– Как это просто ушёл? - Аяка искренне удивляется, прикрывается веером.
– Оставил ей стих в память о нашей встрече и небольшой сувенир. - Кадзуха даже не шелохнулся, делает глоток чая и закатывает глаза, подпирает голову рукой.
– Вместо него на утро обнаружила кусок бумаги и лист клёна! - Ёимия бросает на стол прощальный подарок Кадэхары.
– Ты ведь сейчас шутишь?– Ты серьёзно? - Тома удивлён ровно настолько же, насколько и его госпожа.
– Серьёзен, как шторм.– Да!
Бэй Доу бьёт себя по лбу, прорыкивает и шумно вздыхает. Она совсем не любила кому-то читать нравоучения: сама была не лучше, а иногда даже хуже многих. Однако те немногие, с кем ей доводилось вступить в связь на берегу, всегда получали чёткие слова о том, что ничего серьёзного им с капитаном Южного Креста не светит. Бэй Доу дева вольная, как море, и непредсказуемая, как волны в шторм, поэтому и стремилась сразу уберечь сухопутных от мыслей о ней в будущем. Лучше на берегу её будут вспоминать одной хорошей ночью, чем разрушенными мечтами, что теплились о ней в людях годами. – Что? – Что-что, как подзатыльник бы дала тебе сейчас, да вот только сама при этом не лучше буду. - огрызается Бэй Доу. - Но ты себя повёл ужасно. – Я всё ещё не понимаю причину твоего недовольства. – Не понимаешь, значит, ну тогда смотри: прикинь, что мы с тобой переспали, а на следующий день я тебя вышвыриваю за борт. Понял бы за что с тобой так? – Допустим, что нет. - Кадзуха устало вздыхает. – Вот и там на берегу сейчас сидит такая же ничего не понимающая девушка, которой ты сначала даришь вагон и тележку эмоций, которых она и не мечтала испытать в жизни, а потом просто испаряешься! Кадэхара ставит чашку на стол, складывает руки в замок, подпирая большими пальцами подбородок, закрывает глаза. – Я тебе не мамка и учить жизни не собираюсь, но на берегу, прежде чем свалить на корабль, ты обязан объясниться перед тем, с кем хорошо провёл время, тем более если потрахаться успел. Человек имеет право знать, что вы, возможно, больше в жизни не увидитесь и на тебя ему надеется не стоит. Лучше на берегу тебя внезапно встретят и обрадуются, чем затаят обиду и хрен пойми чего нажелают, когда увидят снова. – Это всё? - Кадзуха приоткрывает один глаз. – Всё! Каждое следующее моё слово - сто тысяч моры. - Бэй Доу хватает со стола чашку и подносит к губам. – Я прозвучу странно: ранее в жизни мне не приходилось перед кем-то высказываться за свой уход, объяснять причины того, почему мы больше не увидимся и прочее. Мне не приходилось думать о последствиях или будущих мыслях людей обо мне. А всё потому, что ветер напевал мне другую печальную песнь. – Ну. – Меня больше волновало то, что все эти люди были мертвы. Бэй Доу будто бы пробивает током сам Электро Архонт, она зависает с чашкой в руке и медлит с тем, чтобы опустить её. Мало что пугало Бэй Доу по жизни, но сейчас она уже представляет какой взгляд её ждёт опусти она стакан. На территорию она зашла совершенно не свою, а горячий пыл и нрав снова ослепили её в том, куда бить можно, а куда строго запрещено. Скажи ей кто, что когда-нибудь она испугается взгляда пацана 18 лет - разразилась бы смехом и сказала, что скорее поломойкой в Нефритовом дворце станет. Тянуть смысла не было, да и совесть начинала давить сильнее обычного - Бэй Доу опускает чашку и ловит на себе не просто пустой, а мертвецкий взгляд Кадзухи. Она видела его задумчивым, усталым, напуганным после того, как выловила его в море и приютила на Алькоре. Но таким и в жизни представить не могла. В его глазах не было осуждения, грусти или какого-то превосходства от того, что юный ронин был закалён жизнью куда более капитана Алькора. Взгляд Кадзухи говорил о полном принятии реальности, осознания произошедшего и грузе, который он хранил под сердцем в самом чёрном и пыльном шкафу. Бэй Доу как никогда ощущала себя уязвимой перед кем-то. Чувствует, что следующие слова Кадэхары будут как удар дубиной по голове, от которого захочется зажмурится и сжаться в комочек поменьше. Прекрасно понимает, какого это проехаться по старым ранам, которые и без того постоянно норовят кровоточить самой мерзкой чёрной жижей скорби и