Недопонимание

Порывы осеннего ветра слегка покачивали и кружили в своих объятиях спавшие листья. Яркое, и греющее всех жителей Энканто своими лучами, солнце, нещадно палило, вынуждая бегающих из стороны в сторону детей опускать руки в холодную воду городского фонтана и обмывать горячие щеки, в попытке хоть немного остудиться. Но быстро шагающий по чистой улице Мадригаль не обращал никакого внимания на слишком уж жаркую погоду. Края расписного пончо немного разлетались от того, настолько торопливыми были его шаги. Зелёные глаза, не бросая и одного взгляда на собравшихся у фонтана ребят, обвели большие, написанные красной краской, буквы одного, не самого хорошего в городе, бара.

«У СЕНЬОРЫ ПЕРЕЗ.

Самые вкусные напитки и качественные вина. Жгучие ликёры и заморский виски. Каждый первый понедельник месяца бесплатные танцы и живая музыка.»

Немного ниже, уже более неаккуратными и кривыми буквами, располагалась надпись:

« Каждый третий заказ за счёт заведения.»

Грудь рвано взяла в себя побольше воздуха, а нос брезгливо наморщился, когда вдруг парень заметил прямо перед дверями заведения дохлую крысу. Да уж, несмотря на очень складный и гласный слоган, общее впечатление от этого места лучше не стало. Бар этот был известен тем, что заправляет им очень властная и любящая богатство, женщина. Имя которой, как ни странно, и было указано в названии. Сеньора Перез считалась очень вульгарной и, как бы правильно выразиться, легкодоступной женщиной, мечтающей выйти замуж за богатого и красивого мужчину. У которого она, само собой, могла бы без зазрения совести доставать кошелек из кармана и длинными когтями вытаскивать из него нужные ей суммы. Которые она тратила на всякого рода прелести жизни и развлечения. И само заведение, в которое парню и нужно было зайти, было построено здесь в качестве свадебного подарка ей, от последнего мужа. Тот скончался от какой-то неизлечимой болезни, около двух лет назад, но было похоже на то, что сеньора Перез не слишком уж горевала по этому поводу. Бар исправно работал шесть дней в неделю и женщина каждый из них проводила за барной стойкой, обслуживая своих клиентов и, как считал сам лицедей, выискивала в толпе потенциальную жертву, которую смогла бы охмурить следующей. Но, слава богам, Мадригаль пришёл сюда сегодня не к ней. Его больше интересовал сейчас не персонал заведения, а его гости. Точнее, один конкретный гость. « У сеньоры Перез » можно было бы встретить много самых разных людей. Начиная от обычных рабочих, которые забегали сюда во время обеда чтобы перекусить и, без сомнения, поболтать немного с барменшей, заканчивая не самыми приятными в общении личностями. Если говорить человеческим языком, персоны малого достатка, которые пропивали все заработанные копейки здесь. Но жадная до денег владелица заведения не особо заботилась о своей, и без того не самой хорошей, репутации и принимала у себя абсолютно всех. Позволяя целой куче пьяниц заваливаться в деревянные двери и орать во всё горло кучу непристойностей и слов, из-за которых у его матушки просто завяли бы уши. И, будь у него такая возможность, парень ушёл бы отсюда как можно скорее. Остался бы в своей комнате вместе с Сарой, как ему очень хотелось поступить, или взялся бы за какие-нибудь другие поручения, но одно конкретное желание всё-таки заставило его сделать шаг к потёртой двери и толкнуть ту длинными пальцами. Желание посмотреть в лицо человеку, по вине которого Сара чуть не погибла. В нос ударил запах сырости и лицедей немного сощурил глаза, пытаясь привыкнуть к непривычной темноте. Бар был погружен в лёгкий полумрак. Деревянные ставни заколочены гнилыми досками, а большая часть фонарей на стенах горела очень слабо, почти еле видно, если и вовсе не погасла. Но даже в таком плохом освещении Мадригаль отчётливо видел летающие в воздухе клубы пыли, которыми было покрыто буквально все в этой комнате. Барная стойка, столы, стулья и канделябры, всё в огромном слое грязи и копоти, будто бы совсем не здесь каждый вечер собирались огромные компании выпивших мужчин и распевали, сомнительные в своём содержании, песни. Казалось, что заведение это было давно заброшено и совершенно необитаемо, Камило даже успел подумать, что возможно ошибся адресом. Но потом, глаза его скользнули к нескольким, стоящим в самом углу, круглым столикам и сидящим за ними, людям. Там, возле единственных работающих ламп, виднелись головы нескольких человек. Один, очень дряхлый на вид, старик со стаканом в руке. Голова его, вероятно в полнейшей отключке, лежала на гладкой поверхности стола и грозила вот-вот свалить худощавое тело с хлипкого стула, рядом с ним молодой парень. Смуглая кожа отдавала нездоровой бледностью и синевой, карие, но очень блеклые, глаза смотрели прямо перед собой и не замечали совершенно ничего вокруг. Потрескавшиеся губы шептали слова очень жалобной и слезливой песни какой-то певицы о неразделенной любви, звучавшей очень приглушенно и тихо из-за сломанного граммофона. На его плече покоилась голова ещё одного мужчины, намного старше его самого, с пропусками седины в тёмных волосах, но всё же, не настолько преклонного возраста как их спящий сосед. Он, в отличие от собутыльников, выглядел намного более суровым и трезвым. Голубые глаза внимательно всматривались в какую-то коричневую жидкость через прозрачный, стеклянный стакан, густые брови были сильно нахмурены, а борода давно не стрижена. За барной стойкой цокала каблуками сеньора Перез. Она стрельнула, очень сильно подведёнными чёрной подводкой, глазами на пришедшего гостя и елейно улыбнулась. Протирая какой-то старой тряпкой стакан и, судя по всему, ожидая, когда Мадригаль сам подойдёт к ней. Стоит подметить, что на ней было до жути короткое платье, но у парня не было совершенно никакого желания наглядно проверять его длину. И… на этом всё. На четырёх, совершенно не тех, людях, отдыхающие сегодня в баре заканчивались. Его нет? Но как же так? Где искать, если не здесь? От огромного разочарования захотелось с силой сжать кулаки. Что теперь делать? Он — последняя надежда не дать уйти преступнику, из-за которого Сара успела столько натерпеться. Так много плакала и мучилась. Неужели, на этом всё и закончится? Ну, уж нет. Лицедей выпрямил плечи и сделал несколько шагов по направлению к барной стойке. Он должен попытаться. Столько усилий не могут пойти в пустую. Владелица бара закусила губу и, как она думала, нежно ему улыбнулась. Стоило только Камило отодвинуть потертый стул и устроиться на нем поудобнее, ещё раз, для уверенности, осматривая присутствующих, как звуки сломанного граммофона перебил её голос: — Maldición, давно у меня не было таких симпатичных гостей.— она поставила локти на столешницу и принялась с интересом разглядывать его.— Чего желаешь, милый? Сангрия? Хеллес? Ликёр? Вино? — сеньора поддалась немного ближе. — Или может, ты любитель женской компании? Камило пришлось очень сильно постараться, чтобы лицо его не скривилось от ударившего в нос запаха сигарет. — Спасибо, сеньора. — её рука поправила немного спутанные волосы. — Но я ищу тут одного человека. К вам в бар случаем не заглядывал сегодня… — ему не дал договорить громкий возглас. — Глория! Черт тебя побери, когда ты уже накопишь денег на нормальный туалет? Тут даже отлить негде. Всё присутствующие разом повернули головы к боковой двери, ведущей, как только что выяснилось, в уборную. В момент, когда лицедей уже хотел начать задавать вопросы, та резко распахнулась и в зал зашёл человек. А если говорить точно, мужчина. Выглядел он, на удивление, совершенно обычно. И если бы Мадригаль не знал точно, кто это, то вероятно всего подумал бы, что он зашёл сюда совершенно случайно. В отличии от остальных заядлых любителей выпить, присутствующих здесь сегодня, Артур твёрдо стоял на ногах и недовольно хмурился. Кожа его, судя по всему, ещё не успела приобрести нездоровый оттенок из-за постоянного употребления спиртных напитков. Светлая рубашка в полоску, хоть и с кучей грязных пятен, была аккуратно выглажена и в целом вид имела более-менее сносный. Его глаза может и выглядели немного затуманенными, но бегали по лицам присутствующих очень быстро и чётко. А это значило, что прямо сейчас последняя его надежда на наказание для преступника, пока-что, не успела напиться слишком уж сильно. И это было только на руку лицедею. — Я слышу тебя, Артур. Не нужно так кричать. — сеньора Перез достала из-под барной стойки сигарету и зажигалку. — Собственно, как и каждый чёртов раз, когда ты приходишь сюда. Мужчина прошёл мимо троих собутыльников и сел на стул рядом с Мадригалем. — Мне бы не приходилось кричать, если бы ты хоть раз меня послушала. — владелица бара раздражённо цокнула и закурила. — Скажи на милость, в чем проблема сделать в этой халупе хоть какой-то лёгкий ремонт? Или тебя устраивают пауки на стенах и летучие мыши на потолке? Парень поборол желание поднять голову вверх, чтобы проверить это заявление на достоверность, и внимательно вслушивался в их беседу. — О, ну раз наш старый пёс Артур так просит меня, то я обязательно займусь этим. — сильно подведённые глаза прошлись по нему колким взглядом. — А деньги на него мне кто даст? Ты? Сигара была закушена между, накрашенных красной помадой, губ и сеньора пододвинула к нему банку с мелочью. Артур слегка рассмеялся и покачал головой, отодвигая ту от себя. Камило не мог не подметить, что смех этот и правда был похож на собачий лай. — Я и так плачу тебе по несколько раз в неделю, Перез. Этого должно быть достаточно. — владелица бара раздражённо запалила сигару и почти с остервенением принялась снова вытирать тряпкой грязный стакан. — А куда ты эти деньги тратишь, не моя проблема. Он кивнул в сторону стакана в её руке и та, со звоном, поставила тот на столешницу. — В таком случае то, что тут негде отлить, твоя проблема. — женщина налила в стакан виски. — А не моя. И она удалилась, громко цокая каблуками и бурча себе что-то под нос о том, что все могут только говорить, а как дело доходит до помощи, резко куда-то пропадают. Парень успел расслышать ещё что-то о неблагодарных мужчинах, прежде чем соседняя от уборной дверь закрылась и тем самым оборвала поток её гневных речей. Лицедей повернул голову на сидящего рядом мужчину, пытаясь понять, как лучше начать разговор, ради которого он и пришёл сюда. Лицо Артура сплошь и всюду было покрыто морщинами, ссадинами и зажившими шрамами. Щетина, немного опущенные глаза и большие, тёмные мешки под ними невольно выстроили в мозгу парня чёткую ассоциацию с английским бульдогом. Очень широкие плечи, сильное и мощное телосложение, из-за постоянных физических нагрузок и драк, действительно придавали мужчине сходство со старым и очень усталым, псом. Он знал, что когда-то Артур, как и Камило сейчас, служил на благо Энканто. Был человеком, который день и ночь охранял границы города от чужаков и обхаживал чистые улицы, в попытке предотвратить разного рода зверства. Речь идёт об ограблениях, нападениях или просто хулиганстве. И именно он был мужчиной, который поймал того ненормального, лишившего жизни свою жену и дочь, в день совершения убийства и предал его честному суду. Далеко не один раз предотвращал нападения врагов, которые всё-таки смогли преодолеть высокие горы, и воспринимался местными детьми как герой. Так всё и было, до того как его дочь не погибла из-за несчастного случая. Камило совсем не помнил её, он и сам был тогда слишком мал для того чтобы понять, осознать, почему их верный защитник и охранник вдруг перестал таковым быть. Задавал маме вопросы и злился, из-за того, что она не хотела на них отвечать. Вот уже почти десять лет у ворот и на улицах Энканто никто не ходил взад-вперёд в попытке сделать этот город лучше. Очистить узкие улочки от по-настоящему злых людей и быть лицом справедливости. Голосом надежды и сторожем спокойного сна горожан. Из того, что Мадригалю удалось выяснить о нем, становилось понятно, что Артур развёлся с женой ещё задолго до случившегося, хотя расставания людей, у которых уже есть общий ребёнок, очень сильно осуждались в их небольшой общине, но никакие обстоятельства не смогли сохранить их брак и мужчина воспитывал свою дочь в одиночестве. В то время, как его бывшая возлюбленная уехала в одну из соседних деревень, Артур любил и оберегал малышку всем сердцем. Парень своими глазами видел несколько раз, как он покупал той мороженое или брал её с собой на ежедневное патрулирование. И что-то ему подсказывало, что не в последнюю очередь такое ярое желание очистить Энканто от всего плохого было вызвано целью вырастить любимую дочь в безопасном и спокойном месте, где ничто не могло бы ей угрожать. По сути, слишком сильной преступности здесь никогда не было. Всё-таки поселение не такое уж и большое, но в каждой стае есть своя белая ворона. А потом… Её смерть. Постоянные драки и пьянство. Далеко не один раз Артура можно было увидеть, сильно шатающегося и еле стоящего на ногах, с бутылкой самого дешёвого виски и побитым в очередной потасовке лицом. Валяющегося в какой-то канаве или в полнейшей отключке прямо по середине улицы. В такие моменты, с трудом верилось, что этот человек когда-то являлся рукой закона. Но кое-что, кое-что очень значимое и личное, связывало двух сидящих у бара фигур. И этим что-то было далеко не желание помогать людям. Речь о смерти его дочери. А точнее о том, как именно она умерла. Вчера, от Мирабель, он узнал, что девочка скончалась не из-за какой-то болезни или серьёзного увечья. Не из-за нападения или чего похуже. А от повозки. Малышку, совсем как недавно Сару, по случайности на огромной скорости сбила телега какого-то приезжего парня, которому было всего восемнадцать. Это была его первая поездка сюда самостоятельно, без присутствия отца, и в силу отсутствия самостоятельности и опыта он просто-напросто забыл привязать её. Та покатилась по улице и угодила в играющую с воздушным змеем девочку. Но, к сожалению, ей повезло намного меньше чем пострадавшей недавно девушке. Сколько бы Джульетта не пыталась бороться за её жизнь, но было слишком поздно. Как сказала когда-то его abuela, даже магия не способна бороться со смертью. После её кончины совет собирался предать виновника суду, возможно изгнать, как того садиста когда-то, но одно огромное «но» не дало им этого сделать. Он не жил в Энканто и соответственно, должен был понести свое наказание на родине. В той деревне, из которой он родом. А дальше, никто толком и не знал, что с ним случилось. Возможно, ответственные люди всё-таки выполнили волю убитого горем отца, а быть может, решили, что смерть по случайности равносильным наказанием караться не должна, и отпустили его. Но факт оставался фактом. Два слишком похожих случая, которые закончились по-разному благодаря чистой случайности. И его кузина вчера подала Камило действительно хорошую идею о том, что расспрашивать нужно именно Артура. Мало того, что дом мужчины находился как раз на окраине, где всё люди будто шарахались, стоило лицедею постучать им в двери, так ещё и кто, как не он, должен понимать почему для Мадригаля настолько важно найти виновника произошедшего. Почему так нужно довести это дело до конца, несмотря на всё препятствия, наказать этого урода по справедливости. Особенно если учитывать, что начиная с сегодняшнего утра у него были, можно сказать, «официальные» полномочия на это. Сегодня, перед тем как проводить Сару в мастерскую, парень рассказал наконец Джульетте о своих попытках самостоятельного поиска и попросил у тёти разрешения на то, чтобы прийти в этот бар, всё-таки вход разрешался только совершеннолетним, и допросить немного Артура. Женщине конечно вся эта ситуация не особо понравилась, а если бы до её ушей дошло то, что Мира и Диего тоже участвовали, то их всех и вовсе посадили под домашний арест, но после его тысячных заверений о том, что никто лучше него всё равно с этой задачей не справится, согласилась и разрешила Камило быть здесь прямо сейчас. Если он, конечно же, будет осторожен и не станет напрашиваться на неприятности. Если говорить откровенно, то позволение Джульетты ему было, с большего, ни к чему. Он все равно пришёл бы сюда в любом случае, а официальное разрешение для небольшой светской беседы от одного из членов городского совета было, просто-напросто, подстраховкой для того, чтобы разгневанный после его расспросов на неприятную тему мужчина сто раз подумал, прежде чем отправить кулак в путешествие к его лицу. Справа послышалось тихое: — Женщины… — затуманенные глаза