Господа-демократы, поспешите воскреснуть, Выходите на суд одураченных масс: Пусть ответят за всё Чернышевский и Герцен, И мечтатель Белинский, и мудрец Карла Маркс; Пусть ответят и те, что пришли вслед за вами Вышибать из народа и радость и грусть, И свободных славян обратили рабами, И в тюрьму превратили Великую Русь!
Игорь Тальков
Сентябрь 1993 г. Бодайбо, Иркутская область, РСФСР.***
Полевой командир Альянса по прозвищу «Титан» в это утро больше напоминал чтеца из библиотеки, нежели боевого офицера. Буквально полчаса назад из Главного разведуправления Миротворческих Сил поступили досье на советских политических и общественных деятелей, незадолго до того порвавших с режимом и оказавшихся в заключении за свои взгляды. Многомесячный труд шпионов по сбору данных не прошёл впустую: Союзники располагали подробной информацией на каждого из этих людей. Всё, что оставалось им теперь, — найти их и любой ценой вытащить из неволи. Колония строгого режима под Бодайбо, в которой томились «господа демократы», располагалась слишком далеко от текущей позиции Титана, но с часу на час его войска должны были в один присест покрыть это расстояние. К тому же наш герой, будучи протеже генерала Маккея, получил разрешение на однократное применение хроносферы. Дальнейшие действия полностью лежат на совести Титана — или пан, или пропал. С огромным любопытством наш герой рассматривал досье на тех людей, которые, по мнению разведки Союзников, в ближайшем будущем могут возглавить свободную Россию. Кто же входил в эту «святую троицу»? Первый член оной, наиболее интересный для Союзников — Игорь Ельцов. Этот человек прошёл тернистый путь от прораба строительного треста до кандидата в члены ЦК КПСС. Поворотной точкой в его биографии стал «кровавый февраль» 91-го, когда Ельцов публично осудил силовое подавление антисоветских выступлений. С тех пор его карьера стремительно пошла вниз по наклонной, а сам Игорь Никитич всё больше раскрывался как ярый антисоветчик. Наконец, в апреле 93-го он угодил на скамью подсудимых сразу по двум статьям УК РСФСР — «антисоветская агитация» и «сопротивление представителю власти». Свердловский областной суд приговорил его к десяти годам колонии строгого режима… Из досье на Ельцова усматривалось, что это был чрезвычайно хитрый, коварный, властолюбивый человек, готовый предать ближних ради сохранения собственных позиций. Информаторы из числа перебежчиков рассказали о его царских замашках и любви к выпивке, порой доводившей до казусов. За простодушной личиной уральского мужика скрывалась подлая, насквозь гнилая натура. Но Титана, равно как и его командиров, нисколько не смущало всё вышеперечисленное: «Такой человек вполне подойдёт на роль марионеточного правителя, через которого Альянс будет внедрять демократию в России. Что с того, что он временами тянется за рюмкой? Такие, как Ельцов, только удобны нам. Такие, как он, не смогут предложить стране никакой консолидирующей идеи, которая была бы опасна для демократии. Кроме того, посадив Ельцова не президентский трон, мы превратим нашего исконного врага в посмешище. Кто-то скажет, что мы целимся в коммунизм, а попадаем в Россию, но это всего лишь заблуждение». Вторым «любимчиком» Союзников являлся некий Александр Жевнеровский. Как гласило досье, до заключения под стражу этот человек был зампредом Московской коллегии адвокатов. Звёздным часом этого человека считался судебный процесс по делу об офицерском мятеже, на котором Жевнеровский представлял интересы главного обвиняемого — генерала авиации Костомарова. К сожалению, его красноречие не уберегло подзащитного от расстрела, и, видимо, после своего провала известный адвокат окончательно озлобился на правящий режим. Разведчики прямо указывали в досье: «Гордится тем, что является беспартийным, критикует коммунистов по любому поводу — от недостроенного колхозного курятника до внешней политики СССР в дружественных странах». Однажды, отвечая на вопрос журналистов о национальности родителей, Жевнеровский устыдился своих еврейских корней, из-за чего недоброжелатели наградили его прозвищем «Сын юриста». С Ельцовым этого человека мало что связывало, кроме знакомства в бодайбинской колонии, куда он также попал за антисоветчину в военное время, и общей неприязни к лосевскому режиму. Наконец, третьим в этой тройке значился Евгений Гайдаренко. Этот бывший депутат Верховного Совета СССР — один из ведущих архитекторов экономической реформы 1987 года. Гайдаренко принадлежал ряд наиболее смелых предложений по модернизации советской экономики, которые были отвергнуты высшей властью страны, увидевшей в них попытку реставрации капитализма. После выборов в Верховный Совет XII созыва в 1989 году Гайдаренко добровольно вышел из партии и занимался развитием промкооперации в Ленинградской области. В отличие от Ельцова и Жевнеровского, он оказался на нарах не за «политику», а за валютные операции. Гайдаренко был интересен Союзникам как потенциальный реформатор и борец за свободную экономику, чьи идеи пригодились бы при строительстве нового российского государства. Заточив Ельцова, Жевнеровского и Гайдаренко в одной колонии, «красные» допустили фатальную ошибку. Сами того не подозревая, они заварили гремучую смесь, которая в умелых руках взорвала бы коммунистический режим к чёртовой матери. Стремительное продвижение Союзников вглубь Сибири заставило их спешно эвакуировать спецконтингент в тыл, но даже тогда они не додумались развести эту троицу. Неумолимо приближался момент, когда этот промах должен был встать коммунистам боком… В семь утра по местному времени Титан проверил готовность ударной группы, которой предстояло путешествие в Бодайбо. Половину группы составляли десантники — десять «следопытов» и три «Стюарта»; их участие в подобного рода операциях было обычным делом. К этой же компании прилагался МСЦ, и неспроста: «синие» действовали на опережение, забрасывая ударные группы чуть подальше за линию фронта. Особого внимания заслуживали дроны — «Квазар» и «Пульсар» в единственных экземплярах. Разведка предупреждала о большом количестве гранатомётчиков Комитета, поэтому противоракетная защита «Пульсара» была как раз кстати. А генератор помех «Квазара» превратит в учебную мишень даже «Апокалипсис», если тот появится в поле зрения. Между тем всё ярче искрила хроносфера. До полной зарядки последней оставались считанные минуты, и Титан нервно поглядывал на часы. Ему предстояло увлекательное путешествие во времени и пространстве на борту МСЦ, тогда как его группа готовилась к переброске по воздуху. Неподалёку от хроносферы ожидали сигнала к взлёту три «Центуриона». Убедившись, что отсеки самолётов полностью захлопнулись, Титан сказал: — Ну, ни пуха, ни пера! Поехали! «Центурионы» набрали высоту и полетели в сторону Бодайбо. МСЦ засветился яркими искрами и исчез в промозглом осеннем воздухе, словно призрак.***
Союзные десантники высадились в 800 м к югу от Бодайбо, на левом берегу Витима. Стартовой точкой МСЦ стал небольшой мыс на реке Бисяге — левом притоке Витима. «А руды в этих краях до хрена, — подумал Титан, оглядывая незнакомую местность. — Будет чем поживиться». Как ни странно, необычные звуки не привлекли внимания местных комитетчиков. Судя по всему, противник был целиком поглощён подготовкой к этапированию заключённых из близлежащей колонии. Прямо сейчас у ворот ИТК останавливалась тяжёлая техника с опознавательными знаками КГБ. Но зачем, спросите вы, столько танков ради горстки зэков? Неужели «красные» что-то подозревали? Да, шпиономания давным-давно стала нормой жизни в Советском Союзе. Даже здесь, в непролазной тайге, ставшей могилой для десятков шпионов западного