сожалений. Сама не раз была на его месте. Ей хочется спрятаться от невыносимого взора, наматывающего ей на шею груз осуждения себя и неудобства за то, что она просто существует. Бэй Доу будто снова вернулась в день, когда вся деревня винила её в своих бедах и называла живой катастрофой. – Извини, - молвит Бэй Доу, наконец находит силы оторваться от глаз Кадзухи и тупит в чайничек, стоящий между ними. - Я погорячилась. – Я не в обиде. Понимаю. - Кадзуха отвечает спокойно, но очень холодно. – Нет, если хочешь меня закопать ещё глубже, чем я закопала себя сейчас сама - вперёд, заслужила. - Бэй Доу превозмогает и снова смотрит в глаза Кадзухи. – Ты сказала то, что у тебя на сердце. Я сделал то же самое. За это мы не должны друг на друга злиться. - Кадзуха звучит скорбно, но без зла к подруге. Сам знает, что оба в жизни хапнули сполна. Повисла тишина переваривания громких слов. В голове у Кадзухи был вакуум от погружения в то, что он предпочитал замолчать или забыть. У Бэй Доу на сердце появилась ещё одна гиря с именем Кадзухи и очередная причина загнать себя в пучины сознания наедине. Для них это был не первый раз, когда обычный диалог приходил к чему-то экзистенциальному, заставляющему замолчать и просто смотреть в одну точку пару десятков минут. Кадзуха был первым, кому Бэй Доу дала привилегию постоянно выходить с ней на такие тяжёлые темы и получать в ответ сочувствие с пониманием. Правда сегодняшний разговор был первым, когда речь пошла только о Кадэхаре. Раньше если они вдвоём и приходили к его теме, то говорили об этом вскользь. Кадзуха использовал всё своё красноречие, чтобы заставить сознание Бэй Доу уйти куда подальше от его глубин. И правильно делал. Эмпатом Бэй Доу можно было назвать с натяжкой. Скорее она попадала под определение практичного человека. Однако к Кадзухе у неё была настоящая эмпатия, как к тому, в ком она видела своё отражение. По началу некоторые думали, что сюсюканья капитана с инадзумским пареньком были завязаны на его поэтичности и беззащитной внешности, пробуждающими в Бэй Доу материнский инстинкт. Спустя пару разбитых ею лиц такие мысли из общества начали уходить. Не из-за того, что отрицания капитана были расценены с точки зрения обратной психологии подтверждением факта её ненормальной привязанности к юноше, а скорее тем, что любые насмешки над Бэй Доу были равнозначны путёвкой в ритуальной бюро "Ваншэн" Мерный стук в дверь каюты разбивает тяжёлое молчание, Бэй Доу прокашливается, собирается с духом, постепенно возвращаясь в образ сильного капитана. – Не тяни, заходи! – Капитан, ребята интересуются сегодняшним уроком поэзии, Кадзуху нигде найти... - на пороге показывается Чжун Цзо, вопросы которого исчезают при виде спины Кадэхары. – Сердечно извиняюсь, я слишком отвлёкся на дельный диалог с капитаном, - Кадзуха в миг преображается, мягко и поэтично отвечая старпому, - Не будем заставлять людей ждать, мне очень хочется увидеть их творческие порывы после нашего прошлого занятия. Капитан, вы же в этот раз составите нам компанию? В любой другой день Бэй Доу попыталась бы найти очередную отмазку, чтобы не уснуть во время занятий о прекрасном, но сегодня это выглядело бы полным оскорблением Кадзухи. – Да, конечно. Кто я такая, чтобы не насладиться творчеством своей команды?! - эмоции капитана получились куда наиграннее, чем она предполагала. Бэй Доу поднимает чашку вслед выходящих, старается улыбнуться как можно радушнее, делает глоток и тут же с кашлем выплёвывает содержимое обратно. Благо что этого никто уже не видел. – Опять своей бурды наварил, да как он это только пьёт?!***