задумчиво смотрели на дверь, в которой не так давно исчезла сеньора Перез. — Все, как одна, строптивые и непокорные. Но без них жизнь была бы не той, да? Он залпом выпил налитый совсем недавно виски и поставил стакан на барную стойку. Мадригаль невольно усмехнулся. В голове возникла мысль, что без Сары его жизнь действительно была бы совсем не такой как сейчас. Мужчина продолжил, видимо, и не ожидая от Камило никакого ответа: — Знаешь, нет на свете ничего лучше хорошей женщины. — его голова немного закивала, а речь стала более несвязной. — Я успел много их повидать за всю жизнь, но ни одна из них не запала мне в душу так, как моя жена. — палец указал куда-то, где, по мнению Артура, должно располагаться сердце. — Для меня она всегда была краше любых красавиц и лучше самых дорогих шлю… — старик за круглым столом протяжно захрапел. — Ну, в общем. Я очень её любил и никогда даже краем глаза не смотрел на других. Да и зачем? Если у меня под боком лежит настоящая Афродита. — Камило внимательно слушал и периодически кивал, давая мужчине возможность поучить его немного уму-разуму. — Но, никакая любовь не способна исправить дерьмовый брак, так что она ушла от меня, когда Аде исполнился год. — глаза, смотрящие на пустой стакан вдруг потускнели. — Так, к чему это я. — он наконец повернул к парню голову, теперь открыто показывая, что говорит именно с ним. — Без женщин жизнь конечно не сахар, но уж лучше справляться самому чем спать с девкой вроде неё. — Артур кивнул в сторону соседней от уборной двери. — Нужно уметь различать хорошую девушку от той, которая использует тебя только потому что ей так хочется. — глаза вдруг немного сощурились. — Ну, есть у тебя дама сердца, парень? Мадригаль застыл на несколько секунд, размышляя о том, стоит ли ему рассказывать о себе слишком много. А потом решив, что, вероятнее всего, старый пёс на утро вряд-ли вспомнит об этом разговоре, немного кивнул. — И? — рука мужчины потянулась к оставленной владелицей бутылке. — Она достойная девушка? Зелёные глаза внимательно проследили за тем, как коричневая жидкость снова наполнила ёмкость до краёв. — Да. — парень прокашлялся. Из-за слишком долгого молчания в горле пересохло. — Она не из тех, про кого вы говорили. Мужчина очень проницательно взглянул на него, немного опуская голову, чтобы лицедей смог лучше слышать его. — Ну, раз такое дело. — послышался звук стекла, цепляющегося за необработанное дерево. Полный стакан в эту же секунду был пододвинут к нему. — Ты просто обязан пропустить стаканчик другой по такому поводу. А по пути домой купить ей самый большой букет цветов, который только найдёшь у той старой мымры. Камило улыбнулся и взял стакан в руки. Пить среди бела дня совершенно не хотелось, но прямо сейчас ему нужно было втереться к нему в доверие. Заставить Артура расслабиться, поверить, что их встреча это банальная случайность. Тёмная жидкость обожгла горло, но лицедей не позвонил на своём лице дрогнуть и одному мускулу. Ловя на себе взгляд молчаливого одобрения. — Вы ведь Артур, да? Артур Джонс? — парень решил начать издалека, медленными шагами подступая к настоящей теме этого разговора. — Я много слышал о вас. По бару пронёсся лающий смех и мужчина повернулся на, сидящих за столом, друзей. — Слыхал, Том? Он много слышал обо мне. — но бородатый мужчина, имя которому как оказалось, Том, ничего не ответил. Он уже довольно давно сопел на плече у парня с разбитым сердцем. — Понятное дело, что слышал. Каждый человек в этом чёртовом городишке знал когда-то моё имя. Мадригаль вздохнул, чувствуя, как после выпитого виски мысли, медленно, но уверенно, начинали уходить куда-то не туда. Нет, сосредоточься. Возможности лучше уже просто не будет. — И вы ведь знаете всех кто живёт здесь, да? Не только вас. — Так точно, пацан. Когда Энканто только был создан, я был совсем ещё мальчишкой, даже младше тебя. Помню всех и каждого начиная с основания этой общины, тогда конечно всё выглядело не так, как сейчас. Улицы, площадь, бары, театр… — Артур принялся загибать мозолистые пальцы. — Тогда город представлял из себя парочку хиленьких домишек и ту волшебную виллу. Твою виллу. — карие глаза, на удивление трезво, посмотрели в лицо напротив. — Да, я узнал тебя Мадригаль. Не узнать трудно. — он кивнул на расписное, жёлтое пончо. — Странно видеть сына Пеппы в заведении вроде этого. Ты же в курсе, какие люди обычно приходят сюда? Прозрачная бутылка с обжигающей жидкостью снова опустилась и стакан оказался во владении пальцев Камило. — Да, в курсе. — язык начинал заплетаться. — Но я пришёл сюда только ради вас. Артур удивлённо поднял брови. — Вот оно что. — мужчина, уже полностью, развернулся на стуле. — И чем же я обязан? Парень пожал плечами. — Ничем. Я просто хотел поговорить. — О, вот оно как. — по его тону стало понятно, что старый пёс не поверил и слову. — Догадываюсь я, на какую тему ты хочешь поговорить, парень. — Мадригаль невольно взглотнул. — Моя любимая соседка уже успела разнести по всему Энканто, что ты стучишься во все двери и пытаешься найти владельца той развалюхи. — Артур покачал головой. — Гиблое это дело, приятель. Никто из них никогда не скажет тебе, чья она. Лицедей почувствовал, как сердце в один момент забилось намного быстрее. Расслабленный после двух стаканов мозг словно дал ему хлесткую пощёчину и заставил Камило наконец прислушаться к его словам, перестать думать о посторонних вещах и направить всё свое внимание только на сидящего перед ним, мужчину. — Почему они не хотят говорить? — кучерявая копна наклонилась немного ближе к нему, чтобы проснувшиеся вдруг посетители не смогли подслушать их разговор. — Боятся того, кому она принадлежит? Опасаются, что за правду им могут что-то сделать? Артур отстранился и немного покачал головой. Морщинистое, всё в рубцах и ссадинах, лицо вдруг приобрело очень странное выражение, будто бы он не очень хотел говорить на эту тему. — Ты напоминаешь мне меня в твоём возрасте. В твои годы мне тоже очень хотелось наказывать виновных по справедливости… — парень очень сильно подавил желание издать разочарованный вздох. Артур начинал уходить от темы. — Но знаешь что я тебе скажу, Мадригаль? Энканто это не то место, где ты можешь её найти. Не тот город, где преступников действительно наказывают. Как бы сильно ваша чудесная семейка не пыталась доказать обратного. — он вдруг повернулся всем телом и указал рукой на грязную дверь. — Вы когда-нибудь видели этот город таким, какой он есть? Ходили по его улицам? Я имею в виду, настоящим. По тем, где после заката лучше даже не появляться. Где ни одна женщина не может спокойно пройти без того, чтобы её не прижали к стенке. Ты был там хоть раз, пацан? Карие, уже немного покрасневшие, глаза кинули на него взгляд полный злобы и осуждения. Парень невольно почувствовал, как плечи его напряглись. Камило прекрасно знал, о какой конкретно части Энканто идёт речь. Артур говорил о нескольких, по-настоящему, тёмных и опасных улицах. Дома там выглядели не такими ухоженными как те, которые располагались ближе к площади. Если, к примеру, семья Сары не жила слишком уж богато, но благополучно, то там, матери и дети ходили в поношенной и грязной одежде. Днями и ночами шатались по улицам города без дела в попытке добыть что-нибудь съестного или хоть какую-то мелочь. Именно там происходила большая часть потасовок и пьяных драк, но все это, ни в коем случае, не делало живущих там жителей плохими. Лицедей лично, вместе со всей семьёй, далеко не один раз раздавал там бесплатные продукты и, пошитые Мирабель, вещи. Множество раз Джульетта вместе с Альмой на городских собраниях собирали пожертвования для нуждающихся там. Но, к сожалению, все их старания ситуацию, ни коем образом, не улучшили. А всё потому, что родившиеся в нищете и выросшие в таких условиях дети становились совершенно неуправляемыми и жестокими. В дни, когда на их кухнях была еда, всё равно выбирали воровать или отбирать ту у других детей. Собирались в огромные компании и громили какие-нибудь заброшенные лавки и магазины, просто потому что их воспитали так. А о том, сколько там было пьяниц и просто психически неуравновешенных людей и говорить нечего. И Мадригаль, собственно как и все люди из его окружения, знал, что ходить туда вечером действительно не стоит. Если он конечно не хочет вернуться оттуда сильно избитым и без любимого жёлтого пончо. Парень взглотнул, решая сделать попытку перевести разговор на, не настолько острую, тему. — Почему вы думаете, что в Энканто нельзя найти справедливости? Считаете, того кто сделал это, просто отпустят? Артур покачал головой, медленно обводя одним из пальцев края пустого стакана. — Ну, если учитывать что твоя tia член городского совета, то вряд-ли виновного оставят безнаказанным. — карие глаза взглянули точно в его. — Девочка осталась жива? Та, которая попала под колеса? — Камило невольно взглотнул и слегка кивнул. — Тогда владельца повозки ожидают общественные работы, максимум. Лицедей замер и в полнейшем шоке уставился на него. — Что? — голос невольно повысился на несколько тонов. — Общественные работы? Но она же чуть не погибла! Как можно позволить остаться здесь потенциальному убийце? Артур слегка улыбнулся. Очевидно, такая реакция его только позабавила. — Теперь то понятно, почему ты вот уже две недели всё никак не перестанешь терроризировать старух у меня по соседству, Мадригаль. — палец указал на него. — Это твоя девчонка, да? Её сбила та телега? Лицедей устало повернулся на стуле и поставил локти на барную стойку. Откровенничать с человеком вроде Артура совершенно не хотелось. Но что-то в груди подсказывало, что рассказать об этом стоит. Хотя бы для того, чтобы старый пёс невольно снова погрузился в те дни, когда сам желал достойной расправы для убийцы его дочери. — Да. — тон его звучал раздражённо. — Послушайте… — но мужчина бесцеремонно перебил его, не дав закончить. — Как зовут? Ещё чуть-чуть и Камило будет готов биться о стену от безысходности. Допрос пошёл куда-то совершенно не туда, не забыв помахать лицедею на прощание ручкой. — Сара. — Артур в задумчивости потёр подбородок. — Сара, значит. Красивое имя. Да и, значение тоже. — мозолистая рука снова потянулась к бутылке с виски. — Ты говоришь, чуть не померла? Зелёные глаза внимательно проследили за тем, как мужчина преподнес тот к своим губам. — Да. Одна из ног сильно пострадала. Кость была смещена. Всё произошло в день, когда Джульетты не было в городе. Сеньоре Диаз пришлось вставлять её обратно голыми руками. Старый пёс скривился, то-ли от неприятных подробностей, то-ли от горького алкоголя. — М-да, не повезло бедняжке. — голос его звучал скептически. — Но она ведь жива, да? Сильно покалеченна, но исправно ходит по нашей земле. Так ответь мне на один вопрос, приятель. — он, как и Камило, поставил локти на деревянную поверхность барной стойки. — Почему ты, вместо того чтобы пускать на асфальт сопли от счастья, начинаешь разбираться в этом? Живи и наслаждайся тем, что всё обошлось. Зачем наживать себе лишнюю головную боль? Парень громко взял воздух в лёгкие и впился глазами в лицо Артура. Спина, как-то сама собой, выпрямилась, а плечи невольно напряглись. Он не сомневался в том, что сидящий напротив мужчина прекрасно понял, что этот вопрос поднял в его душе самую настоящую ярость. Жгучую и горячую, так и просящую его просто-напросто накричать на этого пьяницу и начать наконец говорить о главном. Как он может жить и наслаждаться, когда после тридцати минут самой обычной ходьбы родные пальцы с силой хватались за его руку, а красивое лицо искажалось в минутной боли? Как может спать спокойно, пока не посмотрит в лицо человека, ответственного за её муки? — Потому, что… — кулаки сильно сжались. — Потому, что я не успокоюсь, пока не найду владельца той чёртовой повозки и лично не выбью из него извинения перед ней. Не успокоюсь, пока своими глазами не увижу, как этого урода выставят за пределы города со своими манатками и оставят там без возможности вернуться обратно. А если вы не понимаете какого это, то уж извольте. Мне повезло с ней гораздо больше, чем вам с женой. Брови мужчины приподнялись, но он, на удивление, улыбнулся. Будто бы на такую реакцию от Камило он и рассчитывал. — Не думай, что я не знаю, почему ты выбрал именно меня. — лицо его вдруг приобрело совершенную трезвость. Будто бы не этот человек всего несколько минут назад выпил, какую там по счету, порцию виски. — Почему пришёл сюда на самом деле. Решил «поговорить» из всех живущих на окраине именно со мной. — изо рта вырвался смешок. — Повозка, надо же. И он замолчал, сверля карими глазами, уже наполовину пустую, бутылку и не проронив больше и слова. Лицедей не знал точно, на сколько долгих минут помещение погрузилось в полнейшее молчание, нарушаемое одним лишь тиканьем старых настенных часов и громким храпом, спящего на столе, старика. Абсолютно каждая клеточка его тела так и просила парня поскорее уйти отсюда. Протяжно вопила и кричала о том, что он зря теряет здесь свое время. Но вопреки инстинкту самосохранения, мозг упорно твердил, что это далеко не самое обычное молчание. Не конец разговора, не конец надежде поймать виновника. Мадригаль видел, как всего на секунду челюсть Артура сильно сжалась, а карие, почти чёрные, глаза вдруг словно потухли. Возможно, из-за того что выпитый алкоголь наконец пересилил голову и целиком и полностью захватил собой сознание мужчины. А может, прямо сейчас перед его лицом вместо стойки бара появлялись картины с того самого дня. И если это было действительно так, то прямо сейчас Камило был уверен в том, что нарушать эту тишину, ни в коем случае, не стоит. Возможно, Артур и заядлый пьяница. Но также, по-прежнему, человек. — Я понимаю, какого это… — голос мужчины прозвучал в голове словно спасительный гудок. Несмотря на то, что говорил он очень тихо и неразборчиво. — Помню, как всё болело… — его рука неопределённо указала куда-то в область сердца. — Каждый раз, когда я смотрел на ночное небо. На её звезду. — Артур громко сглотнул, рука на стакане немного дрогнула. — Мы ведь назвали её в честь Адары, звезды принадлежащей к созвездию большого пса. — с последней фразой голос его стал еле слышным. — Мне показалось тогда, что после её смерти она стала светить намного ярче остальных. И он снова замолчал. Карие радужки словно застыли, заледенели в холодных льдах и не могли больше пошевелиться. Грудь Артура набирала в себя воздух очень рвано и тяжело, будто бы в горле мужчины сидел невероятных размеров ком, который не позволял ему нормально дышать. Камило не сказал и слова, не считал нужным открывать рот. Потому что, никакие слова и никакие речи о сочувствии никогда в жизни не способны будут залечить ту боль, которая резала душу старого пса словно ножом, каждый раз когда тот невольно возвращался в день гибели человека, ради которого он жил. И парень искренне не понимал тех людей, которые при виде Артура начинали осуждающе качать головами и цокать своими языками. Просто потому что, им не понять. Не ощутить той агонии и отчаяния мужчины, который в один момент потерял все. Из-за глупой случайности, из-за какого-то малолетнего идиота, который не смог справиться с поставленной ему задачей. И понятное дело, единственное что ему оставалось делать, так это заливать это горе в самом дешёвом виски у сеньоры Перез. Просто потому что, со смертью Ады в жизни не осталось никакого смысла. Он просто существовал. Ходил изо дня в день по улицам, ел, пил, потому что должен был это делать, чтобы просто-напросто не умереть. — Они не боятся владельца телеги. — мужчина проморгался и ошалело повернул голову на лицедея, будто бы только что вспомнил о нем. — А тебя. Парень, целиком и полностью сбитый с толку подобным заявлением, нахмурил брови и наклонил голову к собеседнику, чтобы понять, показалось ли ему. — Меня? — Артур кивнул. — Но почему? Я ведь один из Мадригалей, мы защищаем местных. Тот снова кивнул и положил руку на плечо в жёлтом пончо. — В этом вся проблема и заключается. — в нос ударил запах алкоголя. — Они знают, кто ты. И что будет, если ты поймаешь виновного. Поэтому и не хотят говорить тебе его имя. Чтобы он избежал ответственности за случившееся. Зелёные радужки, очень прямо и проницательно, посмотрели точно в покрасневшие глаза. — Но вы ведь знаете, да? — сердце бешено заколотилось. Шестерёнки в мозгу закрутились и застучали. — Знаете его имя? Артур взглотнул, а пальцы его посильнее стиснули под собой мягкую ткань. — Знаю. И я скажу тебе.

