***
Над пустошами Оромии царила безлунная ночь. Советская автоколонна в составе трёх грузовиков «Богатырь» и двух лёгких танков «Волк» продвигалась по шоссе Аддис-Абеба-Назрет. Весь путь от начала до конца представлял собой сплошную полосу препятствий, Всю дорогу водители еле сдерживали себя, что не разразиться матом на всю округу и не распугать местных жителей, которые и так не знали покоя уже третьи сутки. Пассажиры то и дело колбасились вверх-вниз, держась за скамейки и металлические балки, даже несмотря на осторожную езду водителей. Транспортные грузовики «Богатырь» едва оправдывали своё громкое название; они ехали по каменистой горной дороге, которая к тому же серьёзно пострадала в результате диверсий ГОА. Воронки от взрывов торчали через каждый километр, а ещё чаще попадались неразорвавшиеся мины; лишь благодаря сканерам «Волков» удавалось безопасно объезжать их. Наконец, «красные» миновали ущелье и вышли на открытую местность. Перед ними открылись два поворота в стороны, превращавшие дорогу в былинное распутье. — Всё, приехали! — облегчённо вздохнул водитель головного танка. — Все там в порядке? Успеваем? — Успеваем, — ответил водитель первого грузовика. — Все в порядке, жалоб нет. — Чёрт, а ведь мы ещё и без карты! Ну да ладно. Товарищ, поезжай налево, а я двинусь вправо и осмотрюсь как следует. Колонна разделилась на две части. Одна часть взяла курс налево, вторая — направо. Что же привело ребят в это гиблое место? Накануне в эфиопском городе Назрет сложилась критическая ситуация. Боевики Глобальной Освободительной Армии, поддерживаемые западными спецслужбами, под покровом ночи подвергли город масштабной химической атаке, после чего ворвались в жилые кварталы. Ошарашенные внезапным нападением войска Африканского Народного Конгресса понесли колоссальные потери и оказались на грани сдачи города. Выжившие гражданские эвакуировались в безопасные районы, а тех, кто остался, бандиты взяли в заложники. На вторые сутки сражения части АНК, отрезанные от связи с Аддис-Абебой, контролировали только северо-западную часть города; противник крепко держал их «за яйца». ГОА полностью отрезала энерго- и водоснабжение, чем поставила Назрет на грань гуманитарной катастрофы. При таких обстоятельствах командование советских войск в Восточной Африке направило военный отряд на помощь эфиопским товарищам. Перед отрядом была поставлена задача: оказать содействие в освобождении и эвакуации заложников. Но перед этим предписывалось найти и восстановить заброшенную советскую базу, расположенную в предместье Назрета. Лишь после этого имело смысл отправляться спасать мирных жителей… К счастью, база нашлась быстро. Вскоре после этого отряд воссоединился. Комиссар Николай Кривдин, командир мотопехотной группы, принялся осматривать каждый закоулок. При свете зажжённых фар машин он осмотрел каждую постройку и заключил: — Непорядок… Инженеры, быстро привести базу в форму! Часть инженеров отделилась от отряда и направилась в сторону зданий. Инженер Игорь Штоколенко последним отправился вслед за ними, но Кривдин остановил его: — Штоколенко, отставить! Молодые ребята сами справятся. А ты ещё нужен в городе — там взрывчаток как у дурака фантиков. Инженер послушно остался на месте. Наверняка «бармалеи» заминировали городские улицы, поэтому помощь опытного Штоколенко в их расчистке была крайне необходима. Тем временем база вновь приходила «в форму», как выразился товарищ Кривдин. Инженер на заставе поймал сигнал из Назрета. Сквозь белый шум отчётливо донеслись звуки выстрелов и отчаянные крики солдат. — Товарищ командир, я поймал сигнал из Назрета, — доложил он. — Бои не прекращаются ни на минуту. Нашим друзьям не дают покоя даже ночью. — Чёрт, надо спешить, иначе всё пропало, — сказал комиссар. — По машинам! Едем в Назрет. Без колебаний весь отряд двинулся в город. База вновь опустела, но ненадолго — свежие силы были уже на подходе…***
