Двое ходили по земле, пили зеленый чай в обед И в ч/б смотрели фильмы по ночам и невзначай На перекрестке двух дорог их окинул взглядом Бог И в этот же миг рай для двоих в сердцах возник
Закрыв глаза, Кларк упала на колени, чувствуя тепло рук, лежащих у нее на плече. Ладони слегка надавливали, словно предупреждая, что попытки встать не обернутся успехом. Хотя, блондинка и не собиралась. Впервые за столь насыщенный год, в котором ей пришлось сражаться за саму себя, пытаясь излечить израненное сердце, она отпустила контроль. Одна ладонь спустилась с плеча, переходя к шее и слегка прикасаясь подушечками пальцев к нежной коже. Лекса медленно взяла клочок волос Кларк и перебросила их на другое плечо, возвращаясь к шее. Рисуя невидимые круги, брюнетка вызывала табун мурашек по всему телу блондинки. Когда Лекса резко ущипнула ее за шею, Кларк не сдержалась и ахнула. — Больно? — тихо спросила Лекса, наклоняясь к уху. — Скажи, милая, тебе больно? От обилия чувств Гриффин потеряла дар речи, поэтому ее ответ был сильно неразборчивым, что очень не понравилось брюнетке, которая после этого сильно сжала ее за шею. Длинные острые ногти впились в кожу, Кларк была уверена — останутся следы, и от этой мысли приятно потянуло внизу живота. — Отвечай. — Нет… — хрипло прошептала Кларк, пытаясь глотнуть хотя бы немного воздуха. — Лекса… — Да, Кларк? — Прости меня… Два слова, которые она хотела так давно произнести, прокричать ей в лицо. Просить прощение за то, что ушла, оставила ее, так ничего не объяснив. Просто молча закрыла за собой дверь, разрывая их счастье на куски. Сердце Кларк остановилось в ожидании ответа, все тело замерло, не имя никакой возможности даже дернуться. Казалось, время остановилось: пылинки, летающие в воздухе, замерли стрелки часов прекратили движение, а все голоса в мире затихли. — Я… — Лекса наконец-то начала говорить, и сердце Кларк теперь забилось с оглушительной силой, желая скорее узнать ответ. Простит ли она? Разрешит ли вернуть былое, вернуть их горячую любовь, которая была настолько сильной, что смогла растопить их лед? — Гриффин, твою мать, проснись! — голос Октавии был совершенно не к месту, но именно он выдернул Кларк из сна. Открыв глаза, блондинка обнаружила, что находится не в комнате с Лексой, а на самолете, который уже давно бороздил просторы неба, направляясь в Лос-Анджелес. Октавия, сидящая рядом, не уставая, пихала сестру локтем в талию, стараясь ее разбудить. — Да проснулась я, проснулась. — не выдержала блондинка и сонными глазами случайно зацепилась за собственное отражение в маленьком зеркальце, прикрепленного к спинке спереди стоящего кресла. Перед полетом, она снова перекрасилась, в этот раз в свой натуральный цвет, и теперь смотрела на длинные светлые пряди, с которыми так любила играть Лекса. Блондинка убрала волосы на одну сторону и внимательнее посмотрела на отражение шеи. Как и предполагалась, никаких следов от ногтей не было. Ей снова приснилась Лекса и ничего более. — Зачем ты меня вообще разбудила? — Еду принесли. — брюнетка передала Кларк пластмассовую тарелку с обедом, который был включен в билет. Будучи еще сонной, девушка только забрала тарелку и открыла шторки иллюминатора, стараясь забыть о теплых и таких нужных ей сейчас прикосновениях любимой. За прочным прозрачным пластиком, были видны облака, которые приобретали весьма чудаковатые формы. Девушка закрыла глаза и сжала кулаки вместе, скрывая дрожь в руках от сестры. На следующий день после решения возвращаться в Лос-Анджелес, Кларк снова сыграла в свою игру, сымитировав собственную смерть. Найти деньги на билет оказалось не проблемой, как и обычно, но самой главной проблемой для Кларк было то, что закончились наркотики. Они закончились неожиданно, и теперь Гриффин хотелось лишь одного — снова ощутить эту эйфорию. К сожалению для нее самой, после пожара она раздобыла лишь одну дозу, которую девушка вколола себе за пару часов до взлета. И теперь Кларк понятия не имела, как раздобыть наркотики в Лос-Анджелесе и не попасть на глаза членам группировки Кейджа, которые занимались как раз продажей наркотиков. — Ты есть будешь? — снова вернула к себе внимание Октавия. — Да. — кивнула Кларк и приступила к поглощению пищи. Надо было чем-то отвлечься, не то она снова заснет и окажется в иллюзорном мире с Лексой, чего Гриффин не хотела от слова совсем — в этих снах она была живой, настоящей, счастливой, но, просыпаясь, она чувствовала тяжесть реальности, в которой Лекса была слишком далеко. Точнее, на данный момент она становилась все ближе, отчего страх внутри Кларк набирал силу. Блондинка понимала, что вечно прятаться в квартире не сможет, и когда-нибудь она встретится с Лексой случайно, возможно, в одном из магазинов или клубов. Что она ей скажет? Может, Лекса уже давно зыбла ее и нашла себе другую? Может она смогла отпустить прошлое, в отличие от нее самой? И что тогда будет делать Кларк?***