– В жизни каждого есть что-то, что заставляет нашу душу и разум отправится в полёт чувств. Когда мы едим любимую еду, смотрит на что-то, что пускает дрожь по нашему телу. Когда видим кого-то особенного в своей жизни, - Кадзуха плавно лавирует как в мыслях, так и по палубе корабля перед собравшимися, бросает мимолётный взгляд на равнодушно пьющую из фляги Бэй Доу. Она чувствует это, резко меняет позу и старается показать максимальную заинтересованность. Кадэхара понимает, что это совсем не так. – Я более чем уверен, что ухватившись за что-то воодушевляющие вас, каждый из собравшихся может нам красиво об этом поведать в стихах. - Кадзуха наконец останавливается и смотрит на публику, - В прошлый я раз попросил вас найти что-то, что дарит вам эмоции, которые вы можете выпустить из себя в виде слов. Для вас я привёл несколько примеров лирических стихотворений называемых танка. Это высокий жанр поэзии и, надеюсь не прозвучу высокомерно, незнакомые с культурой Инадзумы могут не осилить его сразу. Но и хорошее умение обращаться с клинком приходит не сразу после того, как он окажется в ваших руках, поэтому я буду очень рад, если кто-то из вас просто попробовал себя в этом жанре и приготовил что-нибудь для нашей публики. – Можно я? - басом заявляет Чжун Цзо. – Разумеется-разумеется, все мы будем рады послушать твоё творение. - Кадзуха жестом приглашает старпома на импровизированную сцену. Цзо поднимает на сцену довольно уверенно, но Кадзуха сразу различает внутреннее волнение старпома в новой для него ситуации. Чжун же прокашливается, держит руку с листком бумаги за спиной. – Работал в порту, Жизнь в тумане была... Ээ... – Ты можешь прочитать, если тебе будет проще. - Кадзуха плавно поправляет выступление Чжун Цзо. – Работал в порту, Жизнь в тумане была. Затем увидел корабль, а на ней диву морскую. Протянули мне руку И жизни туман развеяли. - немного неуверенно закончил Чжун Цзо. – Браво, браво. - Размеренно аплодировал Кадзуха, к которому чуть после присоединились другие люди. - Прямолинейно, но с чувством. Что тебя вдохновило на это? - Кадэхара для приличия задаёт риторический вопрос. – Конечно же капитан Бэй Доу! Без неё я бы сейчас прозябал в какой-нибудь дыре! - громогласно высказывается Чжун Цзо. Кадзуха мельком глядит на Бэй Доу за его спиной, которая чуть прикрылась рукой от смущения. Старпом же оборачивается к ней. - Спасибо, капитан Бэй Доу! – Полно, полно тебе. Я хороших людей сразу замечаю, так что всегда пожалуйста. - отбивается от похвалы Бэй Доу. – Хэй, у меня тоже кое-что есть на сегодня. - поднимает руку Сюй Люши. – Разумеется-разумеется, выходи на сцену и представь нам свои чувства. - Кадзуха воодушевляется с каждым новым поэтом на Алькоре. Люши поднимается на импровизированную сцену лёгкой походкой, ловко разворачивается к публике, держа руки за спиной в замке. – Волны морские бушуют, шторм в небе сгущается. Внизу товарищей вздохи, На них положится могу. Благодаря ним я всё ещё живу. - трепетно заканчивает Сюй Люши. – А наш выпивоха то поэт! - кричит кто-то из толпы, провоцируя аплодисменты. – Так откуда же вам было знать! - довольно утирает нос Люши. – Расскажи нам о своём вдохновении. - спрашивает Кадзуха с огоньком в глазах. – Ну, что тут сказать. Погода умеет напугать, а тёмные облака вдалеке всегда несут что-то недоброе и устрашающее. Но со временем я вижу в таких погодных явлениях вызов для себя и не боюсь о том, что это будет мой последний шторм. В конце концов, ребята на этом корабле надёжнее каменной стены, каждый выкладывается на максимум. Это и вдохновляет. - с улыбкой закончил Люши. Из зала послышался свист одобрения и ещё одна волна аплодисментов. – Это прекрасно, моё сердце испытывает сладкую нёгу от того, какие способные творцы собрались сегодня перед моим взором и слухом. – Да ладно, тебе спасибо, я уверен, каждому на корабле хочется высказать то, что у него накипело. В конце концов, каждому нужно иногда поговорить по душам. Ну что, ребят, кто дальше? - разворачивается в зал Люши. Рук желающих после речи Сюя стало в разы больше. Каждый из моряков высказывался как-то по-своему: резко, аккуратно, с долей страха и смелости перед испытаниями на корабле. Даже Бэй Доу выглядела заинтересованной, узнавая своих ребят поближе, ровно как и они друг друга. Кадзуха же был только рад тому, что его соратники так быстро приобщились к доселе им неизвестному способу выражать себя. Некоторая неуверенность слов и топорность рифм умиляла Кадэхару, но за не самым сладким слогом скрывалась искренность души, которую Кадзуха и стремился раскрыть в людях своими уроками. Время за поэзией летело невероятно быстро. Солнце уже начинало садиться за горизонт, но команда большинством