Во имя любви, добра и справедливости.

      Несмотря на то, что “прогуляться и поговорить” Сяо Синчэнь произнес спокойным, даже веселым тоном, Сюэ Яна охватил страх. В новой жизни при встречах с даоджаном он предпочитал молчать, боясь сказать что-нибудь не то. В переписке было время обдумать, перечитать написанное, подправить фразу. Говорить лицом к лицу он не был готов, потому что в отличие от выдуманного Наставника, у Сюэ Яна с Сяо Синчэнем темы для разговоров были мрачнее некуда. Город И, убийства людей, Сун Лань, А-Цин. Все эти призраки прошлого маячили перед внутренним взором Сюэ Яна, пока они уходили на окраину лагеря, в знакомое безлюдное место.       Сяо Синчэнь сел на бревно рядом, слева. Он выглядел довольным, словно пришел любоваться природой, а не говорить с человеком, который когда-то разрушил всю его жизнь и довел до самоубийства, и от этого Сюэ Ян разволновался еще больше. Он должен признаться, пока не стало слишком поздно. — Даоджан… — начал он, но Сяо Синчэнь перебил его. — Я попробовал обходиться без левой ладони и понял, как глупо звучали мои слова в городе И. Расскажи, как ты выжил? Как тебе удалось восстановить раздавленную кисть? — спросил Сяо Синчэнь и осторожно погладил пальцами его руку, судорожно впившуюся в шершавую кору.       Сюэ Ян посмотрел на свою руку, от которой по телу побежали теплые искры, потом на даоса, потом опять на руку, словно не веря, что она — его собственная. И заплакал, когда осознал, что Синчэнь пытался его понять. Сюэ Ян поднял лицо к небу и отвернулся, пытаясь скрыть слезы, но ничего не вышло. Тогда он сполз вниз, сел на землю и прислонил голову к ногам Сяо Синчэня. — Сюэ Ян, я не хотел задеть тебя… Что ты творишь? — растерянно вскрикнул Сяо Синчэнь. — Дай мне минуту. — Не дам. Нашел время года на земле рассиживаться, — Сяо Синчэнь взял его за шиворот и втянул обратно. — Конфету будешь?       Ян фыркнул и покачал головой. В городе И Сяо Синчэнь был совершенно другим, застывшим, отстраненным. Груз прошлого, тоска по Сун Ланю, скучная жизнь маленького городка. Он оттаивал очень медленно, а едва позволил себе быть счастливым, Сюэ Ян все разрушил.       Переписка с даоджаном заставила Сюэ Яна о многом задуматься и изменить взгляд на многие вещи. Сначала он не понимал, почему Сяо Синчэнь взял всю ответственность за случившееся на себя, почему не винил Сюэ Яна, не искал себе оправданий. Потом понял. Ответственность — это возможность самому управлять своей жизнью, это выбор сильного человека. Поэтому он победил Сюэ Яна в прошлой жизни. Поэтому и в новой остался несломленным, остался верен своим прежним принципам, и никакое мнение какого-то там босяка из Куйчжоу не могло их изменить. Синчэнь выбрал жить, выбрал разобраться со своими проблемами, поэтому сейчас сидел рядом со своим бывшим врагом и спрашивал, не хочет ли он конфету.       Сюэ Ян посмотрел даоджану в глаза и начал свой рассказ. — Мне повезло. Я прятался от холода под крыльцом постоялого двора и случайно подслушал как заклинатель рассказывал своему маленькому сыну о Золотом ядре, его чудесных свойствах, о Ци и меридианах, о том, как с ее помощью можно остановить кровотечение и излечить раны. К счастью, о том, что к этому идут годами, он не упомянул, — Сюэ Ян усмехнулся. — В те времена я был наивен, как десять даоджанов, поэтому решил, что Небожители послали мне шанс на исцеление, и я должен им воспользоваться. В семь лет, всего за месяц, я сам пробудил в себе Золотое ядро и