блока, русским на каждом шагу мерещились то разведчики Альянса, то имперские синоби, то «Миражи» и «Кагэ»… А что говорить о ситуации, когда этапируешь подальше от линии фронта завзятых антисоветчиков, на которых имеют виды в самом Вашингтоне? Десантники продвигались через дремучие леса крайне осторожно. Они старались не показываться на глаза врагам, которых в лесу было не так уж и много; лёгкие танки ездили тише некуда. Но как только экипажи замечали подозрительный силуэт, они резко сворачивали в сторону и скрывались в тайге. В сию секунду лазутчики стремились добраться до моста через Витим, по которому с минуты на минуту должен был проезжать конвой КГБ, и разрушить его. Но уже спустя десять минут «синие» увидели истинные масштабы паранойи неприятеля. Проходя через чащу, они нарвались на пеший патруль из семи солдат во главе с комиссаром. — Первым гасим комиссара, — сказал стрелок Джордж Расселл. Стрелки разделили роли: одни вели огонь из автоматов, другие — забросали участок подствольными гранатами. Разобравшись с комиссаром, они безжалостно смели врагов, не успевших даже пикнуть. — Нас не услышали? — испугался «следопыт» Оскар Меркадо. — А ты послушай, как моторы ревут, — сказал Расселл, намекая на громкий шум издалека. Но если в районе ИТК враг был занят своим делом и ничего не слышал, то ближе к реке наметилась серьёзная движуха. На звуки выстрелов и разрывов гранат собрались ещё две партии солдат. Второй патруль, с которым «синим» пришлось иметь дело, был спешно усилен двумя боевыми собаками. Наконец, третий патруль был самым мощным: неприятель оперативно бросил в бой лёгкие танки «Волк». Впрочем, всё это не принесло пользы «красным»: при поддержке беспилотников десантники были непобедимы. На «Квазаре» непрерывно работал постановщик помех, благодаря чему «Стюарты» почти безнаказанно расстреляли оппонентов. — Мост совсем близко, — сказал Расселл. — Как насчёт поморжевать? Командир «Стюарта» Декстер Мюррей, лидер группы десантников, ответил: — С удовольствием! Мы сплаваем по реке, а вы располагайтесь у кромки воды. У моста всего один пролёт, взорвать его — плёвое дело. Следопыты-ракетчики заняли позиции на берегу Витима и приготовились стрелять по опорам моста. Десантные танки прокатились по бережку и забурлили траками тёмные речные воды. Колонна с опознавательными знаками КГБ была обнаружена в 13 км к югу от Бодайбо. В одной из машин конвоя находились «господа демократы», которых с таким азартом искали «синие». Последним нужно было точно угадать момент, когда колонна приблизится к мосту, и сработать предельно аккуратно. Если не дай Бог они не успеют хотя бы на несколько секунд, то заключённые погибнут вместе со всем конвоем, а сам Титан пойдёт под трибунал за проваленную миссию. «Стюарты» прямо на плаву расстреливали опоры моста из главных калибров. Следопыты-ракетчики оказали огневую поддержку, стоя на берегу Витима. — Что-то у них мост хлюпенький, — сказал Мюррей. — Опоры разлетаются на раз-два. Тем временем по лесной дороге продвигался тот самый конвой. До чекистов уже дошли слухи о перестрелках, но они двигались как ни в чём не бывало, даже не удосужившись осмотреться на месте. Неизвестно, рассчитывали ли десантники на отвлекающие моменты, но задержать конвой им точно не удалось. К счастью для них, комитетчики успели притормозить перед самой кромкой разрушенного моста. Лишь головной танк «Молот» сорвался вниз и уткнулся стволом прямо в воду. — А теперь все на сушу! — скомандовал Мюррей. «Синие» атаковали с фланга. В дело включились беспилотники: «Квазар» переместился на противоположный фланг, пролетев прямо над крышами танков, и «заглушил» ведущий «Компас». Гренадёры КГБ выскочили наружу; судя по всему, они приготовились стрелять термобарическими снарядами. Но на «Пульсаре» заработали противоракетные лазеры, которые надёжно