When you said your last goodbye
I died a little bit inside
I lay in tears in bed all night
Alone without you by my side
Воцарилась полночь. На удивление стояла полная тишина. Светская жизнь любила ночь, но в этот один-единственный день будто смолкло абсолютно всё. По крайне мере, так было. Софья проснулась от того, что Пётр сильно тряс её за плечо. Свет свеч заставил её зажмуриться. Не понимающая, что происходит, Софья лишь успела накинуть шлафрок, после чего её требовательно потащили в гостиную. Холодный пол обжигал стопы, но едва ли это волновало. Никогда ей не доводилось видеть супруга настолько обеспокоенным. Сердце пропустило удар. Дело ведь в детях, не так ли? По ощущениям, её дыхание вернулось лишь тогда, когда они остановились перед собакой. Беда не с сыновьями. Но только это Софью не успокоило: с животным было определённо что-то не так. Собака хрипло дышала, язык вывалился из пасти. Супруга вырвала у Петра канделябр, поднося поближе к морде животного. И лишь при освещении, она заметила, что собаку вырвало кровью. Софья ошарашенно повернулась, смотря на Петра. Тот был в ступоре. Если они сейчас что-то не предпримут, то собака определенно умрет. — Я схожу за Степаном, — сообразила она, перешагивая через животное и быстро удаляясь вон. Только на лестнице ей в голову заползла самая очевидная (и, видимо, единственная адекватная) мысль — что сделает Степан-то? Он лечит людей, не собак. Но другого решения явно не было. Хотя, честно признаваясь самой себе, Софье превалировало бы оказаться на месте этой борзой, чтобы не разбираться в этой проблеме. Глубоко вздохнув, она постучала в дверь медикуса. Послышалось шуршание. Шорох. Ворчание. Софья уже раздумывала, зачем ему закрываться на ключ... Было бы проще, если бы она без приглашений и условностей влетела к нему. Но, к сожалению, Степан не хотел раздвигать личные границы. Повторяя повадки крота, Степан приоткрыл дверь, щурясь от пламени свечей. Растрёпанный, заспанный и явно готовый высказать всё, что думает в адрес Софьи. Та решила опередить: — Ты нужен Петру. — Его Величество опять простояло в ледяной воде на охоте и страдает по всем фронтам? — зевая, поинтересовался Степан, — если так, то... — Прекрати, — не дала ему развивать мысли о цистите Софья, — не ему самому помощь, а его собаке. — Что вы с ней сделали? — Её рвало кровью. — Я похож на собачьего медикуса? — раздражился Степан, — что мне сказать? Я не хочу брать ответственность за мохнатых любовниц твоего мужа! Ты же понимаешь, что если она чудом не выздоровеет после меня, то претензии выскажут мне? Софья в отчаянии обхватила себя руками. Журавлёв говорил всё то, о чём она думала сама, пока шла. Ситуация и правда была абсолютно безвыходной. — Пожалуйста, Степа! — взмолилась Соня, — ты не можешь бросить умирать живое существо в агонии. Медикус вздохнул. Посмотрел на пол. Развернулся и скрылся во мраке. Софье казалось, что она ждала его целую ночь, но даже сейчас его не было. Вернулся Степан почти в тот момент, когда терпение было на исходе, таща за собой целую сумку со всякими непонятными вещами. — Вы же её не притащите ко мне, верно? Софья отрицательно помотала головой. Сопроводила Степана в их покои. Казалось, будто время поджимало. Она нервно подгоняла друга, тот даже не ворчал. Разумеется, ему не нравилось происходящее, ему претили возложенные нежданно-негаданно обязанности, но Софья была столь взволнованной, что он не мог противиться. И уж тем более ёрничать.So you brought out the best of me
A part of me I'd never seen
You took my soul and wiped it clean
Our love was made for movie screens
