорби, которое требует ответной крови. Что бы ни делали буржуины, они заплатят за всё». Тяжёлый скрежет гусениц не мог не привлекать внимание «синих». Вскоре любопытство обуяло буржуев до такой степени, что они отправили на разведку целый отряд. — Целый взвод «Хамви» у нас на пути, товарищ командир, — доложил стрелок-радист. Z прильнул к смотровой щели. Вражеские джипы выстроились поперёк дороги, и было вполне реально достать до них из главного калибра. Но вскоре джипы развернулись и исчезли так же быстро, как и появились. — Назойливые мухи, — сказал он. — Гоняться за ними — только снаряды тратить. — Дальше будет только хуже, — произнёс стрелок. — Что прикажете делать, товарищ командир? — Бороться и искать, найти и не сдаваться! — без промедления ответил Z. — Если атакуют с воздуха — «Занавес» нам в помощь. Кстати, система защиты в порядке? Чей-то голос из кормового отсека ответил: — Так точно, всё работает, повреждений нет! — Но, товарищ командир… — замямлил стрелок. — Их будет слишком много! Как мы выстоим перед ними? — Я верю, что на полигоне есть выжившие, они-то нам и помогут. Но если я ошибусь… — Z сделал зловещую паузу. — То лучше сгорю в этом танке вместе с вами, чем буду жить с позором! Ну, чего встали? Двигаем! Совсем скоро сбылись опасения нашего героя. Когда он проехал первые 300 метров, наперерез «Слону» встала пятёрка танков «Освободитель». На выручку им прилетело звено «Апачей». — Огонь! — скомандовал наш герой. На всю округу прогремел выстрел из 220-мм орудия. Но ещё громче прозвучал разрыв снаряда, почти полностью снёсший середину вражеского строя. У центрального «Освободителя» сорвало башню; от обитаемого отсека осталось бесформенное углубление. Также серьёзно досталось соседним танкам, добить которые теперь не составляло труда. — Бегут! Танкисты в панике сдали назад. «Слон» прибавил ход и молодцевато проехал по ещё горевшему остову «Освободителя», а затем влепил снаряд в удирающий танк на левом фланге. — Джипы наседают по флангам! — доложили операторы бортовых электрокатушек. — Кажись, они забрасывают десант, — догадался командующий. — Они вообще в курсе, как мы отвечаем на фланговые удары? Действительно, «Хамви» забросили целый десяток ракетомётчиков во фланг. Они высадили солдат, когда танк двигался по трассе, после чего замерли на месте. — Не останавливаемся, товарищи! — невозмутимо сказал командующий. — Следите за флангами. Если подойдут слишком близко — сделайте из них шашлык. Ракетомётчики погнались за «Слоном». Часть из них включила лазерную наводку в надежде достать до танка с безопасного расстояния, но водитель не спускал рук со штурвала. — «Апачи» налетают! — тревожно произнёс стрелок-радист. Тут-то и началось «веселье». Заградительный огонь вертолётов обрушился с трёх сторон. Но товарищ Z с каменном лицом слушал разрывы ракет и звон металла. Чего он ждал? Почему не давал команду активировать «Занавес»? — До полигона всего 200 метров, — сказал командир. — Не обращайте внимания на вертолёты. Со стороны наш герой казался настоящим безумцем. В сию секунду Z не видел перед глазами ничего, кроме разрушенных стен танкодрома, и надоедливые вертолёты Союзников словно перестали для него существовать. К тому же полигон был совсем близко, а там по любому есть кто-то живой, кто может составить компанию «Слону» в трудный час.***