прикрыли пехоту от адского огня противника. Следопыты-стрелки применили ту же тактику, что и раньше — подавили противника комбинированным огнём из малокалиберного оружия и гранат. Декстер Мюррей одномоментно «оголил» тыл колонны, всадив две ракеты в корму «Молота». Его коллега Генри Инглиш окончательно разорвал строй, вызвав на дуэль головной «Молот», пока по тому с флангов добили ракетчики. Действуя с ювелирной точностью, «синие» добрались до самого сердца колонны. Их догадки подтвердились: в трёх грузовиках перевозили именно тех, кого искали десантники. Сказать, что спасённые удивились, — значит не сказать ничего. Вряд ли кто из этой троицы рассчитывал на скорое освобождение, да ещё и чужими руками. Но, кажется, по цвету формы своих спасителей они поняли, как им повезло. Все трое похудели так сильно, что очередной этап определённо стал бы последним. — Давайте, быстрее, пока они не сдохли! — скомандовал Мюррей. Следопыты сбили наручники с запястий и под руки проводили к танкам. За неимением транспорта освобождённых посадили в боевой отсек «Стюарта». — В тесноте, да не в обиде, как говорят русские, — заметил Инглиш. — Стюарт-1, как они себя чувствуют? — Стюарт-2, точно так же, как вы сейчас сказали, — последовал ответ. — Правда, мне пришлось жестами объяснять им, что всё хорошо. Они по-английски ни слова не понимают… Правда, в грузовиках находились и другие заключённые. Но на вопрос Мюррея «что делать с остальными?» командующий операцией дал исчерпывающий ответ: — Этих оставляем, нам они не нужны. Сказано — сделано. Десантники прошлись вдоль берега Витима и вышли на вновь построенную базу. Там «святая троица» попала в руки помощников Титана, которые дали ей убежище в сборочном цеху.***
Между тем Союзная база процветала во всю ширь прямо под носом у «красных». Титану удалось компактно разместить производственные постройки на маленьком клочке земли. К моменту освобождения «великолепной» тройки наш герой сколотил небольшой отряд, который обеспечил бы прикрытие. Едва «демократы» пересекли черту ворот, как перед нашим героем встала другая, не менее сложная задача — любой ценой защитить спасённых до прибытия транспортного вертолёта. Когда всё будет кончено, «Кардинал» подберёт их и увезёт в тыл. Скорее всего, после этого Ельцов, Жевнеровский и Гайдаренко отправятся в США на «переподготовку». — Примерное время в пути — три часа, — получил наш герой уведомление из штаба генерала Маккея. Теперь у противника не осталось сомнений в том, кто мог похитить самых важных заключённых. Впрочем, «синие» и не думали скрываться. В зоне операции было не слишком много войск противника, и классического «парового катка» в советском исполнении ждать не приходилось, что придавало уверенности диверсантам. Но противник мог в любую минуту вызвать подкрепление, в том числе ударную авиацию. Впрочем, следопыты-ракетчики справились бы и с такой угрозой, главное — найти подходящее укрытие. «Красные» предприняли лобовую атаку с применением танков. Тем временем Союзники поставили тайгу себе на службу: они поставили две пушечные турели прямо в зарослях хвои. Ракетчики укрылись поблизости, а десантные танки заняли позиции, достаточно удобные для флангового удара. Первая атака противника прошла впустую. Союзники умело обошли «красных» со всех сторон и не дали им приблизиться даже на сто метров. — Готовьтесь к худшему, парни, — предупредил Декстер Мюррей. — Сибирь милитаризована до предела, а мы тут совсем одни. — Скоро будем как те триста спартанцев, — добавил Генри Инглиш. — А царём Леонидом будет наш Титан. Тем временем командующий нашёл время для откровенного разговора с освобождёнными оппозиционерами. Он быстро вжился в роль следователя и выведал много интересных подробностей биографии каждого из них. Особое внимание Титан уделил Игорю Ельцову — зная главную