Во имя любви, добра и справедливости.

      Сяо Синчэнь достал свой синбан. Выдалась пара часов отдыха, можно пообщаться с Наставником. — Даоджан, я пойду прогуляюсь, — шепнул ему Сюэ Ян, поднялся с одеял и направился к выходу из шатра. — Подожди, там же холодно, — Синчэнь вскочил и накинул ему на плечи плащ.       Цзянь и Минъе молча переглянулись, Вэнь Цин схватила подушку и уткнулась в нее лицом. Ван Ихань успокаивающе погладил подругу по спине. Он очень старался выглядеть невозмутимым, но получалось плохо. Синчэнь посмотрел на них с подозрением, но его отвлек звук нового письма. Наставник: “Привет, даоджан!” *улыбающееся лицо* Мой даоджан: “Вы что, читаете мои мысли, Наставник?” *улыбающееся лицо*       Переписка — это хорошо, но так мало... Взаимные подначки перемежались с откровенным флиртом, и Синчэню невыносимо хотелось, чтобы Наставник оказался Спасителем. Хотелось знать, как он выглядит, чтобы подсознание перестало в снах подсовывать ему внешность ничего не подозревающего Сюэ Яна. Сегодня снилось такое, что утром он боялся посмотреть другу… да, другу, в глаза. С этим надо было что-то делать. Мой даоджан: “Наставник, почему вы сказали, что внукам повезло, что у вас их нет? Вы такой заботливый и мудрый, никто не справится с воспитанием лучше вас. А дети у вас есть?” Наставник: “Даоджан, скажи честно, ты будешь рад, если узнаешь, что у меня есть жена и куча детей?”       Синчэнь искусал губы. Конечно, он должен быть рад. Но не будет. Мой даоджан: “Наставник, скажу честно. Я буду рад, если встречусь с вами, узнаю кто вы, увижу, как вы выглядите.” Мой даоджан: “Наставник, вы мне очень помогли. Вы стали мне другом. Я очень хочу увидеть вас и поблагодарить лично.” Мой даоджан: “Клянусь, я не буду надоедать вам. Я просто хочу узнать, кто вы.”       Ответа не было.       Сюэ Ян невидяще смотрел перед собой. Он снова сделал Сяо Синчэню больно. Не смог удержать расстояние. Подкрался близко, завоевал доверие, стал другом.       Он вспомнил, как очнулся в похоронном доме. Тогда он поступил честнее. Спросил, не хочет ли даоджан узнать его имя. Почему-то хотелось, чтобы Синчэнь знал, что это он, Сюэ Ян. Позже он сам удивился этому порыву, отмахнулся от него и принялся строить планы мести. Дурак… Какой же ты дурак, Сюэ Ян. Он зачерпнул снега и потер им лицо, но слезы не желали отступать.       Он не будет больше писать Синчэню. Наставник должен исчезнуть. Хватит тайн. Давно надо было прекратить. Ян поднялся и побрел в шатер.       Все оказалось еще хуже, чем он думал. Оттаявший Синчэнь снова замкнулся, покрылся ледяной коркой. Он смотрел куда-то внутрь себя, и Сюэ Ян знал, что это означает. Кто бы сомневался. Разве может быть виноват невидимый “наставник”, который сам навязался и втерся в доверие? Разумеется нет! Во всем виноват даоджан! Осмелился просить о встрече, надо же, какой негодяй.       Сюэ Ян перехватил взгляд, который Синчэнь бросил на обнимающихся Главу и Советника. Понимание прожгло как удар молнии. Сяо Синчэнь тоже хотел любви. “Наставник” был для него больше, чем друг, и сейчас его даоджан чувствовал себя брошенным и ненужным. Сюэ Ян резко поднялся. Хотелось бежать от самого себя, пока в легких не закончится воздух. Синчэнь с тревогой посмотрел на него, но через секунду и сам был на ногах. Начался Прорыв.       Весь день Сюэ Ян не отходил от даоджана ни на шаг, но тот, казалось, не замечал его. Доставал синбан, убеждался, что новых писем нет, и снова впадал в задумчивость. Они бродили по заснеженному лесу, пока совсем не стемнело, и только тогда вернулись в шатер. К счастью или нет, ночь им предстояла спокойная, без Прорывов.       “Ты отвратителен до тошноты”. Сейчас Ян был согласен с каждым словом. Он смотрел на замкнувшегося в себе Сяо Синчэня, и с трудом сдерживался, чтобы не вонзить себе в живот Цзянцзай. Он смотрел на то, как даоджан ложится на спину, укладывает руки на груди, и не мог оторвать взгляда. Он даже не заметил, как начал мелко дрожать, рвано и поверхностно дыша. Зато заметил Сяо Синчэнь. — Прости, я забыл, — тихо произнес он, лег на бок лицом к Яну и, как и вчера, протянул ему руку.       Сюэ Ян закусил губу и вцепился в ладонь даоджана. Потом ослабил хватку и легонько погладил его пальцы. Он закрыл глаз и притворился, что засыпает, а сам продолжал держать Синчэня за руку, робко изучая каждый палец, ладонь с мозолями от меча, тонкое запястье, где восхитительно сильно стучал пульс. Он ласкал эту руку, пытаясь сказать: даоджан, ты прекрасен, я люблю тебя, даоджан, я хочу, чтобы тебе было хорошо, любимый. Сердце сбилось с ритма, когда Синчэнь погладил его руку в ответ. ***       Весь день Сюэ Ян был молчаливым и задумчивым, под стать настроению самого Синчэня. Они ходили вокруг лагеря в полной тишине. Даос вздохнул с облегчением, поняв, что не надо поддерживать разговор и можно полностью погрузиться в свои невеселые мысли. Он не понимал, почему Наставник не ответил ему, он чувствовал себя ненужным и недостойным любви. Да, на словах Наставник переживал и заботился о нем, но Сяо Синчэнь уже давно не судил людей по словам.       Надо бы спросить у Сюэ Яна, что у него случилось, но сил говорить не было, и они продолжали молча шагать по заснеженной земле.       Пора было спать, но Сюэ Ян продолжил сидеть. Ах да... Он протянул ему руку: я жив, я рядом, спи спокойно. А тот вдруг погладил пальцы, ладонь, сжал легонько, и Сяо Синчэнь словно перенесся в ту самую пещеру, наполненную беспросветной тьмой и страхом близкой смерти. Туда, где он почувствовал, что нужен, что любим. Но на этот раз Синчэнь знал, кто рядом с ним. Сюэ Ян. Понятный, знакомый, странно молчаливый и такой… ласковый… Синчэнь погладил его ладонь в ответ. Их пальцы сплелись в медленном, согревающем танце. “Ты нужен мне.” “Не бойся, я позабочусь о тебе.” “Я всегда буду рядом.” “Я тоже, мой друг.”       Сяо Синчэню стало хорошо и спокойно. Он расслабился так же, как расслаблялся каждую ночь, стоило присесть под дубом рядом со спящим черным клубочком. И так же, как и там, Синчэнь скользнул под чужое одеяло. — Повернись спиной, — шепнул он Сюэ Яну, обнял его, уткнулся в гриву черных волос, и мгновенно уснул. ***       Наконец-то у Юй Минъе дошли руки разобрать рассказы для конкурса “Откуда в Клане появился двойник Главы”. В отряде появление Сюэ Яна больших вопросов не вызвало, не до этого было, тут успеть бы от тварей отбиться… Но жителям Сумеречного города и другим кланам придется дать какое-то вменяемое объяснение. — Это лучшая история, — Цзянь уверенно ткнул пальцем в самый верхний из листов, разложенных поверх одеяла. — Лучшая. Но они же нас убьют, — возразил Минъе. — Вэнь Цин сказала, что они уже целовались. Так что жги, — целитель Инь хлопнул супруга по плечу и ухмыльнулся. — Ей откуда знать? — удивился Минъе. — А откуда она узнала, что я в тебя влюблен? — напомнил ему Цзянь. — Точно… Так, а кто у нас автор шедевра? — Минъе перевернул лист с рассказом, прочел имя и выразительно посмотрел на Ван Иханя. Тот старательно изучал потолок шатра, расписанный черно-синими узорами. — А, ну все понятно.

Двойник Главы Клана.