Когда Z ворвался на территорию танкодрома, перед его глазами предстало жутчайшее зрелище. На месте величественного полигона, который составлял предмет гордости Национальной народной армии, теперь чернели одни руины. Остовы советских и немецких танков блестели на солнце, как смола, а под ними валялись какие-то бесформенные чёрные кучки. «Какие-то из этих кучек — сгоревшие трупы, — смекнул командующий. — Не хочу смотреть». И в этом-то некогда райском уголке теперь хозяйничали Союзники. Тёмно-серые бронемашины с голубой маркировкой заполнили собой всё пространство. Быстроходные «Бульдоги» и «Хамви» как хищники сидели в засаде вокруг полуразрушенных построек — видимо, подкарауливали выживших. Прямо сейчас туда прибывали транспортники «Соловей»; скорее всего, пилоты планировали расчистить полигон перед тем, как туда приедут «Старатели» для дальнейшего развёртывания в аванпост. — Полный вперёд! — скомандовал наш герой. — Снарядов не жалеть! Появление одинокого сверхтяжёлого монстра притянуло к себе магнитом всех присутствующих. Ведя огонь на ходу, «Слон» яростно вколачивал снаряды в противника. Однажды экипаж зацепил траками «Освободитель»; левая половина танка громко захрустела, а ствол пушки согнулся, как тростник. Двум «Бульдогам» не повезло оказаться слишком близко друг от друга в проходе между останками техники; метким выстрелом советские танкисты сразили оба лёгких танка. Когда наш герой поравнялся с полуразрушенным ангаром, оттуда внезапно выкатили два «Голиафа». Едва они вышли на поверхность, как молчание в эфире было прервано: — Это же наш «Слон»! Какими судьбами? — Товарищ, «Апачи» висят над нами! Давай собьём их! Да, чутьё не подвело командующего. На полигоне действительно были выжившие, которые могли бы оказать поддержку при атаках с воздуха. Едва выйдя на свет божий, экипажи БТР прицельно застрочили по вертолётам, которые ни на секунду не оставляли в покое «Слон». Они были как за каменной стеной у командно-штабной машины, поэтому им едва ли грозила наземная атака. Возле второго ангара наш герой принял ещё одно пополнение в виде немецких боевых машин «Орёл». Экипажи присоединились к отражению воздушного удара и окончательно устранили присутствие «Апачей». Тем временем «синие», обалдевшие от внезапного визита Z, были вынуждены отступить. Теперь наш герой стал безраздельным хозяином полигона. — Здравия желаю, товарищи счастливчики! — раздался голос командира. — Я прибыл сюда по приказанию генерала Светлозорова. Есть тут ещё выжившие? Леван Тодуа, командир первого «Голиафа», ответил: — Не можем знать, товарищ командир! Эти твари атаковали нас из космоса, когда мы даже не получили приказ выступать! Всё стало ясно, только когда в небе появилось странное свечение. Мы успели спрятаться, но боимся, что все остальные погибли. — Это был просто ад, — добавил командир второго БТР Михаил Кожевников. — Вам повезло не видеть того, что видели мы. Ещё не утихли звуки пожара, как нагрянули наземные силы Альянса. Они оборвали связь и загнали нас всех, как зверей в яму. Мы сами были бы рады отыскать выживших. Тем временем выжженный участок земли постепенно оживал от человеческих голосов. Из казарм в западной секторе вышли пятеро автоматчиков, трое гренадёров и двое зенитчиков; самыми последними выскочили двое медиков. А из подсобки напротив вылезла компания в составе «штази» и четверых «ловцов». Увидев стального гиганта с красными звёздами, все спасенные возликовали, особенно немцы: — Rot Front! Lang lebe die Sowjetarmee!Danke, sowjetische Brüder! «Штази» Кати Оберлендер, командир пехотного отделения ННА, выступила от имени немецкой части гарнизона: — Спасибо, что не забыли о нас. Мы — это всё, что осталось от персонала полигона. У нас нет энергии, все орудия молчат, а воевать больше нечем. Наш герой не сразу обратил внимание на погасшие катушки Теслы и зенитки. Без электроэнергии они были просто муляжами, и «синие» даже не стали их трогать. Правда, у главных ворот почему-то функционировал единственный пулемёт-часовой, так что немка слегка приврала. Но какая разница, если жалкой турели рано или поздно придёт