Русские наконец-то почтили своим присутствием многострадальный город. В момент их прибытия эфиопы сражались, как львы, из последних сил. В условиях полного отсутствия связи они не знали о грядущем прибытии советских друзей и уже не верили ни в чью помощь. Оставшись без продовольствия, горючего и медикаментов, африканцы воевали на чистом энтузиазме, который абсолютно не «вывозил» в битве с жестоким, беспринципным врагом. В южной части города, контролируемой боевиками, валялись вперемешку горы трупов эфиопских солдат и мирных горожан. Судя по огромному количеству покрытых зеленью тел, большинство были отравлены боевыми токсинами. А прямо сейчас по оставшимся в строю солдатам били «Стрелы». Все виды боеголовок — и фугасные, и химические — обрушивались на несчастных эфиопов. В некоторых местах лихо контратаковали танкисты АНК, но их ярость не влияла на расклад сил… Но в одну минуту упадническому настроению пришёл конец. В поле зрения эфиопов оказались четыре машины с красными звёздами. Опешившие от неожиданности, они даже не поприветствовали вновь прибывших, но тем не менее это событие не осталось незамеченным. Весть о подмоге подобно вирусу разлетелась по позициям африканцев, и на весь квартал раздался хор воодушевлённых возгласов: — Hooray, comrades! Ура, товарищи! — Long live the Soviet Union! Да здравствует Советский Союз! — Спасибо, что вы с нами! Да здравствуют русские! Русские остановились на западе Назрета. Один из «бешеных» — линейных стрелков Конгресса — выбежал навстречу солдатам, когда они собирались выдвигаться вглубь города. Весь запыхавшийся, растрёпанный, истекающий кровью, он еле дышал и опирался на ложе автомата, как на трость. — Я — сержант Тедрос Дегу, — прохрипел стрелок на ломаном русском. — Идите за мной, я покажу вам наш штаб. — Неважно выглядите, товарищ! — сказал комиссар Кривдин и обратился к девушке — полевому врачу справа от него. — Чего тормозим? Человек погибает! Полевой медик Алёна Сысоева кинулась на помощь до того, как на неё «наехал» комиссар. Судя по реакции слабо понимавшего по-русски Тедроса, о причине остановки русских он догадался лишь по красному кресту девушки. Когда Алёна дала ему глотнуть воды из бутылки, он жадно вцепился губами в горлышко и зашевелил ими, словно держал во рту соску. «Забавный какой, — подумала девушка. — Должно быть, весь иссох от жажды». Осушив полбутылки, Тедрос сказал: — Спасибо, а теперь пошли. Русские проследовали за «бешеным» в командный пункт эфиопов в шестистах метрах от их конечной остановки. Там они получили координаты мест, в которых террористы удерживали заложников. Краткому брифингу предшествовала череда знакомств с местными бойцами. Так как большинство из них плохо понимали по-русски, было решено общаться по-английски. Призывник Дмитрий Усатов, самый сильный в отряде «знаток» английского языка, взял на себя роль переводчика. — Наши сограждане томятся в этих четырёх местах, — пояснил Тедрос Дегу, показав на карте ключевые объекты. — Каждое из них укреплено «стингерами» и обложено минами. Будьте осторожны. Тем временем повстанцы, прознав о появлении русских, пришли в небывалую ярость. Пожалуй, у террористов ни от кого не подгорало так жёстко, как от этих вездесущих «краснопёрых», сующими свой длинный нос куда ни попадя. Антисоветски настроенные оромо, составлявшие костяк местной ячейки ГОА, были готовы даже оставить на время в покое амхара,, чтобы разделаться с ненавистными русскими. — Сначала занимаем оборону у командного пункта, — приказал Кривдин. — Всё внимание — на ракеты! Боевики шпарят всеми наличными боеголовками. Аж небо стало такое зелёное. И вправду, концентрация токсинов в городе была аномальной высокой. Ядовитое облако вздымалось высоко над городом, отчего ночное небо обретало зеленоватый оттенок. Зульфия Ибатуллина, второй медик отряда, даже дважды протёрла глаза: уж не мерещится ли ей это чудо? — Это не глюк, Зуля! — сказала ей Сысоева. — Это токсинов так много. Тем временем вовсю шли приготовления к обороне. Экипажи лёгких танков проводили разведку боем, пока пешие зенитчики занимали позиции на самых верхних этажах зданий, до которых не доставали ракеты противника. По задумке Кривдина они должны были сбивать летящие баллистические ракеты. — Они близко! — объявил комиссар. — Все по местам!***