Степан склонился над собакой, пытаясь решить, что от него хотят. Смрад был такой, что у него заслезились глаза. Эта собака определённо одной лапой в могиле! Медикус наткнулся на требовательный взгляд Софьи. Он кудесник, что ли? Или святой чудотворец? Журавлёв лишь развёл руками. — Советую смириться, что она умрёт, — безжалостно сказал он, — это часть жизни. Она и без того старая, Пётр. — Ты не можешь так говорить, — неожиданно рявкнул Пётр, заставляя Софью вздрогнуть, — перестань быть бесполезным! Не справился с эмоциями. Он беспомощно моргнул, сгребая к себе тело собаки. Соня предпочла держать дистанцию подле супруга, уж слишком брезгливой она была. В знак поддержки опустилась сзади него, положив руку на плечо. Медикус рухнул на ближайшее кресло, понимая, что заснуть уже не сможет в любом случае. Собака вела себя ненормально: то металась, то дышала. Иногда её вновь рвало. Вскоре она ослабла. И часу во втором уже испустила дух. Софья и Степан переглянулись. Ещё полчаса назад, понимая собственную ненужность, она отсела к нему на подлокотник, и они вместе наблюдали за прощанием. Сейчас же воцарилась абсолютная тишина. Эти двое здесь были явно не нужны, но выходить было бы глупо. Так и остались неловкой компанией для хозяина и животного. Пётр молчал, уткнувшись в скомканный мех мёртвой собаки, но Софья была уверена, что, даже в темноте свечей, могла определить нервные содрогания — плач. Степан не выдержал первым. В конце концов, он не супруга Петра, да и дела его ждут. Стоило идти, а не просиживать всю ночь в чужой гостиной. Он сочувствующе взглянул на труп животного, сгрёб сумку, которая так и не пригодилась, и удалился. Софья проводила его взглядом и подсела к Петру, пытаясь не наморщить нос от брезгливости. Смерть приносит в себе мало красивого. — Хочешь, я позову слуг, чтобы.. — она растерялась, думая, что сказать, — её отнесли? Пётр молчал. Софье даже показалось, что он не услышал её. Но прежде, чем она повторила вновь, тот отлип от шерсти и покачал головой. — Я не хочу, чтобы её выбросили как скот. Её нужно похоронить. Софья спрятала удивление. Она никогда не могла подумать, что животных надо хоронить как... людей. Может быть, это лишь эмоции? Но Пётр выглядел чересчур уверенным. Ей сразу подумалось, какой может быть реакция императрицы. И устыдила саму себя. Как в такой момент её волнует чужая реакция? Отмела мысли, собралась с силами. И кивнула, показывая поддержку этому странному желанию.***
Софья разговаривала со Степаном, обеспокоенным (но искусно не подающему вид) её самочувствием. Тем не менее, спрашивать стоило далеко не её. Они повернули голову, смотря как двое бедных слуг были пойманы и отправлены копать яму. — Нам просто повезло, что императрица ложится в четыре часа, а мы затеяли эту процессию в семь утра, — вздохнула она, — остаётся лишь придумать, как это объяснить и не дать повода думать, что Пётр — дурак. Брокдорф образовался неожиданно. По всей видимости, услышавший последние несколько фраз. Он смерил Софью взглядом, затем согласно кивнул. Надо что-то было придумать. В любом случае, состояние Петра волновало их сейчас сильнее. Пётр, совершенно не по-светски, сидел на земле, смотря за тем, как заканчивали рыть ямку. Рядом лежал белый свёрток с мёртвой тушей. Софья осмотрелась. Смирилась, что подол будет в грязи, и опустилась перед мужем. — Тебе лучше? Молчание. Ей было бы спокойнее, если бы он как-то активнее выражал свою скорбь: слезы, ненависть к медикусу, злость, отчаяние. Что-то, что более активно выражает его мысли. Но ничего не происходило. Софья протянула ладони, касаясь ими лица супруга. Подняла его голову на уровень своих глаз, чтобы он посмотрел на неё. Самообладание для такого эмоционального человека, как Пётр, давалось тяжело. Ей не нужно было знать, нуждается ли он в ней. Возможно, самому Петру хотелось бы, чтобы его оставили в покое, но Софья просто не могла оставить его наедине с самим собой (Брокдорф бы, впрочем, позже всё равно бы прицепился. Иначе быть не могло). Она мягко потянула его на себя, позволяя уткнуться в неё, и обняла. Осторожно поглаживала по спине, и лучшим откликом было то, что он неслышно, как ночью, затрясся. Её пугала немая горечь, а так, при слезах, ей казалось, что она вправду, может, его успокаивает. Софья никогда не испытывала такой жалости к кому-либо да и, признаться, не видела такой трепетной привязанности к животному. Ей было чужды эти странные ритуалы прощания, как с настоящим человеком. Посмотрела на Петра. Ощутила стыд за хладнокровие вперемешку с желанием сделать всё, чтобы помочь перенести скорбь. Она правда не понимала некоторых действий. Но всё же их полностью разделяла.If you loved me
Why'd you leave me?
Take my body
All I want is
All I need is
I'll find somebody like you