Пешка ее величества

      Тарталья верующий до кончиков пальцев и локонов волос. Он верующий в своего бога, до пожара в сердце и душе, что порой кажется еще немного и они сгорят до тла. Его воля— воля Царицы. Его свобода и жизнь — ее. И он сам, со своим бренным и человеческим телом навеки ее.       Тарталья поклоняется своему Архонту и старается сделать все, что в его силах. Только ради одно взгляда холодных и таких обворожительных глаз, с ледяными лабиринтами и замерзшим морем. Только ради одной крошечной еле заметной улыбки тонких губ. И только ради одного легкого касания.       Тарталья готов жизнь отдать за Царицу. Душу свою распотрошить, как потрошат живность на рынке, и продать дьяволу в обмен на ее желание. На все что угодно, его вера крепка и вечна.       Он фигура на шахматной доске, пешка как и многие другие, ничем не выделяющаяся и не примечательная, но ему не важно какую роль он занимает в ее планах. Аякс верен своему богу, он верит в него.       Только правда в том, что Тарталья любимая пешка Царицы. И она явно не позволит так быстро покинуть поле битвы, поле ее доски, исчерченной черно-белыми квадратами и кровью.       Тарталья ее верующий, приклонивший колени, и Царица видит жар и жажду в юном теле, видит смрад бездны и ее цепкие руки проклятья, собственно она сама вручила ему это проклятье, дабы сделать его сильнее, могущественнее и более близким к ней самой, что бы связать узами порока и порчи. Что бы эта чудесная душа была верна навечно только ей. Даже спустя множество веков. Царица собственнический бог, похлеще всяких Мораксов.       Отпускать Аякса в логово дракона было самым страшным и неописуемым из решений. Поскольку всем известно, что драконы любят красивые вещи, а Аякс, Чальд и Траталья все были как на подбор. Они все были жемчужинами в ее коллекции. Ее ревностная душа изнывала холодом и эрозией, постепенно сковывающее ее тело и разум. Но вот он Тарталья живой и здоровый, вот оно ее успокоение и милость. —Подойди ко мне, мой одинадцатый, — говорит она, и голос ее разносится по огромному залу, касаясь стен и скатываясь по ступеням. Ее голос касается души Тартальи и его сердца. Он поднимается покорно и неспеша, так как она любит, без суетливости и лишнего волнения. Трещины на коже отступают и заживают, срастаясь. Трещины в ее сознание исчезают точно так же. Чальд опускается у ее ног, кладет голову на колени, покрытые мягкой и теплой накидкой и выдыхает. Она проводит пальцами по непослушным рыжим волосам, массируя кожу, пробегает длинными ледяными пальцами по лбу и щеке. Царица улыбается.       Она приподнимает подбородок предвестника вглядываясь в потухшие синие глаза. Иногда ей жаль, за то, что ему пришлось пережить эти ужасы бездны. Но если бы не она быть может Аякс никогда и не стал Тартальей. Такого допустить она не могла. Царица склоняется ниже к его лицу, запечатляя морозный поцелуй на чужом лбе. Царица бывшая богиня любви, она вопреки всем разговорам и слухам знает, что это такое.       Но Тарталья единственное живое пятно в ее вековой жизни. Лекарство от недуга и скорби. Быть может Царица так же больна, как и все архонты. Быть может ей просто кажется, что эрозия отступает, а не обволакивает ее разум и душу. Но это не важно. Ничего из этого. В тронном зале морозно и одиноко. В тронном зале лишь двое.