Повстанцы атаковали позиции «красных» одновременно с двух направлений — с севера и востока. Севернее командного пункта оборонялись эфиопы. «Бешеные» продемонстрировали виртуозное владение боевой руганью. Джордж Кванза, доброволец из Танзании, был одним из самых крикливых; из его уст вылетали традиционные «son of a bitch» и «fucking bastard», которые притягивали внимание противника. Высунувшись из оконного проёма, никого не боясь, он бросал в толпу повстанцев: — Come here, you bastard! I'll kill you! Периодически Кванза вздымал над головой средний палец и кричал: — Fuck yourself! Ярость противника достигла предела. Танзаниец вспомнил об осторожности и спрятался за остовом дома. Он дождался, когда озверевший повстанец поскачет в его сторону и поравняется с ним, и со всей дури всадил ему штык в бок. Раззадоренные примером Кванзы, товарищи двинулись в контратаку, но были остановлены надвигающимся химическим трактором. Тогда в дело вступили бронебойщики, которые быстро раскатали машину на металл… Да, с приездом «старших товарищей» африканцы значительно осмелели и на местах даже сотворили чудеса. Так, командир «Красного дьявола» Сэйюм Афеворки один на один столкнулся с танком «Мародёр» на узкой улице. В стычке лоб в лоб у него не было шансов, но габариты машины давали больше возможностей для манёвров на узкой улице. Экипаж Сэйюма нашёл лазейку для выхода в тыл и, пристроившись за кормой «Мародёра», навязал игру в жмурки. Особенности конструкции танка ГОА сыграли с ним злую шутку: жёстко закреплённая башня «Мародёра» сильно суживала угол обстрела, а без стабилизатора огонь на ходу был невозможен. Пока несчастные боевики вертели машину влево-вправо, Сэйюм всадил порцию снарядов в кормовую часть и пустил танк на металлолом. Русские отражали наступление бандитов на востоке. К ним примкнул небольшой взвод эфиопов, в числе которого воевал и Тедрос Дегу. «Красные» усилили оборону на своём участке. Инженер Штоколенко и его напарник Анастасьев возвели по небольшому бункеру на пять человек. Комиссар Кривдин принципиально отказался прятаться от огня и встал бок о бок с теми, кому не хватило места в бункерах. Под его руководством брань эфиопских стрелков в сочетании с боевыми кличами звучала в разы страшнее. Лёгкие танки «Волк» взяли на себя отвлекающие манёвры, которые помогали пехоте выжить при столкновении с боевой техникой. Особое внимание уделялось токсичным тракторам, которые в большом количестве надвигались на позиции русских. В ответ на бесконечные виляния боевики распылили на танки коррозийную жидкость. Под воздействием оной броня стала настолько податливой, что легко пробивалась даже из автомата. А подоспевшие гранатомётчики неприятеля лишь ускоряли гибель танкистов. — Так мы не выдержим! — жаловался командир первого «Волка». Но эти жертвы не оказались напрасными. Пользуясь отвлечением внимания, активно поработали «красные» бронебойщики. Африканские танкисты подоспели несколько позже, но помогли поставить точку в бесчинствах вражеских «химиков». После этого они пустились было в погоню за «Стрелами», но опоздали — ракетчики заблаговременно снялись с позиций и отступили вглубь города. Что до противоракетной обороны, спонтанно организованной Кривдиным, то она работала с переменным успехом. Зенитчики стреляли по боеголовкам неуправляемыми ракетами; в итоге из четырёх пущенных со «Стрел» ракет достигали цели только две. Но и укрытия постепенно разрушались под фугасами, что побуждало ускоряться с перемещениями и поиском новых позиций. — «Кукурузники»! — объявил один ПВОшник. Это был апогей террористического бешенства. ГОА всегда было не занимать радикализма в выборе средств ведения войны, и они использовали старые самолёты «Самум» для распыления отравляющих веществ. Но русским зенитчикам было не до страха даже перед такими монстрами, и их огонь не заставил себя ждать. Вскоре им удалось записать на свой счёт один «Самум». Пилот второго самолёта поступил хитрее: он не торопился открывать клапан шланга, а спокойно вошёл в мёртвую зону, распылил токсины и поджёг их буквально в нескольких метрах от позиций зенитчиков…***