...

Сара сверлила взглядом двери магазина и неловко переминалась с ноги на ногу, пытаясь взять себя в руки. Камило ушёл ещё около десяти минут назад, а она всё никак не могла набраться смелости поднять наконец руку и отбить костяшками пальцев долгожданный стук. Сердце бешено колотилось в груди от волнения и ожидания, ноги плохо держали девушку в вертикальном положении, а всегда прямую спину немного потряхивало. В душе плескалась целая куча сомнений. Всю ту решимость, с которой она пришла сюда, сдуло словно воздушный шарик. Лопнуло самой острой иголкой в Энканто и стёрло с лица земли так, будто её никогда и не было. С одной стороны, сеньора сама пригласила Сару сюда. Посмотрела рисунки и, судя по всему, оценила ее навыки и способности. Только вот, уже законченные работы в излюбленном блокноте не раз переделывались и дорабатывались. И ушло на это не пару каких-то часов, а несколько дней. Несколько дней полных злости и психов из-за того, что девушка никак не могла понять, что же у неё не получается. Так что, если говорить кратко, на те художества, которая матушка Карлоса успела посмотреть, ушло очень много сил и времени, и если женщина ожидает, что Сара сможет с первого раза нарисовать хоть что-нибудь достойное, то сильно ошибается. Девушка не могла избавиться от чувства, что её таланты сильно приукрасили. Может, уйти пока есть возможность? Сказать друзьям, что её вышвырнули отсюда и не позориться? Нога в бежевой босоножке сделала шаг вперёд. Ну, уж нет. Пора наконец возвращаться к обычной жизни. Скоро настанет время, когда нужно будет думать о будущем. Ты просто не можешь не попробовать. И решив, что лучше уж залиться краской от стыда, но всё-таки попытаться, девушка подняла руку и уже собиралась постучать, как вдруг за её спиной раздался голос: — Ты так и будешь тут стоять? — тёмная копна в мгновение ока развернулась. — Я уже думал, что ты никогда не постучишь. Карие глаза немного сощурились из-за яркого солнца и попытались разглядеть высокую фигуру, вдруг оказавшуюся точно перед бледным лицом. Это был парень. Высокий и, очевидно, не намного старше её. С каштановыми, немного отросшими и завязанными в небрежный пучок на затылке, волосами. Курносым носом и лёгкой улыбкой. Плечи незнакомца были очень широкими и крепкими, а светло-голубые глаза немного отдавали зелёным цветом, но не таким как у Мадригаля. Если родные глаза были похожи на зеленый орех, то эти радужки напоминали Саре скорее промокший под сильным дождём луг. Несмотря на то, что парень, очевидно, сложен был неплохо, руки его выглядели очень утонченно и, как бы это сказать, женственно. Почему-то именно эта деталь бросилась девушке в глаза в первую очередь. Если руки большинства ребят, с которыми она тесно общалась, были покрыты ссадинами и царапинами, то эта кожа была целиком и полностью чиста. Светлая, без единого синяка или рубца. Совсем как её собственная. Около лица торчало несколько волосинок, а рубашка была небрежно заправлена в чёрные брюки. Будто бы незваный гость сильно спешил. Сара прокашлялась. — Нет… — девушка попыталась немного улыбнуться. — Нет, я уже иду. Но парень не обратил никакого внимания на её неловкость и улыбнулся, подходя ближе. — Ты видимо Сара, да? — карие глаза в шоке уставились на него. — Мой младший брат нам с отцом все уши о тебе прожужжал. Вечно спрашивал у мамы, когда ты придёшь. О, боже. Девушка наконец поняла, кто это. Если всего секунду назад она была уверена в том, что перед ней стоит просто обычный прохожий, который нашёл забавным её бессмысленные метания у двери, то прямо сейчас к бледным щекам прилил смущенный румянец, а в ушах эхом раздавались слова Мариллы, сказанные ей около трёх недель назад: « — Я сама не особо этим увлекаюсь, в нашей семье мастерской заведует мой муж и старший сын, он как раз сейчас обучается…» Она только что успела опозориться перед одним из членов семьи у которой собиралась учится, ещё даже не успев открыть дверь мастерской. — Оу, правда? — в голосе проступила нервная дрожь. — Как там дела у Карлоса? Парень усмехнулся и подошёл к ней. — Отлично, но будут ещё лучше когда ему попадётся на глаза та самая девочка, которая не поленилась немного поучить его рисовать. — его рука поднялась в воздухе для приветствия. — Я, Чарли. Приятно познакомиться. — их пальцы сплелись. — Ты же собираешься идти, да? Сара высвободила ладонь из пут одной из его рук и кивнула, вслед за Чарли ступая за порог магазина. Звук колокольчика сопроводил их приход и девушка принялась с интересом, пока у неё есть такая возможность, рассматривать светлое помещение. Она уже не раз была тут. Много раз забегала именно в эту мастерскую, чтобы полюбоваться немного на действительно красивые работы, и каждый раз из её груди невольно вырывался восхищённый вздох. Совсем как сейчас. Белые стены и просто куча витрин с самыми разными товарами. Тут и там лежали серебряные вилки, ложки, глиняные горшки и её куча самой разной посуды. Самодельные расписные вазы и просто неимоверное количество бюстов и каменных изваяний самых разных форм и размеров. Начиная от головы какой-то женщины и заканчивая, просто очаровательным на вид, щеночком. Всюду, куда ни взгляни, висели портреты и натюрморты, пейзажи и анималистика. А ещё, на всем этом, что неудивительно, были ценники. Причём с приличным количеством нулей в конце. Наверное, не знай Сара, куда попала на самом деле, то подумала бы, что стоит в самом центре музея искусств. — Ты когда-нибудь писала картины? — из мыслей не вывел голос Чарли. — Работала с маслом или может углем? Девушка отрицательно покачала головой и неловко улыбнулась, мысленно благодаря себя же за то, что когда-то, она не поленилась почитать несколько художественных книг «для чайников» и не опозорилась только что ещё больше, задавая глупые вопросы по типу: « Масло? В смысле, то что на кухне?» — Это ничего. Мы с отцом тебя всему научим. — парень встал у прилавка и обворожительно улыбнулся. — Мама говорила, что у тебя неплохо получаются портреты. Может быть, у тебя есть с собой пример? — он вдруг неловко улыбнулся. — Ну, чтобы я мог понять твой уровень не со слов матушки. Сердце забилось быстрее и тёмная копна одобрительно кивнула. — Да. — голос дрогнул. — Да, сейчас. Рука потянулась к расшитой бисером сумочке и длинные пальцы схватились за жёлтый блокнот, доставая тот из сумки и бросая нервный взгляд на, взявшего его в руки, парня. В момент, когда Чарли начал рассматривать первый набросок, все беспокойные радары и кнопки загорелись красным, а ровная спина напряжённо выпрямилась. Всё-таки, мнение Мариллы, которая, по её словам, в искусстве не особенно разбирается, могло отличаться от мнения человека, который уже долгое время помогает главному ремесленнику в мастерской, своему отцу, и знает гораздо большее. То, что могло показаться не таким уж плохим его матушке, на деле, по мнению настоящего художника, можно было бы сравнить с детскими каракулями. Она нервно повела плечами и голубые глаза, заметив это движение, поднялись к её лицу. — Не переживай ты так. — губы растянулись в понимающей улыбке. — Очень даже неплохо, как для человека который никогда не обучался. Нужно поработать с анатомией и штриховкой, тогда будет ещё лучше. — Чарли перевернул ещё несколько страниц. — Ты когда-нибудь рисовала на натуру? Приглашала человека позировать? — Да. — бледные щеки залил смущенный румянец. — Но всего один раз. Её рука потянулась к белым листам и перевернула те на нужной странице. Там, на шершавой поверхности, чёрным карандашом красовался самый последний нарисованный ей портрет, сделанный за день до того, как произошёл тот несчастный случай с повозкой. Сейчас, те радостные воспоминания, от согласия Камило побыть немного её натурщиком, казались каким-то отдаленными и очень слабыми. Будто бы с того дня прошло не пару недель, а лет. Казалось, что это какая-то другая девушка, не Сара, чуть ли не бросалась к Мадригалю на шею у фонтана от полнейшего восторга после того, как у неё наконец получилось. — Вижу, именно портреты получаются у тебя лучше всего. — он захлопнул блокнот, к её огромному счастью, не сказав и слова об изображённом в нём, лицедее. — Архитектура тоже неплохо, но, всё-таки, в первую очередь будем делать упор на людях. Чаще всего у нас заказывают именно их. Ну, сама понимаешь. Семейный портрет от пола до потолка, как очень любят делать богачи в своих домах, или самая обычная роспись на стене. - она понимающе хмыкнула, точно зная, что в доме у Миллеров прямо в прихожей висит один такой. — Так что, если ты и правда хочешь научиться, то начнём с этого. Вещь оказалась во владении пальцев своей хозяйки и парень повёл девушку за собой, говоря через плечо: — Мастерская находится прямо здесь, в магазине. Я бы, если честно, перенёс её куда-нибудь в другое место, но это было бы не очень практично. — его голова повернулась и Чарли весело улыбнулся. — Людям всегда проще прийти сюда и на месте исправить то, что их не устраивает. Чем сначала рассчитаться за покупку, а потом бежать на окраину в мастерскую и попросить сделать нос на портрете чуть ровнее. — Сара тоже улыбнулась, чувствуя что понемногу начинает расслабляться. — Так что, обучаться ты будешь именно за этой дверью. — его пальцы схватились за круглую ручку. — Предупреждаю, тут жутко воняет краской. Его пальцы толкнули деревянную поверхность и, действительно, в нос ударил очень сильный и едкий запах краски и каких-то действительно ядерных, химикатов. Карие радужки очень внимательно оглядели, по-настоящему просторную, комнату. Выглядела она немного меньше основного зала, но, как казалось, вмещала в себя гораздо больше. Просто неимоверное количество кистей и баночек с красками самых разных цветов и оттенков, прямо по середине стоял деревянный мольберт, а за ним, небольшая табуретка, очевидно, для натурщиков. В углу комнаты устроился очень массивный на вид, гончарный круг с чем-то, очень напоминающим недоделанную кружку, сверху. Всё стены и окна были заклеены старыми газетами и бумагами, лишь на одной из них висели очень высокие, и мягкие на вид, портьеры. Точно за стулом для натурщиков, судя по всему, для красивого фона. Глаза, в прямом смысле, разбегались от дикого количества холстов, скребков и ещё кучи принадлежностей необходимых для художественной деятельности и гончарной работы. — Ты не смотри особо на стены. — Чарли прошёл вперёд и смущённо улыбнулся, пожимая плечами. — Папа во время слишком уж сильных приливов вдохновения любит разбрасываться кистями и красками. Матушке в один из дней это надоело и она заставила нас всё заклеить, чтобы не портить её дорогие обои. Девушка проморгалась и поняла, что добрых несколько минут просто стояла на пороге и с открытым ртом пялилась на мастерскую. — Нет, нет. Это ничего. Понятное дело, что ваша мама не хочет, чтобы вы пачкали стены. — она тараторила, пытаясь как можно быстрее оправдаться. — Просто, я никогда ещё не видела столько всего… — Сара обвела комнату руками, не в силах подобрать слов. Парень слегка усмехнулся и закатал края лёгкой рубашки. — Крутого? Она щелкнула пальцами. — Я хотела выразиться немного литературнее, но да. Крутого. Девушка прошла вслед за ним и встала у мольберта в полнейшем нетерпении и желании того, когда её наконец начнут обучать. Не нужно было смотреть в зеркало, Сара и без того знала, что её глаза горят самым настоящим огнём, чуть ли не в первые, за последние недели. Сейчас она совсем не думала о том, что подумает парень когда случайно бросит взгляд на покалеченную ногу, не думала о том, что та может вдруг заболеть и тому подобное. Единственное, что девушка ощущала сейчас в полной мере, так это желание браться за работу. И постараться сделать её как можно лучше. Никакие неудобства, вроде неприятного запаха или изувеченной конечности, не смогли бы сейчас затушить разгоревшейся в её душе огонь, самый настоящий и бушующий. — Я рад, что тебе понравилась наша небольшая обитель. — он взял с одного из столов с красками, довольно большой, чистый лист и прикрепил тот к мольберту. — Сперва, я хотел бы начать с основ. Может, это покажется тебе немного скучным, но без базовой анатомии мы далеко не уедем. — Чарли поставил два деревянных табурета перед белой бумагой и сел, приглашая её сделать тоже самое. — Я подметил, что ты обычно рисуешь одни только лица. Но ведь, человек состоит не только из головы, да? — Сара устроилась рядом и кивнула, очень внимательно слушая слова своего «наставника» и пытаясь запомнить каждое из них. — Человеческое тело — это, прежде всего, кости, внутренние органы, кожа и мышцы. И нас, как художников, больше всего интересуют последние. — парень развернулся и взял со стола один лист из огромной стопки каких-то набросков и схватился пальцами за карандаш. — Именно на них ты, в первую очередь, концентрируешь внимание, просто потому что, если ты не изобразишь их на бумаге, то тело будет выглядеть ненастоящим, кукольным. Каждая нарисованная мышца должна быть точно такой же, как у сидящего перед тобой человека. Как и выпирающие кости или какие-то складки на коже. — грифель, еле видно, обводил детали, на которые указывал Чарли. — Всё, конечно же, не хотят обычно видеть на своих портретах рубцы, морщины и так далее, но без них лицо, да и любая часть тела, теряет свою индивидуальность. Так что, даже если тебя будут очень сильно уговаривать, отвечай, что скорее сбросишься с крыши, чем нарисуешь что-то подобное. — девушка прыснула в кулак. — Но я немного отступил от основной темы. Всё это всего лишь детали, которые ты будешь добавлять по мере работы. А сейчас, я объясню тебе с чего начать. — он сел поудобнее и уже приготовился для новой лекции, но в этот самым момент дверь мастерской открылась и оба повернули на этот звук головы. В комнату вошёл мужчина. И девушка, которая совершенно не знала, как создатель всех тех произведений искусства, которые были выставлены на