      С тех пор, как Сумеречный город преобразился, и Клан Темной ночи стал процветать, один из демонов горы Тайшань не находил себе места. Зависть к молодому Повелителю изо дня в день становилась все сильнее. И дела Клана поправил, и любовь свою нашел, и руку отрезанную вернул. Каждый день народ благословлял своего Повелителя за мудрость, трудолюбие и Советника Иня.       Тогда Демон придумал коварный план. Он создал духа, как две капли воды похожего на Главу Дворца Темной ночи, чтобы подменить им настоящего правителя и погрузить Клан в хаос и разруху.       Дух прибыл в Сумеречный город и стал ждать удобного момента, чтобы убить Главу и занять его место. Скрытый плащом с капюшоном он сидел у окна лучшего трактира и наблюдал за горожанами. Вдруг на улице раздались радостные приветственные крики, люди расступились, и Дух увидел двух прекрасных юношей. Хотя они были похожи, так как являлись братьями, на того, который был в черно-синем ханьфу, Дух едва посмотрел. Зато от второго, в белоснежных одеждах, не смог отвести взгляда. Это был даоджан Сяо Синчэнь, младший брат Советника Иня. Любовь к нему озарила темную душу Духа. Она была так сильна, что Небеса всколыхнулись, и Небожители решили посмотреть, что случилось. Узнав историю Духа, они решили помочь ему, и в его груди забилось настоящее, человеческое сердце.       Дух не мог вредить Клану своего возлюбленного, поэтому вернулся на Тайшань и в тяжелом бою одолел Демона. Он потерял глаз и руку, но смог выжить и вернулся в Сумеречный город, где жил человек, которого он полюбил. Дух пошел к Главе Дворца Темной ночи, рассказал свою историю и попросил принять его в Клан.       Глава поверил влюбленному и решил отправить его в отряд, где сражался даоджан Сяо Синчэнь. “Как нам называть тебя?” — спросил Глава Юй. Бывший дух думал, что его судьба будет горькой, как полынь. Ведь чистый и светлый даоджан Сяо никогда не обратит внимание на бывшее демоническое создание. Поэтому он взял себе имя Сюэ Ян, что значит — Океан Полыни.       Так в нашем отряде появился заклинатель, очень похожий на нашего достойнейшего и любимейшего Повелителя. Который является лучшим главой клана во всей Поднебесной. ***       Всю свою тупость Сюэ Ян осознал, когда Сяо Синчэнь магическим образом оказался под его одеялом и прижался грудью к спине. Второго такого глупца на всем континенте не сыщешь. Молча ходил за даоджаном весь день, вместо того, чтобы во всем признаться! Синчэнь простил ему ужасные преступления, так неужели не понял бы желание помочь! Тем более, “наставник” хоть и не договаривал, но не соврал даоджану ни разу. Надо. Рассказать. Все. И то, что он — Наставник, и то, что любит Синчэня. Ян погладил руку даоса, лежащую поперек его живота, прямо поверх шрама от Шуанхуа. Завтра они поговорят. А сейчас он впитает каждое прикосновение, каждый вдох и выдох Сяо Синчэня. Навсегда сохранит в памяти, так же, как хранит их первый поцелуй. Он хотел повернуться, уткнуться в шею даоджану, обнять его. Но знал, что не удержится и все испортит. Нет. Они должны остаться… кем? Кто они теперь друг другу? Он не знал… Но больше между ними не будет недомолвок и тайн.       Он ласкал пальцы даоджана, пока не уснул. А когда проснулся, того не было рядом. Сюэ Ян выбежал из шатра, осмотрелся… и увидел, что Синчэнь разговаривает с Главой. Рядом стоял взволнованный целитель Инь. Ян едва дождался, когда они закончат, и тут же подбежал к Сяо Синчэню. — Даоджан, нам надо поговорить... — начал он, но Синчэнь перебил его. — А-Ян, я должен лететь. Если отправлюсь прямо сейчас, то пропущу всего один Прорыв. — Но куда, зачем? Я с тобой… — Сюэ Ян едва поспевал за собирающим вещи Синчэнем.       Даос на секунду задумался. Ему очень не хотелось оставлять Сюэ Яна одного. Но… — Отряд не справится, если мы улетим оба. Мне нужно привезти лекарство из Приграничного города. Это очень важно, — Синчэнь посмотрел на друга. Серьезный и даже испуганный Сюэ Ян — это неправильно. Синчэнь положил указательные пальцы на уголки своих губ и потянул их вверх. — А-Ян, сделай лицо попроще.       