Светало. Спустя два часа после въезда в город «красные» по-прежнему отсиживались в обороне. Со старой базы к ним прибыло небольшое подкрепление в виде трёх БТР «Серп» и стольких же «Голиафов». Поскольку на местном военном заводе не нашлось чертежей техники потяжелее, русские довольствовались мелкими сошками вроде «Голиафов» и «Серпов». Но самым большим подарком стала уцелевшая документация к ремонтному грузовику, который на момент нового затишья ещё собирался на заводе. Русские с нетерпением ждали его прибытия и сожалели, что он не оказался раньше, когда танкисты погибали под кислотным дождём. Не менее желанным другом «Богатырь-М» был и для африканцев, которые также не отказались бы от услуг ремонтников. Кроме того, невероятной большой удачей стала дронная будка, на которой каким-то чудом уцелели чертежи разведывательного дрона «Лайка». Этот маленький «искусственный спутник» пригодился бы при обследовании территории на наличие мин. К сожалению, «Лайка» была единственным доступным образцом, но «красным» хватало и её для полного счастья. Один такой дрон составил им компанию после первого столкновения. Заметно окрепли африканские союзники. Из Аддис-Абебы к ним прибыла своя подмога в лице колонны БМП. Конечно, не густо на фоне превосходящих сил террористов, но «красные» усматривали такой неочевидный плюс, как относительная устойчивость брони перед ДДТ, что было актуально в условиях химического апокалипсиса. Но как реализовать это достоинство на практике? Поутру «красные» наконец-то приступили к освобождению мирных жителей. Первым делом было решено штурмовать птицеферму — ближайшее к их позициям место, где томились гражданские. Положение осложнялось тем, что между текущими позициями «красных» и птицефермой пролегала обширная зона, затуманенная отравляющими веществами и, скорее всего, усеянная минами. Таким образом, без помощи медиков и дронов-разведчиков невозможно было обойтись. На пути к птицеферме «Лайка» зафиксировала сразу две взрывчатки. Медики тщательно обработали прилегающую местность детоксикантами. — Ну, ни пуха ни пера, Вячик! — сказал Игорь Штоколенко. В паре с инженером Анастасьевым он быстро обезвредил взрывчатки. И так постепенно, шаг за шагом, они расчищали путь к птицеферме. Гренадёры, помня об угрозе ответной атаки, укрывались в постройках на очищенной от ядов местности. Но врага так и не было в районе дороги, и инженеры спокойно выполняли свою работу. — А «бармалеи» умные ребята, — как-то заметил Слава Анастасьев, перерезая кусачками контакты мины. — Видят, что их труды насмарку уходят, а терпеливо ждут нас. — То ли ещё будет, — возражал ему Штоколенко. — Если налетят «кукурузники» и подожгут токсины, сгорим все к херам. Вскоре русские угодили под вражеский обстрел. Чем тоньше становилась ядовитая завеса, тем отчётливее повстанцы видели подступающих «красных», и они открыли огонь из автоматов. Анастасьев погиб мгновенно. Штоколенко был ранен в левую руку, когда обезвреживал очередной «подарок», но продолжал делать своё дело. — Всё, кончай работу! — крикнул ему комиссар. — Мы переходим к плану Б. Русские решились на экстремальные меры. Призывники погрузились в БТР, и машины рванули прямо через опасную зону. Вполне предсказуемо раздалась серия взрывов, сильно повредивших машины, но солдаты благополучно высадились у укреплений с «зажигалками» наготове. — Die, bastards! — крикнул призывник Дима Усатов и прицельно швырнул первый снаряд. Разъярённые «бармалеи» выплеснули всю злость на англоговорящего призывника. Усатов успел кинуть ещё пару гранат, пока не получил сразу несколько ранений и не выбыл из боя. Но он облегчил работу остальным своим товарищам, которые расчистили место столкновения, потеряв убитыми лишь двоих. Из прохода между зданиями выскочил самоубийца. Комиссару Кривдину, оказавшемуся в паре шагов от прохода, сказочно повезло: он застрелил шахида за считанные секунды до приведения взрывчатки в действие. Русские выкроили несколько минут на передышку. Зуля Ибатуллина, лечившая