продажу, выглядит, без проблем смогла понять, что это он и есть. На это указывало несколько, довольно значимых, признаков. Таких как, заляпанный в краске фартук и вымазанные в глине пальцы. Сильные, не такие как у его сына, руки и очень счастливый и довольный вид. Видимо, только что завершилась какая-то очень выгодная для него покупка. Пышные, и очень растрёпанные, моржовые усы и очень резкий, и не слишком приятный, запах пихтового лака, которым обычно покрывают уже законченные картины, чтобы те лучше сохранились. Он был довольно маленького роста, но тем не менее, очень крепкого телосложения. — О, неужели я умер, милая? — голубые глаза, совсем как у сына, весело вглядывались в растерянные лица. Голова немного повернулась назад, чтобы жена его лучше слышала. — Глянь, Чарли привёл домой девушку или мне просто кажется? За его спиной показалась какая-то высокая фигура и всего через секунду в проходе мелькнуло лицо Мариллы. Она, как и в последнюю их встречу, была одета в строгое платье и выглядела очень собранной и сдержанной. Сразу стало понятно, что Чарли пошёл ростом именно в мать, поскольку женщина была выше своего мужа чуть ли не на голову. Тёмные волосы собраны на затылке в строгий пучок, а изящные пальцы украшены множеством самых разных колец. Высокие каблуки и очень сверкающее ожерелье. Если подводить итоги, весь её вид выказывал дисциплину и Сара невольно выпрямила спину, будто боялась, что мать семейства отчитает её за, сгорбленные из-за неудобной позы, плечи. Из груди сидящего рядом парня вырвался тяжёлый вздох, а женщина, которая наконец поняла, что тут происходит, решила осадить супруга. — Откладывай поздравления, дорогой. Это Сара, та девочка, которую я пригласила к нам на обучение. — каблуки зацокали по деревянному полу и девушка уже собиралась встать, но Марилла выставила вперёд руку, как бы говоря, чтобы она сидела на месте. — Не нужно, милая. Я очень рада, что ты решила всё-таки принять моё предложение. Тёмная копна успела только слегка кивнуть, когда в мгновение ока отец семьи оказался рядом с женой и очень активно и жизнерадостно пожимал ей руку. — Очень приятно, юная леди. Очень приятно. — голубые глаза с интересом бегали по её лицу. — Нам как раз нужны молодые специалисты. Покупателей становится всё больше и больше, а работников, которые хоть раз держали в руке карандаш, всё меньше и меньше. — мужчина сокрушённо покачал головой. — Ну-ка, что успел тебе рассказать мой сын? Ответить за неё решил Чарли. — Я рассказ ей основы, но мы ещё не переходили к базовой анатомии. Но художник только махнул на него рукой и закатил глаза. — Ох, Чарли. Ты не перестаёшь меня удивлять, тебе нужно срочно начать заниматься преподаванием, а не искусством. — рука легла на девичье плечо. — Слушай, что я тебе скажу, милая. Мой сын жуткий зануда и любитель рамок и правил, совсем как моя жена. — та за его спиной недовольно цокнула. — Но, единственное, что тебе нужно знать и понимать, так это то, что у твоих картин нет правил. Да, ты будешь выполнять ту работу, которую тебе поручат. Писать на холсте конкретные лица, но это будут твои картины. Часть тебя самой и твоего характера. Так что, не бойся ошибаться и поправлять какие-то недочёты, они у всех есть. Самое главное в нашей работе — это стремиться к лучшему, а через сколько испорченных скребков и ошибок, не так важно. Сара слушала его раскрыв рот, опомнившись только тогда, когда муж Мариллы задорно ей подмигнул. — Так что, предлагаю сразу начать с практики. Знание анатомии это конечно здорово, но знание того, что ты делаешь, в сто раз лучше. Давай Чарли, поднимай булки и дай девочке встать у мольберта. Посмотрим, на что она способна. Следующие три часа прошли очень быстро и незаметно. Отец семьи, имя которому, как оказалось, Эдриан, оказался человеком очень активным и даже немного взвинченным. Любящим поболтать и порой, совершенно не нуждающимся в собеседнике. Она сразу поняла, что характер у художника очень добродушный и простой, это можно было понять по тому, насколько тепло и радушно её встретили здесь. Но вот о том, что мужчина был самой настоящей «машиной для написания картин» и подумать не могла. Понятное дело, что человек, чьи руки создали столько шедевров, знал очень много и имел просто огромный опыт. Без труда мог исправить любые её ошибки и оплошности. Только вот, делал он это с настолько бешеной скоростью, что Саре несколько раз пришлось просить его повторить какие-либо действия ещё раз. И, как выяснилось позже, настолько быстро Эдриан делал буквально все, ел, пил, добавлял тени на портреты или изготавливал расписные тарелки. На второй час её обучения, когда девушка пыталась изобразить на листе поставленный перед ней, горшок, отец семейства отошёл от неё буквально на несколько минут, она не могла сказать точно, на сколько. Женские пальцы успели только добавить очертания ручки с завитком на её конце, когда тёмная копна повернулась, а карие глаза в шоке расширились от представленной ей, картины. Мужчина, за те несчастные пару минут пока она была занята начертанием пары неровных линий, уже успел слепить из глины очень достойную и детализированную кружку, и сидел себе спокойно на табурете, в ожидании того, когда та немного высохнет. Чарли на её удивлённый взгляд только посмеялся и сказал, что через пару тройку лет Сара, если конечно останется тут, будет вести себя точно так же. В то время как девушка подумала о том, что ей очень повезёт, если неправильно сросшаяся кость позволит ей носится по мастерской с такой же поразительной скоростью. — Ну-с, для начала очень даже недурно. — Эдриан крутил кончик своих усов на палец и внимательно всматривался в получившийся набросок. — Да, немного кривой. Но, если будем практиковаться, то уже через недельку другую ты с можешь показывать всем свои рисунки и говорить, что это снимок. Вряд-ли кто-то увидит разницу. — девушка измученно улыбнулась ему и покачала головой от такой лести, в то время как справа послышалось саркастическое хмыканье. — Что за звуки, Чарли? Если ты не мог нарисовать более-менее адекватный горшок первые полгода, это ещё не значит, что и у неё не получится. Парень отложил измазанную краской кисть и приподнял одну бровь. Прямо сейчас он, всё то время пока Сара тут позорилась своими каракулями, сидел в нескольких метрах от неё на табурете и уже на другом мольберте, который был немного поменьше, рисовал завитушки на пейзаже с очень красивым, и будто бы настоящим, морем. Те, скорее всего, будут служить в будущем пушистой пеной. Она периодически бросала в сторону его работы завистливые взгляды и пыталась посчитать в уме, сколько примерно лет ей понадобиться на то, чтобы научиться также ловко и виртуозно орудовать кистью. Всё движения Чарли, действительно, были очень лёгкими и невесомыми. Будто бы парень не рисовал картину, а работал дирижёром перед духовым оркестром с кучей людей, которые играли очень медленную и расслабленную мелодию. Плавными и нежными движениями проходился по холсту, словно действия эти не отнимали совершенно никаких сил. В то время как Сара чувствовала, что пострадавшая нога уже начинала немного побаливать от слишком долгого нахождения в одном положении, а плечи недовольно гудеть от усталости. — Я и не говорю, что у неё не получится. — их взгляды встретились и лицо Чарли исказилось в, не очень искреннем, сочувствии. — Но вряд-ли на это понадобится пару недель. Скорее, месяцев. Сара немного сузила глаза и недовольно глянула на него, в то время как Эдриан поставил руки на бока и возмущённо произнёс: — Чарли, ты точно мой сын? — тот закатил глаза и отвернулся от него к мольберту. — Всегда нужно верить только в хорошее. Мысли материальны, сынок. Сара очень ответственная и трудолюбивая девочка, я вижу это. — он немного похлопал девушку по спине. Захотелось болезненно сощуриться. — Я буду помогать ей, да и ты тоже. С активной поддержкой она управиться намного быстрее. Да, и… — отец семейства вдруг хитро улыбнулся и бросил лукавый взгляд в сторону сына. — Быть может, вы познакомитесь поближе и ты наконец приведёшь к нам с мамой невесту? Сара, которая наносила карандашом на свой кувшин аккуратные штрихи, чуть было не подавилась воздухом и случайно дёрнула рукой, делая посередине белого листа приличных размеров, галочку. Парень возмущённо повернулся и по мастерской прокатилось: — Ну, пап! Перестань ты уже. — голубые глаза стрельнули смущенным взглядом в смутившуюся в конец девушку и та постарались перевести взгляд на одну из балок деревянного мольберта. — Эта тема закрыта, всё. Но Эдриан только раскинул руками. — Ну, почему? Тебе скоро девятнадцать, мальчик мой. Пора начинать думать о том, чтобы строить семью. Планировать детей. Мы с Мариллой всё ждём и ждём, а ты только и делаешь, что кормишь нас завтраками. Годы идут, мы не молодеем, к твоему сведению. — он обвел пальцами моржовые усы. — А Сара достойная девушка. Очень милая и симпатичная, правда, дорогая? Карие глаза, почти паникующие, принялись перебегать с отца на сына, а то время как мозг очень активно пытался подобрать подходящие слова для того, чтобы расстроить такого жизнерадостного и доброго, по отношению к ней, мужчину. Она искренне понимала желание художника свести своего сына с красивой и, в его понимании, перспективной невестой. В его глазах Сара, на пару с Чарли, работает в мастерской день и ночь, принося его бизнесу ещё больше прибыли и параллельно строя какие-то отношения. Понятное дело, что мужчина был бы не против иметь в членах своей семьи ещё одного художника. Только вот, так уж вышло что сердце её уже давным-давно занято. И Чарли, который действительно хорошо принял её в свои ряды обучающихся, и его отец, не были в этом виноваты. Просто так вышло. Судьба сложилась так, что что-то дёрнуло Мирабель подойти к ней в той песочнице и предложить свою дружбу, которая будет длиться долгие годы. Что-то сподвигло девочку привести новую подругу в свой дом и познакомить её со своим кузеном. Почему-то, в ту самую ночь Сара решила не остаться в постели, а пойти подышать немного свежим воздухом на балкон Каситы и посмотреть в эти зелёные глаза. Втрескаться по уши в самого наглого и бесстыдного парня в Энканто и долгие годы страдать из-за разбитого сердца. Девушка искренне считала, что все старания и перенесённые боли были нужны для того, чтобы они по итогу смогли помочь друг другу. Залечили нанесённые ими же увечья самыми искренними и неподдельными чувствами, и пошли дальше. Теперь уже, вместе. Да, Чарли был красив. Действительно красив. Широкие плечи и утонченные руки, детское личико и очень большие, голубые глаза. Обворожительная улыбка и отменное чувство юмора. Любая девушка, на её месте, хваталась бы за преподнесенную на блюдечке возможность и невинно хихикала на намёки его отца. Но только не Сара. Не эти руки заботливо касались уродливого шрама на её ноге, не стирали с горячих щёк слезы и не дотрагиваясь до хрупкого тела так трепетно и нежно, как это делал Камило. Эти глаза не идут ни в какое сравнение с теми зелёными рубинами, которые скользили по её силуэту и словно плавили его под своим взором. В этом взгляде никогда не будет тех ярких и бушующих огней, какие появлялись в радужках Мадригаля, когда он смотрел на неё в моменты их страсти. Его шутки никогда в жизни не сравняться с попытками лицедея рассмешить Сару в не самые лучшие дни её жизни, пусть они порой были очень нелепыми или глупыми, но зато, абсолютно искренними. Так что, прямо сейчас, девушка взяла в грудь побольше воздуха и решительно произнесла: — Простите сеньор, но моё сердце уже занято. Но похоже, что Эдриана её реплика ничуть не смутила. Наоборот, мужчина словно оживился ещё больше и весело улыбнулся, пробегаясь взглядом по её лицу. — Правда? А вы времени зря не теряете, юная леди. — он немного приподнял брови. Стало понятно, что художник был личностью которую действительно интересовали подробности личной жизни других людей. — И кто этот счастливчик опередивший моего сына, если не секрет? Она неловко замялась и опустила взгляд на свои руки. Одно дело, обсуждать подобные темы с близкими или друзьями. А другое, назвать имя возлюбленного человеку, на которого ты будешь работать. Такая беседа в её понимании, была, как минимум, очень странной. Хотя, и самого Эдриана, в каком-то смысле, можно было назвать странным. Чарли решил сделать попытку прекратить её страдания: — Перестань ты её допрашивать, пап. — парень сложил руки на груди. — Она ведь уже сказала тебе, что занята. Чего ещё ты от неё хочешь? Мужчина поднял руки ладонями вверх, будто его сын только что наставил на него ружьё. — Я просто интересуюсь. У кого-то же хватило ума начать ухаживать за хорошей девушкой раньше, чем у тебя. — голубые глаза недовольно закатились. — Прости, если я тебя смутил таким вопросом, милая. Можешь не отвечать, если не хочешь. Старик просто полюбопытствовал немного, вот и всё. Карие глаза посмотрели точно в его и тёмная копна отрицательно покачнулась. — Нет, нет, что вы, сеньор. — она принялась нервно перебирать пальцами, параллельно решая, что ничего слишком уж страшного случится не должно. — Его имя Камило. Камило Мадригаль. Глаза Эдриана в эту же секунду расширились и он хлопнул в ладоши, делая несколько шагов в её сторону. — Не может быть! Камило Мадригаль, кто бы мог подумать! Слышал, Чарли? — тот уже отвернулся к своему пейзажу, судя по всему, совершенно не желая вслушиваться в подробности личной жизни своей будущей коллеги. — Вот, сразу видно, умный парень. Целиком и полностью захватил сердце своей дамы. Знаешь, мы ведь знакомы с ними, всеми. Просто замечательные люди, эти Мадригали. Всё как один, добрые и готовые помочь в любое время. Заслуживают уважения. — мужчина задумчиво почесал подбородок. — Как же повезло, что свеча дала силы их семье. Без этих людей Энканто не был бы таким как и сейчас, да и собственно, не было бы никакого Энканто в