конец? На северо-западе танкодрома «ожил» последний действующий ангар. Оттуда тоже вышли те, кому улыбнулась фортуна в ту роковую ночь. Ремонтная машина «Виланд» присоединилась к выполнению миссии. — Я — штабс-прапорщик Эгон Циммерман, — представился водитель «Виланда». — Не волнуйтесь, сейчас мы всё починим. Тотчас на плацу закипела работа. Циммерман поравнялся рядом с командирским танком и приступил к ремонту. Сварка зашипела так громко, что, казалось, на её звук непременно среагирует неприятель и раньше времени разнесёт всех восставших из мрака. Но бояться было нечего: спасённые чувствовали себя в безопасности под прикрытием советского «Слона». Полевые медики начали обход раненых. Наталья Тимохина взяла на себя русских пехотинцев, а её коллега Анастасия Шаповалова отправилась к немцам. Ей пришлось идти через плац, сплошь и рядом усеянный обломками техники и построек, кое-где валялись обгоревшие трупы и кровавые ошмётки — одни сгорели заживо, вторых разорвали на части преломившиеся лазеры… Настя старалась не весь смотреть на этот кошмар, пока добиралась до товарищей. Её определили на танкодром неделю назад, но буквально с ходу ей предстояло привыкать к неописуемым ужасам войны, перед которыми меркнет даже гитлеровское вторжение. — Настя, перевяжи вон того, — сказала Кати, когда Шаповалова была на месте. У руин подсобки скрючился раненый автоматчик, который всё время опирался на ложе автомата, как на трость. Медик быстро вернула его к жизни, на что он хрипло ответил: «Danke…» Тем временем получали первую помощь русские солдаты, которым было только в радость полноценное возвращение в строй после такого стресса. И только гренадёр Слюсарев, пострадавший меньше остальных, самоуверенно заявил: — Наташ, не надо! Когда ногу отхуячат — тогда и попрошу о помощи! А этот ожог на щеке… — Лёша, не артачься! — пыталась вразумить его Тимохина. — Не то хуже будет! — Слышь, Лёха, она дело говорит, — добавил зенитчик Медер Таджибаев. — Ты не пушечное мясо, ты ещё не раз пригодишься. Товарищи кое-как уговорили Слюсарева принять процедуры. — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — напел товарищ Z и тут же скомандовал: — А теперь — по позициям!***
Ответные действия «синих» не заставили себя ждать. Осознавая серьёзность намерений русских, они многократно усилили натиск как на суше, так и в воздухе. Наверняка они даже смеялись над этими «странными русскими»: дескать, на кой они уцепились за то, что уже никогда не используют по назначению? Товарищ Z ясно представлял себе эту картину, но не собирался отступать: «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Хотели узнать загадочную русскую душу? Получите, распишитесь!» Наш герой бесстрашно встал поперёк дороги и принял на себя основной удар. На него ополчились сразу восемь «Освободителей», на одном из которых работал ЛЦУ. Тогда Z решился на такой манёвр: он дал полный газ прямо в сторону противника, а в это время «Носороги» пристроились сзади головного танка и отвлекли внимание врагов на себя. Пехота сделала то же самое на правом фланге. В конечном итоге многие «Освободители» оказались в радиусе обстрела бортовых катушек. Последние, разумеется, недотягивали по мощи до стационарных аналогов, но наносили заметный урон. А в перекрёстной комбинации атак у врага не было ни единого шанса выжить. Техника хорошо заслоняла солдат своим корпусом от наземных атак, что давало значительный бонус к выживаемости. — Жаль, инженера нет. А то бы он бункер соорудил какой-нибудь… — как-то сказал гренадёр Слюсарев. Товарищ Z не остался в одиночестве перед лицом воздушных угроз. Зенитчики подтянулись для борьбы с налетающими «Апачами». Командир «Орла» Томас Штур и его коллега с «Голиафа» Леван Тодуа