Сюэ Ян послушался. В широкой улыбке сверкнули белоснежные клычки, и даос удовлетворенно вздохнул. Красиво. И правильно. Он шагнул к Сюэ Яну, одной рукой обнял его за шею, другой за талию. Прижался щекой к щеке. Глаза вдруг сами закрылись. Что он делает? Надо лететь. Он отстранился, поймал еще одну улыбку, развернулся и ушел, чувствуя, как внутри все протестует против расставания.       Сюэ Ян долго не мог прийти в себя. Он стоял и смотрел в небо, где растворился его даоджан в ослепительно белых одеждах. Его печальный Небожитель, узнавший столько горя за свою короткую жизнь. Который сегодня назвал его А-Яном. Сюэ Ян топнул ногой и стукнул себя кулаком по бедру. Надо было признаться вчера! Что стоило сказать три слова: “Я люблю тебя”... Он подумал о синбане… Нет. Он скажет это лично. ***       Сяо Синчэнь летел, с удовольствием подставляя лицо холодному ветру. После удивительных, горячих и непристойных снов Ци переполняла тело так, что он не чувствовал ни холода, ни усталости. Он едва запомнил Приграничный город и того, кто передал ему мешочки цянькунь с лекарствами и с кровью оборотней. Все его мысли были заняты тем, что произошло ночью. То, как гладил его руку Сюэ Ян… Это вызывало те же чувства, которые он испытал тогда в пещере. Ощущение, что он нашел то, что давно искал. Он не понимал, как самые невинные прикосновения, смогли вызвать в нем такую бурю чувств, но при воспоминании о них, внутри все переворачивалось. Утром он долго смотрел на спящего Сюэ Яна, не выпускающего его руку даже во сне. До тех пор, пока его не отвлек зов Главы. — Синчэнь, мы сможем сделать лекарство для твоего… — он запнулся, и Сяо Синчэнь подсказал: — Для моего друга. Сюэ Ян изменился, и мы смогли оставить наши разногласия в прошлом. Я вылечу прямо сейчас. Спасибо, Минъе-сюн.       Расстройство от того, что Наставник больше не хочет с ним общаться, почти прошло. Переживет. Бывало и хуже. Зато его переполняла радость от того, что Сюэ Яну восстановят глаз и руку. Нашествие заканчивается. Он покажет другу Мерцающий лес. Хотя… Сюэ Ян — не Сун Лань. Вряд ли его заинтересуют деревья и цветочки. Синчэнь хмыкнул. Он знал, что не оставит его равнодушным. Вэнь Цин давно просила Юй Минъе придумать способ видеть собеседника на расстоянии. Даос был готов поспорить, что тот, кто сумел воссоздать Тигриную печать Старейшины Илина, обязательно придумает, как это осуществить.       В груди росло необъяснимое волнение. Вскоре показался мерцающий защитный купол Лагеря. Прорыв закончился, заклинатели сжигали трупы убитых тварей специальными талисманами, которые придумал Император. Если бы не они, их давно завалили бы горы гниющей плоти.       Синчэнь снизился над центром и понял: что-то случилось. Перед Юй Минъе и Инь Цзянем, склонив головы, стояли пятеро заклинателей. Девушки сбились в отдельную группу и заливались слезами. Сяо Синчэнь сошел с меча, и все умолкли, глядя на него. Юй Минъе и Цзянь шагнули навстречу. На их лицах было горе, вина и сочувствие. — Что случилось? Кто-то… ранен? — губы Сяо Синчэня еле шевелились от ужасного предчувствия. — Чэнь-ди… Сюэ Ян погиб, — наконец смог сказать Минъе.       Инь Цзянь взял Синчэня за руку. — Нет… — покачал головой даос. — Не может быть. Нет…       Инь Цзянь прижал его к себе, обхватил крепко. Синчэнь затрясся, вырвался. — Нет! Не-е-е-ет! — он зашелся криком, потом оглядел стоявших вокруг людей. На их лицах были скорбь и сочувствие.       Вперед выступила девушка. Та самая, похожая на лисичку. Но сейчас ее лицо не было милым. Оно опухло и покраснело от рыданий. Она с трудом выговаривала слова. — Господин… Сюэ… спас нас. Но сам... попал под удар… У них были такие длинные когти… — она зашлась рыданиями. Потом взяла себя в руки и посмотрела Сяо Синчэню в глаза. — Его последние слова… Он сказал: “Прости меня, даоджан.”