раненого Усатова, спросила: — Димка, что ты такого им сказал? — «Умрите, ублюдки!» — тихо ответил Усатов. — Ого! А где ты этих слов набрался? — Эфиопы научили. От такой-то жизни они знают слова и покрепче… Вскоре на место событий подъехало очередное подкрепление, в составе которого был «Богатырь-М». А ещё через минуту русским составила компанию группа африканских БМП. — Я — лейтенант Тэфэри Нэцанэт, под позывным «Лев», — объявил командир группы. — Я назначен помогать вам у птицефермы. Готовы к решающему штурму? После короткого ремонта «красные» продолжили путь до птицефермы. Танки «Скорпион» и технички сплошной стеной стояли в главном проходе. У самых стен темницы дежурили пешие повстанцы, часть из них сурово смотрела в окна птицефермы и следила, чтобы заключённые сидели смирно и не просили о помощи. Спасательная операция могла обернуться крахом. Танкисты ГОА первыми ринулись в атаку, когда русские приблизились к ним. Гренадёры разбежались по укрытиям, а остальные пехотинцы загрузились в БТРы. Под звуки боя машины дали по газам и ворвались на территорию птицефермы. Африканские товарищи первыми застрочили из пулемётов. Русские выгрузились и вместе с чернокожими товарищами немедленно вступили в бой с охранниками. На сей раз численное превосходство стало решающим. После разгрома охраны «бешеные» дружно ринулись открывать дверь, а русские им помогали. В числе этих освободителей был и Дима Усатов, который, несмотря на перевязанную руку, присоединился к открытию ворот. Ликование толпы не поддавалось никакому описанию. Когда один из солдат объявил: «Вы свободны!», бедные узники едва не устроили давку; спасители едва восстановили порядок. — Охереть, — сказал Усатов, оглядывая людей. — Человек двести, не меньше. На дворе уже ждали своих пассажиров военные грузовики. Самых слабых и немощных военные сами дотаскивали до кузовов. — Ну всё, один объект вычёркиваем, — объявил комиссар Кривдин. — Товарищи, я преклоняюсь перед вашей жертвенностью, — сказал Тэфэри Нэцанэт. — Ни одна великая нация не может так рваться в клочья ради спасения других народов, как советская. Гренадёры легко расправились с танковой группой. Благодаря своевременным укрытиям они остались в живых и не понесли потерь. В то же время на севере города африканцы освобождали храм Иоанна Крестителя, превращённый боевиками в тюрьму. Более привычные к «скоростному» решению проблем, они по-своему избавлялись от взрывчаток. Однажды группа «Красных дьяволов» синхронно перешла на ускорение и проехалась прямо через минное поле. Все взрывчатки взорвались, когда танки остановились на приличном расстоянии от них. Герой-танкист Сэйюм Афеворки с присущим ему бахвальством заявил: — Ну и лохи! Их взрывчатки такие же тормознутые, как и они сами! Сэйюм возглавил танковый раш против террористов в районе храма, ставший для «красных» победным. Тедрос Дегу и Джордж Кванза, уже знакомые нам по первому столкновению у командного пункта, учинили настоящую резню на дворе церкви. Они же отперли ворота и провозгласили долгожданное освобождение заложников…***
На втором этапе выполнение миссии существенно затруднилось. Смирившись с потерей двух своих ключевых объектов, боевики укрепили оставшиеся тюрьмы токсичными тракторами и «Мародёрами». В бессильной злобе они опять пристрелялись из тяжёлой артиллерии по позициям «красных». Правда, на севере города вездесущий Сэйюм Афеворки нейтрализовал угрозу, всё так же полагаясь на скорость и удары с тыла. Накануне его экипаж был вознаграждён электрически усиленным боекомплектом, что давало определённый стимул к успешной борьбе. Кроме того, русские сформировали ещё одну мотопехотную группу, которая содействовала эфиопам в северной части Назрета. С её помощью «красные» ускорили продвижение через город и всего за два часа освободили от врага сразу четыре улицы. По мере продвижения всё лучше и лучше открывалась чудовищная картина, которую «намалевала» ГОА. Большинство домов в центре города были раскрашены во все оттенки зелёного. Со стороны могло показаться, будто неухоженные постройки покрылись мхом