вылечил руку. Когда меня чуть не сожрали собаки в борьбе за объедки, Ци снова помогла мне. Я отбивался от их клыков и случайно вложил в удары духовные силы. После этого уличные дети стали меня побаиваться и перестали избивать. Потом меня взяли в банду, где я усвоил, что сила решает все, а заклинателям в красивых одеждах плевать на грязь под ногами, которой для них были мы, уличные босяки. Больше я никому не позволял обижать себя. Спустя несколько лет меня заметил орден Цзинь…       Нашествие подходило к концу и время между Прорывами тварей увеличивалось. Им удалось поговорить еще несколько раз в этот и следующий день. Сюэ Ян решил ничего не скрывать. Им хватит уже существующих тайн. *** — Моих родителей унесла заразная болезнь, скосившая тогда пол Куйчжоу. Люди из ордена Чан заняли наш дом и сказали, что больше я тут не живу. То есть, это я потом узнал, кто они были, а сначала вообще ничего не понимал от горя. Отец и мама очень любили меня, окружали заботой, я не знал, что такое нужда… Отец научил меня читать и писать. Они готовили меня к достойной жизни. А я пошел по кривой дорожке, забыв все их наставления… *** — Я использовал Копию Тигриной печати Вэй Усяня. Орден Цзинь требовал ее проверки, так что я совместил свою месть с работой. Печать разрушила защитные барьеры ордена и привлекла к их поместью темных созданий со всей округи. Мне оставалось лишь наблюдать… *** — Сун Лань был гораздо сильнее меня, поэтому я ослепил его. В честном бою, я бы никогда не победил. Я оставил его в живых, чтобы ты думал обо мне. Если бы знал, что он тебя прогонит, убил бы на месте.       Тут Сяо Синчэнь, до этого слушавший молча, возразил: — Он думал, что останется слепым и беспомощным, поэтому прогнал меня. Чтобы не быть обузой. Жаль, что я понял это слишком поздно, — Синчэнь опустил плечи и голову.       Сюэ Ян задумался. — Может ты и прав. Но в то время мне было приятно думать, что он оказался настоящей сволочью. Казалось, что он ничуть не лучше меня. А сейчас я рад, что он не предал тебя.       При этих словах Сяо Синчэнь как-то странно посмотрел на Сюэ Яна. Удивленно, обрадованно и тепло. *** — Тогда я не знал ответа на твой вопрос, даоджан. Не понимал, пока не умер, что мне просто нравилось жить с тобой в городе И. Я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять, — закончил свой рассказ Сюэ Ян. — Зачем? — тихо спросил Сяо Синчэнь. — Чтобы привести Сун Ланя в похоронный дом и найти способ вернуть тебе зрение.       Сяо Синчэнь долго молчал, и Сюэ Ян с тревогой наблюдал работу мыслей на его лице, пытаясь понять, куда его занесет на этот раз. А в том, что занесет, он не сомневался. Так и вышло. Сюэ Ян закатил глаза, когда услышал: — Я глупец. Почему я не поговорил с тобой сразу. В подземельях Дворца. Это же я лечил тебя, а не Цзянь. Охранник перепутал нас…       Сюэ Ян отвернулся и зашелся в беззвучном хохоте. Сзади раздалось суровое: — Сюэ Ян, прекрати немедленно. Что ты… Да что на этот раз? — Сяо Синчэнь, я тебя люб… то есть обожаю твою наивность. Оставайся таким всегда, пожалуйста! — Сюэ Ян наконец повернулся к даосу с самым умильным видом, поставив брови домиком. — Даоджан. Сяо Синчэнь. Неужели ты думаешь, что я мог не узнать тебя? — А почему ничего не сказал? — Глава Юй сказал, что ты чуть не умер, когда увидел его. Нет, стой. Только не это, только не начинай снова выискивать свою вину. Давай признаем, что на тот момент мы оба сделали самый правильный выбор. Мы не смогли бы говорить спокойно. Я и сейчас-то боялся. Как вспомню “прогуляться и поговорить”, так сразу в дрожь бросает и конфету очень хочется.       