Down by the water, under the willow Sits a lone ranger, minding the willow He and his wife, once lived happily Planted a seed, that grew through the reeds
Ветерок приятно шелестел в траве да в сенях одинокого дерева, находящегося на возвышенности. Приятно пахло цветами. Софья прислонилась к стволу клёна, опуская подле себя собранные цветы. Она поманила Петра, и супруг лёг ей на колени. Великая княгиня улыбалась, перебирая кудрявые волосы мужа. Всё было так спокойно. — Давно не ощущала такого умиротворения, — с долей грусти прошептала Софья. В последнее время императрица обрушила всё недовольство на них обоих. По мнению Елизаветы Петровны, они не оправдывали ни одной возложенной на них надежды. Чувствовалась тревога. И в те редкие моменты, когда императрица уезжала, наступало затишье перед бурей. Софья взяла возложенные цветы, ловко сгибая их пальцами. Бутон за бутоном, рядок за рядочком. Вырисовывался венок. Васильки были бледно-синеватые. Они казались ей тоже какими-то грустными, будто отливали утешением и горечью. Чем-то они казались похожими на глаза Петра. Только его взгляд был сине-зеленоватым, более ярким и цепким. Может быть поэтому он, то ли привыкший ко всему происходящему, то ли из скрытого оптимизма казался более бодрым, чем она. Тишина, которую она считала необходимой, действовала лишь во вред. Софья думала и думала. Размышления рисовали перед ней неприятные картины, заставляли ожидать подвоха. — Ничего не ощущаю, — захотелось ей поделиться, да только комок в горле застрял. — Почему? — Сердце не на месте. Она нахмурилась. Пётр зашевелился, посмотрел на неё снизу вверх. Софья нервно переплетала стебли. — Ощущение, — продолжила она, — будто все, что мы делаем, бессмысленно. Ничего не получится, ничего не свершится… — Столько всего пройдено, разве могут быть ещё неприятности? Тётушка всегда не в духе. И почему-то казалось, что убеждает он в этом себя. Софья вздрогнула, прислонила пальцы к губам, чувствуя дрожь. Вот-вот расплачется. Она опустила глаза, наткнулась на обеспокоенный взгляд супруга и не выдержала. — Борьба, борьба… — хрипло выдохнула, — а что дальше-то? Держаться против одного, стоять против другого. Наши проблемы не заканчиваются. Пётр прислонился к дереву тоже, приобнял жену, не прерывая её и давая высказаться. — Я мечтала о другой жизни, — осеклась. Не хотела, чтобы супруг подумал плохого. Робко продолжила: — я хотела чувствовать себя свободной. Может, её муж и привык к Елизавете Петровне, но давление императрицы было невыносимым для Софьи. Каждодневная боязнь сказать что-то из ряду вон или, того хуже, сделать съедала изнутри. — Будет ли всё хорошо? — задала вопрос в никуда она.Mr and Mrs, dreamed of a willow Carving their names, into their willow If he had spoken, love would return
Пётр тыльной стороной ладонью вытер ей слёзы и серьезно взглянул. — Будет! — горячо воскликнул он, — Соня, она не может нас вечно контролировать. Чувствовал ли он себя таким же уверенным и храбрым, как говорил, было неизвестно. Цесаревич лучше всех знал, как тяжело может быть при дворе, при императрице. Но, когда ты переживаешь за кого-то, помимо себя, поддерживать удаётся лучше. И невольно сам начинаешь верить во всё сказанное. — О чём ты мечтаешь? — покорно опуская голову ей на колени, поинтересовался супруг. — Не знаю, — Софья замешкалась, собираясь с мыслями, — чувствовать себя также спокойно, как здесь. Без боязни быть подслушанной или осуждённой. Она засмеялась. Слишком эгоистично, правда? Помедлив, продолжила: — Хочу семью. Софья неловко поджала губы, думая, как на это отреагирует Пётр. Они никогда не обсуждали перспективу иметь детей. Да и стоило ли? Разумеется, сама Елизавета Петровна считала это их превалирующей обязанностью: подарить миру наследника. — Думаешь, будет любить солдатиков? — от этих слов Софья ударила его стебельком василька по носу, Пётр зажмурился. Более серьезно пояснил: — я был бы счастлив. Она мягко улыбнулась, закрепляя последний стебелёк в венке. Возложила на кудрявую голову супруга. Он чуть потянулся к ней, отрывая макушку от колен, Софья тоже наклонилась, чмокнув. — Сильно красивый, Сонь? — притворно поинтересовался Пётр. — Еле сдерживаю себя, — отшутилась она, очерчивая кончиком пальца шрамы от оспы. «Всё будет хорошо».***
Софья довольно поглядывала на действо. Она вновь прислонилась к дереву. Прислушалась к чувствам. Ничего, кроме умиротворения. Рядом Пётр помог взобраться Лене на деревянные качели, веревки которых перекидывались через толстую ветвь. Она восторженно запищала, когда отец со всей силы качнул её. — Пара минут отдыха гарантированы, — примостился рядом с женой Пётр, — хоть Анечка более тихая. Софья усмехнулась, опуская взгляд на дочь, которая сидела на траве и слишком усердно наблюдала за жучком. Девочка потянулась к нему, и матери пришлось взять её к себе на руки, чтобы бедный жук не стал съеденным (или чего хуже). Софья прижалась к Петру, прикрыла глаза. Всё же, что-то было, кроме умиротворения. Счастье.I wouldn't leave you I would hold you When the last day comes What if you need me Won't you hold me