и плесенью, но правда звучала гораздо страшнее: террористы активно распыляли с «кукурузников» токсины над жилыми кварталами. Более того, в целях устрашения они поджигали распылённые вещества, отчего некоторые здания полностью выгорели снаружи. Пустые глазницы окон зияли повсеместно, словно просветы в зубном строю. Полуразложившиеся тела жертв валялись неубранными по всему городу, и это только на самих улицах. Однажды в юго-восточной части города прямо в окружении трупов был замечен подорванный тяжёлый танк «Негус». «Ну не дураки ли? — думал комиссар Кривдин, проезжая на БТР мимо остова. — Нахера было выводить тяжёлый танк на улицы города? Чтобы мускулами поиграть, попонтоваться?» Наконец, настало время «вычёркивать» третий зиндан. На северо-востоке Назрета боевики захватили больницу. По предварительным данным разведки, свыше пятисот человек, в большинстве своём — женщины, дети и старики — удерживались в этом здании без воды, пищи и медикаментов. На момент начала операции участились случаи голодной смерти заложников, но жестокие убийцы игнорировали все мольбы погибающих. Для устрашения прямо в окна палат были нацелены дула пушек «Мародёров». Буквально накануне операции трое заложников пытались совершить побег, но недремлющие бандиты бесчеловечным способом остановили их — расстреляли их в упор прямо из танковых орудий… Когда «красные» подъехали слишком близко, «Мародёр» вновь забил прямо по больничным палатам! Нечеловеческий многоголосый крик раздался далеко за пределами поля брани. Обезумевшие от собственной безнаказанности танкисты перешли на бронебойные снаряды и парой выстрелов полностью оголили палату, от которой вскоре осталась безобразная пёстрая дыра, заваленная обломками коек и человечьей плотью… Но, к чести «красных», им удалось избежать больших потерь. Стремительная атака эфиопских танкистов отвлекла их оппонентов из ГОА, тогда как пехота дала бой повстанцам у самой больницы. К сожалению, в этом бою погиб Джордж Кванза, один из лучших «бешеных» в этой операции: вместе с тремя товарищами он нарвался на растяжку, когда штурмовал здание больницы Дальше дело оставалось за малым: эвакуировать заложников на грузовиках в безопасное место. Бандиты отчаянно контратаковали «красных», но были отброшены. Тем временем на юго-востоке ожидал освобождения храм Святого Михаила. Там «красные» африканцы приготовили мощный ответ на кровавые выпады неприятеля. Они не побрезговали применить прямо на городских улицах САУ «Импи». Однажды, когда доложили о наступлении большой группы повстанцев, артиллеристы дали синхронный залп в сторону жилого квартала, откуда надвигался неприятель. — Зачем они это сделали? — вскрикнула было полевой врач Сысоева. — А если там мирные жители? Это же… Алёна хотела сказать «преступление», но её коллега Ибатуллина опередила её: — Спокойно! Эфиопы не такие дураки, как ты хочешь думать. Есть у них одна забавная штучка… В самом деле, африканцы и не думали долбать фугасами жилые кварталы. После того как «Импи» дали синхронный залп в сторону шоссе, снаряды разорвались прямо в воздухе, пролетев половину траектории, и наружу выскочили какие-то белые блестящие комки. Каждый из них расправился во всю ширь и превратился в сетку, которая накрыла большинство повстанцев. Под сетками раздалась грязная ругань; незадачливые боевики бились под липкой пенькой, будто в конвульсиях, а кое-кто отдирал её от кожи с кровью. Пользуясь случаем, в дело вступили эфиопские солдаты. Они хладнокровно добили незадачливых «бармалеев», пока те барахтались в капкане. — У них такие самоделкины — через одного, — добавила Ибатуллина, наблюдая за действом. — Понимаю, ты приехала сюда только неделю назад, ещё ничего не знаешь… Но ты будешь тут ещё долго, а значит, увидишь, какой у них клуб юных техников… Наряду с лобовым ударом «красные» попробовали и обходной манёвр. В 400 метрах от колонна БМП «Пантера» сделала полукруг через жилой район и остановилась около восточной стороны церкви, возле которой зачем-то остановились четыре большегруза. Но также в поле зрения попали повстанцы, которые под