слабость бывшего строителя, он с нескрываемой ухмылкой на лице вытащил из сейфа бутылку «Хеннесси». Титан специально приготовил её для этого случая, и его затея полностью оправдала себя. Титан испытывал двоякие ощущения от диалога с ними. Коммунистическое прошлое этих людей, за исключением Александра Жевнеровского, не внушало большого доверия. Все они в прошлом много упражнялись в красноречии, произнося с трибун гневные тирады в адрес Союзных Наций. Все они добровольно-принудительно жертвовали часть получки на помощь «братским странам» по всему земному шару. Однажды Игорь Ельцов признался, что мечтал усыновить какого-нибудь африканского мальчика, пострадавшего в результате «буржуазной агрессии». Евгений Гайдаренко, в свою очередь, сообщил, что требовал от своих кооператоров жертвовать треть месячной зарплаты многострадальному народу Эфиопии. «Какой именно народности?» — разразился встречным вопросом Титан, намекая на этнические распри в африканской стране. Он не хотел слышать, что Гайдаренко адресовал помощь амхарцам, притесняющим другие народы Эфиопии. С другой стороны, Титан понимал, что будь эти люди настоящими коммунистами, они бы сдохли прямо на рабочем месте, но остались бы верными своей Родине. А эти перевёртыши, эти политические проститутки ничем не отличались от предателей всех времён и народов, и в приличном обществе никто бы не подал им руки. Но именно такие типы, в том числе и Александр Жевнеровский, были нужны свободной России. «Плюрализм взглядов неизбежно создаст идеологический вакуум в стране, который будет нам только на руку» — считал наш герой. В конце концов, он задал обоим последний вопрос: — Почему раньше не прозрели? Гайдаренко запутался в показаниях и выдал какую-то ересь, которую наш герой отказался понимать. А вот Ельцов без колебаний заявил, что прозрел «ещё при Черденко», но привёл кучу отмазок — от желания денег до жёсткой партийной дисциплины. Ответы окончательно убедили Титана в сучности натуры каждого из этих людей. Известный юрист Жевнеровский стал самым приятным собеседником. Он вызывал у Титана куда меньше скрытой неприязни, чем Ельцов и Гайдаренко. Ещё бы ли — человек, не замаранный членством в КПСС, да ещё и адвокат! Такие, как он, находятся в состоянии перманентной войны с судебной системой с её обвинительным уклоном, «телефонным правом» и пр. А когда они участвуют в заказных делах политического характера, когда они ежедневно ловят недоверчивые взгляды зомбированного большинства, их впору причислять к лику святых. Советские судебные реалии таковы, что редкий адвокат возьмётся добровольно участвовать в делах типа «Движения за демократию» или покушения на генсека в Махачкале. В таких случаях, как правило, защитники действуют по назначению коллегии адвокатов, не имея права отказаться от него, и работают они исключительно из чувства профессионального долга. Что до Жевнеровского, то он составлял приятное исключение в адвокатском корпусе. Он добровольно брался за самые неблагодарные с политической точки зрения дела, и «офицерское дело» — яркий тому пример. На вопрос Титана «что вы чувствовали после провала на процессе мятежных офицеров?» Жевнеровский ответил так: — Будет только хуже — вот что я чувствовал. Я не преувеличу, если скажу, что в скором времени адвокатура вообще не понадобилась бы нашей стране. Кремль заболел бешенством и окончательно перешёл в наступление на базовые права и свободы человека. Моя же задача заключается в том, чтобы умерять пыл судебной власти, уберегать её от страшных ошибок, но с каждым годом это становилось всё опаснее… Но вернёмся на поле боя. Союзники отразили ещё две атаки. В рамках первой из них «красные» дважды забрасывали танковый десант — к северу и югу от базы. Во время второго захода они запустили магнитную бурю, таким образом надеясь выцепить неуловимые «Стюарты», но десантники оказывались быстрее. Кроме того, русские неоднократно воображали себя хозяевами неба, насылая на берег Бисяги то «Каратели», то ЯКи с электрическими бомбами. Впрочем, эти потуги лишь забавляли ракетчиков, которые из естественных укрытий расстреливали воздушные цели. Но благодаря бомбардировке тесла-бомбами, выжигавшей обширные площади леса, простор для манёвров сужался с каждым появлением противника. Наконец, по прошествии трёх часов «красные» пошли в третью, заключительную атаку. На этот раз они пошли ва-банк и выставили против Союзников весь цвет своего гарнизона. С запада по Витиму сплавлялись «Големы». Зная, что главные калибры этих танков не работали при движении вплавь, десантники так и рвались встать у них на пути, но тройка «Волкодавов», прикрывавшая танки сверху, удерживала их от непродуманных действий. С востока наседали чекистские «Молоты» во главе с «Чёрным медведем». Где-то далеко остановились для стрельбы РСЗО «Снегопад». Дело принимало критический оборот. К счастью, Титан имел доступ к некоторым секретным протоколам, в частности, к спутниковой «Глубокой заморозке». А благодаря наличию боевых стимуляторов пехота могла сдерживать врага немногим дольше обычного. Всё это придавало Союзникам уверенности в скорой победе. С помощью крио-технологий «синие» задержали артобстрел ровно на минуту. Затем, пока артиллеристы очищали машины от наледи, командующий разместил «Пульсар» рядом со сборочным цехом для будущего перехвата ракет. «Квазар» встал на дежурство на востоке, где была замечена танковая колонна. На западе ракетомётчики приняли на себя жестокий удар с воздуха. Если бы двое из них не включили лазерную наводку, то возможно, вся группа сгорела бы в полном составе, не успев нанести серьёзный ущерб врагу. Союзникам пришлось провести целую цепочку отвлекающих манёвров, чтобы минимизировать урон от удара с запада. На востоке «красные» были всего в полушаге от победы. «Пульсар» перехватил только четверть ракет, что летели в сторону сборочного цеха, а пулемётный огонь с «Чёрного медведя» выкосил зонд начисто. К счастью, антисоветчики не пострадали: Титан заблаговременно перевёл их в обогатитель, где они и переждали нападение. А в качестве крайней меры наш герой «упаковал» командный пункт обратно в МСЦ и на полном ходу взобрался траками на тяжёлый танк, который громко захрустел под ним, как подгорелая картошка. Впечатлённый такой храбростью командующего, противник заметно струхнул, а «синие», наоборот, воспряли духом и добили последних оставшихся. Тандем десантников-танкистов устранил присутствие РСЗО в зоне операции. Вражеские «Компасы» расстреляли «Квазар» из танковых орудий. Главную роль в уничтожении танков сыграли следопыты-ракетчики. Один из них, Джон Лукас, ценой своей жизни остановил продвижение танков на правом фланге. Другой его однополчанин добил два «Компаса» один за другим, но был срезан ответным огнём с «Чёрного медведя». В конце концов, оглядев поле брани, Титан остался доволен результатом: — Какой бы ни была цена победы, а мы не зря сюда заявились. Мы останемся тут надолго. Вскоре в зону операции прибыл вертолёт «Кардинал», который приземлился у ворот обогатителя. Пилот высокомерно оглядел приближающихся людей в чёрных бушлатах и спросил: — И вот это — светочи русской демократии? — Кардинал-1, так и есть! — ответил Титан. — Не обращайте внимания на их одежду. В данном случае эти робы — всё равно что рубище для святого. Десантники сопроводили всех троих до отсека вертолёта. Вскоре пилот поднял в небо всех троих и скрылся тем же маршрутом, каким прибывал. Задание можно было считать выполненным в полном объёме…***