Сюэ Ян обожал смотреть, как даоджан хмурится, упрямо тянет уголки губ вниз, но они не слушаются, сопротивляются и в конце концов расцветают самой прекрасной улыбкой в Поднебесной. Вот и сейчас его губы подрагивают, еще немного и даоджан сдастся… Но тут начался Прорыв и мечтать об улыбках и поцелуях стало некогда. Сюэ Ян скрежетнул зубами, мысленно поминая диких тварей самыми крепкими ругательствами, которые только знал.       Зато после боя даоджан позвал его с собой! Он забрал у снабженцев большой сверток и вручил Сюэ Яну со словами: “Прости, давно надо было это сделать, пойдем в шатер”.       Внутри никого не было. Так вот, где спит даоджан. Сюэ Ян безошибочно определил, какая из постелей принадлежала Синчэню. Одеяло, заправленное без единой складочки, и одна единственная подушка, лежащая точно по центру. На самом деле, любой бы догадался, ведь остальные спальные места были двухместные. — Раздевайся, — скомандовал даоджан, и Сюэ Ян провалился в свои самые заветные мечты, где идеально лежащее одеяло сминается под тяжестью двух тел, а ненужная подушка отлетает в сторону. В этих мечтах у Сюэ Яна две руки, которые крепко обнимают гибкое, сильное тело Сяо Синчэня. Он целует губы даоджана, его шею, спускается ниже… — Эй. Что с тобой? — Синчэнь машет рукой перед его лицом, и горячая фантазия рассеивается, обещая вернуться ночью. — З-з… Зачем раздеваться? — еле выговаривает Ян. — Твоя одежда слишком легкая. Переоденься вот в это, — даоджан протянул Сюэ Яну черное ханьфу из дорогой, плотной ткани, шерстяную рубашку, штаны и зимнее нательное белье.       А, вон оно что. Сюэ Ян принялся снимать пояс, но вдруг понял, что Сяо Синчэнь не собирается отворачиваться. Он вопросительно посмотрел на даоджана. Тот так же вопросительно посмотрел в ответ, но потом догадался и сказал: — Конечно, я помогу.       Синчэнь шагнул к побледневшему Сюэ Яну и потянул завязки. Яна кинуло в жар. Он перестал шевелиться, все силы уходили, чтобы не сократить последнее расстояние между ними. Губы горели, низ живота приятно тянуло, кожа отзывалась мурашками на каждое прикосновение.       Только когда на Сюэ Яне остались лишь тонкие нательные штаны, Сяо Синчэнь наконец-то деликатно отвернулся, держа за спиной в руках смену одежды так, чтобы ее было удобно взять.       Совершенно раздетый Сюэ Ян стоял за спиной совершенно одетого Сяо Синчэня. Это было несправедливо, но все равно незабываемо. Едва он натянул штаны, даоджан опять повернулся к нему и начал затягивать завязки, задевая кожу горячими пальцами. Ян чуть не застонал, потому что движения Сяо Синчэня, в начале быстрые и точные, вдруг начали замедляться, продлевая эту сладкую пытку. Губы даоса слегка приоткрылись. Наверное, от сосредоточенности, он же не каждый день кого-то одевает. Хотя, со стороны это выглядело как… как будто он… как будто эти губы… сейчас коснутся его. Хвала Небожителям, что сейчас не лето, хвала Главе, что не догадался выдать ему зимний комплект, хвала выдержке Сюэ Яна, что помогла смирить тело. Ян подавил неуместные желания и с любовью разглядывал своего даоджана. Запоминал его руки, прикасающиеся к нему, дрожащие длинные ресницы, заалевшие скулы. В шатре было очень жарко, даже Сяо Синчэнь раскраснелся и задышал чаще, что уж говорить о самом Сюэ Яне. — Спасибо за заботу, даоджан, — сказал он, когда они вышли