совместно изрешетили самый «активный» вертолёт. Михаил Кожевников срезал второму «Апачу» хвостовой двигатель, но его машина серьёзно пострадала от ответного огня. Вскоре из Берлина пришла информация: «МСЦ прибудет через три часа. Держитесь любой ценой». — Три часа? — усмехнулся Алексей Слюсарев. — Хах, да за такое время мы отсидимся тут, как в тенёчке. — Ты еблан? — «наехал» на него призывник Перехваткин. — Ты вообще понял, что сказал? — У «Слона» толстая броня, а дороги ещё хуже, чем у нас… — Dummkopf! — прошипела «штази» Оберлендер, стоявшая поблизости. — Отставить разговоры! — зарычал командующий. — Авиация противника приближается! Внезапно в небе замельтешили чёрно-синие крылья самолёта. Страшная догадка прорвалась из уст защитников полигона: — «Дамоклы»! Прячемся! — Спокойно, товарищи! — заявил наш герой. — Они летят за мной, вы им на хрен не сдались. Запускаем «Занавес»! Спустя пару мгновений весь корпус танка покрылся тёмно-красным свечением. Теперь любая пуля, снаряд или ракета словно растворялись в этом энергетическом коконе; так случилось и с протонными ракетами. Тяжёлым бомберам пришлось вернуться домой ни с чем. Но тем сложнее пришлось воевать на суше. Под впечатлением от провального первого штурма буржуины вызвали наёмников, а также «накачали» некоторых своих пехотинцев стимуляторами. Пожалуй, никто не доставлял столько проблем, сколько эти недоделанные «рэмбо». Убедившись в бесполезности борьбы со «Слоном» они переключились на пехоту. — Лови, фашист, гранату! — кричал Слюсарев, нажимая на спуск РПГ. — Гори! Гори! — неистовствовал Перехваткин, потянувшийся уже за третьей «зажигалкой». Если кто и мог реально напугать оголтелых врагов, то это была Кати Оберлендер. Она послала четыре отравленные пули и в трёх случаях сразила врага наповал; впрочем, последний, четвёртый, держался недолго. Но особую злость вызывали наёмники, на которых Кати устроила настоящую охоту. Однажды призывник Антон Перехваткин, будучи тяжелораненым, дополз с гранатой в руке и запульнул ею прямо под ноги двоим стрелкам. Кинуть последнюю «зажигалку» из подсумка он уже не успел: пулемётная очередь с «Хамви» оказалась самой прицельной, и граната разорвалась в паре сантиметров от героя. Тем временем противник удивил ударом «со спины». Десять реактивных солдат, воспользовавшись всеобщим отвлечением внимания, проникли через западный сектор и открыли шквальный огонь из «Вулканов». Мобильные зенитки немедленно выдвинулись на линию огня. Увы, не обошлось без потерь. Командир второго «Орла» Эрнст Вирт погиб в этой перестрелке, но значительно облегчил товарищам борьбу с воздушной угрозой. Реактивщики всласть поиздевались над ним, когда поочерёдно то набирали высоту, то приземлялись, заставляя беспорядочно прицеливаться. Михаил Кожевников едва не разделил судьбу восточногерманского коллеги; ему пришлось отвести БТР на периметр и встать под аппараты «Виланда». Нашлось место и героическим моментам. Зенитчик Медер Таджибаев попал неуправляемой ракетой в ранец вражеского реактивщика. Горючее рвануло фейерверком, а самого обладателя ранца чуть было не разорвало на куски, когда он рухнул на землю. Его товарищ Иван Костенко сбил двоих, но сам был смертельно ранен. Полевые медики Тимохина и Шаповалова сделали всё возможное, но болевой шок оказался сильнее. Ненадолго выбыл из строя гренадёр Слюсарев. Однажды он выстрелил дымовым снарядом и укрыл «своих» от наёмников, а сам с перебитой голенью отполз подальше. Задетое пулей плечо переставало слушаться с каждым ползком, а в глазах темнело от невыносимой боли. Впервые с лица солдата спала самонадеянная ухмылка, когда он попал в добрые руки врачей. — Вот-вот, — сказала Шаповалова, стирая кровь с раненой щеки. — А