принципе. — изо рта вырвался тяжёлый вздох. — Ох, бедная Альма. Сколько ей пришлось пережить за свою жизнь. Она была очень сильной женщиной, я так считаю. Потерять свой дом, мужа… — Эдриан многозначительно замолчал. — Её смерть невероятная потеря для всех нас. Самое настоящее горе. Единственное, на что нам нужно надеется, так это на то, что там она наконец обрела долгожданный покой. — Сара невольно взглотнула, но художник не обратил на это и малейшего внимания. Грустный настрой, за секунду, сменился на весёлый и беззаботный. — А как вы познакомились, можно узнать? В ответ ему раздалось лишь строгое: — Пап! Девушка не знала точно, сколько ещё долгих минут она провела в просторной и забитой самыми разными вещами, мастерской. Руки уже начинали действительно болеть, от её четных попыток добавить своему горшку, как говорил сеньор, живости и вдохнуть наконец в него жизнь, глаза неприятно жгло и саднило. Она не знала точно, что значит «вдохнуть жизнь» в совершенно неодушевлённый предмет, но исправно делала всё то, что мужчина ей говорил и старалась не задавать лишних вопросов. Чарли, который всё это время сидел по правую руку от девушки, понимающе улыбался и периодически разъяснял и объяснял непонятные реплики своего отца. Параллельно приговаривая, что рано или поздно, Сара привыкнет к словечкам Эдриана и с полуслова будет понимать, что тот имеет в виду. А сам мужчина, к слову, не один раз пытался уговорить её сесть за гончарный круг и попробовать сделать что-нибудь из глины, чтобы дать отдохнуть немного мозгам и глазам, но та из раза в раз отказывалась, на ходу придумывая нелепые причины и объяснения. Но, когда Эдриан, уже пятый раз за последние десять минут, попытался уговорить её отвлечься немного от своего горшка, Сара тяжело вздохнула и назвала наконец вслух настоящую причину того, почему она не может согласиться на его предложение. Дело в том, что гончарный круг приводят в движение с помощью махового колеса, вращая то ногой и приводя приспособление в движение. И девушка, понятное дело, из-за покалеченной ноги просто-напросто не могла бы этого делать без резких болей и сильных импульсов. Художник, узнав что именно она являлась той девушкой, которую совсем недавно сбила повозка на улице, принялся охать и ахать и настоял на том, чтобы она покинула ненадолго мастерскую и проветрилась на свежем воздухе, чтобы не перетрудиться, вместе с тем всячески обругивая того, как он выразился, безрукого оленя, который не смог завязать нормальный узел, или и вовсе, забыл привязать свою старую телегу. Когда она, в выданном специально для неё фартуке, переступила порог мастерской, то краем глаза смогла заметить как отец и сын грустно переглянулись и бросили в её сторону сочувственные взгляды. И эти самые взгляды как раз были той причиной, почему девушка так не хотела хоть как-то затрагивать эту тему в разговоре хоть с кем-нибудь, кто не относился к её близкому окружению. Надоела эта жалость. Осточертели эти дурацкие вопросы и грустные улыбки. Она ведь такая же. Абсолютно такой же человек как и всё остальные. Не то чтобы небольшой перерыв доставлял ей хоть какие-то неудобства, но из-за такого, слишком уж понимающего к себе отношения, хотелось рвать волосы на голове. И проблема была не в Эдриане, понятное дело, что мужчина после услышанного будет делать ей определённые поблажки и разрешит повременить немного с кое-какой работой. Любой на его месте поступил бы так же. Собственно, так и происходило. На прошлой неделе, когда они с Камило сидели на деревянной лавочке у фонтана и парень, в который раз, строил теории и предположения о том, кому та повозка могла принадлежать, проходящая мимо женщина, судя по всему, случайно послушала их разговор и принялась теребить девушку по щекам, давая им в руки целую гору шоколадного печенья и параллельно приговаривая о том, какая она бедная девочка. Одна из продавщиц продуктовой лавочки угостила её свежей папайей за счёт заведения и положила вместо четырёх манго, как она просила, шесть, и взяла за те минимальную цену. В целом, такие поблажки приносили за собой много плюсов, но вместе с тем, просто кучу шокированных взглядов, прикованных к огромному шраму на белой коже и звучных перешептываний. Всё это, вкупе с появившимися после операции комплексами и заморочками, вызывали желание поскорее скрыться под тёплой и уютной крышей родного дома и никогда больше не надевать юбку или платье открывающее вид на её ноги. Дверь магазина открылась и холодные порывы ветра ударили в бледное лицо, слегка трепая тёмные волосы. Прямо сейчас Сара собиралась, раз у неё выдалась такая возможность, отправится за чем-нибудь очень калорийным, и желательно сладким, в пекарню, находящуюся через улицу от знаменитой мастерской. Утром в горло не лезло ни кусочка из-за волнения и переживаний, но сейчас, когда стресс наконец отпустил её сознание, воющий протяжные серенады желудок дал наконец о себе знать и буквально заставлял девушку в эту же минуту положить в рот хоть что-то съедобное. Бежевые босоножки не спеша ступали по холодному асфальту, в то время как глаза, то и дело, пробегались взглядом по тёмным улочкам и подозрительным по её мнению, закоулкам. М-да, сколько бы Сара не пыталась убедить других, да и саму себя, в том, что несчастный случай не оставил за собой никаких психологический последствий, почему-то ходить по таким знакомым улицам, на которых девушка провела всё свое детство, было страшно. Действительно страшно. С присутствием Камило или кого-то другого рядом беспокойство отступало на второй план, будто бы затухало немного на фоне звонкого смеха или дурацких шуток. Но стоило ей самой выйти на улицу, без сопровождения, как назойливые мысли и чувства снова прокрадывались в её голову и вынуждали карие радужки очень пристально и внимательно вглядываться в лица прохожих. С паникой смотреть на переполненную людьми площадь и боятся сделать шаг, не слыша со стороны снова тех криков и визгов ужаса. В нос ударил запах свежей выпечки и её рука толкнула дверь пекарни, чувствуя как голодный желудок довольно заурчал. Собственно, оно и понятно. В помещении было, буквально, негде развернуться. Абсолютно каждый сантиметр кафельного пола занимали люди, всех возрастов. Начиная от маленьких детей, которые носились от витрины к витрине и просили своих мам купить им всё, что попадалось на глаза. Некоторые держали в руках маленькие пакетики со сладкими орешками или леденцами. Заканчивая взрослыми и статными мужчинами которые, очевидно, пришли сюда после работы. В воздухе витал аромат кофе вперемешку с чем-то очень терпким и сладким. Саре хватило пары секунды чтобы понять, что всё столики в пекарне уже были заняты и если она всё-таки сможет выбрать из всего ассортимента что-то одно, то перекусывать, судя по всему, придется либо на улице либо в мастерской. А это, к слову, сделать было не так уж и просто. Выбор сладостей в пекарне заставлял, в прямом смысле, разбегаться глаза. Несмотря на то, что заведение это квалифицировалось, в основном, на выпечке, за стеклянными витринами можно было увидеть мороженое, сладкие десерты и кучу колумбийских, национальных блюд. В число таких входили буньюэлос, маленькие шарики из муки, яиц и сахара, которые просто отлично подходили для крепкого кофе, чуррос или бревас со сгущёнкой. Бокадийо, любимая сладость Теда, и кокада. Именно это блюдо Сара попробовала в свой первый день в Энканто у продающей это кулинарное чудо женщины, та носила на голове огромную миску и ходила вместе с ней по всему городу, вылавливая приезжих и рассказывая им, что блюдо это, обычно, продаётся только на побережье. Подводя итоги, просто невероятное количество самых разных вкусностей, из-за которых точеные скулы грозили уступить место округлым щекам. Завывающий желудок ударил по всему телу сильным спазмом и она встала в конце длинной очереди, очень стараясь не смотреть на всю эту обитель углеводов и пытаясь выбрать что-нибудь сытное и недорогое. Две женщины перед ней активно переговаривались о чем-то, в то время как Сара с интересом рассматривала интерьер пекарни. Хоть и место тут было не так уж и много, но выглядело все очень уютно и мило. Цветы в разноцветных горшках на окнах и деревянные потолки с целой кучей маленьких фонариков. Стены были покрашены в светло-бежевый цвет и украшались множеством очень красивых картин. Над стойкой, за которой и стояла владелица, принимая заказы, висело просто дикое количество самых разных деревянных ложек, вилок, кастрюль и сотейников. Складывалось ощущение, что находишься ты не в публичном месте, а в доме у бабушки. Настолько тёплая и жизнерадостная атмосфера тут царила. Возле кассы стояла небольшая баночка с мелочью, а каждый из круглых столиков был застелен белой скатертью, на тех стояли квадратные, из дерева, салфетницы и сахарница. Возможно, девушка бы и дальше, от скуки, бегала бы глазами от стола к столу, если бы вдруг, за самым дальним из них, не заметила копну, подозрительно знакомых, белокурых волос. Очередь сдвинулась на несколько шагов и Саре пришлось хорошенько постараться, чтобы сквозь толпу людей впиться взглядом в идеально-ровную спину Терезы. На новенькой было лёгкое, в розовые цветочки, платье и какая-то повязка защищающая светлую макушку от ужасной жары. Кажется, новенькая что-то очень громко говорила и заливисто смеялась, держа перед лицом кружку с чаем. Что конкретно она говорила, да и что-то более конкретное узнать было трудно, из-за неудобного расположения, но вот её соседку Сара смогла рассмотреть без труда. Да и, если честно, единственное ярко-рыжее пятно в заведении трудно было не заметить. Лаура сидела напротив своей собеседницы и что-то увлечённо рассказывала и показывала на одном из, стоящих на окне, цветастых горшков. Ее палец обводил очертания какого-то старомодного узора, а глаза, как никогда яркие, смотрели в лицо Терезы с невероятным восторгом и радостью. Будто бы девушка только что сообщила ей, что не знает вещи круче, чем летающая голова какой-то куклы и что она полностью поддерживает её в смазывании петель деревянных дверей горючим. Сара уже успела словить себя на мысли, что сразу же как она заберёт долгожданную еду, то обязательно подойдёт к ним поболтать, но потом кое-какая деталь заставила тёмную копну отвернуться от девушек и задумчивым взглядом уставиться в спину стоящей перед ней сеньоры в красном платье. С одной стороны, не подойти было бы как-то странно и, возможно даже, невежливо. Всё-таки, и Тереза и Лаура для неё не чужие люди. Обе девушки несколько раз приходили навестить её во время реабилитации и приносили целую кучу сладостей и свежих фруктов. В последний свой визит новенькая даже испекла для неё, просто превосходные на вкус, кексы и принесла очень интересную книгу из личной библиотеки их семьи. Её Сара, конечно же, прочитала буквально за несколько дней. В плюс ко всему, не в последнюю очередь надежда на то, что когда-нибудь длинный шрам останется только в её воспоминаниях, всё ещё жила благодаря дочери изобретателя и её чудесной мази. И всё бы ничего, но только сейчас девушка вдруг поняла, что была настолько занята мыслями о восстановлении, что во время последнего их визита не обратила внимания на одну, довольно очевидную, деталь. Каждый раз, когда Тереза и Лаура появлялись в её доме, то приходили они вместе. И если учитывать тот самый секрет, который новенькая успела рассказать ей, так может не стоило им мешать сейчас? Девушка ведь не могла знать точно, какие отношения между ними сложились и какого вида встреча произошла сегодня на её глазах. Быть может, такие необычные девушки просто нашли утешение друг в друге и просто сдружились. Всё-таки, обе они потеряли своих матерей и росли под опекой отцов, по-своему отличались от других и становились жертвой несправедливых предрассудков. Лаура — поехавшая дочь поехавшего папаши. Тереза — идеальная кукла своего отца-инвалида. Так бы, наверное, выразилась Кесси Миллер. Но именно эти обидные, хоть и совершенно неверные, речи в точности высказывали ту самую суть, которая давала понять, насколько всё-таки девушки были похожи. Не внешне, а внутренне. Обе стали заложниками чужого мнения и постоянных обсуждений и, вполне себе, могли бы проявить такую нужную каждой поддержку совсем не в дружеском плане. Из мыслей её вывел голос: — Следующий! — девушка подняла наконец глаза и подошла ближе. — Привет, детка. Что будешь заказывать? Владелица пекарни, Сара к сожалению не помнила её имени, оставляла о себе впечатление невероятно нежной и понимающей женщины. Хоть была она в возрасте довольно преклонном, покрытое морщинами лицо никогда не переставало приветливо улыбаться своим гостям и выказывать эмоцию железного терпения на любые их капризы и замечания. Седые волосы были завязаны в забавные косички, будто бы она чувствовала себя не на свои шестьдесят, а максимум на пятнадцать. Чистый поварской фартук и материнский взгляд выстроил в голове Сары невольную ассоциацию с мамой Мирабель, Джульеттой. — Здравствуйте. — карие радужки забегали по витринам. — Можно пожалуйста булочку с корицей и чай? Владельца жизнерадостно кивнула и принялась доставать её обед из небольшой корзинки. Глаза стрельнули в сторону настенных часов. То есть, ужин. Стрелки уже пробили семь вечера. Теперь понятно, почему спина так сильно болит. Она ведь весь день стоит у мольберта не разгибаясь. — Держи, милая. — ароматная выпечка была отправлена в бумажный пакет, а кофе налит в маленькую кружку. — Двадцать песо. Как выпьешь, чашку поставь пожалуйста вон туда. Её голова кивнула в сторону небольшого столика у двери «для персонала», на котором собралось уже приличное количество посуды и девушка кивнула, доставая из кармана испачканного в краске фартука несколько медных монет. И в момент, когда длинные пальцы схватились за обертку, а ноги сделали шаг к выходу из заведения, со спины её окликнул голос: — Сара! Девушка