наружу. Сюэ Ян ненавидел холод, но сейчас чистый, морозный воздух был очень кстати. Тем более, его укутывала теплая, подбитая мехом накидка, которую Сяо Синчэнь накинул на Яна сзади, на несколько потрясающих секунд задержав свои руки на его плечах. ***       После их первого разговора Сяо Синчэню начали сниться странные сны. В полной темноте кто-то звал его, жалобно, долго, настойчиво. Он отвечал: “Я здесь” и проваливался в следующий сон. По цветущему весеннему саду Синчэнь шел к любимому человеку. Он обнимал его со спины, тот поворачивал голову для поцелуя… но рассмотреть его лицо даос не успевал — глаза закрывала плотная повязка.       После последнего разговора Сяо Синчэню приснился сон, где он видел, с кем целовался и кого обнимал. Проснувшись, Синчэнь резко сел на кровати и запустил руки в волосы, часто дыша. В его сне был Сюэ Ян!       Нет, это объяснимо… Они много общаются в последнее время. Кроме того, у них наладились отношения. Он очень рад, что Сюэ Ян больше не испытывает жажды мести и убийств, что он по-другому стал смотреть на события прошлой жизни. Он сильно изменился. Стал таким… Мудрым? А еще вчера Синчэнь помогал ему одеваться, поэтому невольно находился вблизи, касался кожи, даже чувствовал исходящее от него тепло…       Поняв, что не уснет, Синчэнь решил прогуляться. Холод успокоит мысли и остудит тело, которое слишком часто стало напоминать о своих тайных желаниях. Даос потихоньку выбрался из шатра и пошел к реке. Ночь стояла ясная и очень холодная, даже теплая одежда не спасала. Синчэнь ускорил шаг. Он перелетел через речку, прогулялся до полянки с поваленным деревом и пошел обратно, радуясь, что желание крепко уснуть вернулось. Он почти дошел до реки, как вдруг его внимание привлекло большое темное пятно между корней огромного дуба. Оно выглядело чужеродным, и Синчэнь насторожился. Он вынул Шуанхуа. Тот дрогнул, чувствуя темную энергию, и Сяо Синчэнь начал медленно приближаться к непонятному явлению.       Подойдя ближе, он убрал меч и всплеснул руками. На земле между корней спал Сюэ Ян. Одно одеяло лежало на земле, второе укрывало его сверху. Вокруг шевелились сгустки Тьмы. Одеяла были тонкие, совсем не зимние, поэтому заклинатель свернулся калачиком, закутавшись в свою новую теплую накидку. Она, конечно, была хороша днем, когда человек двигался, но для ночевки на земле ее было недостаточно. Синчэнь присел рядом. — Сюэ Ян… — тихо позвал он. — Вставай, пойдем в шатер.       Но тот не проснулся, только свернулся еще плотнее, пытаясь сохранить остатки тепла. Синчэнь задумался. Этот упрямец может и не согласиться. Он же “всегда спит один”... Даос зевнул. Посмотрел в сторону лагеря. Потом на Сюэ Яна. Нет, это невыносимо. У него же скоро зубы стучать начнут. Как он вообще спал все эти дни в своей старой одежде под этой тряпочкой? Синчэнь потрогал одеяло. Сойдет для теплой комнаты, но в лесу… Он еще раз зевнул. Так хочется спать. Он встал, снял свою накидку, накинул ее поверх одеяла и быстро нырнул внутрь. Прижался к спине Сюэ Яна. Тот даже не пошевелился. Немыслимо. Хоть бы Талисман какой вывесил. Конечно, есть Купол, но так пренебрегать безопасностью? Синчэнь провел рукой, тщательно подтыкая со всех сторон одеяло, обнял напарника поперек живота, зарылся носом в теплые волосы, вдохнул знакомый, успокаивающий запах. Под одеялом стало заметно теплее. Сюэ Ян расслабился и начал понемногу распрямляться. Синчэнь потерся щекой о его крепкую спину, довольно улыбнулся и уснул.