своим всё ещё слушала выступление своих коллег: разве что Сюй Люши поднялся на воронье гнездо, дабы вовремя предупредить увлечённых прекрасным о надвигающейся опасности. – М-можно? - неуверенно тянет руку Фу Жун. – Ну разумеется, все оценят твои душевные порывы. - Кадзуха уже начинал повторяться в своих приглашениях моряков на сцену. Жун выходит несколько неуверенно и скомкано, тем не менее не отступает от желания высказаться. Прочищает горло перед выступлением и нервно ищет точку для своего взгляда. – В небе моём тёмном Разразился однажды гром. В небо вскинула я взор И поняла, что гром мне друг Который мил моему сердцу и меня направит. - прикрыв глаза закончила Фу Жун. Аплодисментов из зала было меньше, чем при выступлении последних поэтов, Кадзуха чувствовал, что концентрация прекрасного в воздухе уже порядком утомила команду. – Поэтично, разве что немного сумбурно. - выносит вердикт Кадэхара. - Что тебя сподвигло на эти слова? – Эм... Всё наше путешествие и настроение на корабле, так что вот... - запустила руку в волосы и смутилась Жун. – Чтож, это не может не радовать. - формально ответил Кадзуха. - На сегодня всё, в следующий раз поговорим о музыке. Команда облегчённо вздохнула и начала расходится. Кадэхара же подходит к дремающей Бэй Доу, уснувшей в лёгкой улыбкой на лице, подперев голову рукой. Кадзуха щёлкает перед её носом, заставляя Бэй Доу резко проснуться. – А, чё, да, просто замечательно, настоящий талант! – И всё же ты уснула. - с ухмылкой на лице помотал головой Кадзуха. – Ну прости, не вывожу я слушать стишки и песенки по 2 часа подряд. – Эх, какая досада. Посмела пропустить столько прекрасной поэзии своих ребят. - Кадзуха глядит в небо. - И даже признание в любви. Бэй Доу от неожиданного факта закашливается только что отпитым вином, резко начинает сверлить Кадзуху взглядом. – Чё? – Через плечо. - мягко язвит Кадзуха приёмами самой Бэй Доу, приковывая к себе ещё больше внимания от неё. – А ты чё лыбу давишь? А ну отвечай! – А вот не спала, сама бы всё услышала и поняла. – Давай тут вот без твоего этого, ненавижу это ребячество. – Мне всего 18, имею право немного порезвиться ещё. - Кадзуха увиливает и дальше, по-своему наказывая Бэй Доу за её неуважение к творчеству команды. – Кадзуха! – Ладно-ладно. Ты же слышала слова Малыша Юэ о том, что Фу Жун к тебе неравнодушна? – Ну слыхала. Он же ребёнок, а дети склонны что-то своё там придумать. – А что если я скажу, что она до последнего мялась с рассказом стиха, посвящённого тебе? - Кадзуха приближается к лицу недоумевающей Бэй Доу. - Что смотрела на тебя перед выходом на сцену и после своего рассказа в первую очередь бросила взгляд на мило спящую тебя, принимая это за оценку её признания? - Он покручивает локон волос Бэй Доу, продолжая издеваться над ней в собственной манере. Кадэхара хорошенько изучил Бэй Доу, поэтому позволял себе с ней куда больше в плане общения и своеобразных небольших издёвок. Знал, что не накажет со всей строгостью. Максимум - заставит драить палубу, что особых проблем Кадэхаре никогда не доставляло. Всё же свой Анемо Глаз бога он использовал не только в битвах, но и многих бытовых делах на судне. – Ты сейчас стебёшься? - ворчит Бэй Доу. – Абсолютно серьёзен. - тон Кадзухи меняется, заставляя Бэй Доу стоять в полном непонимании происходящего. – Так-так. Ух, блять, попадалово. Порадовал меня, конечно. Молодец. - нервно выдыхает Бэй Доу. - И чё мне делать прикажешь с этим? – Прямо беседовать с ней на эту тему ты будешь в последнюю очередь, уж я уверен. А до тех пор... Игнорировать? – Ну-с, в моём положении только это и остаётся. Ох главное чтоб это на какой-нибудь пьянке не аукнулось. - вздыхает Бэй Доу. - Ладно, но ты будь готов к тому, что я тебя выставлю своим адъютантом в решении этого вопроса. – Если она будет плакать потом на моём плече - с тебя причитается. - радушно улыбается Кадзуха. – Вечером зайдёшь - будет тебе аванс. - чуть недовольно бросает Бэй Доу, с силой трепает парня по голове и уходит. Кадзуха лишь ухмыляется вслед капитану, поправляя причёску. "Интересно, а Ёимию своим уходом я заставил плакать?" - проносится мгновением в голове Кадэхары.