говорил, что ничего не боишься! — Шпана — она вся такая, — произнесла вполголоса Тимохина, чтобы гренадёр не услышал. — А Слюсарев как раз-таки из этой среды. Не боялся никого, ничего не просил, пока смерти в глаза не посмотрел. Да, это был не просто переломный момент в жизни отдельно взятого солдата Советской Армии. Ни для кого не было секретом, что Алексей Слюсарев — бывший гопник, выходец из неблагополучной семьи, который когда-то доводил до слёз всех — и учителей, и других детей. «Армия жизни, солдаты дна» — так охарактеризовал подобных ему один известный рок-музыкант. Но, судя по всему, именно здесь и сейчас Алексей переживал всестороннее перерождение. — Спасибо, девочки, — сказал он и, слегка прихрамывая, вернулся на исходную позицию.***
За следующие два с половиной часа произошло много интересного. Союзники пять раз наваливались сплошной стеной на позиции «красных». Наш герой фактически в одиночку тащил оборону танкодрома от наземных атак. Когда древние говорили, что «один в поле не воин», они явно имели в виду кого-то другого, но не товарища Z. Ибо он нередко выходил в атаку один против всех, а во время пятого захода врага уровень повреждений достиг критической отметки. Ударные вертолёты при поддержке «Буранов» атаковали нашего героя всем скопом, но благодаря поддержке мобильных зениток и неотлучному дежурству «Виланда» товарищ Z выдержал и такое испытание. Героизм зенитчиков не остался без награды. Экипаж Левана Тодуа записал на свой счёт три вертолёта, а Кожевников мог похвастаться двумя сбитыми «Буранами». — Молодец, Мишико! — хвалил Тодуа своего товарища. — Да не говори, генацвале! — скромно ответил Кожевников. — Ты был даже лучше меня! Твоя машина вся в наледи и пробоинах, а мою почти не задели. В одном из ангаров нашлись уцелевшие ЗРК для элитных «Голиафов». Экипажам пришлось вернуться в ангар для установки нового оружия, но оттуда они выходили более мощными, чем прежде. Конечно же, нельзя отказать и другим бойцам в личном мужестве. Однажды русские пехотинцы надёжно прикрыли левый борт «Слона» от массированного удара ракетомётчиков. Они выманили противника на себя, а когда гренадёры поставили сплошную дымовую завесу, то подставили его под разряды бортовой катушки танка. В другом эпизоде немецкие «ловцы» догнали и растерзали шпиона, который пытался проникнуть через восточный сектор полигона. — Ну и дебил, — сказал один автоматчик. — Что он рассчитывал найти в нашей хибаре? Наконец, настало время последней, шестой по счёту атаки противника. На сей раз Союзники предприняли масштабный танковый прорыв по флангам. Параллельно в небе появилась группа из трёх «Буранов», перед которой была поставлена задача вывести командирский танк из строя, пока на флангах происходит отвлекающий манёвр. Два из них нацелились на ходовую часть танка, который понемногу замедлил ход, пока не остановился совсем. Третий «Буран» взял на мушку башню, под которой вскоре образовался толстый слой льда, сковавший поворот оной. А для верности пилот разрядил в танк порцию криогенных ракет. — Давай, давай, двигайся! — наперебой кричали стрелок-радист и операторы бортовых катушек. — Сука, скоро все механизмы крякнут! Я так не могу! Под шум перестрелки три «Росомахи» подобрались вплотную к танку. Оттуда вышли двое офицеров с радиомаяками наперевес. Пользуясь тем, что «Слон» полностью обездвижен, они заложили по маяку и скрылись на БМП так же быстро, как и появились. Вдалеке захлопали стволы «Горизонтов». Но до них было не достать, поскольку вражеские танкисты преградили путь к ним, а «Бураны» крепко держали командную машину на крючке. Но наш герой даже в этой ситуации сохранил хладнокровие: — Ничего, ребята, это ненадолго! Зенитчики, вы где? Теперь