Прекрасное далёко, напрасно и далёко Бессмысленно жестоко, дорогу забудь. Без выхода и входа, к напрасному далёко, В напрасное далёко ты не пройдешь свой путь.
Кларк просыпалась медленно, нехотя, прощаясь с царством сна, в котором летали яркие бабочки любви и светило солнце счастья. Постепенно в голове начали мелькать картинки сегодняшнего утра, напоминая о произошедшем. Картина, шприц, наркотик… В принципе, ничего не обычного, но тогда почему внутри такое чувство, будто что-то изменилось? Кларк принялась напрягать мозг, стараясь вспомнить все в деталях, все еще находясь на границе между сном и явью. После того, как она вколола себе наркотик, она заснула. И не просто заснула, Гриффин помнила, как ее тошнило. Казалось, что весь ужин просто не мог сидеть внутри. Еще была кровь… Кажется, она наступила на что-то острое. Стоп. Она заснула в ванной, тогда почему Кларк в кровати? Октавия. Мгновенно вспомнив все, Кларк резко приняла сидящее положение, от чего у нее сразу закружилась голова. Стул и стол почему-то оказались на потолке, а окно со шторами внизу, практически на полу. В ту же минуту её пронзила острая боль в ступе. Зажмурив с силой глаза, Гриффин вдохнула и выдохнула пару раз. В груди был ком, который не давал нормально дышать, но с каждым новым выдохом становилось все легче и легче. Спустя минуту, Кларк открыла глаза. — Проснулась? — раздался тихий голос сестры. Кларк посмотрела в сторону дверного проема, в котором стояла Октавия, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Кларк ожидала увидеть в её глазах гнев или осуждение, но в темно-синих глазах, напоминающих вечернее небо, читались боль и страх. Эмоции были настолько ярко выражены, что было невозможно не увидеть искрящиеся искры в синих глазах напротив. За несколько часов, пока Кларк спала, Октавия успела пролазить интернет и узнать, что сегодняшнее состояние Кларк было очень похоже на легкую форму передозировки. На протяжении всей своей жизни Блейк мало, чего боялась. Пережив такую жизнь, наполненную постоянными опасностями, она иногда забывала, что такое страх. Точнее, она вычеркивала с памяти значения слова «страх» и шла вперед, напролом, добиваясь одной лишь цели — выжить. Но, допустив мысль о смерти сестры, её пробила дрожь. Октавия потеряла биологических родителей, бабушку, приемную мать и родного брата. Потерять сестру девушка не хотела. Она не хотела больше оставаться одной. Одной в этом огромном мире, которому было плевать на ее моральные раны, на ее боль и страдания. Когда она два года назад споткнулась и упала на асфальт, люди безразлично прошли мимо лежащей девушки в лохмотьях. Все люди были эгоистами, всех волновала их собственная жизнь. — Прости. — прошептала Кларк. В глазах брюнетки она видела страх. Блондинка поняла — своим поступком Кларк причинила ей боль, как когда-то Лексе, когда та впервые увидела ее с наркотиком. В тот день в зеленых глазах был ужас, граничащий с безумием. Наркоману обычно все равно на свою жизнь, главное — доза, но как выдержать взгляды родных, наполненные страхом за твою жизнь? — О? Всхлипнув, брюнетка бросилась к сестре и молча обняла, чувствуя грудью биение сердца блондинки. Жива… Она жива… Блейк ничего не говорила, она лишь крепко обнимала сестру, не сдерживая слез. За эти несколько часов девушка успела накрутить себя до невозможности. Страх потерять последнего родного человека, боязнь одиночества, всё перемешалось в её голове, и Октавия лишь могла сидеть на кухне и грызть ногти от нервов. Сейчас она хотела лишь обнимать сестру. Чувствовать, что она не одна. Кларк обняла Октавию в ответ, вдыхая клубничный запах шампуня для волос. Блейк могла легко убить человека, врезать врагу, но внутри она была той девочкой, которая мечтала о сказочной любви и использовала фруктовые шампуни с этикеткой, где были нарисованы принцессы из мультиков Disney. Прохладный вечерний ветер проник в их комнату, покружил над двумя девушками, крепко обнимающихся друг с другом, словно это их последняя встреча, и снова вернулся на улицу, пролетая над домами, садами, железнодорожными станциями и разными улицами, наполненными людьми или пустыми и темными. Он пролетал мимо ехавших по шоссе машин, мимо ярких витрин магазинов и зеленых деревьев. Закружившись в спираль, ветерок ускорился и вскоре добрался до другого города. Поднимая опавшую листву с земли, он полетел вверх и влетел в гостиную пентхауза. Потоки ветра коснулись темных волос девушки, сидящей за столом и разбиравшей документы. Ласково перебирая длинные локоны, ветерок безмолвно передавал грусть и печаль Кларк, находящейся слишком далеко от той, в чьи глаза Гриффин мечтала посмотреть уже год. Он принес с собой запах жасмина — любимых духов блондинки с глазами цвета неба. Лекса