повернулась, уже прекрасно понимая, кто её зовёт. Тереза махала ей рукой со своего места и счастливо улыбалась, Лаура указывала пальцем на свободный стул рядом с собой, зазывая её к ним. Красные губы расплылись в ответной улыбке и девушка направилась к самому последнему столу, мысленно радуясь, что подруги позвали её к себе сами. Всё-таки, навязывать им свою компанию или вмешиваться в диалог не очень хотелось. Но и перекусывать в полнейшем одиночестве или в компании, никак не желавшего замолчать хотя бы на пару минут Эдриана, тоже желания не было. Сара и так молчала сегодня гораздо больше обычного, не способная вставить и слова в нескончаемый поток речей своего руководителя. — Привет. — она устроилась на место рядом с дочерью изобретателя. — Как у вас дела? Отдыхаете? Тереза жизнерадостно кивнула. — Да, мы весь день провели в мастерской. Лаура показывала мне как работают разные механизмы и как их правильно нужно чинить, очень интересно! — в голосе новенькой слышался неподдельный восторг. — А как у тебя дела? Как твоя нога? Немного получше? Девушка неопределённо пожала плечами. — Да, намного лучше чем было в первые дни. Выпечка Джульетты конечно помогла, но я по-прежнему хромаю и очень быстро устаю из-за непривычной нагрузки. — она отпила горячий напиток из кружки. — Кстати, кексы были просто объедение. Камило пришлось оттаскивать от них чуть ли не за уши. — круглые щеки залил лёгкий румянец и Тереза смущённо улыбнулась. — И книга тоже очень интересная. Ты просто мой спаситель, все свои я уже перечитала чуть ли не до дыр и развлекать себя было просто нечем. Прочитала залпом. Огромное спасибо, я как-нибудь зайду к тебе, чтобы отдать её. — кажется, новенькая хотела ответить что-то, но немного потусторонний голос Лауры опередил её мысли. — А как же шрам? — рыжая копна немного откинулась назад и голова наклонилась, в попытке разглядеть пострадавшую ногу. — Он не прошёл? Сара откусила кусок от очень мягкой и свежей булочки и отрицательно покачала головой, параллельно думая о том, что её соседка, собственно как и всегда, ударила точно в яблочко. Словно рентгеном прочитала и выбрала именно ту тему для диалога, на которую она не очень хотела говорить. — Правда? — небесно-голубые глаза обеспокоенно пробежались по лицу напротив. В отличии от Лауры, Тереза не позволила себе попытаться заглянуть под стол. — Но почему? Ты объясняла, что магия не помогла костям, потому что они уже срослись неправильно. Но ведь разрез это только кожа. Разве пирожок не должен был помочь ей срастись? Девушке пришлось сделать огромное усилие, чтобы оторваться от невероятной вкуснятины в её руках и ответить на вопрос новенькой. — Он и помог. — губы снова коснулись белой чашки. — Просто надрез был слишком большой. Сеньоре же пришлось вставлять её голыми руками. — от неприятных воспоминаний мороз пошёл по коже. — Не буду портить вам аппетит не самыми радужными подробностями, но Джульетта сразу предупредила меня, что шрам останется. Она боялась что что-то подобное может случиться и с Тедом, когда он в последний раз разбил себе лоб. А у меня был куда более запущенный случай, так что шрам это меньшее из того, что могло случиться. — она пожала плечами. — На самом деле, я уже начинаю к нему привыкать. Если бы нога меня совсем не беспокоила, то возможно, я бы и вовсе его не замечала. Тереза тепло улыбнулась ей и девушка поспешила спрятать лицо за кружкой, очень надеясь что она поможет ей заставить поверить подруг в настолько откровенную ложь. Понятное дело, что она ещё не смирилась. Невольно бросала взгляд на уродливое увечье каждый раз, когда то появлялось в поле зрения. И возможно, с её стороны это было очень глупо и эгоистично. Ведь, многие люди рождаются с куда более серьёзными проблемами. Ноги на месте, она может, хоть и с трудом, исправно ходить по земле. А значит, что жаловаться ей не на что. Но Сара просто ничего не могла с собой поделать, не могла сдержать тяжёлого вздоха каждых раз, когда карие глаза пробегались взглядом по покрасневшей коже. — Мне он очень нравится. — рыжая копна снова наклонилась, почти заглядывая под стол и немного щуря глаза, будто оценивая. — Он чем-то похож на ветку дерева. Не очень ровную, но тем не менее, несущую за собой какую-то жизнь. Шрам добавляет тебе изюминку. — Сара в шоке уставилась на неё и хлопнула глазами. — Возможно, он не очень красивый, но зато твой. — дочь изобретателя лучезарно улыбнулась. — И чай не разлился, пока ты несла его сюда. А значит, что хромаешь ты не сильно, а совсем чуть-чуть. Ой, а что у тебя за фартук? Почему он весь в краске? Пальцы девушки с интересом указали на разноцветные капельки и она прокашлялась, невольно чувствуя как после слов Лауры что-то очень тёплое разлилось в женской груди. Хоть и выразилась она, немного по-своему, слова эти целиком и полностью были пропитаны желанием не дать Саре сомневаться в том, что длинный рубец хоть как-то портит её. — Ах, да. Меня пригласили поучиться немного художественному искусству в ту мастерскую, через улицу. — тёмная копна кивнула на открытое окно. — Весь день пробыла там, узнала, что скоро начнёт вечереть только когда пришла сюда. В том помещении, где я занимаюсь, все окна занавешены портьерами, чтобы не искажать свет от ламп. Над столом раздалось поразительно синхронное «Вау!» — Лаура рассказывала мне, что ты умеешь рисовать. — рыжая копна, в подтверждении, кивнула. — Как здорово! Я ещё не успела побывать там, но Паула купила там несколько картин в наш дом, ничего красивее в жизни не видела. — новенькая мечтательно вздохнула. — Я обязательно зайду как-нибудь в гости. — голубые глаза вдруг хитро сощурились. — Признавайся, было страшно идти туда в первый раз? Сара улыбнулась и поставила, уже допитую, чашку на стол. Лаура с интересом подперла лицо руками и повернула к ней голову. — Не раньше, чем я отдам тебе твою книгу. — новенькая наигранно цокнула. — И да, было очень страшно. Я мялась у дверей минут десять если не меньше. Это если не считать того времени, когда Камило стоял вместе со мной и уговаривал зайти туда. Но он уже опаздывал к женщине, за дочкой которой должен был смотреть сегодня, и мне пришлось брать себя в руки самостоятельно. — подруги вдруг непонимающе переглянулись, но девушка, целиком и полностью окунувшаяся в утренние переживания, не заметила этого. — Я бы наверное и не решилась, если бы Чарли, сыну человека который учит меня, не понадобилось выбежать из мастерской на пару минут. — последний кусок булки был отправлен в рот и она отряхнула руки от крошек. — Короче говоря, я бы, скорее всего, трусливо сбежала, если бы не он. Но, по итогу, всё оказалось не так страшно, как я думала. Они хорошие люди. Тереза вдруг принялась нервно бегать взглядом по её лицу. Тонкие руки оказались на застеленной белой скатертью столешнице, а пухлые губы растянулись в, немного натянутой, улыбке. — Ого, вот это да. — длинный палец беспокойно стучал по чашке с кофе. — Как здорово, что ты встретила его. Наверное, тебе суждено было всё-таки зайти туда. — голубые глаза быстро метнулись к лицу Лауры. — А про книгу, можешь не переживать. Мы завтра как раз будем в мастерской и можем зайти к тебе по пути. Правда Лаура? Та вдруг немного ойкнула, будто бы дочь изобретателя сильно ударили под столом. Сара слегка приподняла брови, не совсем понимая, что вообще происходит. — Да, а почему… — но новенькая перебила её, повысив голос на несколько тонов выше. — Или ты можешь сама прийти. — небесно-голубые глаза отправили предупреждающий взгляд в лицо подруги. — Лаура рассказала тебе о девочке? Такая лапочка, ну, просто прелесть. Ты могла бы посмотреть на неё, если хочешь. Сара, которая с каждой секундой настораживалась всё больше и больше вдруг на секунду будто бы выпала из этой реальности. Перестала замечать взвинченного и, почему-то обеспокоенного, состояния Терезы и замерла на секунду. Сердце гулко застучало в её груди, а голова проигрывала одни и те же слова, словно на сломанном проигрывателе: «Ты могла бы посмотреть на неё, если хочешь…» Она и забыла о ней. Совсем перестала думать о том пророчестве и девочке, предназначенной ей судьбой. Камило обещал сходить в мастерскую отца Лауры в тот день, когда произошла та история с повозкой. И начиная с тех кошмарных минут, никто больше не вспомнил о ней. Ни Мадригаль, который день и ночь был занят только её лечением, ни Мира и Диего, которые делали всё возможное чтобы не дать девушке снова погрузиться во всепоглощающее отчаяние, никто. Включая её саму. Напоминание о ней, слова о девочке пробудили в её душе что-то очень знакомое, то что, казалось, было потеряно где-то там. Оставлено на дороге полной людей вместе с той Сарой, которая была до. Эта новость казалась сейчас каким-то очень старым воспоминанием, будто бы давно забытый знакомый неожиданно постучал к тебе в двери. Знакомый, от которого на душе становилось тревожно. Не хотелось снова влезать во всё это. Только не сейчас, когда её жизнь наконец пошла на поправку. Никаких переживаний или очередных проблем на голову. Сара уже решила, в ночь проведённую в доме Терезы пообещала, что никогда не станет отнимать ребёнка у семьи, в которой его любят. Так может, стоит принять предложение? Выдернуть наконец эту гноящуюся занозу и вздохнуть спокойно? Просто убедится, своими глазами увидеть, что это не она, и жить дальше свою спокойную жизнь? — Правда? — она громко взглотнула. — Буду рада с ней наконец познакомится и сразу занесу тебе книгу, чтобы ты лишний раз не напряглась. Но через секунду девушка поняла, что никто из присутствующих её слов не услышал. Подруги устроили настоящие баталии шепотом и яро спорили о чем-то друг с другом, видимо забыв что она, вообще-то, тоже здесь. Ровная спина невольно выпрямилась ещё сильнее, а острые плечи замерли в ожидании. В ожидании чего-то не очень хорошего, когда до её ушей донеслись слова: — Не нужно спрашивать. — Но ты ведь слышала. — Это не наше дело. — А если она не знает? Получается, что он соврал ей. — Лаура, может мы просто что-то неправильно поняли. Дочь изобретателя сложила руки на груди и нахмурила брови. — Сара хорошая, и я не хочу чтобы её обманывали. Тереза устало потёрла переносицу. — Я понимаю, просто… — в этот раз Сара решила вмешаться в этот странный диалог. — Так, девочки. Я ещё тут. — она помахала рукой в воздухе, привлекая к себе внимание. — Почему вы вдруг стали вести себя так странно, и что происходит вообще? Вы обо мне говорили? Что мне кто-то врёт? Новенькая тихо пискнула и красивое лицо приобрело умоляющее выражение. — Нет, ничего. Ничего не… — но дочь изобретателя оборвала все её мысли. — Почему Камило врёт тебе? — Тереза откинулась спиной на стул. — Почему говорит неправду? Карие глаза округлились и она повернула к ней голову. Её соседка недовольно хмурилась и возмущённо смотрела в бледное лицо, будто бы то, что Сара вообще не понимает что происходит у неё под носом, это её вина. Сердце пропустило первый беспокойный удар. Камило врёт? Ну, нет. Это же Лаура. Скорее всего, она что-то неправильно поняла, как и всегда. — Что ты имеешь ввиду? — девушка не обратила никакого внимания на попытки новенькой её отвлечь. — С чего взяла, что Камило врёт мне? Лаура вдруг прижала губы и ярко-рыжая копна повернулась в сторону, сидящей напротив них девушки, но после того как та отрицательно покачала головой, с настоящей решимостью вернулась на прежнее место и дочь изобретателя выдала: — Потому что, тебе он сказал, что пойдёт в смотреть за девочкой, да? — сердце пропустило второй беспокойный удар и Сара кивнула. — Но мы с Терезой видели его сегодня «У сеньоры Перез» он пил там с каким-то мужчиной. Прошло добрых тридцать секунд в полной тишине, прежде чем по пекарне прокатился истерический смех. — Пил? Камило? — на глазах выступили слезы. — Ты обозналась, Лаура. Он пьёт очень редко и явно не те помои, которые Перез продаёт под видом алкоголя. Одна только мысль о том, что Мадригаль каким-либо образом оказался в заведении вроде этого могла ввести девушку в состояние самой настоящей истерики из-за слишком сильного смеха. Подумать только, тот захолустный бар известен тем, что заправляет им очень меркантильная и любящая деньги, а ещё земные утехи, женщина. Чаще всего приходят туда только заядлые пьяницы или отчаявшиеся найти хоть какую-то взаимность, мужчины, за плату проводя с Перез «свободное время». Перспективные молодые люди вроде лицедея старались обходить облезлое здание за километры. Да и, если говорить честно, Сару не особо волновало, на что спускают заработанные деньги люди, жизнь которых пошла под откос. Пусть пьют дешманский виски и спят с кем хотят, но её парню делать там абсолютно нечего. Да и с чего бы? Его семья самая влиятельная в городе, зайди Мадригаль в любой из действительно хороших и престижных баров, его примут и обслужат там с распростёртыми объятиями. Сервис там конечно, как бы правильно выразился, не настолько разнообразный, но в услугах подобного рода, какие представляла Перез, он уже точно не нуждается. Ведь так? Сердце отбило третий беспокойный удар. Конечно же так, он никогда бы не променял её на продажную женщину. Над столом повисла мертвая тишина и Сара, уже начиная переживать, принялась перебегать взглядом с Терезы на Лауру. Ответом на её заявление стало одно лишь звенящее молчание и девушка решила, что пришло время узнать о, без сомнения, ошибочных выводах немного подробнее. — Послушайте, вы наверное спутали его с кем-то. — палец нервно бил по столу. — Мы ведь виделись утром и Камило вёл себя абсолютно нормально. С чего ему пить среди бела дня? Да ещё и в самом худшем баре в Энканто? В ответ на её слова, собственный мозг картинками воспроизводил странное поведение парня этим утром и его увиливания от вопросов о Джульетте. Нежелание остаться с ней в постели и вечно метающийся взгляд к наручным часам на левом запястье. — Мы не спутали. — голос дочери