Спустя месяц нашему герою пришло секретное письмо от президента Фуллера. Последний благодарил Титана за блестяще выполненную миссию и сообщал подробности личной встречи с антисоветской тройкой. Как наш герой узнал из письма, президент принимал будущих отцов русской демократии непосредственно в Белом доме. После этой встречи Ельцова, Гайдаренко и Жевнеровского взял под своё крыло сам генерал де Кольбер. Они отправились на одну из баз Главного разведуправления, где их ожидала усиленная «переподготовка» — так Союзники готовили кадры для новой, нормальной России. Личности Игоря Ельцова президент посвятил целую страницу мелкого шрифта. Тем же способом, что и в своё время Титан, он развёл Ельцова на откровенную беседу. Тогда же вновь вылезли наружу ограниченный кругозор бывшего строителя, неуёмная жажда власти, лютая ненависть к советской власти и склонность к разного рода подставам против ближних. С другой стороны, отмечал Фуллер, подобные ему перевёртыши могут быть полезны грядущей демократической России, но категорически не рекомендуется допускать их до высших должностей. По его мнению, верховным правителем России должен стать человек, обладающий кристально чистым мышлением, не зашоренным партийными установками, абсолютно не связанный с КПСС, исповедующий демократические ценности. Наш герой, соглашаясь с мнением Фуллера о личности Ельцова, внутри себя оспаривал его взгляды на высшую власть: «Не будет ли плевком в демократию то, что мы ему отказываем в праве на президентское кресло? Да, комплексы падишаха тоже не есть хорошо, но если вдуматься… Чем дольше этот беспринципный человек будет находиться у руля, тем выше вероятность того, что при нём страна законсервируется в идейной пустоте и не покажет медвежьи клыки. Повторюсь — разве это не то, чем добивается Альянс?» Евгения Гайдаренко президент охарактеризовал как довольно-таки серую личность, интересующуюся только лёгкой наживой. Все разговоры с ним, писал Фуллер, неизбежно сводились к деньгам и способам их зарабатывания. Как следовало из «признательных показаний» Гайдаренко, данных под воздействием коньяка, увлечение новомодными экономическими теориями и вопросами их реализации в СССР дважды разрушило его семейную жизнь. А в бытность крупным кооператором Ленинграда он «из-под полы» продал партию джинсов в США, а плату за товар получил в долларах, за что и был арестован и предан суду. «С другой стороны, — заметил про себя наш герой, — не может ли это свидетельствовать о фанатичной увлечённости Гайдаренко экономикой? Поставь его министром финансов — он костьми ляжет, но перестроит экономику страны так, что самые ярые совки успокоятся. А валютные операции можно трактовать как протест против суровых ограничений, бытовавших в те времена. Когда-нибудь, если Гайдаренко пробьётся на самый верх властной пирамиды, я предложу нашим журналистам именно такой взгляд на его прошлое». Фуллер проявил солидарность с командующим относительно личности Александра Жевнеровского. Он отмечал эрудированность, ораторские способности и аргументированный критический подход к коммунистическому режиму, не говоря о фактурной внешности. Президент прямо противопоставлял опального советского юриста заурядным, по его мнению, Ельцову и Гайдаренко. Особое внимание обращалось на то, какими категориями оперировал Жевнеровский — «справедливость», «закон», «свобода», «милосердие» и другими, которым едва ли находилось место в советском политическом лексиконе. Кстати, именно этого человека Фуллер называл самым вероятным кандидатом на должность президента России, и Титан всем сердцем откликался на это заявление: «Президент абсолютно прав. Господин Жевнеровский — истинный демократ, чьи мозги не загажены марксизмом-ленинизмом. Вот он как раз достоин быть президентом, а не Ельцов». Наш герой испытывал искреннюю радость за спасённых антисоветчиков. Он верил, что спустя некоторое время де Кольбер выпустит достойных борцов за свободу и демократию, способных изменить свою страну в лучшую сторону…