повернулась к окну, словно могла видеть прозрачные потоки ветра. Встав, она медленно подошла к раскрытому окну, а потом захлопнула его с силой. Этот ветер напомнил ей о жене. Напомнил о девушке, которая исчезла из ее жизни слишком резко и неожиданно. Лекса не понимала, что произошло? Она сделала что-то не так? Расстроила ее, обидела? Сотня вопросов — ни одного ответа. С каждым днем надежда увидеть любимую постепенно покидала девушку. Лекса боялась, что однажды проснется с твердой мыслью о том, что больше никогда не увидит Оливию. Или как там ее звали? Лекса села обратно за стол, выкидывая грустные мысли из головы и возвращаясь к документам. Лишь их совместная фотография, прикрепленная к зеркалу, слегка наклонилась, а потом, шелестя, упала на пол, но девушка этого не заметила, проверяя очередной отчет. Возможно, если бы Лекса знала, что этот ветер касался настоящую Кларк, она бы не захлопнула окно и позволила себе насладиться хотя бы призрачными прикосновениями жены, но ветер не умел разговаривать, и девушка вернулась к работе.***
— Какой у нас план? — спросила Онтари, глядя на старый многоквартирный дом в ужасном районе. Этот район не славился богатыми убранствами, наоборот, каждый кирпич кричал о бедности живущих здесь людей. Онтари ненавидела бедность. Она привыкла к большой сумме денег и драгоценностям, которые у неё имелись благодаря её связи с Кейджом. Карл курил сигарету, стоя рядом и бросая раздраженные взгляды на прохожих. Это была четвертая сигарета за день, но даже никотин не помогал успокоиться. Его раздражал этот город, эта улица, эта Кларк, и больше всего — компания Онтари. Единственное, что его радовало — это поселившееся предвкушение в его груди. Он уже видел, как Гриффин смешно расширит от страха глаза, когда поймет в чьи руки угодила. На секунду на его лице появилась мерзкая улыбка. О, он скучал по этой боевой девушке. Она приглянулась ему с самого начала. Яркие голубые глаза, в которых читался гнев. Белые блестящие локоны, напоминающие солнечные лучи. Ему нравилось смотреть на ее серьезное лицо, когда девушка взламывала очередную систему или прописывала новый код, находя для Кейджа нужную информацию. Эмерсон мечтал о ней ночами, но как только он решился признаться девушке в своих чувствах, она сымитировала свою смерть. Карл горевал, не мог поверить, что эта солнечная девушка просто исчезла из его жизни. Когда он смирился, оказалось, что Кларк более чем жива. Что она просто играла с ними, прячась, как мышка в норке. Яркая и невинная любовь превратилась в сильнейшее влечение. В зависимость. — А твои мозги что-то умное выдать не в состоянии? — усмехнулся Эмерсон, туша сигарету об кирпичную стену и бросая окурок прямо на асфальт, не потрудившись найти мусорку. — Ах да, забыл, у тебя же их нет. Онтари сверкнула глазами в его сторону, отгоняя мысль об убийстве «любимого» напарника. Каждая минута, проведенная с ним, все больше разжигала пожар в ее груди, который стремился сжечь все, что возможно, на своем пути. Сейчас было не время злиться на Эмерсона, им надо было достать нужного Кейджу хакера и вернуться поскорее домой, пока она еще что-то значила для Кейджа, поэтому, девушка вздохнула, а потом спокойно ответила: — У меня есть идея, но ты должен напасть на Нию Харрис. — эту идею Онтари продумывала несколько часов. Гриффин уже пару дней не выходила из дома, а если и выходила, то только днем, когда на улице были свидетели. Им нужно было поймать блондинку так, чтобы никто не увидел. Чтобы никто даже не узнал о ее пропаже раньше времени. — На кой черт? — Кларк работает у нее журналисткой. — И? Мы это узнали два дня назад. — И мы отошлем с телефона Харрис сообщение этой Гриффин с просьбой прийти на работу. — Все-таки что-то умное у тебя в голове есть. — улыбнулся Кейдж, глядя на окна в доме. — Скоро, дорогая блондиночка, вскоре ты меня вспомнишь… — мысленно проговорил Эмерсон.***
Запах крепкого кофе разносился по кухне, а льющаяся в раковине вода нарушала тишину. Кларк сидела возле окна, согнув колени и натянув рукава свитера на ладони. Блондинка задумчиво и отстраненно смотрела, как солнце пряталось за высотками, озаряя небо ярким красным цветом, а на улицах постепенно зажигались фонари. Сегодня у нее снова был выходной, и целый день она провела за ноутбуком, пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию, которая могла бы указать на местоположение Кейджа. Однако, его лицо не засветилось ни на одной камере, ни в одном городе. Кларк, отчаявшись, сделала себе кофе и теперь молча смотрела на прохожих. — Поиск местоположения преступной группировки отыскать сложнее, чем взломать систему безопасности банка, Кларк. — решила начать утешать сестру Октавия. Ей не просто надоело смотреть на угрюмое