Парень закрыл окно, бросив окурок сигареты в пепельницу, подаренную подругой, единственной, кто не доставал его вопросами о его прошлом. Сделав погромче телевизор, он поставил на газовую плиту кофе и от скуки решил послушать новости. — В Нью-Йорке, кажется, начался период поджогов… — безэмоционально говорила телеведущая, а на весь экран высветились фотографии с двумя горящими жилыми домами. Парень усмехнулся — в Нью-Йорке не умели нормально прятать преступления. Через минуту телеведущая начала говорить про жертвы, а картинки горящих зданий сменились на фотографии погибших. Девять людей считались мертвыми, сожженными заживо при пожаре. Он безразлично смотрел на лица людей, которых ему даже не было жаль. Слишком давно он оставил позади себя такие чувства, как жалость и сострадание. Он потерял всю свою семью, после чего стал жестоким для тех, кого не знал. Его не волновало их горе, их беды, ему стало все равно, когда он понял, что остался один. Один в безжалостном для слабых мире. Когда он уже хотел отвернуться от экрана, чтобы налить себе кофе, на телевизоре появилась новая фотография рыжей девушки с карими глазами. Сначала он смотрел на нее также безразлично, как и на других, но потом его глаза удивленно расширились, а руки задрожали. С виду она не отличалась ничем от остальных. Обычная девушка, судя по словам телеведущей, работала журналисткой и снимала квартиру, но он знал наизусть эти черты лица. Формы губ и носа, маленькая родинка над бровью и скулы были ему слишком знакомы. Знакомы до боли в груди. — Невозможно… — прошептал он, не веря собственным глазам. Как в тумане, он достал телефон из кармана и набрал номер подруги. — Рейвен, можешь пробить одну девушку? Мэри Энгельс. — Придумай мне псевдоним! — Зачем? — Ну, пожалуйста. — Ладно, пусть будет Мэри. Довольна? Кофе давно уже закипело и потекло по плите, но парень все смотрел на экран телевизора, хотя фотография девушки уже давно исчезла, теперь там был прогноз погоды. Однако, он его даже не заметил, перед его глазами было лишь это лицо. Ее лицо. Лицо, которое он знал.***
— Мне не нравится летать на самолетах. — бурчала Октавия, когда они с Кларк уже вышли из аэропорта. — А когда тебе принесли еду, ты не жаловалась. — заметила Кларк, слегка улыбаясь. Они вышли на улицу, и Кларк вдохнула чистый воздух. Покрутив головой, девушка внимательно всматривалась в лица прохожих, надеясь увидеть родное лицо. — Я просто есть хотела, а теперь меня тошнит! — все также продолжала жаловаться Октавия, которая, на самом деле, просто хотела отвлечь сестру от грустных воспоминаний. Блейк знала о Лексе, много раз просыпалась от плача блондинки и успокаивала ее после кошмаров. — Может ты беременна? — засмеялась Кларк, которая смогла себя побороть и перестать искать того, кого тут точно нет. — Ага, от кого? Разговор девушек прервал телефонный звонок. Все еще улыбаясь, Кларк ответила на незнакомый номер, и только, когда поднесла трубку к уху, вспомнила, что забыла поменять симку. Стукнув себя по лбу, она прикусила зубами нижнюю губу. Резко выдохнув, девушка попыталась себя успокоить — вдруг просто реклама? Когда Гриффин уже практически успокоила собственное сердцебиение, в трубке раздался знакомый голос: — Кларк? Сумка с вещами, которую держала в руках Кларк, упала на асфальт. Октавия повернулась к сестре с вопросительным взглядом. Голоса людей вокруг стихли, исчезли, растворились. Были только Кларк, Октавия и голос в телефоне. — Кларк, это ты? — девушка закрыла рот рукой. Слишком давно она не слышала этот голос. Она больше не ожидала его услышать. Она попрощалась, оставила надежду в прошлом. Она простилась! Рыдала ночами, оплакивая его смерть. Но жизнь любит преподносить сюрпризы, которые могут или разорвать душу на части, или, наоборот, найти подходящий клей, чтобы собрать осколки вместе. Мужской голос, произносящий имя «Кларк» выбил девушку из колеи. Она широко раскрыла глаза, глядя на собственное отражение в стекле. В глазах появились слезы, мир начал приобретать слишком яркие краски. Она знала этот голос. Она слышала его миллион раз в детстве. Этот голос впервые назвал ее принцессой. Этот голос читал ей сказки на ночь. Этот голос отгонял от нее парней. Этот голос принадлежал… — Беллами?! Имя брата вырвалось из груди громким криком. Октавия, стоящая рядом, уронила сумку, услышав имя. Брюнетка смотрела на шокированное лицо сестры, в глазах которой начала появляться надежда. — Господи, принцесса, это правда ты… — Кларк забыла как дышать. «Принцесса». — Кларк? — шепотом позвала ее Октавия. Блондинка посмотрела на сестру, а потом, как в тумане, передала ей трубку телефона. — Алло? На другом конце линии послышался стук разбитой чашки, которую Беллами не удержал, услышав другой женский голос. — О? — не веря в то, что он говорит, спросил старший Блейк. — Бел… — Где вы? — Беллами решил взять себя в руки. Ему нужно срочно убедиться лично, увидеть их, увидеть двух сестер, которых он считал мертвыми. — В аэропорту. В Лос-Анджелесе. Бел, это… — Я буду через пять минут, никуда не уходите. Он сбросил трубку и помчался на улицу, забыв даже закрыть за собой входную дверь.