изобретателя звучал очень чётко и уверенно. — Это точно был Камило. Я разглядела хамелеонов на пончо. — карие глаза метнулись к обеспокоенному лицу Терезы и та, видимо наконец принимая поражение в этой борьбе, кивнула. — Мы и сами оказались там случайно, Тереза просто перепутала дверь сеньоры Перез с дверью соседней лавочки с травами. Там продаются самые разные растения, которые только можно найти. Например аконит, ещё известен как ведьмин цветок, бабушка рассказывала… — Сара нетерпеливо перебила её, хватаясь пальцами за плечи скрытые тканью клетчатой рубашки. — Лаура, расскажи про Камило. — сердце принялось бешено стучать. — Что он делал там? С кем разговаривал? Общался с этой… — воспитание не позволило назвать владелицу бара соответствующе её профессии. — с Перез? Та беззаботно пожала плечами, не обратив и малейшего внимания на лёгкую грубость. — Я не знаю имя человека, с которым он говорил. — её глаза вдруг сощурились, вспоминая. — Но женщина за барной стойкой была. Очень ярко накрашенная и в короткой одежде. — Сара громко хмыкнула. — Не знаю, разговаривала ли она с ними, мы очень быстро ушли оттуда, никто даже не заметил. Но Камило на наших глазах пил вместе с мужчиной что-то коричневое. Наверное, виски, или хеллис, а может… — дальше она не слушала. Ей не было сейчас никакого дела до предположений подруги о том, что конкретно было в стакане у лицедея когда он в тайне от неё решил отправиться в гости к сеньоре Перез. Да, сейчас она не сомневалась что они не обознались и не врали. Им просто незачем этого делать. Действительно, единственное жёлтое пончо с расписными хамелеонами есть только у одного человека во всем Энканто и это факт. Спутать его с кем-то другим просто невозможно. И на фантазию, порой витающей в облаках, Лауры всё списать не получиться, она была не одна. Тереза только что подтвердила, что все сказанное девушкой правда, вплоть до последнего её слова. Но это просто не укладывалось в голове. Картина её доброго и ласкового Камило за барной стойкой грязного пристанища для алкоголиков, в паре с каким-то, вероятно пьющим, мужчиной и любительницы активного времяпровождения, Перез. Ну, это просто смешно. Что ему там могло понадобиться? И почему Мадригаль просто не сказал ей? Явно не выпивка. Все прекрасно знали, что владелица бара закупала самый дешёвый алкоголь в Колумбии, просто, чтобы хоть что-то было. Потому что, прекрасно понимала, что её постоянные посетители будут пить любую бурду, которую женщина подсунет в их стаканы, просто потому что им плевать. Им всё равно, с кем спать, что пить и о чем говорить. Но ведь Камило не такой. Он очаровательный и харизматичный парень. Который не против порой отдохнуть и выпить действительно хорошего вина или виски, но в меру, и по особым случаям. Мадригаль явно не стал бы распивать не пойми что, не пойми где, и непонятно в чьей компании. Тогда, что он делал там? Неужели… Нет, не может быть. Он никогда не стал бы… Тогда почему просто не сказал, зачем на самом деле идёт туда? Да, в последнее время у них было не всё в порядке. И это факт, который признавать совершенно не хотелось. После случившегося весь запал парня будто исчез, несмотря на то, что он объяснил сегодня утром своё поведение тогда, в ванной. Но, тем не менее, не захотел остаться в комнате, хотя она пыталась немного его распалить. Хотя бы чуть-чуть заставить смуглую кожу гореть от своих прикосновений. Соврал о девочке, с которой должен сидеть и отправился в этот чёртов бар. Почему-то, слова парня всё никак не хотели вязаться с его действиями. Сказал, что не смог бы остановится и ушёл. Променял её на самую легкодоступную женщину в Энканто, как же унизительно. Просто не верится. Вместо того, чтобы обсудить, что его не устраивает, попытаться хоть что-нибудь сделать, решить этот вопрос, он предпочел соврать ей в лицо и удовлетворить свои желания с другой женщиной. — Возможно, мы что-то не так поняли. — Тереза протянула руку и схватилась пальцами за её ладонь. — Не нужно рубить с плеча, я скорее поверю что мой отец ходит на своих двоих чем в то, что Камило поступил с тобой так. Сара кивнула, непроницаемым взглядом смотря на белую скатерть перед собой. — Да, верится с трудом. — чудовище в груди подняло наконец голову. — Но проверить это нетрудно. Примерно через час девушка снова стояла у, уже начинающего надоедать, мольберта и наносила аккуратные штрихи на белую бумагу, пропуская мимо ушей то, что говорил ей стоящий рядом наставник и очень пыталась заставить себя думать о том, как правильно и очень точно изобразить одну и мышц на торсе, сидящего перед ней на стуле, парня. Сразу же, как она перешагнула порог мастерской, Эдриан поставил Сару в её обычное положение и заявил, что натюрморт она доработает завтра, а прямо сейчас оставшиеся два часа отведенного им времени они потратят на то, чтобы проверить её навыки в портретах. Мужчина, почти вынудил, собравшегося сбежать, Чарли взять на себя сегодня роль её натурщика и неподвижно сидеть на деревянном табурете долгие минуты, активно поправляя её и дорабатывая некоторые недочёты. А было их, к слову, очень много. Карандаш, то и дело, скользил по белой поверхности куда-то не туда, ластик выскакивал из трясущихся пальцев, а линии получались каким-то очень рваными и чёткими. И скорее всего, если бы рядом с ней не стоял опытный художник, портрет и вовсе напоминал бы каракули её младшего брата, которые он называл самым настоящим искусством и просил родителей поставить те в какую-нибудь рамку. Настолько всё было ужасно, насколько плохо, что казалось будто бы не она нарисовала те лица и улыбки в жёлтом блокноте. Эдриан, каждый раз когда брал из женских рук карандаш и принимался самостоятельно убирать её ошибки, то есть, примерно каждые пять минут, понимающе улыбался и приговаривал, что вероятно Сара просто сильно устала и что он слишком нагрузил девушку для первого дня. Она только отрицательно качала головой, непроницаемым взглядом смотря сквозь мольберт, её сейчас мало волновала неудачная работа. Она думала о словах Лауры, пыталась здраво проанализировать всё и пытаться не подпустить рычащую и умоляющую её влепить Камило хлесткую пощёчину, ревность. К огромному сожалению, к той женщине из лавки с детскими товарами, к которой парень якобы должен был прийти, девушка зайти не успела. Магазин этот работал только до семи вечера, а на момент того, когда бежевые босоножки уже собирались отправиться вверх по улице стрелка часов уже показывала семь пятнадцать. Возможно, Сара пошла бы к ней домой, своими глазами убедилась, что лицедей соврал ей и отправилась точно в тот вонючий и грязный бар, за ухо вытаскивая его из-за барной стойки или, чего хуже, из спальни сеньоры Перез, параллельно устраивая парню самый громкий и сильный скандал в его жизни. И сделать это очень хотелось, буквально каждая клеточка её тела умоляла девушку уличить Мадригаля в измене, поймать его на вранье, но мысль о том, что в свой первый же день она сбежит с учёбы и оставит людей, которые потратили на неё столько своего времени, в ожидании её, не дала ей этого сделать. А ещё, отчаянно завывающее от боли сердце и холодный страх. Это просто не укладывалось в голове. Сара не могла поверить что человек, который говорит ей столько нежных и ласковых слов, который сделал для неё так много, так часто помогал и защищал, мог пойти на что-то подобное. Изменить ей с какой-то женщиной сомнительного статуса. Обмануть, в лицо говорить ей о том, что между ними всё по-прежнему и уйти в этот чёртов бар, в постель к его владелице. Мысль о том, что прямо сейчас он, возможно, развлекается с ней не давала нормально вздохнуть. Сара просто не знала, что ей делать. Как поступить. С одной стороны, когда-то давно она поклялась себе же, что такой ужасный поступок девушка никогда и никому не простит. Ни одному парню в Энканто, ни одному живому существу на этой планете. Насколько бы сильно не любила и насколько отчаянно не желала ничего не знать. Просто потому что, предавать доверие человека, который искренне любит и ждёт твоего прихода вечером домой просто бесчеловечно. Противно. Мерзко. Говорить все те же слова и клятвы кому-то другому, просто отвратительно. Девушка искренне презирала подобных личностей, и никогда не думала, что в её мысли закрадётся хоть одна подобная мысль в отношении Мадригаля. Даже мельком, хотя бы на одну секунду. Просто потому что, он хороший и благородный парень, который влюблен в неё так же долго и так же сильно, как и она в него. После стольких лет бессмысленных терзаний и всяческих препятствий он просто не может поступить так жёстко. Настолько бесцеремонно растоптать всё то, что они так отчаянно строили вдвоём. Не может, да? В голове эхом раздавался и утренний диалог: « — Мы увидимся вечером?   — Мы не обговаривали с сеньорой время. Возможно, я буду там до самой ночи. Но, если у меня получится прийти раньше, то я обязательно загляну к тебе. » Конечно же, черт возьми, не обговаривали. Потому что, Перез не бронирует своих гостей по времени. Потому что, она готова всегда и на всё за определённую сумму и конечно же, ты будешь там до самой ночи, чёртов предатель. Голова активно просила и уговаривала её подождать, сразу же как закончится обучение найти Камило и узнать обо всем с его слов. В этот раз не рубить с плеча, как это обычно с ней бывало, а выслушать его версию событий. Возможно, и в этот раз, как и в множества до этого, Сара просто всё не так поняла. Снова пошла на поводу у чувств и жгучей ревности. А ноющее от боли сердце, в свою очередь, громко завывало и заливалось слезами от такого ножа в спину. Но девушка не позволила ему добраться до мозга. Одна маленькая и очень слабая надежда на то, что подруги всё-таки обознались, горела в её душе словно яркий огонёк. Заставляла девушку поднимать руку с карандашом снова и снова, пытаться отвлечься от назойливых мыслей и просто ждать. Ждать, пока наконец стрелки настенных часов пробьют девять и она со всей возможной скоростью вылетит из мастерской и посмотрит в его глаза. И тогда, всё станет понятно. — М-да, денёк сегодня выдался не из лёгких. Правда, милая? — Эдриан вытер пот со лба носовым платком, а она только понимающе хмыкнула. Действительно, этот день для неё прошёл намного тяжелее, чем мог бы. - Сколько там время? Полдевятого? — он кинул взгляд на настенные часы. — Точно, восемь тридцать. Думаю, что на сегодня достаточно. Чарли. — парень, который судя по всему, успел заснуть, открыл глаза и резко поднял голову. — Я пойду закрою кассу, а ты иди сюда и помоги Саре немного подправить вот тут, сбоку. Ну, в прочем, ты сам поймёшь о чем я. — мужчина повернул к ней голову. — Ты сегодня отлично поработала, таких трудолюбивых людей ещё нужно поискать. Если решишь продолжить, то приходи завтра к восьми утра, продолжим твоё обучение и заодно обсудим возможности карьерного роста, выберем определённые дни. — его глаза весело сощурились. — А то каждый день торчать тут до самой ночи не очень весело правда? Вон, Чарли был готов начать храпеть, пока я его не разбудил. Тот волком посмотрел на отца, а девушка пожала протянутую руку. — Спасибо, сеньор. — её же собственный голос доносился словно через огромный купол. — Я обязательно приду завтра. Художник довольно улыбнулся. — Ну, раз такое дело. — пальцы накрутили кончик пышных усов. — Тогда, до встречи. И он вышел, махнув ей рукой на прощание и закрывая за собой дверь. Из женской груди чуть было не вырвался тяжёлый вздох, когда Сара вдруг вспомнила что находится тут не одна и повернула голову к, неспешно шагающему к ней, парню. Стоит подметить, что на нем не было рубашки, от слова совсем. Эдриан настоял на том, хоть сын и очень сопротивлялся, что сегодня девушка должна показать на что способна именно в рисовании с натуры. И поскольку, других людей в этой комнате кроме них троих не было и так уж вышло, что именно в тот момент когда сеньор решил, что ей пора перестать мучить свой кувшин, Чарли закончил рисовать морской пейзаж. Если со стороны парня и была какая-то неловкость, то он, судя по всему, очень умело скрывал её или вовсе не считал нужным смущаться при ней. Понятное дело, что он, вероятнее всего, далеко не один раз выступал в роли натурщика для других художников да и, если говорить открыто, стесняться ему было совершенно нечего. Возможно на торсе Чарли и не проглядывались мышцы настолько сильно, как например на теле Камило, но отрицать очевидное бесполезно, сын художника был очень хорошо сложен и в меру подтянут. И любая другая девушка на её месте наверное раскраснелась бы и принялась всячески рассматривать его, раз появилась такая возможность, но только не Сара. Ей просто было всё равно. На эту мастерскую, на полуголого парня и нахваливания Эдриана. Единственное, что её волновало сейчас, это часы. Равномерно тикающие и во время её работы всё никак не желавшие сдвинуться с места. — Ну, что. Покажешь свое творение? — он обошёл мольберт и остановился позади девушки, немного щуря глаза. — Для первого раза очень неплохо. Только, тебе нужно подправить вот тут. — Чарли указал пальцем на левую часть собственного тела. — Линии должны быть плавными и лёгкими, а у тебя получились надломанные и тяжёлые. — Сара невольно нахмурилась от таких странных весовых категорий присвоенных её портрету. Парень взял ластик и стёр ту грань, о которой говорил. — Вот, теперь нарисуй её заново, но не дави на карандаш и веди его очень плавно и осторожно, не нужно спешить. Его дыхание опалило тёмную макушку и Сара сглотнула, начиная нервничать от такого пристального внимания к её движениям и невольно боясь снова сделать что-то не так. Карандаш коснулся бумаги и скользнул вниз, оставляя за собой плавную линию. Что за чушь? На что она тратит свое время? Возможно, прямо сейчас её парень развлекается в том старом баре вместе с его владелицей, а она тратит такое драгоценное время на то, чтобы правильно нарисовать