лицо сестры, она ещё пыталась потушить внутри пожар, состоящий из страха за её жизнь. Каждый раз, когда она видела грустное или ничего не выражающее лицо Кларк, перед её лицом появлялась одна и та же картинка: Кларк в ванной, шприц и кровь. — Я знаю, О. — вздохнула блондинка, поворачиваясь к Блейк. — Но я должна что-то найти, понимаешь? Что-то, что поможет. Я думала, может кто-то из группировки засветился и попал в полицейский участок… Но никто из недавно задержанных даже не упоминал имени Кейджа. Октавия поставила чистую тарелку к остальной посуде и, скрипя стулом, села рядом с Кларк. Взяв её за руку, она сжала её ладонь, тепло улыбнувшись. Блондинка посмотрела на сестру печальным взглядом и сжала ладонь в ответ, пытаясь натянуть на лицо хоть какую-нибудь улыбку. Девушка знала — Октавия просыпалась от кошмаров после того, как нашла ее в ванной. Поэтому, Гриффин старалась как можно больше показывать сестре, что она в порядке. Правда, она была совсем не в порядке. — Мы что-нибудь придумаем, Кларк. Обещаю. — брюнетка ещё не заводила разговор об употреблении наркотиков Кларк. Справедливо решив, что сейчас блондинка не в том состоянии, чтобы слушать её воспитательные речи, Блейк просто пыталась всегда быть рядом. Блондинка сейчас каждую свободную минуту посвящала поиску Кейджа. Они не продумали план мести, решив сначала хотя бы найти их примерное местоположение. На данный момент разговоры о здоровье и употребления наркотиков были не актуальны. Октавия знала сестру, если она чем-то сильно занята, лучше ее не трогать и не отвлекать — будет еще хуже. Блейк лишь постоянно следила за Кларк и за ее действиями, чтобы вовремя предотвратить ломку. Кларк отвернулась обратно к окну, глядя как горит огонь в уличных фонарях на темной улице. Вдруг самый крайний фонарь замерцал, а потом резко потух, словно кто-то нажал на переключатель. В кухне снова воцарилась тишина, на этот раз полная. Девушки смотрели в окно, каждая думала о чем-то своем. Кларк опять вспоминала Лексу. Портрет любимой стоял возле окна в гостиной. Наверное, стоило его выбросить, а не каждое утро просыпаться и смотреть на любимое лицо. Но у Кларк не было сил расстаться с картиной. Этот портрет причинял сильную боль, напоминая о невозможности быть рядом с Лексой, но также он придавал блондинке сил. Глядя на теплую улыбку Лексы, Кларк вставала с кровати, надеясь прожить хотя бы ещё один день. Ей нужно жить. Ради Октавии. Ради сестры. Ради той, кто осталась. Нарисованные зелёные глаза заряжали Кларк жизненной энергией, как энергетик или кофе с утра не выспавшегося человека. Октавия же вспоминала детство. Вспоминала как они втроем: она, Кларк и Беллами, ночью сбежали на дискотеку. Тогда Октавия и Кларк впервые напились, и Беллами пришлось нести их двоих на плечах до самого дома, так как девушки были не в состоянии идти. Как их отсутствие не заметила Эбигейл Гриффин, Октавия до сих пор не понимала. Вспоминала, как флиртовала с Атомом, который потом убегал от злого Беллами. Старшему Блейку не понравилось, что кто-то претендует на сердце младшей сестры. Впрочем, Финна, с которым было что-то у Кларк, он тоже не взлюбил. Тогда Октавия и Кларк обижались на брата, кричали, что это их жизнь, и они имеют полное право встречаться с тем, с кем захотят. Как бы сейчас Октавия хотела снова посмотреть в глаза брата… И пусть он кричит, отгоняет от неё поклонников, следит за каждым её шагом. Главное — чтобы он был. Но у неё не было даже возможности прийти к нему на могилу. Потому что у Беллами не было даже могилы. Тишину нарушило входящее сообщение на телефон Кларк. Блондинка отвлеклась от воспоминаний и посмотрела на дисплей.«Мэри, срочно нужна твоя помощь, подойти сейчас же в издательство. Это очень срочно и обязательно!
Ниа Харрис.»
— Кто это? — Моя начальница в издательстве. Просит срочно прийти, там проблема какая-то. — А почему именно ты? — Понятия не имею. — Кларк пожала плечами. — Ладно, схожу. Всё-таки мне ещё около месяца там работать. — Давай. А я приготовлю ужин. Кларк поцеловала Октавию в щёчку и, накинув пальто, вышла из квартиры. Девушка спускалась по лестнице, печатая ответ миссис Харрис, что скоро придет. Через месяц они с Октавией планировали уехать в другой город, поэтому Кларк всё ещё играла роль Мэри Энгельс. Обычной сиротки, которой очень нужны деньги. Ей было совсем не трудно прийти в издательство в свой выходной, да и, честно говоря, Кларк хотелось просто прогуляться. Последние дни были уж очень насыщенными, и девушка хотела просто проветриться, пройтись по улице и подышать воздухом. Выйдя из подъезда, Кларк вдохнула прохладный воздух и на секунду закрыла глаза. В ту же минуту она почувствовала сильную колющую боль в области затылка. А потом наступила темнота.