дулами автоматов выводили людей из храма и гнали их в кузовы: — Внимание всем! — объявил Тэфэри Нэцанэт. — Они выводят заложников из храма! Они пытаются увезти их отсюда! — Всё, хватит раскачиваться, — сказал комиссар Кривдин. — Садимся в БТРы и едем к храму! Неприятель был атакован сразу с двух направлений. «Пантеры» взяли на прицел грузовики, Русские же стремительно наседали на позиции боевиков западнее церкви. — Бейте по колёсам! — кричал Тэфэри своим стрелкам. Сказано — сделано. Стрелки «Пантер» спустили шины на всех грузовиках, и машины так и не тронулись с места. После того как внешней охраны не стало, впервые за много часов тревожно пропикала «Лайка». — Что? Бомба в храме?! — недоуменно произнёс в воздух Штоколенко. — Ну уж нет, я этого так не оставлю. Инженер склонился над парапетом церкви, из-под которого торчал странный предмет. Его стараниями бомба не разорвалась, и напрасных жертв среди гражданского населения удалось избежать. Далее разговор был коротким: всех выживших вывезли из города на тех же «Богатырях», что совершали спасительные маршруты в течение всей операции. Удручённые собственным провалом бандиты решили не рисковать и оставили город в покое. На время…***
На следующее утро в Назрете начиналась новая жизнь. Всю ночь в город прибывали подкрепления. Военное присутствие «красных» в Назрете возросло многократно. На время боевых действий подразделения Советской Армии и АНК становились безраздельными хозяевами города. На юго-востоке выросли две новых базы, одна из которых принадлежала русским, а вторая — африканцам. Готовились давать отпор не только террористам ГОА, которые со дня на день могли вновь атаковать город, но и Союзникам, стремительно приближавшимся к Назрету с южных границ Эфиопии… — Это сюрреализм какой-то, — как-то сказал Дмитрий Усатов, собрав вокруг себя кучку эфиопских друзей. — Мне на гражданке доводилось видеть своими глазами горящие дома, но чтобы здания выгорали сверху донизу, да ещё и так разрисовывались (имелись в виду последствия токсинового отравления)… Моя жизнь уже не станет прежней. Тедрос Дегу — ещё один «герой» операции — посмотрел по сторонам и, убедившись, что рядом все свои, негромко произнёс: — А ведь этого можно было легко избежать! Командование местного гарнизона понадеялось на собственные силы, отвергнув вашу помощь, за что и поплатилось. Если бы не эта дурь начальства, такого «сюрреализма» не случилось бы. — Это очень печально, — сказал Усатов. — А впрочем, удивляться нечему! Мы, советские люди, с удовольствием впрягаемся за чужие ошибки. Кто-то скажет, что это идиотизм, но это у нас в крови. Это — система. Вскоре к сборищу присоединились двое однополчан Дмитрия. — О, Димка, ты что тут делаешь? — спросил один из них. — Практикуешь английский, да? — Так точно! Никакой МГИМО мне не даст такой практики, как живое общение с эфиопами. Солдат заржал как лошадь: — Ха-ха-ха! Знаем мы твою практику! После неё Зульфия тебя обхаживала, как пиздюка, забыл? — О, а это ещё что за? — вмешался второй призывник. Его взгляд уставился на бутылочку с непонятной жёлтой жидкостью, и солдат не удержался от петросянства: — Анализы? Моча? — Моча тебе в голову ударила! — обиженно произнёс Усатов. — Это местная медовуха, «теж» называется. Хотите попробовать? Я пробовал, ничего плохого не скажу. — Почему бы и нет? — оживился первый. — Только не обижайся, Дим — не от хорошей жизни шутим! Не против, если выпьем из горла за нашу победу? Усатов молча раскупорил сосуд с эфиопским зельем и угостил каждого из своих друзей. Наконец, он сделал последний глоток и разбил бутылку об землю. — А это на счастье, — пояснил он чернокожим друзьям свой поступок. — За наше с вами счастье, comrades Ethiopians!.. Но, как ни странно, успех последней операции в целом не сильно обрадовал победителей. Полуразрушенный город, павший жертвой «художеств» террористов, ещё долго являлся участникам операции в кошмарных снах. Предстояли месяцы, а может быть, даже годы колоссального напряжения всех ресурсов и сил, чтобы восстановить мир в неспокойном регионе и вообще в стране…