уже элитные «Голиафы» и «Орлы» вступили в бой. Командир «Виланда» Эгон Циммерман вызвался помогать им с ремонтом. И не только: время от времени на его машине зарабатывали специальные конденсаторы, которые избирательно воздействовали на огневые системы. — Чёрт, они тут всё загородили, — сказал Тодуа. Но даже на таком расстоянии ракеты «Голиафа» попадали точно в цель. Вскоре был вынужден ретироваться «Буран», «отвечавший» за правую катушку танка. А спустя несколько мгновений катушка вновь закрутилась и выпустила ответный разряд по «Бульдогам». Тем временем несладко приходилось пехоте. На всех участках «Бульдоги» жарили осколочными по живой силе, заставляя солдат постоянно менять позиции, и мешали нормально прицелиться. Заснеженный пятачок около «Слона» покраснел от крови. «Ловцы» погибли в полном составе; ещё двое русских остались лежать на левом фланге. У полевых врачей постепенно подходили к концу медикаменты, а весь неприкосновенный запас оных был уничтожен в последнюю ночь. Была тяжело ранена Кати Оберлендер, которой пришлось надолго оставить поле брани, до самого затишья. Лишь с уходом последнего крио-вертолёта жизнь наладилась. Вновь заискрились бортовые катушки танка, а «Слон» начал последний рывок вперёд. Правда с того момента, как нашего героя вновь привели в движение, погоня стала бессмысленной: «Горизонты» убрались из зоны операции, и в смотровой щели виднелся абсолютно чистый горизонт. «Трусливое шакальё, — негодовал Z. — Если когда-нибудь товарищ Светлозоров доверит мне целую армию, я буду топтать, давить этих ублюдков, гнать их до самого Брюсселя…»***
Когда над лесами Веймара начали сгущаться сумерки, на востоке забрезжило много-много красных и белых огоньков. — Наши едут! — возликовал товарищ Z. — Наши товарищи едут! Вскоре с востока прибыл большой транспортный конвой во главе с МСЦ. Следом за строительной машиной двигались «Серпы» с пассажирами на борту и грузовики с боеприпасами и топливом. «Носороги» и «Голем» прикрывали всё это «добро» по флангам и с тыла соответственно. — Отряд ННА следует за нами, — сообщил водитель МСЦ. Оказавшись на территории танкодрома, он ужаснулся тем разрушениям, которые принесли с собою «синие»: — Боже мой! Не поймёшь, что это — трупы или строительный мусор. — Чувствую, товарищи, мы до рассвета промаемся с сортировкой, — заметил Z. — Товарищ Z, генерал Светлозоров просил передать, что он не сомневался в вас. Он походатайствует перед Кремлем о представлении вас к государственной награде. Спустя 15 минут на полигон прибыли «Белые носороги» с гэдээровской маркировкой. Особое внимание привлёк прослушивающий фургон в хвосте колонны. — Похоже, они пронюхали, что мы хотим восстановить этот танкодром, — доложил лидер немецкого отряда. — Средства контрразведки лишними не будут. — Да уж, МГБ скучать не придётся, — сказал командующий. Услышав намёк на возможные диверсии, оживилась раненая «штази». Кажется, ей уже привиделся приближающийся вражеский разведчик. Перебинтованную руку по-прежнему сводило от боли, но это не помешало схватиться за пистолет так сильно, словно опасность была совсем рядом. — Ишь как встрепенулась, — заметила Наташа Тимохина. — Между прочим, на таких идейных, как фрау Оберлендер, «осси» и держатся сейчас… Тем временем «красные» не спешили с развёртыванием МСЦ. Впереди триумфаторам предстояла долгая работа по расчистке местности. Они убирали истлевшие остовы танков и обломки зданий, предавали трупы земле, а параллельно с этим разгружали ресурсы и оказывали помощь раненым. Но они верили: воскреснув аки феникс из пепла, танковый полигон ещё не раз явит свою мощь зарвавшимся Союзникам, а Веймар навсегда останется в истории как символ сопротивления буржуазной оккупации.