какую-то черточку? Сразу же, как мысли её вернулись к Мадригалю, та снова будто бы надломилось и Чарли покачал головой. — Ты витаешь в облаках. — голова наклонилась, теперь его губы говорили ей в самое ухо. — Смотри только на рисунок и вытесни из головы все мысли, так ничего не получится. — его пальцы коснулись её протянутой руки и парень взял ту в свою, направляя девушку в нужном направлении. — Вот, ведёшь плавно и аккуратно, еле касаясь. — Чарли немного наклонился, чтобы помочь ей и грудь парня прижалась к девичьей спине, а поверх неправильной грани появилась еле заметная полоска. Девушка, как и сказал её будущий коллега, сосредоточила всё свое внимание на том, чтобы с его поддержкой вести очертания торса плавно и аккуратно, не поддаваться эмоциям, а просто делать. Стараться закончить начатое как можно лучше. Прямо сейчас ей было всё равно на то, что по сути, совсем незнакомый ей парень в одних только штанах практически заключил девушку в свои объятия. Что тонкие пальцы были сейчас во владении чужих рук, что ухо обжигало его горячим дыханием, а спина чувствовала жар чужого тела практически вплотную. Все это неважно, потому что для обоих этот жест ничего не значит. Чарли просто решил наглядно показать ей, вместо тысячи объяснений, как будет правильно и не тратить зря время и силы на её попытки сделать всё самой. Просто не подумал о том, что Сара ему совершенно никто и что такая близость могла восприняться ей как-то неправильно. Оба были целиком и полностью захвачены процессом, не слыша и не видя вокруг себя ничего и никого. Очень зря. Потому что, нашёлся человек, который воспринял происходящее в мастерской не так, как нужно было. — Я вам не помешаю? От звука этого голоса по спине пробежал целый табун восторженных мурашек. Успокоившееся всего на минуту сердце отчаянно завопило, а рука с карандашом резко вздрогнула, оставляя после себя что-то вроде галочки. Чарли резко отстранился от неё и Сара повернула голову к выходу, сталкиваясь глазами со злобными искрами в зелёных радужках. Камило стоял в дверях с большим букетом цветов и очень помятым видом. Белая рубашка торчала из-под жёлтого пончо, а воротник с расшитыми на нем хамелеонами вывернулся в обратную сторону. Подаренная брошь перекрутилась, а волосы парня были похожи на воронье гнездо. Что касается глаз, отливающие зелёным рубины свирепо провожали взором надевающего рубашку, Чарли. При этом, взгляд у них был какой-то не такой, будто бы рассредоточенный. Лицедей не устойчиво стоял на ногах и слегка пошатывался, опираясь спиной о дверной косяк. Что-то ударило по сердцу словно ножом. Он пьян. Боги, он и правда пьян. Они не ошиблись, всё это правда. — Сара, ключи на столе. Закрой пожалуйста мастерскую, когда будешь уходить. — парень прокашлялся, было видно, что вся ситуация поставила его в тупик. — Мы пока в кладовой будем считать сегодняшнюю выручку, поэтому как закроешь, оставь их у кассы. Девушка завороженно кивнула, всё ещё сверля взглядом лицо Мадригаля и Чарли удалился, проходя к выходу мимо парня и получая от него точно в лицо парочку, довольно красноречивых, взглядов. Как только дверь за ним закрылась, в мастерской повисла гробовая тишина. Букет, на секунду стало больно, синих и жёлтых, цветов почти подметал собой пол, в то время как шокированный взгляд карих глаз сменился яростным. Теперь, когда она своими глазами увидела то, чего так сильно опасалась. Собственными ушами услышала его голос, никаких сомнений не оставалось. Конечно же, он пришёл наспех одетым и помятым, еле стоял на ногах и связывал слова в предложения, потому что все свои силы и трезвость оставил в постели у пропитой и прокуренной сеньоры, которая только и рада была завлечь в свои путы молодого парня вроде него. Теперь то нашлось объяснение его вечным увиливаниям от близости и глупых оправданий. Нашлась причина лжи и беспокойных взглядов в сторону тикающих часов. Ревностное чудовище внутри просто рвало и метало, предупреждающе выпускало когти и подкладывало в её мозг тошнотворные картины того, чем конкретно занимался Мадригаль весь сегодняшний день. — Я смотрю, стажировка прошла отлично, да? — лицедей первым нарушил молчание, пьяными шагами проходя ближе и кидая сине-жёлтый букет на стол со всяческими инструментами. — И с коллегами неплохо подружилась, пока меня не было. Правда, Сара? Девушка зло сузила глаза, взглядом полного отвращения пробегаясь по замызганному пончо и очень сильно стараясь не щуриться от запаха дешёвого алкоголя, сигарет и… Женских духов. Чёртов бабник. Сам развлекался с какой-то шлюхой и ещё предъявляет ей претензии? — Ох, ты о Чарли? Да, он славный парень. — очень хотелось сделать ему больно, чтобы Камило почувствовал это на себе. Побыл немного в её шкуре. — Сильно помог мне сегодня. Изо рта Мадригаля вырвался саркастический смешок. — Помог. — он остановился в нескольких шагах. — Да, я представляю, какого рода помощь тебе от него потребовалась. — желваки ходили ходуном, плечи выглядели как никогда прямо. — Совмещаешь приятное с полезным пока меня нет рядом? Хорошее времяпровождение? Руки сжались в кулаки и Сара почувствовала, как вся та ярость и обида на Камило застряла в горле как огромный ком, физически ощущая как злобный зверь начинает, медленно но уверенно, направляться к выходу на свободу, предварительно скаля зубы и так и прося задеть лицедея за живое, раскромсать его сердце так же сильно и так же больно, как он сегодня изувечил её собственное. — Мне кажется, что лучше нам обсудить твоё времяпровождение, Мадригаль. — он удивлённо приподнял брови. — Посмотреть за девочкой, значит. Это девятилетний ребёнок налил тебе несколько кружек дешманского виски, или её мама, которая не в курсе, что ты должен был прийти к ней сегодня? — тонкие руки сложились в замок на груди, а парень на секунду застыл. — А стой, наверное сеньора Перез, да? Запах её тошнотворных духов я узнаю из тысячи. За прошедшее время после разговора с Терезой и Лаурой девушка успела придумать достойное объяснение тому, откуда она смогла узнать про его наглую ложь. Подруг выдавать совершенно не хотелось, но и делать вид, что она не в курсе, Сара не собиралась. Но Мадригаль, судя по всему, никак не хотел сдавать позиции и перейти из состояния нападения в защиту. — Что, твой дружок перестал тебя развлекать и ты решила вспомнить и обо мне? — карие глаза расширились от такой наглости. — Спасибо за оказанную честь. Но что-то ты не особо скучала, когда я зашёл в сюда. — парень подошёл ближе, смотря в бледное лицо взглядом полным ярости. — Может, мне не стоило мешать тебе отдыхать с ним? Того гляди, и этот утырок подарил бы тебе долгожданный поцелуй. — Сара с остервенением отбросила карандаш и громко топая, подошла к нему. — Прости, что я такой идиот, и пришёл немного не вовремя. Хотел тебя порадовать, думал, что ты наверное очень устала. Кучерявая копна кивнула в сторону одиноко брошенного букета и девушка быстро метнулась к столу, хватая его за стебли и со всей возможной силой кидая в руки лицедея. — Забери свой чёртов букет! — бледные щеки раскраснелись от гнева и обиды, плечи начинало трясти от неконтролируемой агрессии. — И подари его той, с которой провел весь этот день в том чёртовом баре. Не думай, что я не знаю зачем ты был там. — челюсть парня сильно сжалась, зелёные радужки горели самым настоящим огнём. — Я решила зайти к тебе во время перерыва и догадайся что? — голос приобрёл издевательские нотки. — Ты не был там, Мадригаль. И не собирался идти туда. Ты соврал мне, соврал прямо в лицо сегодня утром, пока я сидела как полнейшая идиотка и думала, что могу доверять тебе! Сердце отчаянно болело. Шестерёнки в голове бешено крутились, а глаза принялись быстро моргать, в попытке прогнать непрошенные слезы. Сегодня, всё было не так, как обычно. Ни одна их ссора не была похожа на эту, никакие недомолвки и недосказывания ещё никогда не вызывали в её душе столько негативных и противоречивых эмоций по отношению к Камило. Обида, горечь, злость, ревность, отчаяние и отторжение. Но несмотря на всё это, она всё ещё любит его. Помятого, вернувшегося от другой женщины и совершенно нетрезвого. И это было самым обидным. Просто потому что, Сара правда любит его, а Мадригаль, видимо, нет. Потому что ни один парень, никогда в жизни, не стал бы искать женского тепла и ласки у какой-то барменши, в то время, как его девушка ждёт встречи с ним. Сама Сара никогда, и не при каких обстоятельствах, не пошла бы к кому-то другому, даже если бы её что-то не устраивало в Камило. Не поступила бы так бесчеловечно и жестоко. А парня, видимо, как раз и что-то не удовлетворяло в ней. Началось это со дня операции и продолжалось по сей день. Сколько бы слов о том, что травма и шрам никак не портят её, что в этом плане между ними всё осталось как раньше, не сорвалось с его губ, но действия парня говорили в точности об обратном. Сейчас девушка отчётливо понимала, что он лгал. Так же, как сегодня утром. Настолько сильно не хотел прикасаться к ней, что решил найти близости у другой женщины. Это просто унижение. Она никому не позволит пользоваться собой когда вздумается, даже Камило. Не позволит больше обвести себя вокруг пальца как наивного ребёнка. Насколько бы сильные и крепкие чувства к нему не испытывала. Уж лучше остаться одной и с разбитым сердцем, чем позволить так нагло принижать своё достоинство. — Доверять? — глаза Камило остервенело бегали по её лицу, и без того смуглые щеки раскраснелись ещё больше. Взгляд полный презрения или обиды скользнул точно к карим глазам, каждое слово было пропитано злобой и ядом. — Ты последний человек в этой комнате, который может говорить о доверии. — он подошёл на шаг. — Я прихожу встретить свою девушку с работы и вижу, как она, ничего не стесняясь, обжимается с каким-то полуголым ослом прямо посередине комнаты. Знаешь, Сара, я мог ожидать нечто подобное от кого угодно, но только не от тебя. — его кулаки сильно сжались. - Стоило мне оставить тебя в мужской компании на один день, как ты… — девушка не дала ему закончить, перебив. — Что ты сейчас сказал?! — яростное чудовище громко завыло и вышло на свет. Сара просто не верила своим ушам, не могла осознать то, что Камило, абсолютно серьёзно, обвиняет её в измене, в то время как сам весь день провел в том захалустном баре. — Скажу во второй раз, если у тебя проблемы со слухом. Мы не обжимались, он просто помогал мне. И это не я из нас двоих должна оправдываться! — палец упёрся в сильную грудь. — Посмотри на себя, Мадригаль. Навешал мне лапши на уши, а сам убежал в объятия той продажной… — девушка перевела дыхание. — Пришёл не способный связать и два слова, целиком и полностью пропитанный запахом самого дешёвого виски в городе и ещё смеешь обвинять меня в чем-то? Хочешь, чтобы я, как послушная девочка, делала вид, что ничего не вижу? Ничего не замечаю? — его голова вдруг наклонилась, будто бы парень плохо слышал её. — В таком случае, тебе стоит найти другую дурочку, которая будет визжать в первых рядах на твоих матчах и молча терпеть такое к себе отношение. Воздух вот-вот грозил начать сверкать яркими искрами, настолько сильное напряжение витало между двумя телами. Оба взгляда, карий и зелёный, смотрели друг на друга ревностно и яростно, животно, почти дико. Каждый был уверен в своей правоте и не собирался спускать другому произошедшее сегодня, с рук. Камило вдруг елейно улыбнулся, но улыбка эта была похожа скорее на волчий оскал, настолько ядовитой она получилась. — Прости, mi vida. Что не оправдал твоих ожиданий. — парень специально сделал упор на ласковое прозвище, будто бы сейчас оно звучало для него оскорбительным. — Прости, что всегда делал всё только для тебя и угождал любым твоим желаниям. Каюсь, я просто ужасный парень. — его язык немного заплетался, ноги слегка покачивались. — Но зато, этот сделал всё как надо, да? — кучерявая копна кивнула в сторону выхода. — Благородно помог даме в беде и заодно отвлёк немного от тяжёлой работы. Всё как ты любишь. Ответь на один вопрос Сара, если бы я не пришёл сюда, то ты бы позволила ему? Отдалась прямо здесь? Ответом ему послужила сильная пощечина. Щеку словно обожгло и голова Мадригаля откинулась, а мозг, наконец-то, более менее начал прогонять в сознании непонятную дымку. Ноги вдруг перестали быть ватными, все предупреждающие радары и кнопки, оказывается, уже давным давно горели красным. Картинки чужих рук на тонких запястьях, и губ этого урода, что-то говорившего девушке на ухо, разом пропали, заменяясь этими красивыми, карими глазами, которые сейчас вот-вот грозили наполниться слезами. Пухлые губы плотно прижались друг к другу, будто бы Сара сдерживалась, чтобы не разрыдаться, руки тряслись, а лицо приобрело настолько шокированное выражение, настолько расстроенное и настолько мучительное, что только сейчас парень наконец начал понимать, что только что успел наговорить ей. Сколько ужасных слов успело сорваться с пьяного языка. Но, несмотря на это, горящая в его груди огромным пламенем ревность, не позволила лицедею открыть и рта, попытаться исправить всё пока не стало слишком поздно. Она чуть не позволила ему. Ещё бы чуть-чуть и они поцеловались. Не хватило буквально сантиметра до того, чтобы это случилось. — Завтра, на утро, когда ты протрезвеешь, даже не думай о том чтобы подойти ко мне, Мадригаль. — её голос прозвучал словно раскаты грома в повисшей тишине. — Я никогда больше не позволю тебе себя касаться, за сказанные только что слова. И девушка быстрым шагом удалилась из мастерской, оставляя лицедея ошалело стоять всё на том же месте и чувствуя, как покалеченное сердце в груди окончательно развалилось на мелкие части. В момент, когда холод наступившего сумрака ударил в лицо, а бежевые босоножки успели сделать несколько шагов вниз по улице, горячие слезы прокатились по бледным щекам, а в небольшой комнате с газетами на стенах что-то громко разбилось.